Клад на берегу таежной реки

В среднем течение небольшой забайкальской речки Оленгуй есть прибрежный луг, на котором и поныне различимы следы многочисленных ям и траншей, большей частью обвалившихся и заросших травой. Похожие ямы виднеются и на другом берегу речки, к которой подступает тайга.
Еще живы свидетели, которые припоминают, как несколько десятилетий  назад в этой местности в обстановке прямо-таки “золотой лихорадки” искали сокровища, зарытые некими братьями-убийцами. И вот что удивительно: имелись якобы абсолютно точные сведения о расположении тайника, но клад так и не дался никому в руки.
Волею обстоятельств к этой истории оказался причастным один мой знакомый, проживающий в наши дни в одном из поселков Ленинградской области.

 
- Многие, полагаю, имеют представление о событиях вокруг острова Даманский в 1969 году. Но, быть может, не все знают, что вскоре после этого вооруженного конфликта наши власти принялись срочно укреплять советско-китайскую границу, а также возводить военные объекты в самых неприступных уголках забайкальской тайги. Там работали не только военные строители, но и гражданские специалисты в качестве вольнонаемных – монтажники, механизаторы, водители. Так уж получилось, что отправился в те незнакомые места и я, будучи на тот момент опытным водителем тяжелого грузовика с прицепом.
Объект, на который меня направили, находился в районе небольшого городка Дарасун, среди таежных сопок и болот, в самом что ни на есть медвежьем углу. Как и другие водители, я возил на строительную площадку железобетонные и металлические конструкции. Половина пути проходила по извилистой, но достаточно проходимой грунтовой дороге. А затем трасса поднималась по крутой спирали на одну из огромных сопок и уводила через перевал вглубь тайги, то ныряя по лежневкам в болота, то снова поднимаясь на очередную сопку. И уж тут приходилось смотреть в оба.
В том месте, где дорога отворачивала в сопки, лежала цветущая зеленая долина, по которой текла холодная и мелкая, но быстрая речка Оленгуй. Примерно в полукилометре от этого поворота из-за густых зарослей проглядывали крыши небольшого поселка, бревенчатые хозяйственные постройки.
Поселок вроде бы находился рядом, но ни я, ни другие водители туда не заезжали. Для этого попросту не было времени. График перевозок был таков, что в день мы успевали сделать по два рейса, и возвращались в свой жилой городок лишь к позднему ужину, который, понятное дело, каждому хотелось застать еще горячим.   
НЕЗАДАВШИЙСЯ  ДЕНЬ   
Тот летний день складывался для меня неудачно. По ходу первого рейса я “поймал” в баллон крупную скобу, невесть как оказавшуюся в придорожном песке. Пока возился с запаской, пропустил свою очередь на погрузку. А тут еще, как нарочно, прямо передо мной забарахлил кран… Словом, в тот несчастливый день я завершал свой второй рейс последним  из нашей шоферской бригады, чего прежде никогда не случалось. К долине реки Оленгуй спустился часа на полтора позже обычного.
Небо в западной стороне было еще голубым, но с востока наползала непроницаемая чернота. Я мог видеть, что минут через сорок она заполонит всё пространство, и тогда сразу, без перехода, наступит темная забайкальская ночь.
Тем не менее, я был спокоен, поскольку самый трудный участок пути остался позади. Я еще надеялся успеть на базу до закрытия столовой.
Но едва я так подумал, как невезение сыграло со мной очередную шутку.
На самом съезде поперек дороги лежало бревно, очевидно, выпавшее с чьей-то машины. Объезжая его, я взял правее по густой траве. Откуда мне было знать, что там валяется железяка, похожая на борону, да еще остриями вверх! Запаска, которую я поставил перед обедом, была изорвана в клочья.
Тут уж я понял, что остался не только без ужина, но и без привычного ночлега. То есть, ночь придется коротать в машине, дожидаясь утра, когда на трассе появятся первые машины, и кто-нибудь окажет мне помощь.
Какое-то время я, по шоферской привычке, клял свою судьбу, но затем успокоился и обратил свой взор в сторону поселка.
