Геракл и Любава

Геракл и Любава
Вступление
Вспоминала мифы Древней Греции, которыми зачитывалась в детстве. Но только недавно поняла, насколько мне жаль Геракла. Я - невероятный любитель хеппи-эндов, и часто мысленно переписываю сценарии так, чтобы получился счастливый финал. То же самое и в этом произведении. Кроме того, в детстве я читала мифы в книге Веры Смирновой "Герои Эллады". Для меня это лучшая версия мифов о Геракле, в первую очередь потому, что там не написано о безумии Геракла и убийстве им собственных детей. Все гораздо логичней -- он пошел к Еврисфею, сделав выбор в пользу жизни,наполненной подвигами. Ибо после попытки убийства я сомневаюсь, что Иолай захотел бы его сопровождать.  Впрочем, об этом упомянуто в самом произведении. Недавно читала другие версии, в том числе в книгах Николая Куна и Роберта Грейвса. Но в книге Смирновой Геракл представлен самым чистым, самым светлым героем, по сравнению с книгами других авторов. В этой же книге я вижу наибольшую логичность в некоторых противоречивых моментах. Хотя, надо отдать должное, в каких-то моментах логичнее именно у Куна или Грейвса. Также я использовала версию Смирновой, которая упоминает из детей Геракла от Деяниры только Гилла. Так удобней, в том числе потому, что по одной версии у него были сыновья и дочь Макария, по другой – только сыновья. Да и не знала, как закручивать сюжет, чтобы спасти Макарию. Кто-то, возможно, скажет, что главные герои несовместимы по времени, когда они могли жить на земле. Но я прочла в Интернете, что Геракла авторы фильмов, сериалов помещали в самые разные эпохи, вплоть до того, что он освобождает современного Прометея в России 20 или 21 века. Плюс пишут "по мотивам", например, когда люди обращаются к Гераклу с просьбой разобраться с Минотавром (вопрос: его что, Тезей не дорезал?). И я решила: почему кому-то можно, а мне нельзя? И если перемещение эпох тут не ново, и ласковое "Гераклушка" тоже написала не я первая, то славянку ему в жены не давал еще вроде никто. Дополнительно скажу, что целью этого произведения было "отмыть пятно" с Геракла, поставленное в нескольких версиях, в которых я вижу просто обливание грязью (увидите, что я имею в виду), а также с военных (про которых знаете какие анекдоты ходят), и жен военных (совершенно несправедливо облитых помоями в фильме "Анкор, еще Анкор!"). Плюс еще читатель найдет смешные моменты. Также, что касается других героев, некоторым я тоже сделала хеппи-энд. Что касается тех, о ком есть разные версии, я брала лучший вариант, где все живы. Почему выделила Иоле отрицательную роль? Потому что по мифу и литературным произведениям (например, «Заговор») она на меня не произвела впечатления скорбящей, потерявшей любимого. Важно также то, что мне, как христианке, сложно было писать о языческих богах, которые, по мифам, могли отколоть такие номера, что куда людям браться. Поэтому я упоминала только "безобидных" богов. Думаю, незачем «заеложивать» снова 12 подвигов (и другие известные подвиги Геракла), поэтому я начала повествование с момента, когда Геракл был уже на горе Эте (исходила из самой распространенной версии его гибели). Завершая описание, скажу так: кто хочет, чтобы точно по мифам, как там (строго исторически) тому подойдет вряд ли, а кто устал от моря негатива, кто хочет отдохнуть, тому будет самое оно! 
Глава 1
Измученного страданиями Геракла отнесли на носилках на гору Эту. Он уже не стонал и не метался, и, хотя лицо его сохраняло мужественное выражение, в глазах отражалась нечеловеческая боль. Отравленный хитон был в пятнах крови. Геракл больше не думал о том, как избавиться от своих мучений или хотя бы облегчить их. Он хотел прекратить их совсем, вместе с собственной жизнью. Оставалось только поджечь костер, но никто не решался сделать это – ни один не хотел стать убийцей Геракла. Стоя вместе с мужчинами, безутешно рыдала Алкмена. Она никак не могла смириться с мыслью, что видит сына последний раз, что такой великий герой, презиравший любую опасность и даже саму смерть, так нелепо гибнет от руки женщины. Сын Геракла Гилл, выслушав предсмертную волю отца, подошел к Алкмене. Они молча стояли приобнявшись, не отходя от Геракла. Гилл плакал беззвучно, лишь изредка стирая рукой горькие слезы, проливаемые по погибшей матери и умирающему отцу.
А в это время, радуясь теплой погоде и солнечному дню, неся на рыночную площадь лекифы - сосуды со свежеотжатым оливковым маслом,- шла Любава, молодая красивая крестьянка. Она приехала из далекой земли к северу от Греции много лет назад, поселилась в Трахине, прекрасно овладела греческим языком, и ее уже давно не воспринимали как чужеземку. Она так хорошо научилась делать оливковое масло, что всегда находилось достаточно покупателей. Пышные темнорусые волнистые волосы были распущены и покрывали лопатки, голубые глаза излучали радость, длинное белое, вышитое красивыми узорами, платье с поясом облегало стройную фигуру.
По пути Любава заметила большое скопление людей на горе и решила подойти посмотреть, почему они собрались там. То, что она увидела, заставило ее ускорить шаг. Подойдя ближе, она узнала Геракла. Будучи потрясенной увиденным, она спросила одного из мужчин, что происходит.
- Ты разве не слышала? — удивился тот.
- Нет. Я рано вышла из дома, и не успела узнать новости.
- Ты ведь знаешь, что это Геракл? Знаешь, кто это такой?
- Конечно! — Любава нетерпеливо кивнула, в ее голосе прозвучало желание скорей услышать ответ.
- Так вот что с ним произошло. Он возвращался из Эхалии…
Мужчина кратко рассказал Любаве, как все случилось. Едва дослушав, Любава подбежала к костру. «Я подожгу», -- услышала она голос Филоктета . «Лук и стрелы твои», -- ответил Геракл.
«Не поджигай, -- почти закричала Любава. — Попробуем оливковое масло!» Филоктет растерянно посмотрел на нее. Один из мужчин направился к ней, желая отвести ее в сторону, боясь, что она лишь сделает Гераклу больнее. Яд-то уже в крови, говорил он. «Пусть попробует, -- удержал его другой. – Хуже вряд ли будет».
Поставив корзину на землю, Любава взяла один лекиф, открыла его и полила маслом на руку Гераклу. Затем стала осторожно снимать отравленную одежду. Хитон стал понемногу отделяться от тела. Отставшие куски ткани Любава бросала на землю.
Снять ткань с рук и бедер удалось довольно быстро. Почувствовав легкое жжение на собственных руках, Любава полила маслом и их. Затем все с радостью увидели, что нижняя одежда Геракла не успела пропитаться смертельным ядом. Оставалось снять хитон с груди, плечей и спины, но это было сложнее: там были сорваны куски кожи. Двое присутствующих предложили помощь, и Любава попросила положить Геракла на траву – так ей было удобнее. Четверо человек опустили Геракла на землю вместе с львиной шкурой. Когда Любава снимала кусок ткани с груди Геракла, от боли он сильно взмахнул рукой и выбил сосуд из ее рук. От испуга Любава зажмурилась. Лекиф упал на нее и масло испачкало ей платье. Подхватив сосуд, чтобы масло не вылилось на землю, Любава подложила руку Гераклу под голову. «Потерпи, Гераклушка, -- тихо проговорила она, -- все позади. Чуть-чуть потерпи, пожалуйста». Геракл лишь смотрел на нее, но был не в силах ответить что-либо. Затем она обратилась к стоящим рядом мужчинам: «Придержите его за кисти и ступни, там не обожжено». С опаской четверо человек опустились на корточки, зная, что удержать Геракла – задача не из простых. Найдя глазами Алкмену, Любава подозвала ее. «Приговаривайте ему что-нибудь, -- попросила Любава, положив голову Геракла на руки присевшей Алкмены. – Что-нибудь успокаивающее». Вытирая слезы, Алкмена стала что-то шептать.
С мест, где была сорвана кожа, снимать ткань было особенно тяжело. Масла приходилось выливать даже по полсосуда. Кровь запекалась, удивительным образом пуская пузыри. Когда Геракла с большим трудом посадили, чтобы снять остатки отравленной одежды со спины, он снова, будучи не в силах превозмочь боль, с такой силой повернулся рывком, что Любава, сидевшая сзади него, едва успела увернуться. «Да, платье испортил, теперь нос разбей», -- едва слышно шепнула она. Но наконец ядовитый хитон был снят. На теле тут и там были раны. Любава еще раз полила их маслом, которого не осталось и половины сосуда.
«Теперь несите ко мне, -- голос Любавы прозвучал решительно. – Надо перевязать раны». «А если яд уже попал в кровь, поможет?» -- тихо спросил Филоктет. «А ведь точно! Затопим баню. Яд уйдет с паром». Гилл положил носилки возле Геракла и готов был взяться за них, но некоторые стали возражать:
- Геракл входил в реку. Только хуже стало.
- Ему сейчас только мыться.
- Еще пока к тебе донесем…
«Это не такая баня, — объяснила Любава, -- ваши по-другому устроены. А тут пар всю отраву выгонит. А не хотите, тогда я сама… Хоть как дотяну». Любава и Гилл стали тянуть по земле львиную шкуру, но сдвинуть почти не могли.  Гилл и еще трое мужчин положили Геракла и львиную шкуру на носилки и понесли вслед за Любавой. Двое взяли ветки, разрыли землю, сожгли остатки хитона и закопали пепел, а затем догнали остальных. Когда пришли, Любава показала на небольшую пристройку возле дома. «Несите туда и кладите на полку. Шкуру не берите, там она не нужна. Сейчас попрошу у соседей топор и наколите побольше дров. Алкмена, присядьте сюда». Пока двое кололи дрова, она показала остальным, как обращаться с шайками и веником. «Будете и сами довольны, -- добавила Любава. — Выйдете — летать захочется. А я пока угощение приготовлю».
Алкмена сидела у стены, опустив голову. Она уже не плакала, но затеплившаяся надежда то успокаивала ее, то снова сменялась тяжелыми мыслями. «Лишь бы был жив», -- думала она. Но другие размышления опять начинали тяготить. Если сын будет спасен от смерти, как он будет дальше жить? Вернется ли прежняя сила? Будет ли счастлив, оставшись в живых?
Любава мягко и осторожно взяла ее за плечи. «Все самое страшное позади. Держитесь. А раны заживут, и, я думаю, скоро. Выйдут мужчины, я и для нас затоплю, легче станет».
- Спасибо, красавица, не до бани мне. Да и тебе зачем из-за меня лишние хлопоты?
- Выпейте пока вот это. — Любава подала Алкмене небольшую чашу.
- А что это за вино?
- Это не вино. Это сок утром из черники отжала. Выйдет Геракл, и ему подам.
- А вкусно. Тебе, может, приготовить помочь?
- Спасибо, я сама. Только попрошу Вас порвать ветошь для повязок.
Когда Геракла положили на первую полку, от пара стал выходить яд. Он капал на доски, было слышно шипение. Дыры в полке и в полу образовались с кулак величиной. Геракла подняли, пока не упала полка из-за дыр. Голова его немного кружилась, но он был уже в состоянии сидеть. Затем Геракла посадили на другую полку. От выходящего яда теперь показывались только маленькие дырочки. Когда ему помогали подняться,  он встал на ноги и почувствовал, что может стоять. Головокружение прошло, ощущалась лишь легкая дрожь в руках и ногах. Когда же Гераклу помогли сесть на третью полку, не появилось ни одной дырочки. Он встал сам и без сомнения ощутил, что вполне может ходить. Ноги и руки уже не дрожали.
Из бани все выходили довольные. Не только потому, что радовались спасению Геракла, но и сами чувствовали невероятный подъем сил. Когда Любава услышала, что гости выходят из бани, она взяла приготовленные куски ткани, чтобы перевязать Гераклу раны. Филоктет и его отец Пеант помогали ей.
Усадив гостей за стол, Любава поднесла к губам Геракла чашу с черничным соком.
- Выпей, это тебе сейчас надо. А затем я покормлю тебя.
- Спасибо, добрая женщина. — Геракл был глубоко тронут. — Хотя я еще чувствую слабость, я могу есть и пить сам. – Взяв чашу из рук Любавы, Геракл выпил сок.
- Тебе лучше?
- Нет сравнения. Больно только там, где оторвана кожа.
- Все заживет. К тебе вернутся силы.
- Правда? Ты веришь? — Глядя Любаве прямо в глаза, Геракл взял ее за запястья, глаза его чуть расширились. В его голосе звучала надежда.
- И не сомневаюсь. Будешь еще сильнее. Еще не одни Олимпийские игры выиграешь!
- Ну раз ты сказала…, -- глаза Геракла засияли, голос стал уверенным, -- я тоже не сомневаюсь!
«Верь, Геракл, -- поддержала Алкмена, -- все будет чудесно!».
Тут Любава обратила внимание на русоволосого широкоплечего юношу высокого роста. Он ничего не ел, и, опустив голову, вытирал слезы. Она подошла к нему и стала успокаивать, говоря, что Геракл скоро совсем поправится. «Это Гилл, сын Геракла, -- объяснил Пеант, -- он плачет об умершей матери». Любава стала утешать Гилла.
- Держись. Я понимаю, как тебе больно.
- Моя мать… Она всегда была верной, честной, доброй… Не хотела потерять любовь отца…
- Она была хорошей женщиной. Ты плачь о ней, но думай о том, что отец остался жив.
- Да, если бы не ты… Не знаю, как и благодарить.
- Поешь что-то. Тебе нужны силы. Пожалуйста, Гилл.
Гости с аппетитом ели, благодарили Любаву за спасение Геракла и хвалили за вкусную еду. Завязался оживленный разговор.
- А что значит твое имя, Любава?
- Связано со словом «любовь»: и «любимая», и «любящая».
- А далеко твоя земля?
- Далеко. Морем плыть.
- А что это за блюдо? Мы и не видали такого.
- Бли-ны.
- А это?
- Го-луб-цы.
- Прости… А ты не нимфа? Или, может, волшебница?
- Ни то, ни другое. И не люблю, когда мне говорят такое. Маслом мне в детстве мама ногу облила, когда я горячим отваром ошпарилась, поэтому я и знаю, что от ожогов это первое дело. Только не оливковым, а другим. Цветы у нас есть такие – подсолнечники. А баня в нашей земле от многих болезней первое средство. Когда сюда приехала, попросила, чтобы мне баню построили. Соседей научила париться, им понравилось.
- Почему же не любишь, когда про нимфу спрашивают?

