Призрак зверя. Глава 11

Экипаж заехал за Баркли в пол седьмого вечера. Один из возничих, коих было двое, открыл перед ним дверь. Поблагодарив, Баркли уселся внутрь.

Он оделся в самое лучшее из того, что нашел в своих немногочисленных одеждах. По случаю ужина, со столь выдающимися гостями и выглядеть нужно соответствующе. Особенно перед Анжеликой.

 Готовясь к предстоящей встрече, Баркли ни о ком так долго не думал, как об Анжелике. Уильям Линделофф и прочие высокие гости, которые должны будут присутствовать на ужине, отошли на второй план. Он вспоминал ее смех, улыбку, ее прикосновение тогда в карете, когда экипаж наехал на неровность и ее бросило прям на него. Он помнил запах ее нежной кожи, будораживший его сознание и вызывавший эротические фантазии.

 Накануне вечером ложась спать, Баркли не сразу смог уснуть, преследуемый образом Анжелики. Во сне ему снилось, как он бежит за ней по лесу. Она в белом платье, в распущенных волосах, спадавших на спину, постоянно оборачивалась и смеялась. Он, подстрекаемый ее смехом и зазываниями, бежал все быстрее и быстрее. Но, как бы быстро он не бежал, она отдалялась от него все дальше и дальше. В какой-то момент, он потерял ее из виду. Остановившись, он выискивал ее взглядом, оборачиваясь по сторонам. Но ничего не видел кроме леса. Вдруг, во сне, Баркли почувствовал, как земля под ним разверзается и он проваливается в чернильную бездну. Он падал и падал, а его крик тонул в пустоте. В этот момент он проснулся в холодном поту.

Газовые лампы, закрепленные на углах кареты, освещали путь, выхватывая по краям дороги деревья и кусты, за которыми скрывалась тьма.

 Экипаж свернул влево.  Деревья стали ближе. Их ветки вверху смыкались друг с другом, от чего стало еще темнее. По крыше хлестнула ветка.

 Сквозь просветы между деревьями, Баркли видел впереди огни особняка, плывшие в ночи перед глазами, словно светлячки.  Подъезжая ближе, он различил столбы и распахнутые кованные ворота, подсвеченные фонарями на столбах. У ворот он также различил фигуру человека, наверное слуги, ждавшего когда проедет экипаж.

 Уже оттуда, Баркли сумел оценить истинные размеры трехэтажного особняка. Он был просто огромным, с многочисленными окнами по всему фасаду. Часть окон, в основном на первом этаже, горела, высвечивая контуры здания. Центральная часть фасада выступала вперед. По краям от центрального входа, вверх вели две лестницы под выступающую часть крыши, подпираемой шестью колоннами.

Экипаж въехал в открытые ворота и сразу же взял вправо, объезжая круглую лужайку, от которой в разные стороны тянулись дорожки. Колеса хрустели по гравию. В центре лужайки стояла статуя.

 Обогнув круг, карета остановилась перед центральным входом.
Тут же подбежал слуга во фраке и белом парике и открыл дверь экипажа.

 - Добрый вечер,-поприветствовал он.

 - Добрый вечер,сэр.

 Когда Баркли выбрался наружу слуга сказал:

 -Следуйте за мной.

 Ему, от такой услужливости, будто он лорд какой-то, с одной стороны было приятно, а с другой неловко.
 
 Слуга открыл перед ним дверь, пропуская внутрь особняка. В глаза ударил яркий свет, от множества ламп огромного светильника, висевшего под потолком в холле. Со всех сторон, куда ни посмотри, его окружали роскошь и богатство.

 Пол из белого мрамора с розовыми прожилками, отражал окружающую обстановку как зеркало. Посреди холла находилась широкая лестница, ведущая наверх. На лестничной площадке лестница делилась на два пролета. На стене лестничной площадки,  висел портрет пожилого, лысеющего мужчины с заостренной бородкой, закругленными усами и моноклем в левом глазу. Казалось, он взирал сверху вниз на всякого входившего в двери холла. Под картиной стояла маленькая колонна с обнаженной женщиной, пытавшейся стыдливо прикрыть свои интимные места. У подножия лестницы стоял столик, на изящных ножках, с лакированной поверхностью и вазой со светами. На стенах холла висели картины изображавшие людей.

 Слуга, мужчина средних лет с прямой осанкой, отвел его в одну из боковых комнат, которая оказалась гостиной. Баркли усадили на диван, перед которым стоял столик и попросили подождать пока все будут готовы. Он согласно кивнул. Слуга удалился, оставив его в одиночестве любоваться видами.

Перед собой Баркли видел камин вделанный в стену дома, на полке которого, стояли часы, ваза и скульптура, явно из другой эпохи. Над камином висела картина, изображавшая сцену охоты-стая собак и охотники гнались за оленем.
 