А почему, собственно, я решил, что останусь без ужина? Неужели таежники откажут мне в гостеприимстве?
Я запер дверцы, хотя поблизости не было ни души, и отправился кратчайшим курсом к поселку.
Между тем, полоска голубизны над головой уменьшилась уже более чем на половину.
   
Поселок, как нетрудно было заметить, оказался совсем небольшим. Всего пять домов, три из которых стояли ближе к реке, а два других в глубине, у самого края тайги. К каждому дому примыкало по два-три сарая.
Воздух уже сгустился до сиреневого цвета, но детали еще можно было разглядеть.
Меня удивило, что не светится ни одно окно. Вместе с тем, людей во дворах не было – ни взрослых, ни детей. Не виднелось и домашней живности: не залаяла ни одна собака, не замычала ни одна корова.
Я вдруг поймал себя на мысли, что к поселку не ведет ни одной тропинки, не говоря уже о какой-либо автомобильной колее! Всё это было очень странно.
Тем не менее, я подошел к ближайшей калитке и толкнул ее. Она легко поддалась.
Я вошел во двор и некоторое время топтался у забора, надеясь, что нелюдимые хозяева заметят меня из окна и всё же выйдут на крыльцо. Однако никто так и не появился.
- Люди! Есть кто живой?! – громко позвал я.
Ответом мне было молчание.
А чернота на небе тем временем почти доползла до западного края. Должен сказать, что последние минуты перехода к ночи здесь бывают особенно яркими, когда солнце будто вспыхивает, бросая на землю свои прощальные лучи.
В свете этих лучей я вдруг заметил, что окна второго и третьего домов заколочены. Заколоченными были и окна домов следующего ряда. Двери сараев и хлевов тоже были забиты досками крест-накрест. Обитаемым выглядел лишь тот дом, во дворе которого я оказался. Да, но где же его хозяева?
Я быстро двинулся вперед, поднялся на скрипучее крыльцо и постучал в дверь, которая определенно была не заперта.
Ответа так и не последовало.
Постучав еще раз, я толкнул дверь. Она легко открылась.
      
Я вошел в темные сени, а из них – в единственную комнату этого дома.
Именно в этот момент солнце вспыхнуло последними лучами, и в этом свете я хорошо разглядел интерьер деревенского помещения, тоже, несомненно, необитаемого.
Русская печь с открытым жерлом, кочерга возле нее, простой, грубой работы стол, такие же табуретки, сундук – пустой, с открытой крышкой, широкая лежанка типа нар… Более в комнате не было ничего – ни одежды, ни посуды, ни прочей хозяйственной утвари. Стены были абсолютно голыми – ни икон, ни фотографий, ни журнальных вырезок…
Увы, я остался без ужина, зато получил ночлег. Откровенно говоря, сегодняшний бестолковый день измотал меня, и мои глаза уже начинали слипаться.
Возле печи лежало расколотое пополам полено. Я примостил его в изголовье лежанки и бросил сверху сложенную шоферскую куртку. Получилась вполне сносная подушка. А без одеяла в эту летнюю пору вполне можно было обойтись. Затем я подпер дверь кочергой. Всё же в этих местах по ночам выходят на охоту и медведи, и рыси, и волки. Мало ли что…
Воздух в комнате сгустился до сиреневого тумана, но всё же я успел окинуть ее взглядом в последний раз. В ней было три небольших окна, выходящих на реку, и еще одно, совсем маленькое окошко смотрело в сторону тайги. Все стекла на них были целы. Дверь в комнате была единственной – та, через которую я вошел. В потолке из тонких бревен виднелся дощатый люк, закрытый на большую щеколду, приставная лестница отсутствовала. Имелся так же люк в подпол, удерживаемый толстым деревянным бруском. То есть, теперь, после того, как я подпер дверь кочергой, никакой случайный гость – ни человек, ни хищный зверь – проникнуть сюда не смог бы. По крайней мере, не поднимая при этом шум. 
В следующую секунду наступила абсолютная темнота.
Устроившись на лежанке и поворочавшись немного, я закрыл глаза, ощущая, что через минуту-другую погружусь в привычный для себя крепкий и здоровый сон.
