Как я не стала искусствоведрм

Сегодня день рождения Анатолия Степновича Слепышева. Ему исполнилось бы 88 лет. Когда я с ним познакомилась в 1977 году, он был уже старый, маленький и лысый. А я молодая, толстая, красивая и очень глупая. Мы с красавицей подругой пришли к нему в темную, маленькую мастерскую  на заднем дворе ГУМа. До этого я художников живьем не видела. Только картины. Картины любила и называла их живопись. Правда я и сама была в то время художником. Рисовала какие-то непонятные картинки. И даже ходила показывать их в какую-то студию, где мне сказали что я подражаю  Поллаку, а я знать не знала, тогда кто это.

А Слепышев был настоящим художником. В мастерской пахло красками, табаком и затхлостью. На низком чурбачке стояли грязные гранёные стаканы с коньяком. Стены завешаны картинами, окна газетой. Половина мастерской заставлена холстами.
Мне картинки сразу понравились, как впрочем и Анатолий Степанович. На них не было ничего определённого, ни тебе рабочих, ни заводов с трубами. Только свет, пространство и красота.

Это было осенью, в день Конституции или около того. Мы пили коньяк с пирожками из ГУМА. Когда мы уходили, Слепышев шепнул мне на ухо - «Приходи одна, без нее»))) подруга моя была очень красивая, гордая и возвышенная. А я простая  дурочка без понтов.
В дальнейшем я много раз бегала в ГУМ за пирожками, бутербродами и коньяком. Была девушкой на побегушках. Видела много разных людей и только  потом поняла, кто это был)

Если б я и сейчас была дурочкой, я бы написала мемуары, как я пила коньяк с Мишей Ораловым (это который пальто с кефиром в кармане. - кто знает). Анатолий Степанович любил меня таскать с собой к друзьям в мастерские - к Гросицкому, Ратнеру, Э.Штейнбергу.  Кажется мы были даже у Ильи Кабакова, но тут боюсь примазаться к славе. Я у Анатолия Степановича спрашивала, зачем ты меня с собой  берешь. Он мне сказал - «Ты красивая и толстая. Я хвастаюсь».
Но Толины картины лучше всех. И конечно лучше, чем у Кабакова. Я давно решила, что Слепышев последний русский живописец. А потом прочла это у каких-то искусствоведов.