Там, за холмами. Завершение

IX

Отойдя через пару минут от удара и приложив приличные усилия, Виллан приподнялся на руках и уселся на том же месте. Он вскинул голову к небесам и глубоко вздохнул он приложенных сил. Солнце данной звездной системы склонилось к закату очередного дня. Оно отвлекло его от уходящего вдаль силуэта. Он взглянул на его слепящую белизну, а затем его взор перекинулся на песчаную пустынную даль этого затерянного в космической бездне планетоида. Именно он, его скудный тоскливый пейзаж, который он сейчас лицезрел, стал сейчас последним в его этой жизни, подходившей, из сложившейся ситуации, к своему завершению.

Время шло и, с каждой пройденной минутой, он ощущал, что дышать ему становилось все труднее. Он решил не затягивать процесс предсмертной агонии и просто открыть через пару минут стекло скафандра. Затем минута болезненного удушья и уход в вечное никуда. А эти пару минут он отвел себе, чтобы проститься с этим миром и решиться сделать для себя этот последний шаг.

Внезапно он услышал голос Виллана второго. Видимо ему было, что еще сказать. Несмотря на то, что у первого сейчас не было желания кого-нибудь слушать, а тем более такого человека, как второй, он все же решил не отключать передатчик и дать ему возможность высказаться. Тем более голос второго сейчас был последним живым звуком, который он слышал в своей жизни, хотя он и был почти его собственным голосом.

- Ты извини, дружище, что так получилось, но ты сам должен понимать, это была так сказать борьба за существование. Эволюция, мать его так. Кто сильнее и лучше адаптируется к ситуации, тот и продолжает дальше идти по пути. А вдвоем у нас бы не получилось, сам понимаешь, с таким-то количеством кислорода мы бы не дотянули. А так, кто успел, тот и на коне. Да ты сам должен, думаю, понимать, сравнивая твою и мою жизнь на данный момент, кому из нас предпочтительнее дать преимущество и уступить дорогу. Твоя жизнь уже фактически спущена в отхожее место, ты, по сути, являешься не самой удачной версией жизни человека по имени Дж. Виллан. И поэтому, что ты был, что тебя не будет, один черт, вселенная от этого много не потеряет. Ну, а я более достойный кандидат на то, чтобы достойно прожить жизнь человеческого индивидуума по имени «Дж. Виллан». Поверь мне, приятель, уж я постараюсь за нас обоих и наше с тобой имя, будь в этом уверен, еще упомянут в анналах истории.

Виллану первому весь этот поток самооправдательной исповеди уже осточертел, и он потянулся было к передатчику, чтобы его выключить. Виллан второй морально его подготовил к скорейшему уходу в небытие. Но внезапно его речь прервалась. Из передатчика раздались стоны. Со вторым что-то произошло, и какая-то волна боли неожиданно накрыла второго, что первый даже испугался и начал переживать за него.

«Ах, черт! Что это такое со мной! Эта ужасная боль в висках! Я не могу! Не могу!...» - эти и ему подобные возгласы в течение пары минут доносились из передатчика.

Первый как в трансе уткнулся в одну точку в песчаном грунте перед собой и представил всю ту боль, что сейчас одолевала второго. Ему чувствовалось, что второй испытывает сейчас ту же боль, что накрыла и его пару часов назад, перед тем как он исчез из радиоэфира и потерялся в песках этого планетоида. «А что если и с ним сейчас происходит то же самое» - промелькнула мысль в голове первого.

Он резко вскочил и пристально вгляделся в ту сторону, куда ушел другой Виллан. Резкие движения и нехватка кислорода дали о себе знать - он еле удержался на ногах, чтобы не упасть от внезапного головокружения. Это смутило его. Зрение тоже подводило, и он пару раз жмурился, чтобы привести глаза в норму. Но смутило его помимо этого и испугало пуще прежнего еще и, то обстоятельство, что в тот момент, когда он поднимался на ноги, чтобы посмотреть туда, куда отправился второй, и узнать, что с ним происходит, неожиданно и мгновенно прервалась связь с последним. Передатчик молчал. В радиоэфире было абсолютно тоже мертвое молчание, как тогда, когда он очнулся в этой аномалии со второй своей «негативной» копией. Наконец, зрение приобрело более-менее отчетливую картинку, и он напряг взор в направлении ухода второго.