Баркли повернул голову и посмотрел на окна подернутые шторами. За ними стояла темнота.

 Несмотря на всю красоту, которая другого бы впечатлила и заставила бы, внимательно изучать себя, Баркли чувствовал одиночество. Высокие потолки, большие комнаты и вычурная обстановка вызывали у него ощущение пустоты. Может быть, если рядом будет находиться любимый человек, весь этот лоск приобретет смысл?

 Он просидел минут пятнадцать, снедаемый беспокойством, прежде чем, за ним вернулся тот самый слуга и отвел его в столовую. Столовая представляла собой прямоугольное помещение. Стены как и в гостиной наполовину обшиты деревянными панелями, а наполовину обклеены обоями. Там и сям висели картины и подсвечники. У дальней стены стояли шкафы обставленные посудой, а посреди помещения стоял длинный стол, предназначенный по меньшей мере для двадцати человек.
 
Во главе стола сидел мужчина, производивший своими пропорциями, довольно внушительное впечатление. Баркли догадался, что перед ним сидит не кто иной, как Уильям Линделофф. Он уже видел его портреты в газете. Еще тогда, он произвел на него впечатление своим неординарными физическими показателями, но вживую он смотрелся еще внушительнее. Создавалось впечатление, что пред тобой сидит гора.
Глаза Линделоффа смотрели изучающе на вошедшего гостя.Справа от него сидела Анжелика, в розовом длинном платье с глубоким вырезом. На шее висело ожерелье. Она смотрела на гостя и улыбалась.

 Кроме них двоих за столом, никого не оказалось. Баркли ожидал увидеть по меньшей мере троих. Кажется, вчера Анжелика говорила, что на ужине будут присутствовать гости. Но кто знает, может они придут позже.

 Слуга провел его вперед и усадил за стол, рядом с Анжеликой. Место по левую руку Линделоффа, было зарезервировано под еще одного гостя. Там уже стояла тарелка и лежали серебряные приборы.
 
В столовую вошел Джек Элдридж. В отличие от безволосого Линделоффа, Элдридж отличался высокой шевелюрой и пышными усами.

 - Извиняюсь за опоздание,-произнес он усаживаясь на подставленный слугой стул.-Вечно эти дела, которым нет конца.

 Его взгляд тут же сфокусировался на Баркли.

- Не ожидал, что у нас будут гости.

 -Это Кристиан Баркли, – представила его Анжелика.-Новый приходской священник церкви святого Георгия.

 - Что ж, рад знакомству Кристиан Баркли,-кивнул он головой.

 - Это Джэк Элдридж, глава ГНП,- представила она, только что вошедшего священнику.- А это мой отец ,Уильям Линделофф.

 Она указала головой в сторону Линделоффа.

 -Спасибо что пригласили,-сказал Баркли.-Для меня это честь.

- Не нас надо благодарить,-ответил Линделофф. Его голос звучал мощным басом.-А мою дочь Анжелику. Чем то вы ее привлекли, святой отец, раз она решила вас пригласить.

 Анжелика смерила отца укоряющим взглядом.

 - Ну зачем ты смущаешь нашего гостя.

Линделофф лишь улыбнулся.
 
Баркли слегка зарделся, но тут же взял себя в руки.

 - Не обращай внимания, как бы они тебя не подначивали,-обратилась она к нему.
 
 Слуги расставляли разнообразные блюда на стол. От запахов заполнивших всю комнату у Баркли потекли слюнки. Тут было жаркое, печеная рыба, пудинг ,мясной пирог и много чего, чему он не знал названия.
 
«Наверное, хорошо быть состоятельным человеком», -подумал он.

Баркли попробовал все, или почти все. Особенно ему понравилась печеная рыба с картофелем. Вкуснее рыбы он не пробовал. По настоянию Анжелики, он попробовал блюдо, под названием хаггис, внешне похожее на фаршированные кишки какого-то животного. На вкус, вроде ничего. Пока он ел, она рассказала ему из чего это блюдо сделано: из бараньих внутренностей(сердца, печени и легких), порубленных с луком, толокном, салом, приправами и солью и сваренных в бараньем желудке. При упоминании бараньего желудка его чуть не вырвало.

 - Лучше бы вы мне этого не говорили,-пожаловался он.

 Она только рассмеялась.

 Запивалось съеденное белым вином, которое отлично шло к ужину. К десерту подали фрукты, яблочный пирог, нечто состоящее из смеси взбитых сливок, клубники и безе, и пюре из компота со сладким заварным кремом, на вершине которого устроилась одинокая малинка.
 
 - Кстати,-сказал Элдридж жуя яблочный пирог,-Я не знал, что достопочтенный Томас Мун нас покидает.
 
