Женщинам 108 авиаполка ДД посвящается

Женщинам 108 авиаполка дальнего действия посвящается.

Чем ближе 8 марта, тем интенсивнее начинает пухнуть голова – чем же вторую половину человечества порадовать? Банальным пожеланием любви и счастья? Как-то не оригинальным кажется. И вот, пошарив в «черном ящике», всплыло, что есть у меня два небольшие и не особо законченных поста из далекого прошлого и, видимо, должен быть ресурс для их пополнения. И угадал – кое-что оказалось, чем готов с радостью поделиться и, главное, не изменяя своему хобби! И пусть повторюсь, но повторение совсем в другом контексте – о женщинах 108 авиаполка по воспоминаниям моего отца.   

Итак, батя вспоминает:

«Однажды летом 43-го, в жаркий и душный день, мы с Тимкой Гусевым готовили свой «Ил» к очередному ночному полету. От накопившейся усталости, летней духоты, недоедания и недосыпания я просто… ослеп.

Видя, как я начал тереть глаза, а затем хлопать веками, Тимофей меня спрашивает:

– Валька, в чем дело?
– Черт его знает, просто ничего не вижу!

Лейтенант Гусев помог мне спуститься с самолета на землю и отвел меня в тень.

– Отлежись здесь, как что, прикрою.

К вечеру зрение стало мало-помалу восстанавливаться. Я заметил, как Тимофей сливает во фляжку спирт, и когда наш «Ил» исчез в сумеречном небе, подошел ко мне и сказал:

– Ну что, доходяга, пошли.

Лейтенант Гусев привел меня в офицерскую столовую. Офицерская столовая в АДД – это далеко не солдатская. Обслуживание летного состава было по высокому разряду. Да это и понятно. Пошептавшись с работницей столовой и передав ей фляжку со спиртом, Тимофей усадил меня за стол, накрытый белой скатертью и с полным блюдом нарезанного хлеба. Официантка Катя предложила гречневую кашу в объемных фарфоровых мисках, обильно приправленную сливочным маслом. Через несколько минут от каши не осталось и следа.

– Добавить? – спрашивает девушка.

Опять на столе две миски с гречневой кашей. И опять через несколько минут они были пусты.

Подходит Катя, улыбаясь.

– А можно жареной картошки? – спрашивает Тимофей.

А я смекнул, нет, думаю, сколько там ее нажарят? Она же в дефиците! И снова прошу:

– А мне еще каши.

И третья порция гречки исчезла в моем желудке. Если сложить всю съеденную мной тогда кашу, то ее будет больше чем полведра. И как она влезла, да еще с хлебом? К тому же еще было выпито по большой кружке сладкого какао. А на дорожку было выдано по полбуханке белого хлеба, которую я умудрился съесть, пока шел в свою землянку. Разве такое забудешь?
***

Вернемся в наше время. Батя еще жив был. Я, разбирая родительский архив, а попросту небольшой пакет со старыми фотографиями, обнаружил одну из них. И когда я ее показал отцу, он близко поднес ее к глазам, прищурился и первое, что сказал:

- А это Катюха!

- Что тебя с Тимкой кашей гречневой кормила?

- Ну да!

Фотография датирована 1946 г. пасхальным днем. Дело было в Бяло - Подляске. Катерина в середине. Отец сзади слева.
***

Слово отцу:

Как-то, во второй половине июня 44-го, ночью, в связи со скверной погодой нам выпал случай спать в своей землянке. Неожиданно открывается дверь. Слышу голос адъютанта полка Петрова:

– Ты и ты. Подъем! Взять с собой винтовку и живо в медпалатку. Там вам скажут, что делать.

Разбужены были сержант по фамилии Рева, у которого своего места на нарах не было, и он спал в проходе на столе, и я. Быстро одевшись, мы выскочили под проливной дождь. Через мгновение были уже насквозь мокрыми. Вода попросту стояла стеной.