Любава обвела гостей взглядом, и, чуть выждав, ответила: 

- Меня из родной земли выгнали, когда муж заподозрил, что я ведьма и изменница. А я никогда ничем таким не занималась. С подружками, бывало, гадали, а потом я и от этого отказалась. Могут зло нагадать, а потом сбудется.
- А здесь не ходила к пифиям?
- Нет. Только Деметру прошу урожай благословить.
- А почему тебя заподозрили?

Любава поправила платье.

- Тут целая история. У нас когда девушка замуж выходит, ей голову покрывают. Потом она на улицу с непокрытой головой не выходит. Мне хоть это и не нравилось, да что поделаешь. Я как замуж вышла, мне, как и всем, покрыли голову. А однажды летом я в саду работала. День выдался жаркий, с самого утра идешь, пОтом обливаешься. Как сонце повыше поднялось, не выдержала я, сняла головной убор, надеясь, что никто меня не увидит. А муж к обеду раньше пришел. Посмотрел на меня, да как поднял крик! Что я ему изменяю, что ко мне кто-то ходит, пока его нет. Пытаюсь объяснить — не слышит. А тут и соседи повыскакивали, шум стоял — до самой реки было, наверное, слышно. Некоторые пытались вступиться. Другие, наоборот, возмущались, как я голову открыть посмела. Затем и мать с братьями прибежали. Он уже хотел бить меня, а они между нами встали. Тогда он как давай орать, что меня надо убить, что я ведьма, смотрите, мол, какая худая, и волосы вьются, и не забеременела до сих пор. Больно стало, слов не найти. Я так хотела дитя, так переживала, когда же будет, а он взял и на людях всё выложил. Еще я ходить, бегать люблю, с чего мне дородной-то быть? Да и не нравится мне такое. Ладно еще, после того, как дитя родится. А у нас некоторые еще замуж не вышли, а тело уже как винная бочка. Или мужчина женится, нескольно лет пройдет, а потом сидит, и живот на коленях. Не у всех, но бывает. Уж простите, может, этого говорить не надо было. А здесь, я смотрю, все стройные, а волосы кудрявые тут очень у многих. Вот у Геракла волосы больше, чем у меня, вьются.   
- Чего же он, интересно, на ведьме женился?
- Это уж я вряд ли узнаю. Только как я уехала, взял он другую жену подозрительно скоро. Ну, мне так сказали.
- Вот подлец! — Возвысил голос до сих пор молчаливо слушавший Геракл. Все повернули к нему головы, а некоторые растерянно положили приборы на тарелки. — Сам, небось, изменял, а тебя во всем обвинил. Ну ничего, выздоровею, найду его. Поеду в вашу землю. Женщину бить — мужчина он или кто? Он за такое жизнью поплатится.
- Не надо, Геракл, -- тихо возразила Любава. 
- Почему же? Что далеко, меня не пугает. Если я лишь по прихоти Еврисфея за коровами Гериона и яблоками Гесперид ходил, то неужто не пойду, чтобы отомстить твоему обидчику? Ты все еще любишь его?
- Уже, наверное, нет. А когда замуж выходила – ой, как любила! Поэтому и не хочу его смерти. Да и я тоже виновата. Ну потерпела бы жару или в дом бы зашла, воды попила. Так что прошу, не думай о мести. К тому же, ему уже отомстили мои братья.
- А как? — поинтересовался Гилл.
- Средний баньку спалил, а младший в огороде кучу всего перемял да переломал да еще ведро помоев им туда вылил. И не поймали их, убежать успели домой.
- Для него маловато такой мести. — Филоктет очень возмутился. 
- Он с родными потом побежал к отцу, а тот вышел ему навстречу с мечом и говорит: забудь про меня и дорогу ко мне забудь, а явишься еще раз, убью тебя и будь что будет.   
- А давно ты здесь? — спросила Алкмена.
- С двадцати лет. А сейчас мне сорок восемь. – Любава улыбнулась Гераклу. — Почти, Геракл, твоя ровесница.

Гости посмотрели на Любаву удивленно.