- Да, это правда,-ответила Анжелика.-Я сильно расстроилась, когда узнала. Знала его столько лет, а тут вдруг берет и уезжает.

- А что собственно случилось?

- Дела на родине. У него умер брат, причем состоятельный. Ему принадлежал особняк и окрестные имения.И так как, у него не было детей то, по завещанию его наследство отошло к ближайшему родственнику, коим оказался отец Томас Мун. И чтобы управлять унаследованным имением, он и оставил приход.

 -Как случилось, что у покойного не оказалось детей?

- По словам Томаса у его брата был сын. Он пропал без вести, когда уехал за границу семь лет назад. С тех пор его не видели.

 - Очень жаль.Он наверно рад богатству. Не повезло в молодости, повезет в старости.

 - Он не столько рад, сколько расстроен.

 - Да ну,-усомнился Элдридж и посмотрел на Баркли.-Или у духовников на роду написано не прельщаться богатством.

 - Ну почему, многие святые были богатыми людьми,-ответил он на колкость.

- Например?

-Царь Давид, царь Соломон...

- Лично мне идея святости и богатства кажется несовместимой. Давид, как мне известно, был далеко не святой, как и его сынок Соломон. Но духовники на все пойдут, чтобы их убелить. До сих пор помню, как Томас с пеной у рта, доказывал мне, что Давид само совершенство.

 В разговор вмешался Линделофф.

 - Ты меришь по себе,-сказал он своему другу.-Я знаю состоятельных людей, которые ведут достаточно целомудренный образ жизни.

- Вот именно, что «достаточно». Но не на десятку.
 
- Соответствовать на десятку никто не может,-сказал Баркли.

 -Это как раз ровно, то что говорил мне отец Томас,-не сдавался Элдридж.-Больше он мне никаких аргументов не привел. Если человек по своей природе испорчен и не может соответствовать на десятку, то какой прок держаться за святость? Возможно ты начнешь мне сейчас говорить про ад, но я не верю в ад, как и в рай.

-Я думаю нет ни одного политика, плотника, инженера, строителя который бы не ошибался в своей профессиональной деятельности.
 
- Когда мы говорим о христианстве, речь идет об образе жизни, а не о профессиональной деятельности.

 - А разве для вас карьера политика, не часть образа жизни? Можете ли вы представить себе жизнь вне политики? Если нет, то для вас, политика это часть вас самих.

 Баркли удивился собственной смелости спорить с главой ГНП.

 Элдридж улыбнулся.

- А ты ничего. С тобой можно поспорить. Думаю ты окажешься лучшим полемистом, чем отец Томас. Неплохого нам священника подослали, да?-обратился он к Линделоффу.

 - Согласен. Ум у него есть.

Линделофф одобрительно посмотрел на Баркли.
 
- Думаю, ты окажешься отличным священником. Расскажи о себе,-попросил он.

 Баркли не знал с чего начать. На него смотрели выжидательно.
 
- Я родился в … в деревушке под названием Сокхоф.-начал он,- В семье третий. Передо мной родились брат и сестра. А в общем, нас детей, было пятеро. Отец работал на ферме, мама занималась детьми. С раннего детства, я, как и мои старшие брат и сестра, помогал отцу на ферме. Мне эта работа не нравилась, и я бывало противился отцу, когда он заставлял работать. Единственное, что мне тогда нравилось- гулять с соседскими мальчишками и посещать церковь. Я очень любил слушать священника. Мне нравились его проповеди и я стал мечтать, что однажды подрасту и буду проповедовать. Однажды за ужином, мне тогда было девять, я поделился мечтами с семьей. Отец и старший брат посмеялись, а вот мама меня поддержала, сказав что это неплохая идея, и что ее вполне можно реализовать. Отец воспротивился сказав, что это вопрос денег. Мама ответила, что при желании их можно найти. Родители спорили, где-то два месяца, пока отец не сдался. Моя семья в округе жила вполне зажиточно, так что они вполне могли позволить себе траты на мое образование. К тому же священник, будучи очень чутким и отзывчивым человеком, обещал поддержать мои начинания деньгами из церковной кассы. И таким образом на следующий год я оказался в католической школе, при монастыре, далеко от дома. Вдали от дома я тут же пожалел о своем решении. Очень хотелось назад к родной семье. Я ходил мрачный как туча, а ночами долго не мог уснуть. К тому же в классе, где я учился, меня постоянно дразнили.

Учеба давалась мне поначалу нелегко и я во многом отставал от своих сверстников, что служило поводом для шуток в мой адрес. Но, со временем я выровнялся и ни в чем не уступал другим ученикам.  Появились друзья, и тоска по дому ослабила хватку. Дома я оказывался лишь зимой, на каникулах, и летом.