До медпалатки километра три по летному полю. Заметили, что «Илы» стоят как попало. На земле также сплошная вода. Добрались, спотыкаясь, до медпалатки. На носилках лежит кто-то из «летунов», в темноте не разобрать. Хотя и лето, но в зимнем летном обмундировании, в унтах. Ясно, летали на большой высоте. Нам было приказано тело погибшего, а это оказался стрелок Гриша Петрушин, перенести в палатку штурманов, в которой планировали и разбирали полеты после выполнения заданий, и нести караул, пока не будет смены. Это, опять-таки, километра два по летному полю. Обмундирование погибшего окончательно намокло, и ноша наша казалась неподъемной. Спотыкаясь, иногда падая и роняя нашего бедного товарища, мы наконец-то уложили его на большой штурманский стол. Выжались и привели себя в порядок.

К утру непогода утихомирилась. В палатку первой пришла Маша Плюснена. Она из немногих женщин полка, числившихся, как правило, мотористами, была именно мотористом. Деваха рослая и сильная, ворочала железо самолетное, как заправский моторист. 

– Мальчики, дайте хоть за ногу Гришкину подержаться. – Дотронулась до его унта, заплакала и быстро вышла.

Нас сменили. Добравшись до своей землянки, мы обнаружили, что она полна воды и посередине плавает мой чемодан, выкрашенный голубой краской. А через некоторое время мы уже готовили наши машины к очередному ночному вылету. 
***

Наступил май. Незабываемый май 45-го.  Наши смершевцы получили информацию о готовившемся нападении на наш аэродром бандеровцев. Вокруг аэродрома были срочно выкопаны отдельные окопы, и нам выдали оружие. Мне досталась десятизарядная винтовка СВТ. Первое мое оружие за все годы предыдущей службы. Мы по два часа каждый день несли теперь в этих окопах караульную службу, наравне с мотористами, ожидая обещанного нападения.

8 мая 1945 года, как всегда, ближе к ночи наши «Илы» в полной боевой готовности ждали команды подняться в ночное небо. Сумерки над летным полем осветила белая ракета. Это команда призывала всем сверить часы. Ждем следующую, зеленую, чтобы запускать двигатели.

Время идет. Экипажи и мы пребываем в предвзлетном напряжении. Через некоторое время ночное небо озаряет красная ракета. Это команда означает временно воздержаться. Между нами, технарями, прошел легкий шумок, дескать, баста, мужики, войне конец! Ждем. Напряжение растет. Две красные ракеты. Это команда «отбой».   Случалось иногда такое, ничего тут удивительного не было. Отбой так отбой. Может, цели поменяли, а новых командование не определило, а может, над целями нелетная погода. Нам, технарям, в эту стратегию вход заказан, у нас и своих забот выше крыши – чтобы эта стратегия могла технически осуществиться.  Экипажи покидают машины, направляются к себе в общежитие. Мы также пошли к себе в землянку. Ночных бдений не будет, и это радовало, так как «Илы» к полету были готовы. И нам ничего не оставалось делать, как идти спать.

От усталости быстро уснули. Только один старший лейтенант Попов, инженер полка по радио и приборам, что-то чувствовал, не спал, а крутил и крутил рукоятку своей рации, ища нужную волну в надежде первым узнать потрясающую и столь долгожданную весть.  И нашел. Было уже два часа ночи 9 мая 1945 года. Ворвался почему-то к нам, технарям, заорал, что мочи было:

– Встать всем! Война кончилась!  Германия капитулировала! Только что по радио сообщили!

О! Что тут началось! Мы соскочили со своих лежаков, бросились на улицу с дикими воплями радости. Я в портках рванул в землянку к девчатам:

– Девки, подъем! Война кончилась!

Они от крика моего соскочили. Опешили. Молчат. На меня смотрят.