Второй не мог уйти так далеко, чтобы скрыться из вида, но как бы он не старался напрячь глаза, он его не видел. Перед его глазами была та же бескрайняя холмистая пустыня, не имевшая в себе ни единого следа человеческого присутствия. Словно второй Виллан исчез туда, откуда явился ему в этом богом забытом месте.

Вместе с тем, к Виллану пришло чувство какого-то облегчения от осознания того, что все это, наконец, завершилось. Осознав это, он и с облегчением вздохнул. В глубине души он был рад тому, что видит перед собой абсолютно пустой и скучный песчаный ландшафт. Ведь он, как он думал, и не мог никого здесь видеть. Ведь все это была одна большая, но очень реалистичная, иллюзия, созданная загадочным аномальным местом этого планетоида. По крайней мере, он так окончательно сейчас для себя решил и этим выводом сам себя успокоил.

Осознание того, что завершилась эта кошмарная иллюзия, сменилось осознанием того, что пришло время умирать. Все это блуждание в аномальной пустыне и мнимая борьба со своими собственными демонами, затуманила внимание от настоящей проблемы, которая в данный момент поставила его перед чертой жизни и смерти. Кислород в баллонах, снабжающих жизнеобеспечение скафандра, был все-таки реальным, и он реально в них закончился. И это была не иллюзия, а констатация факта.

X

С осознанием того факта, что близится минута скоропостижной кончины, на Виллана вдруг нахлынула боль в висках. Та самая головная боль, что едва не прикончила его сознание в первый раз. С каждой секундой она все усиливалась. «Только этого сейчас мне не хватало», - думал про себя Виллан. «Смерть от удушья вкупе с адской головной болью, какие еще муки добавишь, господи, в последние мгновения моей жизни. Да, не о таком конце предполагает каждый человек для своего финала». И на этом внутреннем монологе его настиг мощнейший болевой толчок в самый лоб. И без того обессиленный от нехватки кислорода и избытка в воздухе скафандра углекислого газа, выдыхаемого им самим, он на мгновение потерял сознание.

Внезапная вспышка света вернула его сознание из забытья. Световой поток был настолько ослепительно мощным, что, придя в сознание, он тут же зажмурился. Лишь когда неведомый свет исчез также внезапно, как появился, он смог постепенно открыть свои глаза. Что это было? Что за феерическое светопреставление сейчас озарило его разум? По разумению Виллана, ничто из окружающей реальности не могло так его ослепить. В окружающей естественной среде планетоида не могло быть таких ярких источников света. Значит, логичнее было предположить, что собственный разум сыграл с ним в злую шутку.

Тут логика продвинулась в размышлениях дальше, и у Виллана появилась крамольная мысль. «А что если это было, то самое, и вспышка света — это переход?» И сейчас его, как представителя человечества под именем Дж. Виллан, в природе уже нет. Вернее, тело, так им именовавшимся, еще есть, а жизнь и сознание, так им разумеющееся, в нем уже отсутствует.

«Неужели это конец? Конец для всего в отдельно взятом человеке? И что же там будет далее?» - задавался сейчас такими вопросами Виллан. Его разум и взгляд сейчас устремился и летел в какую-то неведомую темную бездонную глубину, без цели и осознания всего сущего.

Неизвестно как долго продолжался его полет мыслей, но на их фоне он, неожиданно, начал слышать очень знакомые для себя голоса. Мысли замедлили свой полет, и он очень внимательно прислушался к этим невесть откуда явившимся здесь голосам. Да, он узнал их: это были голоса Ольсена и Матецкого, членов его предыдущей команды, который распустил командор, его верные товарищи по отряду на протяжении ряда лет службы на «Спектуме».

Сначала Виллан подумал, что это глюки, которые посмертье извлекает воспоминаниями из его ушедшей жизни. Но они становились все отчетливее и будто доносились из радиопередатчика скафандра, что у него начали возникать сомнения, что все это иллюзия. По разговору их было понятно, что они находились в поисках его, Виллана, и были уже в отчаянии кого-либо найти в этой песчаной пустыне. У него что-то где-то как будто екнуло, и накатились слезы на глазах, как хотел он сейчас позвать их к себе и обнять своих верных товарищей.