ГОЛОСА  ИЗ  ТЕМНОТЫ   
Но в тот самый момент, когда сознание уже готово было отключиться, я услыхал… шаги. Здесь, в этой закрытой комнате. Причем, это были шаги двух человек. Затем послышался стук передвигаемых табуреток, какой-то скрип. Очевидно, незнакомцы усаживались за стол.
Не успел я придти в себя от изумления (всякий сон, понятное дело, слетел с меня), как в этой темноте, в которой я не различал даже кончика собственного носа, прозвучал встревоженный мужской голос:
- А золото? Что будем делать с золотом и камешками? Их нельзя нести с собой. Солдаты могут остановить по дороге и обыскать.
- Уходить будем налегке, - с этакой прокуренной хрипотцой ответил второй голос, тоже мужской, явно принадлежащий бесспорному лидеру этой пары. – И недалеко. Но сначала зароем золото и камешки. Сами спрячемся в шалаше на острове среди топи. Нас там не найдут, ведь проход знаем только мы с тобой. Возьмем ружья, до осени проживем охотой. А осенью уже и искать перестанут. Вот тогда выберемся, откопаем золотишко и уйдем к станции, а оттуда уедем на юг, к морю. Там и обоснуемся. Заживем, как короли, брат!
- А где зароем? В огороде?
- Ну, ты и дурачина! Да ведь здесь они всё перероют сверху донизу! Нет, здесь нельзя! Спрячем за рекой, возле одинокой лиственницы. Там между корнями есть глубокая лисья нора. В ней и спрячем.   
- Эх, не надо нам было этого делать! – со вздохом произнес первый голос. – Я так и знал, что выйдет не по-нашему!
- Сам же ты и виноват, братишка, - ответил ему собеседник. – Я-то своего зарезал с первого удара. А вот ты своего упустил. Испугался, дрогнула рука. Вот он и утек. Теперь, конечно, к утру приведет солдат. Но пока ночь наша. Не будем ее терять. Ну, за дело! Золото спрячем и тут же уйдем на болото. Выше голову, брат!
Снова послышались стуки передвигаемых табуреток, шаги. Я с трепетом ожидал: вот сейчас они обнаружат подпертую кочергой дверь, начнут искать того, кто это сделал… Но нет: смолкли все звуки. Очевидно, что в темной комнате никого, кроме меня, более не было. Надо полагать, мелькнула мысль, что в комнату с улицы ведет еще какой-то скрытый ход, которого я не заметил в сумерках. Именно через него братья-убийцы вошли в помещение, чтобы обсудить свои преступные планы, а затем тем же путем вышли вон. Невольно я оказался свидетелем их разговора. И очень легко мог бы стать их очередной жертвой. Но, очевидно, фортуна пожалела меня за мои дневные хлопоты, и решила преподнести мне царский подарок: не только сохранив мне жизнь, но и сделав меня обладателем сказочной тайны.
НОЧЬ  БЕЗ  СНА   
Какое-то время мне казалось, что всё это мне попросту привиделось во сне. Потому, наверное, я и не слишком испугался поначалу. Я даже дернул себя за ухо, ущипнул за руку. Нет, это не было сном.
Значит, я действительно находился на волосок от гибели? Но куда же ушли эти страшные люди?
Плохо понимая, что делаю, я принялся зажигать спичку за спичкой, тщательно обследуя все уголки этой западни.
Кочерга, как я и предполагал, оставалась на месте, надежно подпирая дверь из толстых досок. Люк в потолке был по-прежнему закрыт на щеколду, лаз в подпол – на брусок, все стекла на окнах оставались целыми. Я даже заглянул в жерло печки. В ее глубине лежал многодневный слой пепла, на которой отпечатался бы любой, даже самый легкий след. Но на пепле не виднелось даже вмятины. Стены же комнаты представляли собой цельные бревна, где отсутствовал даже намек на потайную дверцу. Словом, чертовщина, да и только!
Убрав кочергу, я выскользнул из дома и, держась тени, благополучно добрался до своей машины, в кабине которой почувствовал себя гораздо увереннее.