– Все! Война кончилась! Попов только что по радио услышал! – уже тихо повторил я.

Наконец до них дошло. Они разом присели на постели, видать, ноги держать отказались от новости такой, и заголосили. По-бабьи, с каким-то надрывом. Теперь я опешил. Потом бросились ко мне. Все в слезах, голося. Кто-то трясущимися руками, расплескивая, наливает полную кружку спирта и протягивает мне, мол, пей, пей до дна, за Победу. Я, наверное, первым в полку за Победу тогда выпил, залпом и до дна. И этим до сих пор горжусь. Но, что удивительно, я, по натуре непьющий, тогда даже ни на грамм не захмелел. Весь спирт эмоции спалили.

Народ служивый с оружием, ранее выданным для отражения бандеровцев, в эйфории победной к оружейному складу рванул. Старший по складу, чтобы ворота не снесли, сам склад открыл и ящики с патронами всем желающим выдал. И тут началось. Патроны вперемешку – простые, трассирующие, разрывные, зажигательные. Стрельба неимоверная, крики наши слились в один сплошной восторженный рев.

А на противоположном краю аэродрома командиры наши, летный состав, ничего понять не могут. Тоже все на улицу выскочили, за оружие схватились, думая, что ожидаемый налет националистического отребья наконец-то свершился. На помощь и чтоб командование обороной на себя взять, по летному полю к нам побежали.

А мы в небо пуляем, прыгаем как сумасшедшие, кричим в диком восторге, глаза наши огнем сверкают, и лица от радости лопнуть готовы. Какое тут нападение!

– Прекратить! Немедленно прекратить! – орут в недоумении штабные.

Да кто вас слушать теперь-то будет?! ПОБЕДА! КОНЕЦ ВОЙНЕ!

Наконец, осознавая, что же все-таки произошло и, поддавшись всеобщему ликованию, офицеры выхватывают личное оружие и тоже начинают стрелять в воздух. Оружие наше начало заклинивать от интенсивной пальбы. Накалилось докрасна. Мы его побросали. И взялись за ракетницы. Интересная картина наблюдалась. Как-то все разом разбились на тройки. Один тащит ящик с ракетами, а двое других этот ящик от ракет опустошают.

Так вот, до утра и праздновали мы Победу. А только рассвело, мы увидели, что лес вокруг нашего аэродрома голый стоит. Всю листву, ветки мелкие и крупные мы стрельбой своей посшибали. Стрельбу прекратили, да и боеприпасы уже закончились. И разбрелись мы тогда кто куда, по близлежащим польским селам.

Три дня нас собирали, никак собрать не могли. Одни приходят, другие уходят. Ну, бардак же тогда случился! Командиры наши с ног сбились, не могут никак порядок в полку навести. Тогда на хитрость пошли. Столовую на летном поле на открытом воздухе развернули и офицеров к столам приставили. Только кто приходит, сразу за стол и ни шагу куда-либо. Наконец, полк собрали. Как положено, командиры и политработники победные речи толкнули за Сталина, за Родину, за Победу. Вспомнили и тех, кто не дожил до этого светлого дня. Митинг за столом закончился полноценным обедом, даже по сто грамм налито было, но ребята уже и так успели хорошенько опустошить спиртные запасы польских крестьян.

Мы целый месяц практически ничего тогда не делали. За это время многие демобилизовались. В первую очередь девчата. Помню их имена, а вот фамилии не всех. Маша Плюснена, Люба Юфирева, Зоя Яровикова и Маша Шейгина. Они были мотористами. Железо моторное ворочали наравне с мужиками. А Женя, фамилию ее не помню, она при штабе служила, бумажной волокитой занималась, тем самым руки инженерам развязывала для дел праведных.