Виллан не выдержал напора эмоций и, напрягши все свои оставшиеся силы, выплеснул отчаянный крик о помощи: «помогите, ребята, пожалуйста, я здесь!». Словно утопающий в бездонную глубину выплывает из последних сил на поверхность воды, чтобы напоследок хлебнуть глоток спасительного воздуха и вскоре все же навсегда исчезнуть в пучине, так и он попытался ухватиться за последнюю соломинку, что удержала бы его от полета в небытие. Неизвестно, были обращены эти крики иллюзорным галлюцинациям или все же реальным людям. Вдыхаемый, после натужного крика, углекислый газ, который наполнил все внутреннее пространство скафандра, окончательно вышиб последние силы из Виллана, и он потерял сознание.

Долго ли находилось его сознание в небытии, точно неизвестно, но оно резко включилось от наполняемого легкими воздуха, которым комфортно было дышать. Он с жадностью глотнул первую порцию и, немного отдышавшись, постепенно перешел к нормальному дыхательному ритму. Виллан приподнял голову и оглянулся для оценки ситуации. Он обнаружил себя лежащим в багажнике хвостовой части квадромобиля, который сейчас несся с огромной скоростью по холмистой местности планетоида. Квадромобилем управлял крупный коренастый человек, что сидел сейчас спиной к нему. Рядом, в пяти метрах, мчался такой же квадромобиль, управляемый человеком явно поменьше в размерах, чем его водитель. В багажнике соседней машины находились остатки какого-то аппарата, напоминавшего уцелевшую часть зонда.

Рулевой соседней машины, осматривая местность, обернулся и в их сторону. И в то же мгновение в радиоприемнике послышались радостные возгласы Ольсена.

- Майки, обернись и посмотри, кто у нас тут очнулся. Хвала небесам, командир, что вы пришли в себя. А то уж мы с Майком, уж начали думать о самом худшем.

- С пробуждением, командир, - водитель его квадромобиля обернулся на Виллана, и он увидел вечно сияющее лицо весельчака Матецкого. - Да, я и Стэн, мы знатно перетрухали, найдя тебя полуживым и почти бездыханным. Вот мчались сейчас на челнок для оказания первой медпомощи. Ведь когда поехали тебя искать, в запарке, забыли взять медбокс с собой.

- Все в порядке, можете теперь так не гнать, а то на этих буграх все почки мне отобьете, - успокоил их Виллан.

- Хоть ты нас и успокоил, командир, но я все же скажу. Ты только не обижайся, но я больше тебя одного шляться по чужим планетам не отпущу. Хоть ты и главный, но за тобой, как я вижу, нужен глаз да глаз, - с упреком в голосе обратился к Виллану Матецкий.

- Хорошо, Майки, я тебя понял. Надеюсь в следующий раз, дорогая нянечка, вы за мной хорошенько присмотрите. Не забудьте взять соску, - подкольнул его Виллан.

И тут все разом закатились, как некогда прежде, дружеским смехом.

Далее ехали молча. У Виллана в голове начали роиться и жужжать множество вопросов, на которые он не находил логических ответов без посторонней помощи. И поэтому он молчал и все думал. Члены его отряда, видя состояние командира, не осмеливались пока его тревожить расспросами.

- Послушай, Стэн, - все же не выдержав напора вопросов в голове, обратился он к Ольсену, - а как вы оказались здесь, наш же отряд временно расформирован? Или командор отправил вас следом за нами, нам в помощь? («Видимо, он все же перестал мне доверять, и решил перестраховаться» - подумал про себя Виллан).

- В смысле наш отряд расформирован? Как это нас отравили кому-то в помощь? Командир, ты что не помнишь, мы же вместе десантировались сюда в поисках этого пропавшего зонда. И кроме нашего отряда здесь больше никого нет, - Ольсен крайне удивлен был его вопросами.