- Никогда бы не подумал, -- заметил Филоктет.— Как девочка выглядишь. Наверное, здесь тебе предлагали выйти замуж?
- Было. Но я не захотела. Я повнимательней стала. С одним не вышло, я поняла, что не буду с ним счастлива. Другой изменил мне вскоре после знакомства. 
- А как тебе удалось бежать? — поинтересовался Пеант.
- Когда все стояли и кричали, кто за меня, а кто против, пришел мой отец. А он воин — дал знак, и замолчали все. Выслушал он и меня, и мужа, да и говорит: не верю я, что изменяла тебе Любава. А сплетен не слушай. Так что прости ее, забудь, и живите дальше счастливо. А вы, обратился он к соседям, разойдитесь лучше по домам. Покричали, и займитесь своими делами. Но муж и его родные стали говорить, что пойдут к князю с жалобой. Хотели меня голую по селению провести, да отец вмешался. Князь, надо отдать должное, всех выслушал. Затем и спрашивает мужа: Прощаешь ли ты жену? Согласен жить с ней дальше? А тот аж хрипит — смерть ей! Князь и говорит: девушка, по-видимому, не лжет; свидетелей измены нет; убивать не за что. Раз не хочешь остаться с ней, пусть уйдет из селения. Куда-нибудь, где ее не знают. Но сами к ней не ездите и не ходите. Ибо жаль ее: тут ей трудно теперь будет замуж выйти, а она молода и красива. Так что большую ошибку ты делаешь, сказал он мужу. Стали мы думать с отцом и матерью, куда мне уйти, чтобы слухи не достигли. А тут как раз купец наш, Ставр, в Грецию собирался. Он сюда часто приезжает. Вы его, может, знаете? Он и к нам, и к варягам ездит. От него я и знаю все, что на родине происходит.
- Нет, не знаем. Мы же торговлей не занимаемся. Есть товар — и хорошо, а кто откуда привез, нам не так важно. А где варяги живут?
- Далеко на севере. Ну так вот, посадил он меня к себе на корабль, и привез сюда. Мать на прощание сказала: учи, дочка, язык, тогда не пропадешь. А пока на корабле плыли, время было. Он уже тогда греческий, почти как родной, знал. Вот он и учил меня. Так что, когда приехали, я уже могла неплохо объясняться. Дальше уже здесь языку училась. А каждый раз, как Ставр приезжал, я снова у него уроки брала.
- Ты прекрасно говоришь.
- Спасибо. Стала я искать, чем бы заняться. Думала, как дома, сад да огород завести. Хоть в огороде я не очень люблю работать. А однажды меня угостили оливками и оливковым маслом. В нашем-то краю оливок нет: холодно там для них. Мне так понравилось, что попросила я научить меня это масло делать. В саду у меня несколько олив. Подружились мы с соседкой моей, Антеей. У нее сад, огород, скота немного. Сыры она делает потрясающие. Так что она скот пасет, в саду и на огороде работает, мне масло делать помогает, я ей — сыры, а потом я продаю. Обе довольны.
Разговор продолжался. С лица Алкмены исчезла печаль. Она была все больше уверена, что с ее сыном будет все в порядке. Гилл во время разговора почти всё время молчал, но уже не плакал.
- Ну что, пойдем, -- предложил Пеант. — Гераклу надо отдохнуть, да и Любаве тоже. А завтра мы зайдем. Можно, Любава? Заодно и в бане доски поменяем.
- Конечно!
- Да, Филоктет! — Обратился к другу Геракл. — Про лук я не забыл. Хоть я и остался жив, но я пообещал.
- Тоже скажешь, Геракл! Не буду я теперь брать лук. Он тебе самому еще не раз пригодится! Да и костер-то я не поджег.
- Но ты собирался. Так что не спорь, бери.
- Вот, значит, как ты про меня думаешь, Геракл! Ну хорошо! Так вот знай, что я не только не возьму лук, но и …
- Филоктет! — Резко оборвал его Пеант. – А ну тихо! Рот раскрыл! Ты хоть представляешь, как Гераклу было плохо? — И спросил уже мягче: что «но и»?
- Когда Геракл немного окрепнет, возьмем его к себе, хорошо, отец?
- Вот это молодец, хорошая мысль! А ты, Геракл, дай Любаве рог изобилия, что Ахелой подарил Деянире. Она же без заработка осталась.
- Точно! Гилл, беги домой, принеси!
- Мы с Гиллом вместе пойдем, -- сказала Алкмена. — Сейчас заедем за Амфитрионом, займемся похоронами Деяниры и пленными. Вечером Гилл придет и принесет рог. Кстати, Любава, можно, Гилл у тебя переночует? Сама бы попросилась, но вдруг мужская сила понадобится?
- Да конечно, я им даже постелю вместе.
- Мать, ты скажешь Иоле, что все в силе, но надо будет подождать, хорошо? Может, как-то ее поселить отдельно?
- Она будет вместе с остальными пленными, -- решительно возразила Алкмена. – Не нужно лишних разговоров. Будет пока прясть и ткать, как и они. А не захочет, пойдет коровник чистить.
- Пусть и Иола приходит, -- улыбнулась Любава, -- и никто не заметил, что в ее глазах появилась грусть. – Это поможет Гераклу скорей выздороветь.   
- Безусловно, это пожалуйста. Любава, мы не устанем благодарить богов за тебя. И тебя саму. — Алкмена сжала ее руки.
- Я сам награжу тебя по-царски, — cказал Геракл. — Жди. Гилл, пока ты не ушел, вынеси, пожалуйста, львиную шкуру во двор. Я ее потом осмотрю. Берись за гриву, туда точно яд не попал.
Глава 2
На следующий день друзья и родные заходили проведать Геракла, и в том числе Иолай. Приходили также люди из народа, приносили еду, посуду, одежду. Геракл был счастлив, что друзья ему верны и что народ любит его. Иола тоже зашла, но ненадолго, и почему-то быстро ушла, несмотря не просьбы Геракла побыть с ним еще, сославшись на то, что хочет приготовить дом к его приходу, и жалуясь, что из-за пленных в доме беспорядок, что поколола пальцы веретеном, что ее заставляют работать. Любава обратила внимание, что она слегка скривилась, увидев пятна крови на повязках Геракла, и к тому же ходила по дому так, будто боялась запачкаться. Геракл же был слишком счастлив, чтобы заметить это. Он чувствовал, что сила к нему возвращается не по дням, а по часам, и даже хотел сам поменять доски и бревна в бане, но встретил решительное возражение Любавы и Гилла. Это сделали Гилл и друзья Геракла. Иногда, когда на глазах Гилла выступали слезы, хоть он и старался их скрыть,  Любава ласково утешала его и просила держаться. 
Прошел еще день. Геракл чувствовал себя всё крепче и крепче, его всё радовало: чистота и скромность крестьянского домика, голубое небо и зеленые деревья, свет солнца и пение птиц, шуршание ветра в листве и блеяние овец и коз. Он улыбался, слыша разговоры соседок: «Любава, возьми для Геракла больше молока и овощей, пусть скорее силы восстанавливает», «Сливок и сама поешь, а то сквозь тебя скоро смотреть можно будет», «Антея, в этом сосуде масло получше, а в том – для жарки». Кожа заживала, и боль проявлялась всё реже и слабее. На львиной шкуре нигде не было повреждений, и Геракл со смехом сказал Гиллу и Любаве, что лев оказался сильнее гидры — против него яд оказался бессилен. Затем он промыл шкуру от крови. А вечером Геракл позвал Филоктета и сказал, что готов перейти к нему. На прощание он оставил Любаве рог в подарок, напомнив, что это еще не всё.
- Почему тебе не пойти домой, а не к Филоктету? — поинтересовалась Любава.
- В таком виде предстать перед Иолой? Повязки, пятна крови, незажившая кожа?
- Да ну, ерунда.
- Да и повязки поменять она вряд ли сумеет. Филоктет это лучше сделает.
- Я приду тебя проведать.
- Мне будет приятно.
Незадолго до того, как пришел Филоктет, Гилл обратился к Любаве:
- Можно тебя попросить о чем-то?
- О чем же, Гилл?
- Поговори с моим отцом, пожалуйста. Я уверен, что он тебя послушает. О двух вещах. Первое: пусть подтвердит вслух, что я теперь свободен от клятвы насчет женитьбы на Иоле.
- Я попрошу его, хотя, по-моему, это и так понятно.
- И тем не менее, так надежней. Меня тогда покоробило от одной этой мысли. Не знаю, можешь ли ты представить, чего мне эта клятва стоила. Ну представь, взять в жены ту, из-за которой мать покончила с собой, а отец … ты спасла его.
- А какая вторая вещь?
- Хочу пойти в корабельную школу, учиться строить корабли. Мастер как раз набирает учеников. Скажи отцу, что воинскому искусству я также буду продолжать учиться.
- Хорошо, Гилл. – Любава направилась к Гераклу.