Но спать в эту ночь мне так и не пришлось. Во всяком постороннем шуме мне чудились шаги братьев-убийц, идущих по мою душу.
Предутренние часы я встретил, сжимая в руках монтировку.
Тем не менее, признаюсь откровенно: с первыми же лучами солнца я двинулся к долине Оленгуя, прихватив с собой саперную лопату. А чем черт не шутит?!   
Луг, прилегающий к противоположному берегу реки, был невелик: с полкилометра в ширину и метров триста в глубину. Еще издали я высматривал на нем одинокую лиственницу. Но тщетно. На лугу, окаймленном с трех сторон могучими соснами и пихтами, в утреннем тумане не виднелось ни одного одинокого дерева.
Я вышел к берегу Оленгуя и поднялся на небольшой холмик. Воздух уже сделался прозрачным, и ясно было видать далеко окрест. И тут я увидел одинокую лиственницу. Она лежала совсем недалеко от переправы с вывернутыми корнями. А вокруг нее по всему лугу виднелось множество ям и траншей различной глубины, но почти все они достигали слоя вечной мерзлоты. Я приметил, что некоторые из этих раскопок произведены с помощью экскаватора.
Не было сомнений, что великое множество людей уже искали здесь золото братьев-убийц. Но когда же они успели?! Раскопки явно были не первой свежести. Но ведь братья зарыли клад только нынешней ночью!
Я чувствовал, что мой рассудок не в силах справиться с этой загадкой.
   
Лишь после ужина я смог рассказать о своих ночных злоключениях двум-трем наиболее верным приятелям.
И вот тогда-то один из них, Михалыч (сам из местных), и просветил меня на этот счет. 
… Поселок Сыпчугур люди покинули еще лет 15 назад. Нечисто там стало, нехорошо. Остались в Сыпчугуре только два брата-бобыля, которые жили охотой да рыбалкой, да еще будто бы намывали золото на таежных ручьях, дорогу к которым знали только они.
Однажды братья приметили двух нездешних старателей, которые мыли золото на их территории. Принялись следить издали. Вскоре выяснилось, что пришлым старателям необыкновенно повезло. Одного только золотого песка они намыли несколько пудов, да еще самородков, да еще камешков-бриллиантов… Именно на этом ручье братья собирались искать желтый металл. И вот их опередили. И тогда старший брат (а младший слушался его во всем) задумал тайно убить старателей и схоронить их останки в тайге, а найденные ими сокровища забрать себе. Однажды ночью братья подобрались к спавшим старателям с ножами. Старший брат убил намеченную жертву, а вот у младшего рука дрогнула, и он всего лишь ранил “своего” старателя, который сумел убежать.
Сокровища достались братьям, но старший верно рассчитал, что за ночь беглец доберется до большого села Елизово, а уж тамошние мужики быстро смекнут по его описанию, кто же именно совершил разбойное нападение. В Елизово имелась телефонная связь с городской милицией, а это означало, что прямо с утра может начаться облава. Хуже всего, что к милиционерам и солдатам могли присоединиться мужики из Елизово, бывалые охотнички, у которых были свои причины недолюбливать братьев. От такой облавы не укроешься даже в тайге…
И тогда старший брат предложил спрятать золото в надежном тайнике, а самим затаиться на топком болоте, посередине которого имелся твердый островок размером с приусадебный участок, проход к которому знали только они.
Но братья просчитались. Мужики из Елизово не знали, конечно, хода через топь, но вот о существовании островка слыхали, и сразу же предположили, что братья укрылись именно там.
Через некоторое время над долиной Оленгуя появился вертолет.
Этого братья ожидали меньше всего.
Когда вертолет завис над островком, они не успели даже спрятаться в шалаше.
Поняв, что их обнаружили, они в панике бросились к тайной тропе, что уводила в тайгу. Но спешка подвела. Младший угодил в трясину. Старший бросился к нему на помощь, и сам увяз. Оба быстро погружались в ледяную жижу. С вертолета видели это, но помочь ничем не могли. Последний вскрик, и братья исчезли в трясине.