- А как же Годняк, Рацолли, Мартинез, Саттон. Я же во главе этих парней сюда прилетел. Вас же, как я знаю, раскидали по другим отрядам. Я ведь не сошел с ума, я все это помню.

- Постой, постой, командир. Какой Годняк, какой Рацолли? Ты про того зануду Мартинеза из отряда Парсона? Ты что нас на кого-то променял втихаря или я что-то не догоняю?

- Да, командир, о чем это ты? Мы же нашим отрядом пару часов назад высадились на этом планетоиде. Наш отряд: я, Стэн, Норрис и Донован, во главе с тобой. Ты что ничего не помнишь? - к недоумению Ольсена присоединился и весельчак Матецкий.

- Я что-то не очень припоминаю ход событий предыдущих нескольких дней, - явно замялся и смутился Виллан.

- Ничего, сейчас доставим тебя на базу, там тебя подлечат, восстановят мыслительный аппарат, и будешь как огурчик. А, может, дадут отпуск на восстановление, смотаешься на пару неделек домой, к Хелен, к сынишке. Ты же говорил, как скучаешь по ним. Благо на днях уходит со «Спектума» грузовик в наш колониальный центр, - приободрил Виллана Матецкий.

- Как ты сказал? Хелен? - не поверил своим ушам Виллан.

- Ну да, к твоей жене Хелен, или ты ее тоже не помнишь?

- Помню, конечно же, помню, - с облегчением в душе ответил Виллан и притих в молчаливом раздумье. И раздумье это было очень напряженным.

«Что же произошло со мной на этом планетоиде? Ведь я же не сошел с ума. Или все же сошел? Как галлюцинаторный бред мог сплестись с реальностью, и жизнь того, другого Виллана из моего бреда, могла перетечь в жизнь мою. Или все, что произошло со мной, не было бредом?»

Он приподнялся на багажнике и взглянул назад, в бескрайнюю холмистую пустыню планетоида, туда, откуда сейчас они примчались. Ведь если мыслить логически, как он пытался сейчас делать, хотя, с учетом новых обстоятельств, это было не просто, получалось он и Виллан второй поменялись местами в их реальностях. И его старая никчемная, предыдущая жизнь осталась где-то позади, там, за холмами. И она досталась теперь тому мудаку, что хотел очутиться в анналах истории. А его жизнь теперь, получается, досталась ему. Вот это неожиданный поворот истории. Но кое-какие нестыковки и тревога за жизнь второго Виллана не давала спокойно принять новую данность.

Сомнительно было, что такая сволочь как Виллан второй, мог иметь такие же дружеские и крепкие товарищеские отношения со своей группой, как и он со своей в той, своей реальности. Матецкий упомянул о том, как он, то есть Виллан второй, очень скучает по семье, но по манере рассказа им ему о взаимоотношениях в семье, выходило, что он, наоборот, не любил, а скорее ненавидел их, потому что ограничивали его свободу. Или он был таким хорошим актером, что красиво рисовался в глазах товарищей по отряду. Но самый хороший актер рано или поздно проявил бы свою натуру. Нет, что-то не то было с этой якобы реальностью Виллана второго, думал об этом сейчас первый.

И что-то ему подсказывало, что Виллан второй не выживет в его реальности. Ибо кислорода, отобранного им у него, было маловато, чтобы дойти до челнока. Если он так же провалялся какое-то время, а когда очнулся, к нему так же оперативно не прибыла помощь, как была она ему оказана в лице Ольсена и Матецкого, то шансы на выживание у него минимальны.

Не в его власти, сейчас, было исчезнуть и что-то глобально изменить в этой реальности, он решил не сопротивляться правилам игры, и принять себя в этой реальности. Он не мог понять и осознать, какая такая сила переплела реальности на этом богом забытом планетоиде, и каков был шанс очутиться здесь, когда появилась эта аномалия. Он понимал одно, что жизнь даровала ему шанс прожить ее правильно. И отныне он решил, что сделает это с достоинством.

Он с улыбкой и благодарностью посмотрел на глубокое межзвездное пространство и шепотом, чтобы никто не услышал, промолвил: «я скоро прилечу к тебе Хелен, и отныне у нас будет все хорошо…»