- Можно с тобой поговорить, Геракл? — позвала Любава, когда тот уже выглядывал в окно, не идет ли Филоктет.
- Можно не спрашивать. Я весь внимание.
- Гилл хочет, чтобы ты сказал ему вслух, что он уже не должен жениться на Иоле.
- Сейчас скажу, я со всем этим забыл просто. Гилл!
- Постой, это еще не всё. Гилл хочет учиться строить корабли, но пообещал, что будет продолжать военные занятия.
- Я здесь, отец. – Гилл подошел, немного волнуясь. По лицам Геракла и Любавы он пытался прочесть, какого же ответа ждать.
- Садись. — Геракл показал сыну на место у стены.
Юноша сел, не отводя взгляда от отца.
- Слушай внимательно, Гилл. От клятвы я тебя освобождаю. Прости, просто забыл сказать. На Иоле я женюсь сам.
Лицо Гилла всё еще сохраняло напряжение. «Благодарю», -- ответил юноша, с бьющимся сердцем ожидая ответа на второй вопрос.
- Теперь насчет кораблей. — Гилл впился в Геракла взглядом. — Я ничуть не против, дело хорошее. Но помни: если не будешь тренироваться, если учителя будут жаловаться, про корабли придется забыть. Понятно?
- Благодарю, отец, благодарю, Любава! Стараться буду изо всех сил!
- Смотри мне. — Геракл, встав, положил руку сыну на плечо. — А вот и Филоктет идет. Ты собрался?   
Вечером Геракл перешел к Филоктету. Любаву позвала Антея — помочь разлить молоко. Антея, вдова с десятилетней дочерью Аэлой, немного полноватая женщина с каштановыми кудрявыми волосами до плеч, была немного младше Любавы. Муж и старший брат Антеи погибли в военном походе, вскоре после этого умерла и жена брата. Сын брата Никлас был уже взрослым, но постоянно пил, не хотел работать, иногда даже устраивал пьяные выходки. Убеждать его не имело смысла, но Антея терпела племянника ради памяти его родителей. Аэла помогала матери по дому или пасла скот.
- Заходи скорей.
Любава уже давно не спрашивала, почему «скорей». Она знала, что Антея — живчик, она всё делает очень быстро, так же быстро ходит, всегда в курсе всех дел и в речи ее постоянно проскальзывают «скорей», «бегом беги», и тому подобное. Аэла – худенькая, с длинными, тоже каштановыми волосами, была такой же подвижной, как ее мать.   
- Сначала нальем овечье.
Подруги вдвоем взяли тяжелое ведро. Белое молоко потекло в сосуд для сыра.  «Осторожней, -- мы же разбрызгаем, попросила Антея, когда Любава наклонила ведро слишком резко. — Всё, теперь переворачиваем. Нарежь укроп, пожалуйста. Сделаем часть овечьей брынзы с укропом».
Любава нарезала. Антея хотела высыпать его в молоко, но тут заметила, что в огород зашла коза. «Ах ты ж, куда полезла, -- Антея побежала выгонять ее. -- Любава, кинь скорей укроп в молоко и размешай, пожалуйста!»
Любава усмехнулась ей вслед, чуть качнув головой. Нет, видно, к Антее до конца не привыкнешь. Можно подумать, если бросить укроп чуть позже, это кому-то стоит жизни!    
Едва Любава закончила мешать, Антея прибежала назад.
- Да что ж ты сделала! Взяла, испортила!
- Почему испортила?
- Как почему! Вместо овечьего молока в козье высыпала! Кто теперь купит такое? О чем ты сегодня думаешь?
- А, ну точно. Перепутала сосуды. Давай помогу процедить. А укроп в суп положишь. Принести чистую ткань?
- Делать больше нечего — цедить, работы и так невпроворот. Попросила на свою голову.
- Ну прости, Антея. Говорю же, перепутала. Что я, не живой человек?
- Да всё понятно, -- продолжила Антея уже спокойно, -- Геракл ушел.
- При чем тут «Геракл ушел»?
- Ясно, где твои мысли.
- Где мы, а где Геракл!
- Это ты всегда говорила. Теперь, как выяснилось, не совсем так.
- Я ни на что не рассчитывала. Он женится на царевнах, чего и заслуживает вполне. Кто Деянира, кто Иола? Не крестьянки же!
- Знаешь, как говорит один мой знакомый? Всё далекое может стать близким.
- Не будем наивными, Антея. Тебе масло нужно?
- Нет, есть еще. Умом-то всё верно ты говоришь, а в сердце небось другое. Ой, извини, кажется, лишнее говорю уже. Но если хочешь, поделись, мы на то и подруги. А за сыр не переживай, может, народу еще и понравится. А нет, так дешевле пустишь, найдется кому купить.
- Я тоже думаю. Ну, пойду.
Любава несколько раз приходила к Филоктету проведать Геракла. Один раз они даже пришли с Антеей вдвоем. Геракл, Гилл, Пеант и Филоктет радовались их приходу. С восторгом и удивлением Пеант рассказал, что Геракл однажды не мог найти топор и поломал бревна руками, уперев в колено.
А однажды Любава пришла, и Геракл сказал, что на следующий день идет домой.
- Рада за тебя. — Любава почувствовала подступивший к горлу ком. — Ты  в порядке?
- Более чем. Только смущает, что остались шрамы. Снимешь мне повязку? Последнюю.
- Да, конечно.
Любава встала и начала сматывать ткань. Когда она почти закончила, то увидела покрытую шрамами кожу. На ее глаза навернулись слезы, и одна слеза капнула Гераклу на правое плечо. В одно мгновение кожа стала разглаживаться, и шрамы начали исчезать один за другим. Любава вытерла пальцем слезу с другого глаза, и легко, едва ощутимо коснулась левого плеча Геракла. Сразу же на его теле не осталось ни одного шрама. Быстрым движением она вытерла глаза. Едва Любава домотала до конца, Геракл вскочил на ноги и взял ее за плечи. 
- Что это было, Любава? Чем ты на меня капнула?
- Это … так вышло…
- Помню, ты не любишь, когда спрашивают про нимфу, но я на самом деле не понимаю… Что это, как не чудо?
- Я тоже не понимаю. Не ожидала такого. Правда.
- Я всё понял! Ты – не  нимфа, ты — богиня! Или хотя бы полубогиня! — Геракл стал перед Любавой на колени. — Тебя как ни благодари, будет мало! Какие же жертвы тебе принести, моя чудесная спасительница?
- Что ты такое говоришь, Геракл! Какие жертвы? — Любава чуть присела, чтобы помочь Гераклу встать с колен. — Вставай же, вставай, я тебя прошу! Придумал тоже — богиня!
- Кто же ты?
- Обычная женщина, рожденная от мужа и жены. Насмешил — в Греции богиня Любава! 
- А не …?
- И не полубогиня. Это у вас тут как послушать, так каждый второй полубог.
- И не скажешь, что же это?
Геракл коснулся пальцами плеча, потер их, понюхал.
- Ничего не понимаю. Похоже на соль. А можно, я лизну? А, вижу. Глаза красные. Это слеза твоя? Молчишь, значит, да? — Теперь Геракл лизнул палец. — Ну точно, соленое. Всё и ясно. А почему ты плачешь?
- Да так. О своем. Не обращай внимания.
- Не обращай внимания?! Если тебя кто-то обидел, скажи! Он сегодня же узнает, что я не разучился держать оружие!
- Нет, правда, никто не обижал. Мы, женщины, более чувствительные… Я пойду, пока светло.
- И помни, я скоро приду!
Вскоре после того, как ушла Любава, пришел Филоктет. Сложив принесенную с охоты добычу, он присел отдохнуть во дворе. Геракл подошел к нему.
- Как прошла охота, Филоктет?
- Хорошо, Геракл. А ты уже весь мыслями дома? Или еще погостишь?
- Да нет, друг, спасибо. Иола уже заждалась.
- Все-таки Иола? Постой, а кто тебе снял повязку?
- Любава приходила. И вот, смотри, на меня капнула ее слеза…
- И ты даже после этого женишься на Иоле???
- Я люблю ее.
- Да уже вернее нет знака, кто тебе жена! Как ты не догадался, что шрамы твои зажили, потому что Любава любит тебя? Зажили бы они после слезы Иолы, или моей? Да если бы я тебя и с головы до ног облил слезами, ничего бы не зажило! Ты в самом деле не понимаешь?
- Филоктет, а я, по-твоему, не думал насчет Любавы? Думал, и не раз! Но эта не та женщина, на которой можно жениться, а там – как будет, так будет. Тем более она не из таких, с кем можно просто провести ночь. Такую можно только любить, любить безотчетно, и жениться. И ложе она не станет делить с соперницей. В ней есть что-то такое, чего я не могу объяснить, но это чувствуется. Без любви она замуж не пойдет. А если бы я обманул ее после того, как она меня спасла, если бы хоть раз изменил ей, то из презрения к самому себе бросился бы в костер или на меч. Поэтому я никаких надежд ей не подавал. А Иолу я люблю.
- И ты Иоле, такой любимой, собираешься изменять?
- Филоктет, пожалуйста, не рассуждай, как дитя! Не собираюсь, конечно, но мало ли? Кто может быть уверен? 