Затем по окончании школы я поступил в духовную семинарию, где проучился пять лет, уделяя особое внимание изучению богословия и философии. В этот период я проходил практику в различных церквях, помогая священникам в их обязанностях. По окончании семинарии я оказался дома, помогал отцу на ферме и в местной церкви священнику. Отец тогда постоянно ворчал по поводу того, что зря отправил меня учиться, раз я помогаю ему, а не работаю где- нибудь в приходе. Когда же мне исполнилось двадцать пять лет, я написал епископу просьбу, что хочу принять сан священника. Епископ вызвал меня к себе и одобрил мое прошение, рукоположив в сан. Таким образом я и стал священником. Меня посылали в разные приходы. И вот несколько дней назад поступил приказ с назначением в освободившийся приход в Гривере.

 Баркли замолчал. Воцарилась тишина, которую нарушил Джек Элдридж.

 -Несколько скучно. Я как будто услышал сухую биографию, без воды, прочитанную в какой-нибудь книжке по истории.

- Ты слишком строг к гостю Элдридж,-заступилась за него Анжелика.- Мы только познакомились с ним, а ты уже ждешь, что он расскажет о себе все, как есть. Не слишком ли многого, ты хочешь?

-Возможно ты права. Приношу извинения,- обратился он с повинной к Баркли.

- Ничего, я не держу обиды.

- Хотел бы задать один вопрос святой отец, если ты не возражаешь. У меня уже вошло в привычку задавать его священникам.

 Баркли заметил улыбку тронувшую губы Линделоффа. Похоже он знал о каком вопросе идет речь, как и Анжелика, тут же укорившая вопрошателя.

-Тебе не кажется, что ты слишком многое себе позволяешь?

Баркли догадывался о каком вопросе идет речь, судя по ухмылке Элдриджа. Ему доводилось сталкивался с этой ухмылкой неоднократно. Он ненавидел этот вопрос, вызывавший у него чувство неполноценности и униженности.

- Ты хочешь спросить, знал ли я когда-нибудь женщину?-спросил он с легким раздражением в голосе, вперив свой взгляд в главу ГНП,-  Мой ответ- нет.

 Настал черед Элдриджа чувствовать себя неловко.
 
 - Извините, святой отец. Все это моя невоспитанность.

 Далее разговор перетек в прелести охоты на зверей, а затем в политику. В этих темах верховодили Линделофф и его друг, остальные просто слушали, изредка вставляя слово или задавая вопрос.
 
Линделофф произвел на Баркли впечатление не только своими размерами, но и сдержанностью. Если его друг прямо с ходу задавал неудобные вопросы, чем выказывал свою эмоциональность и недальновидность, то Линделофф в этом вопросе был прямой противоположностью. Он мог показаться немногословным в отличие от Элдриджа, но за этим немногословием скрывалась не замкнутость или неграмотность, а ум. Линделофф знал цену собственным словам и произносил их взвешенно,употребляя не более слов, чем нужно.
 
Ужин затянулся.В какой-то момент, Баркли почувствовал, что его клонит в сон.

- Извините господа,-сказал он.-Но я должен откланяться. Завтра много дел.

- Я вас провожу,-сказала Анжелика вставая из-за стола.

- Нет, что вы нет необходимости.

-Во-первых правила этикета: я вас пригласила и я вас должна проводить. А во-вторых: я настаиваю.

-Ладно, как скажите.
 
Баркли поднялся из-за стола. Стул под ним заскрипел по лакированному паркету.

- Спасибо за гостеприимство,-откланялся он.-И спокойной ночи.

-Спокойной ночи,-пожелал Линделофф.

- Вы не обижаетесь на меня?-спросил Элдридж.

-Нет. Желаю вам всего наилучшего, а также выиграть гонку премьер-министра.

-Спасибо, святой отец. Ваше благословение очень кстати.

Анжелика провела его через полутемный холл, где по углам притаились тени. Главный светильник на потолке не горел, горели лишь светильники прикрепленные к стенам.

На улице перед входом уже ждал экипаж. Было довольно холодно. От теплого дыхания вверх поднимались облачка пара.

-Не обижайся на Элдриджа-сказала ему Анжелика, когда они спускались по ступенькам.-Он такой, неаккуратный.

-Я не обижаюсь. Мне не впервой.

У кареты они остановились.

-Спасибо, что пригласила меня.

-Тебе понравилось?

-Да. Красивый у вас особняк. И готовят у вас тоже хорошо. Вкуснее в жизни ничего не пробовал. Да и ваш отец произвел на меня благоприятное впечатление.

-Да он такой. Рада за вас.

 Баркли залез внутрь экипажа и расположился на сиденье.

-Доброй ночи,-пожелал он напоследок.

-Доброй ночи. До скорой встречи.

Баркли сразу же уснул, как только экипаж отъехал от особняка и проснулся от стука колес по мостовой центральной площади в деревне Бейдери.