Вертолет опустился на площадку рядом с шалашом. Сыщики внимательно осмотрели весь островок. Одновременно обыск проводили и в заброшенном поселке. Но золота так и не нашли. Спасшийся старатель провел третью группу на место преступления, и там действительно обнаружили свежее захоронение. По всей форме были составлены акты и протоколы. Позднее все окна и двери дома, где жили братья, были наглухо заколочены досками. На этом история о пропавшем золоте вроде бы и закончилась. Но не совсем.
   
Через три-четыре года после этих событий в районе заброшенного Сыпчугура приступили к активным лесоразработкам. Началась вывозка строевого леса с делянок на станцию.
Вот тогда-то и стали происходить диковинные вещи.
Бывалые шоферы приметили: едешь мимо Сыпчугура поздним вечером в одиночку, обязательно произойдет какая-нибудь поломка. В этой ситуации некоторые принимали решение переночевать в заброшенном поселке. И так уж выходило, что ноги сами приводили к единственному дому, чьи двери были открыты. А уж ночью всем чудилось одно и то же: шаги, голоса братьев, разговор про золото, которое те якобы собирались закопать под одинокой лиственницей.
Вскоре слух о тайнике с сокровищем распространился по всем окрестным лесоразработкам. Находилось и немало таких, кто, оставив просеку, бросался копать. Сначала окопали вокруг всю лиственницу, так что, в конце концов, та не устояла и рухнула. Затем принялись копать в шахматном порядке на лугу. Еще через какое-то время перебрались на другой берег Оленгуя. Один чудак даже пригнал туда свой экскаватор. Словом, это была настоящая “золотая лихорадка”. А молва всё упорнее твердила, что братья спрятали в тайнике не только золото, но и увесистый мешочек с алмазами. Однако сокровище так и не нашли.
Стали поговаривать, будто те бедолаги, что ночевали не по своей воле в доме, неправильно поняли “подсказку” братьев. Что ж, нашелся смельчак, который умышленно остался на ночь в закрытой комнате, но вот он-то как раз ничего и не услышал.
Еще позднее стали говорить, что в действительности братья унесли золото с собой на остров. Там, мол, золотишко обнаружили служивые, высадившиеся с вертолета. Обнаружили, да и разделили тайно между собой. А дабы обвести вокруг пальца начальство, пустить поиск по ложному следу, они, мол, придумали хитрый трюк с использованием в заброшенном доме ловко замаскированного магнитофона.
Гуляли и другие похожие слухи, в результате которых интерес к этой истории постепенно угас. Остался только разрытый луг с лежавшей на нем старой лиственницей. 
Вот примерно то, о чем поведал мне в тот вечер после ужина мой хороший товарищ, заслуженный забайкалец Михалыч.
Но, как ни крути, выходило так, что я стал первым, кто вновь услыхал голоса братьев после трехлетнего периода их молчания.
Тут уж на замаскированный магнитофон не кивнешь!
*   *   *   
Лет через двадцать, уже в Питере, я рассказал об этой истории одному ученому человеку. Он-то и объяснил мне, что на земле существуют особые геомагнитные аномалии, при нахождении в которых разным людям может, например, снится один и тот же сон. При этом у них остается впечатление полного бодрствования. То есть, по мнению профессора, я (как и все мои предшественники) попросту уснул, оказавшись в аномальном доме, и всё, что мне слышалось, происходило в моем подсознании.
Но это уже чистая подтасовка! Клянусь всем святым, в ту злополучную ночь сна у меня не было ни в одном глазу! Я же дергал себя за ухо, щипал за руку! Нет, это был не сон.
А вот насчет аномалии – согласен. Многие клады, и это хорошо известно из истории человечества, создавали вокруг себя особую ауру, в атмосфере которой с людьми происходили  всевозможные странности и диковинки.
Золото, зарытое где-то вблизи Оленгуя братьями-убийцами, несомненно, тоже образовало своего рода “заколдованное место”, наводя морок на случайных путников.
Этим всё и объясняется, заключил свой рассказ бывалый водитель. 
полный https://author.today/work/124374