Филоктет вздохнул.

- Знаешь, Геракл, как человек, который тобой дорожит, я скажу тебе всю правду. Друг ты надежный и воин прекрасный, справедливый, честный, добропорядочный, умный. А вот что касается женщин, никакая наука тебе впрок не идет. Вот не делаешь ты выводов! И даже побывав на костре, ты ничему не научился. Ты говоришь, любишь Иолу? Чего тогда о Деянире плакал? Или не вышло с Иолой, но ведь было всё хорошо с Деянирой! Чего тогда было приключений искать? А я скажу чего — не любил ты ни ту, ни другую!
- Филоктет, я люблю Иолу. Я это понял.
- А она тебя? Вот сравни: когда ты к нам перешел, сколько раз Любава тебя проведывала? А Иола? Один раз к Любаве пришла, один раз сюда. Да еще с таким видом, как будто сказать хотела: я царевна, я лучше всех вас, а вы тут кто? Ты не обратил внимания, конечно. Наконец, когда ты на горе Эте был, что же Иола не прибежала к тебе? Я имею в виду до того, как пришла Любава.
- Откуда она знала?
- Да как это не знала, кому ты рассказываешь? Гилл говорил, как Деянира погибла, весь дом на ногах стоял. Пленных не взаперти держали, всё они прекрасно слышали. И добежать до горы у нее время было.
- Слушай, Филоктет, может, тебе Любава нравится? Женись на ней ты, буду рад за вас обоих. Правда.
- Геракл! Ну что ты в самом деле? Она мне в матери годится! Да и любит-то она тебя! Я прошу тебя, подумай! Деянира, извини меня, была простушка, которая хотела вернуть твою любовь, не подозревая подвоха. А Иола, очень не исключено, если будет надо, не постесняется прибегнуть к настоящему коварству.
- Филоктет! — Из дома раздался голос его матери. — Мне кажется, или ты немного не тем занят?
- В смысле — не тем занят?
- В смысле ощипай уток, пожалуйста. Мы ужинать когда будем — за полночь или под утро?
- Уже иду. Чего ты разговоры слушаешь?
- Кто слушает — на  весь дом слышно! Очень нужно мне чужие разговоры слушать!   

Любава, вернувшись домой, задумавшись сидела в комнате. Солнце уже клонилось к закату. В дверь постучали, и вошла Антея.

- Что случилось, Любава? — Голос ее звучал встревоженно. — Тебе плохо?
- С чего ты взяла?
- Ты в такое время обычно или на море, или в саду работаешь. Я испугалась, вдруг ты заболела. Вчера ветер сильный был, а ты плавать ходила.
- И всё-то ты знаешь, - тихо ответила Любава. — Нет, не заболела.
- Точно? Что-то явно не так. Может, ты рыбой отравилась? Говорила же  – не покупай у нового торговца, подождем, присмотримся!
- Я не заболела и не отравилась. — Любаве не хотелось продолжать разговор. — Рыба  у него свежая и вкусная. Я просто расстроена.
- Рассказывай.   

Любава взглянула на подругу. Ей не хотелось делиться своими переживаниями. А не ответишь ... Хотя почему не ответить? Может, и в самом деле излить душу – легче станет? Только с чего начать?
Антея решила помочь Любаве.