Затем многие ребята поехали домой мирную жизнь налаживать. А Паша Горинов и Валя Селезнев были вызваны в Москву на Парад Победы. Подбирали для данного исторического мероприятия высоких и стройных молодцев, какими и были эти ребята. Да и боевые заслуги у них были весомыми, правда по достоинству так и не оцененными.
***

Вохмянина Зоя Михайловна, 1922 г.р., моторист авиационный 108 авп ДД, ефрейтор, приказом №: 149/н от: 07.10.1944 награждается Медалью «За боевые заслуги» за то, что она обслужила 52 боевых вылета ночью и 181 учебных полетов без случая отказа материальной части по ее вине.

Савиных Александра Ивановна, 1918 г.р., моторист авиационный 108 авп ДД, ефрейтор, приказом №: 149/н от: 07.10.1944 награждается Медалью «За боевые заслуги» за то, что она обслужила 65 боевых вылетов ночью и 420 учебных молодых летчиков. Отказов материальной части по ее вине не было.

Яровикова Зоя Ивановна, 1922 г.р., моторист авиационный 108 авп ДД, красноармеец, приказом №: 149/н от: 07.10.1944 награждается Медалью «За боевые заслуги» за то, что она обеспечила 20 боевых вылетов ночью и 575 учебных полетов, в составе технического экипажа участвовала в замене одного мотора и в ремонте одного самолета. Отказов материальной части по ее вине не было. [ЦАМО, Ф.: 33, Оп.: 690155, Д.: 7377]


Юферева Любовь Васильевна, 1923 г.р., мастер авиавооружения 108 бап, ефрейтор, приказом №: 3/н от: 08.03.1945 награждается Медалью «За боевые заслуги» за то, что она обслужила 70 боевых самолетовылетов ночью, без единого случая отказа материальной части авиавооружения по ее вине, а также за хорошее несение внутреннего наряда по охране личного состава

Перетягина Клавдия Ивановна, 1922 г.р., моторист авиационный 108 бап, ефрейтор, приказом №: 3/н от: 08.03.1945 награждается Медалью «За боевые заслуги» за то, что она обслужила 83боевых самолетовылетов ночью и 163 учебных полетов по вводу в строй молодых экипажей, без единого случая отказа материальной части по ее вине. Дисциплинирована, трудолюбива, в работе исполнительна.

Синцова Евгения Васильевна, 1923 г.р., писарь старший 108 бап, ефрейтор, приказом №: 3/н от: 08.03.1945 награждается Медалью «За боевые заслуги» за то, она образцово ведет учет и отчетность по работе материальной части. Всю возложенную работу выполняет в установленные сроки, не считаясь со временем. Отлично ведет ежедневную документацию о состоянии материальной части самолетно-моторного парка. [ЦАМО, Ф.: 33, Оп.: 686196, Д.: 5231].

Мухачева Александра Тимофеевна, 1924 г.р., моторист авиационный 108 бап, красноармеец, приказом №: 8/н от: 20.07.1945 награждается Медалью «За боевые заслуги» за то, что она работала диспетчером на командном пункте полка, обеспечивала оперативной связью выполнение 250 боевых самолетовылетов и 660 учебных полетов. В дни напряженной боевой работы, не считаясь с отдыхом, повседневно и добросовестно выполняла свои обязанности, грамотно и внимательно вела боевую документацию диспетчерской службы.

Плюснина Мария Андрияновна, 1923 г.р., моторист авиационный 108 бап, ефрейтор, приказом №: 8/н от: 20.07.1945 награждается Медалью «За боевые заслуги» за то, что она обслужила 65 боевых вылетов без единого случая отказа материальной по ее вине. Материальную содержит всегда в чистом состоянии. К выполнению работы относится добросовестно, трудолюбива. [ЦАМО, Ф.: 33, Оп.: 690306, Д.: 2717]

Сдается мне, что Вы, дорогие мои, приказали нам, ныне здравствующим, долго жить, но низкий Вам поклон за труды и подвиги Ваши. Мы в долгу перед Вами, помним Вас и память эту передадим по наследству.