- Геракл тебе что-то не то сказал?
- Да нет, что он мне мог не то сказать? Всё у него хорошо, он идет завтра домой, и, я так понимаю, на Иоле женится.
- И ты сидишь, жалеешь себя, вместо того, чтобы жалеть Геракла?
- Всем ты хороша, Антея, только говоришь иной раз не то, что надо. — Чтобы не перебивать, Антея едва слышно прошептала: «Ну есть немного». — Во-первых, я себя не жалею, во-вторых, если кого и надо жалеть, так точно не Геракла.
- Уж конечно! Устроит ему эта Иола такое счастье, мало не покажется!
- Ну почему же? Кто знает? — тихо и задумчиво возразила Любава. — Так, а в самом деле? — Любава заставила себя заговорить бодрым голосом и вскочила на ноги. — Пошли сыры делать! Расселась я, а работа не ждет!
- Так я тебя и подпустила к сырам в таком настроении! Сама не начинаю готовить, когда грустно. Давай так: сегодня посиди, отдохни, а завтра мы должны снова увидеть веселую, улыбчивую, жизнерадостную Любаву. Хочешь, компота принесу, только сварила из разных фруктов.
- Спасибо, у меня есть компот.               
Глава 3
Геракл вернулся домой на следующий день и вскоре женился на Иоле. А через две недели после свадьбы они, взяв Гилла, приехали на колеснице к Любаве. Три пастушки пригнали вслед за ними коров, овец и коз.
- Вот, Любава, и обещанная награда! Видишь, не забыл!
- Ой, какая прелесть! Потрясающие животные! Спасибо, Геракл! А что это за крошечки маленькие? — Любава взяла на руки ягненка, затем козленка и нежно погладила.
- А теперь, если нужно, выбери себе пастушку, или даже всех трех бери.
- Пусть их пасет Антея. Заодно и долг отдаст. Сейчас позову ее. А вот она, во дворе! Антея!
Антея быстрым шагом вышла к ним, на ходу отряхивая юбку.
- Бегу-бегу-бегу! Добрый день! Помочь надо?
- Антея, смотри, что Геракл подарил! Выбирай себе помощницу.
- Спасибо, я сама справлюсь. Плюс дочка поможет. У меня раньше было большое стадо. Любава, веди гостей в дом, я загоню животных в стойла.
- Погоди, Антея! Что тут Любава про долг сказала? — спросил Геракл.
Антея слегка смутилась и укоризненно посмотрела на Любаву.
- Как погибли мои муж и брат, на меня долг повесили. Я бы и вернула, но пока они были в походе, племянник… -- Антея осеклась, махнув рукой.
- Кому ты должна и сколько?
- Адрасту, если ты его знаешь. Три коровы, пять овец, пять коз.
- Ясно. Из этих брать не будем, это ваши. Девочки, идите сюда! — Геракл подозвал пастушек. — Вы  остаетесь при дворце. Идете сейчас к нам, берете трех коров, пять овец и пять коз. Пригоните к Адрасту, скажете, от Антеи. Будет недоволен — ко мне пусть приходит выяснять. Антея, а племяннику скажи, если хоть одно животное пропадет, лично отправлю искать.
- Что мы тут стоим, идемте в дом! — воскликнула Любава. Я сейчас стол накрою! Антея, загоняй животных и заходи!
Немного волнуясь, Любава накрывала на стол. Когда она пошла к печке, чтобы взять горячее блюдо, Иола с возмущением спросила Геракла:
- Она что, предлагает нам есть из глиняной посуды?
- А какая разница? На вкус еды это никак не влияет. А готовит она очень вкусно.
- Ладно, золота у нее нет и вряд ли корда-нибудь будет. Но хоть бы серебряную посуду поставила. К ней, между прочим, пришел не кто-нибудь, а сам Геракл.
- Звучит так же громко, как и глупо. После того, как «самого Геракла» принесли сюда на носилках и он был рад, что вообще может есть. Потому что в Аиде, представь себе, не кормят.
- Поэтому и я должна…? 
- Перестань, дорогая. А то еще Любава услышит. Поверь, я ел из глиняной, не отравился. 
- Ты на подвигах ко всему привык. А я не согласна. Может, скажешь еще под. открытым небом ночевать? И вообще, есть тут кто-то, кто воды на руки подаст? Судя по запаху, будет рыба.
- Любимая, прекрати, мне неудобно уже. Она нам подала на руки воды во дворе. Наконец, Любава здесь хозяйка, а не наша служанка.
Вошла Любава и внесла блюдо с рыбой. Вслед за ней пришла и Антея с дочерью, взяв с собой небольшой сосуд вина. «Удалось спрятать», -- сказала она тихо Любаве. Та понимающе кивнула.
Когда все сели за стол, Геракл предложил:
- Теперь, Антея и Любава, часть сыров и масла будем покупать у вас. Скажем, два или три раза в неделю. Будет приходить слуга и забирать. А если что останется, тогда уже продадите на рынке.
- А наши сыроделы и маслоделы – в остальные дни? — поинтересовалась Иола, умело скрыв недовольство.
- А наши – да, в остальные. Они от этого не пострадают. Ты не забывай, что у нас пленные … лучше сказать, новые работники, которых я привел из похода. Их же тоже надо кормить.
- Мы, как ты понимаешь, только за, — с готовностью ответила Любава.
Прошло еще около месяца. Любава и Антея с Аэлой купили новой одежды, обуви, стойла для животных расширили. И нежданно-негаданно снова пришел Геракл, а с ним Гилл. С улыбкой встретила их Любава, в дом пригласила.
- Мы на минутку только, посмотреть, как вы тут.
- Прекрасно! А где Иола?
- Да вот я хотел с Иолой прийти, а тут Гилл на меня насел: зайдем сейчас да зайдем сейчас. Решил я сегодня со всеми учителями Гилла поговорить, узнать, как успехи. А они все его хвалят, не нахвалятся: и по борьбе, и по мечу, и по луку, и корабельный мастер. Думал я домой зайти, Иолу с собой взять, а Гилл с друзьями вечером встретиться хочет. Ну я после такого и пошел на уступки.
- Гилл умница. Может, зайдете в дом все-таки?
- Да мы пойдем сейчас. Любава, я до сих пор не спросил: как рог изобилия, действует?
- С греческой едой всё прекрасно. Хоть в сыром виде, хоть готовое блюдо — запросто. А вот голубцы просила, чтоб не возиться долго — и никак. Говорю «голубцы», а он мне голубику выдает. Тоже очень хорошо, конечно. Попробовала я по частям просить. Говорю: отбитые вареные листья капусты. Не понимает. Ну ничего, сама приготовила. Думаю, может, к Ахелою пойти, чтобы что-то сделал?
- Это придется Ахелоя голубцами угостить, иначе вряд ли поймет, что делать, -- вступил в разговор Гилл.
Любава и Геракл рассмеялись. «Вот шутник, -- Геракл обнял сына за плечи и прижал к себе. – Ну что, пойдем?»
Глава 4
Любава проводила их до ворот. К дому приближалась Антея, гнавшая стадо домой. Геракл улыбнулся: все животные сытые, чистые, ухоженные.
Через некоторое время Гилл и Любава встретились на рыночной площади. Был полдень, и народу на рынке было много. Гилл первый заметил Любаву, стоящую с сосудами масла, и подошел к ней.
- Здравствуй, Любава.
- Здравствуй, Гилл. Ты не на занятиях?
- На занятиях, только на общих, вместе с воинами царя. Сейчас у нас обед, так я пришел сыр купить, мясо и фрукты.
- Фрукты направо, мясо ближе к выходу, а сыр — вон Антея напротив. Она тебе сыр и бесплатно даст. Его столько получилось, что я бы одна не дотащила. Ой, извини, Гилл. — Любава обратилась к подошедшей молодой женщине с малышом. — Женщина, держите ребенка за руку, перевернет еще мне сосуд! Дешевле масло есть, но оно больше для жарки. Купите два лекифа, жмых бесплатно отдам. Вы мне десять, я вам две. Приходите еще. — Любава снова повернулась к Гиллу.    
- Бесплатно не буду брать. Принципиально. Мы с ребятами деньги собрали, чтобы на обед что-то вкусное купить. На том, чем кормят воинов, много не повоюешь и даже не потренируешься.
- Что так?
- Царь военное дело полностью доверил министру, а тот считает, что воинов хорошо кормить незачем. Вдруг погибнет, чего зря еду переводить? Ладно еще, кроме чечевицы и риса, почти ничего не дают. Но хотя бы промыть их можно, чтобы песок на зубах не скрипел?
- А почему тебе не взять еду из дома? Добрый день, Апфия. С сыром сегодня Антея. Да, смешанный есть, овечий с козьим. Так почему же? — Отпустив девушку, Любава вернулась к разговору с Гиллом. 
- Ребята не берут, не беру и я. Не хочу выделяться. Больше всего боюсь, чтобы про меня не стали говорить: «Конечно, он же сын Геракла, с ним не так, как с нами, ему всё можно». Где там Антея? А, вижу.
- Погоди, Гилл, а чего у тебя туника порвана? Там нитки продаются, пойду иголку попрошу. Наверное, Иола не заметила.
- Иола! — огорченно ответил Гилл. — Да перед ней голым стань — не заметит, если ты ей не мешаешь. Ведь я почему в армию пошел? Иола вскоре после свадьбы как пристала к отцу: «А зачем на учителей столько денег тратить, пусть в армию идет», «А чего Гилл без дела ходит, может, его в военный поход отправить?» Отец ей объяснил, что если в военный поход, то, наоборот, необходимы занятия с учителями, ну и плюс корабельная школа. Она опять что-то начала требовать, сама же путаясь. Кончилось тем, что отец просто попросил ее не вмешиваться в то, чего она не понимает. Да мне и горя мало! — более веселым голосом продолжил Гилл. — От учителей одно получаешь, с другими воинами другое. Просто время занятий поменяли, чтобы всюду успевать. А туника порвана, потому что в рукопашке тренировались, а у нас один парень старается, но боится немного. И если теряет равновесие, хватается за соперника. А потом, когда тренировка закончилась, уже все оделись, попросил меня еще раз помочь прием отработать. Ну и за мою тунику схватился. Мы с ребятами уже смеялись, мол, как ты на Олимпийские игры пойдешь? Будешь так цепляться, и судей насмешишь, и зрителей. Да ничего, научится. А я просто стараюсь дома меньше бывать. Провожу время с друзьями, с Иолаем в том числе. С отцом сейчас так много не пообщаешься, у него молодая жена. Да я взрослый человек, понимаю.
«Держите вора!» -- крик одной из торговок вином прервал их разговор. Гилл и Любава оглянулись и увидели убегающего молодого парня с небольшим сосудом вина. «Это Никлас, племянник Антеи», -- воскликнула Любава. Сосуд не был закрыт, и немного вина на бегу разлилось. Гилл побежал за ним и очень быстро догнал его, отняв сосуд. Никлас попытался вернуть сосуд себе, но Гилл, отставив вино, борцовским приемом повалил его на землю. «Ты  как Геракл?» -- спросил Никлас, и по голосу было слышно, что он уже успел выпить. «Геракл не Геракл, а красть ты не будешь, -- твердо сказал Гилл. — Плати за вино». «Это мне придется платить, -- подбежала Антея, -- вот уж, наградили боги племянничком». «Ну нет, Антея, заплатит он сам. Или я сейчас возьму его за ноги и вытряхну из него деньги при всех. Сколько он должен?». Торговка слегка тряхнула сосуд и назвала сумму. Нехотя Никлас отдал несколько монет и ушел с площади. Гилл, купив еду, отправился в часть.
Прошло совсем немного времени. Любава заметила издалека едущую к ее дому колесницу. Она думала, что это Геракл, но была удивлена, когда увидела только Иолу с охраной из двух воинов. Любава пригласила всех в дом, но воины остались ждать во дворе. Размышляя, что же нужно Иоле, Любава увидела, что Иола всё рассматривает так, как будто что-то ищет. Любава пригласила Иолу к столу, та села, но не стала есть, а обратилась к ней мягким голосом:
- Твое масло такое вкусное. И мне жаль, что ты его продаешь только в Трахине. Тебе бы в Афинах торговать, станешь богатой, как царица. Доход будет больше, чем от нас. Хочешь, я поговорю с другом Геракла, Тезеем? Построят тебе там дом, переезжай да живи счастливо.  А Гераклу я сама всё объясню.
- Благодарю, Иола, за заботу, мне хорошо в Трахине. Друзья у меня здесь. Я всем довольна. В Афинах, думаю, своих маслоделов много. К тому же, я работаю вместе с Антеей, как же я ее оставлю?
- А вы с Антеей вместе поезжайте. Антея, может, как раз и мечтает переехать в Афины. Ты пойми, Любава: сейчас ты довольна. Но пойдет Геракл в следующий поход, приведет еще пленных, среди них тоже могут быть те, кто делает сыр и масло. И скота станет больше. Тогда он, скорее всего, откажется покупать у вас.
- Вот если он откажется, тогда и подумаю. А уехать, ничего не сказав Гераклу, как по мне, просто непорядочно.
   Любава услышала, как открывается дверь. «Любава, масла дашь? --послышался голос Антеи, а затем она сама показалась в дверях. — Ой, прости, у тебя гости!»
- Да заходи, Антея, присаживайся. — Антея села к столу. 
- О, Антея, как хорошо, что ты пришла! — Иола улыбнулась ей. — Ты не представляешь, что я вам с Любавой предлагаю, а Любава не хочет. Может, ты ей объясни? — Иола повторила свое предложение.
- Иола, ты вот этих животных видишь? — Антея показала на стойла.
- А я там разбираюсь? — Иола ответила как можно более беспечно. — Скотом  Геракл занимается и работники наши.
- Я разбираюсь, -- ответила Антея твердым голосом. — Две коровы стельные, несколько коз и овец должны принести малышей. Погнать их в Афины сейчас – могут погибнуть.
- Продай их и купи в Афинах других, сложно, что ли? Ну хотите, наконец, я попрошу Геракла, он сам с Тезеем поговорит? Или вы сами попросите, раз вы такие честные? 
Антея ответила со вздохом:
- Благодарим за заботу, нас всё устраивает. Да и чтоб я свою Мию продала, которая приносит каждый раз двоих, а иногда и троих ягнят! Любава права: если Геракл откажется, подумаем насчет Афин.
- Значит, по-хорошему вы говорить не хотите. — Голос Иолы стал злым. – Думаете, я не понимаю, что тут одна стремится понравиться Гераклу, а другая ей всячески помогает, а может, и сама бы не против влезть под. него? Ну, на эту корову он вряд ли польстится, -- Иола кивнула на Антею, -- а ты, -- повернулась она к Любаве, -- запомни: будешь лезть к моему мужу, тебе или смерть, или выгонят тебя из Трахина, как паршивое животное. Так что, может, лучше согласишься?
- Во-первых, не смей оскорблять Антею, а во-вторых, кто лезет к твоєму мужу? Я что-то в толк не возьму.
- Ты не прикидывайся, блудная баба. У себя на родине стала никому не нужна, а здесь возомнила, что соблазнишь самого Геракла? Но ничего не выйдет: он любит меня.
- Я это знаю. А насчет блудной бабы, -- с трудом сдержала себя Любава, -- тебе повезло, что ты моя гостья. И уж не понимаю, на чем основана твоя ревность. Что ты себе придумала?
- В общем, тебе понятно, да? Я не собираюсь шутить.
- Ты как говоришь с Любавой? — Антея едва не задыхалась от гнева. — Да  если бы не она, видела бы ты Геракла живым? Ты ей всю жизнь обязана, что она спасла твоего мужа! Ты мне говоришь «корова»? Сама роди, посмотрим, какая ты будешь!
- Я с такими, как вы, иначе не разговариваю. Благодарите за честь, что вообще заговорила с вами.
- Знаешь, жили мы как-то без такой чести и дальше проживем! — Антея почти кричала. 
- Ты одного не понимаешь, Иола. — Любава сказала спокойно и тихо. — Ты не только нас с Антеей, но и Геракла обливаешь грязью.
- Почему это?
- Ты его выставляешь развратником и изменником. При чем перед нами, простыми крестьянками.
Неожиданно в двери вошел племянник Антеи. Не глядя на Любаву с Иолой, он обратился к Антее: «Дай денег, срочно, плохо мне». «Никлас, уйди! — привстав, закричала Антея. — Тебя тут не хватало!» Выйдя из-за стола, Антея схватила Любавину скалку. Никлас, испугавшись, пошел домой. «Запомним, зовут Никлас»,-мысленно проговорила Иола. Затем она встала и снова обратилась к обеим подругам:
- Знала бы, взяла бы больше охраны, чтобы вас привести к царю и выгнать из города сегодня же.
- А поехали! — оживленно ответила Антея. — Я буду на весь дворец кричать, что ты ревнуешь Геракла к Любаве. Смеху будет!
- Вы, видно, рассчитываете, что вы под защитой Геракла, и вам всё можно? Но если он узнает, как вы приняли меня, вам несдобровать. 
- А если еще он узнает, как ты вела себя с Любавой … представляю себе!

Иола не на шутку испугалась, но не показала виду.
- Да чтоб я с вами на одну колесницу стала!

Антея посмотрела на нее с торжествующей улыбкой:
- А нам ничего – постираемся!
- Ну ждите! — Иола резко повернулась и зашагала к двери, села на колесницу и отправилась домой.
- Не ожидала от Иолы, — вздохнула Любава,-- чего она его приревновала? Или она беременна и из-за всего тревожится? А ты молодец, Антея! Кстати, вот масло.
- Да не нужно мне сейчас. Я специально зашла, чтобы эта царевна скорей уехала. Засомневалась я, что она с добром пришла. Она переживает, что мы хотим понравиться Гераклу? Только у меня впечатление, что Геракл в ней очень скоро разочаруется. Устанет он от ее ревности.
- Я думаю, незачем нам говорить о ней дальше.
- Вернее, не о ком говорить. Я думаю, ты скоро ее место займешь. Вот уверена, или почти уверена. Только не говори «где мы…»
- Ну не знаю. Приготовить на ужин блины?
Глава 5
Через несколько дней Любава и Антея ждали слугу из дома Геракла, но его всё не было. Наступил уже полдень, и подруги решили сами пойти и выяснить, в чем дело. Они предполагали, что это Иола могла вынудить Геракла отказаться покупать у них еду, но не представляли, что он бы им об этом не сказал.
Едва увидев дом Геракла издалека, они были потрясены. Из окон валил густой дым, стена почти вся была черная, люди бегали с ведрами. Несколько человек стояло у входа во двор. Любава вскрикнула и остановилась, прижав руку ко рту. «Бегом бежим - стала», -- взяла ее за локоть Антея. Женщины побежали изо всех сил, вглядываясь, в какую дверь можно было бы войти. Когда оставалось лишь малая часть пути, дыма было уже меньше. Они вбежали во двор и услышали, что кто-то кричит. Оглянувшись, они увидели средних лет мужчину, подзывающего их к себе. Он был выше среднего роста, крепкого сложения, со смуглой кожей. Волосы его были прямые и черные, лицо обрамляла короткая борода. На его руке висела львиная шкура. Они направились к нему. «Не бегите» -- крикнул он, но Любава с Антеей не замедлили бег. В одно мгновение они оказались около него, и он сказал им, что никто не пострадал и в дом идти незачем, люди заливают лишь тлеющие угли. Едва переведя дыхание, женщины спросили: «Где Геракл, Иола и Гилл?» «Не беспокойтесь, -- голос его и в самом деле прозвучал успокаивающе, -- Геракл и Гилл в Фивах. Поехали к лучному мастеру новый лук заказать для Гилла. А Иола… Сволочь она, а не Иола, хоть и нельзя так о царевне».
- Может, еще можно вынести что-то из вещей? — с волнением спросила Любава.
- Уже ничего. Но думаю, я вынес самое ценное. — Мужчина показал на лежащее на земле оружие Геракла: лук, стрелы, доспехи, палицу, щит и меч. — Хотел хоть что-то из одежды и обуви взять, да не успел. Всё, кроме палицы, я быстро вынес. А палицу поднять не мог, конечно, это только Гераклу под. силу. Пришлось по полу катить. Ну а скот сейчас в поле, -- добавил он.
- А золото, серебро?
- Никто не нашел. Да и понятно, что Иола в собой позабирала.
- Как твое имя? — спросила Любава.
- Горгий. Рыбак я. А вас как зовут?
- Спасибо тебе, Горгий. А мы — Любава и Антея. Он у нас теперь сыр и масло покупает.
- А, слыхал. 
- А почему Иола…? — хотела спросить Антея.
Горгий не дал ей договорить.
- Потому что она пожар и устроила, -- он немного  повысил голос, - вернее, слуг подкупила, чтоб помогли ей бежать, подожгли дом и сами бежали, успев пустить слух, что она в пожаре погибла.
Мимо них прошла одна женщина. «Горе, горе какое, погибла наша Иола, такая молодая и красивая», -- простонала она, хватаясь руками за голову.
- Пойдет сейчас рассказывать, кто-то, может, дальше передаст, -- обратился снова к женщинам Горгий, когда стонавшая отошла дальше. — Погибла! Сбежала, но я так думаю, что вернется еще. И не исключено, что это не последняя ее подлость. Так что если услышите от кого-то про ее смерть, не верьте.
- Но зачем? — Любава была сбита с толку. — Чего ей не хватало?
- Из ревности, я думаю, -- сказала Антея.
- Не только, -- возразил рыбак. – Тут и ревность, и вредность, и что хочешь. Гераклу чуть ли не каждый день сцены устраивала, Гилла всячески старалась из дому выжить, с нами общалась так, будто мы вообще не люди.
- Как же ей удалось потом кого-то подкупить? — удивилась Антея.
- Тут такое дело. Кто к ней подлизывался, с теми она ласкова была. Они и помогли ей с пожаром. А я и пастух Эсон, и ткачиха Лисиппа не хотели пятки ей лизать. Так мы только и слышали: то животные не ухожены, то рыба мелкая или гнилая, то от меня рыбой воняет, то руки и голова не для шитья одежды; тот лентяй, тот дармоед, тот дурак. Иной раз и ударить могла. А уж Гераклу сколько на нас жаловалась! А я ведь как догадался, что они что-то задумали? — продолжил Горгий. – Как уехали Геракл с Гиллом, зовет меня Иола и говорит, чтоб я пошел рыбы наловил, вечером пир будет. Я ответил, что рыбы в доме на два пира хватит. А она вцепилась мне в волосы, и прямо как змея шипит: иди, и чтобы принес не меньше 10 рыб, да покрупнее. А не выполнишь, велю тебя так избить, что сам смерти попросишь. Тут и ясно стало, что задумала она недоброе, а меня услать надолго хочет. Простите, царевна, -- притворился я покорным, -- наловлю, сколько скажете. А сам отправился в сторону моря, решив вернуться пораньше, когда они не будут ожидать. Размышлял я, что же они задумать могли? Разное приходило в голову, только не пожар. Дошел до берега и назад пошел. Вернулся и вижу: дым идет, огонь из окон вырывается. Народ бегает с водой, крику, шуму – сами понимаете. А тут неожиданно у ограды лежащую на земле Лисиппу увидел. Я — к ней, а ей плохо, но она жива. Еле выговорила, что никого нет в доме, просила не ходить туда. Я ей сказал, что сейчас вернусь.  Помчался в кладовую с оружием, она за двумя дверьми, огонь к ней так быстро не добрался. Двери удалось ногой выбить. Шкуру на себя накинул, всё взял, кроме палицы. А идти неудобно, обе руки заняты, а меч еще и тяжелый. Вынес и побежал за палицей, думаю, Гераклу это хоть чуть-чуть облегчит страдание. А народ уже немного успел огонь залить. От дыма самому плохо было, но всё же палицу смог докатить.
- Горгий, так ты герой! — воскликнула Антея.
- Да чего там герой, -- смутился рыбак. — По сравнению с тем, что Геракл для всех нас сделал, это пустяк.
- Хорош пустяк! — возразила Любава. — А как Лисиппа?
- Уже лучше. Меня-то за рыбой отправили, а ей что-то отравленное выпить дали. Стало ей плохо, вышла она во двор, стошнило ее. Затем отошла немного и на землю легла; полежала, а встать всё равно не было сил. Вынеся палицу, я дал ей воды. Сейчас сидит на заднем дворе. Говорит, потому не умерла, что поела с утра очень плотно.
- Горгий, мы с Антеей сейчас сходим домой и вернемся. Принесем еды Гераклу с Гиллом и вам.
- Не стоит. Вот уже Эзон идет, он приготовит что-то.
- А можно, чтобы он пошел с нами? Поможет нам донести.
Геракл и Гилл возвращались в Трахин. Гилл любовался новым луком и стрелами. Колесницей правил Иолай. Ему пришлось резко осадить лошадей, когда на дорогу вышел Горгий, преградив путь. Оба коня заржали, один привстал на дыбы, другой резко бросился в сторону. Все ухватились за края колесницы. 
- Ты головой соображаешь?! Я же мог тебя сбить! — воскликнул Иолай.
- Геракл…послушай…, -- рыбак не мог скрыть волнения. – Только не переживай…я спас твое оружие. И львиную шкуру.
- Что произошло? — в недоумении спросил Геракл. Радостное настроение тут же исчезло. Гилл сжал в руке лук так, словно Горгий собирался отнять его. — Кто-то пытался ограбить дом?
- Нет. Случилось вот что. — Горгий, преодолевая дрожь в голосе, начал объяснять.
- Садись с нами на колесницу. Поедем скорее. По дороге расскажешь.
Когда они приехали к дому, дыма уже почти не было. Вместо окон зияли дыры, стоял сильный запах горелого, народ расходился по домам. Во дворе еще оставалось несколько человек, кто-то стоял, присматривая за оружием и шкурой.
Геракл и Гилл вошли в дом, но скоро вышли. С печальными лицами, опустив головы, сели они во дворе на скамью. Иолай привязал лошадей и сел с ними.
- Не печальтесь так, -- заговорил Горгий. Могло быть и хуже, если бы не вмешались боги и не помог народ. И вот шкура и оружие.
- Благодарю тебя, Горгий, благодарю вас, люди! Да помогут вам боги во всем! — ответил Геракл.
- А Иола жива? — робко спросила одна из женщин. — Кто так говорит, кто так…
- Жива! — твердо ответил Горгий. — Не верь слухам.
- Думаю, жива, -- подтвердил Геракл. — Мы с Гиллом обошли дом, нигде не нашли ни костей, ни обгоревшего тела. Предательница, -- сказал он тихо Гиллу. – А кто-нибудь, может, видел беглецов? Или что-то подозрительное? — обратился он к народу.
- Я видел, -- отозвался невысокого роста худенький мужчина. Я тоже рыбак, как и Горгий, и знаю все корабли, какие у нас есть. И когда какой отправляется в плавание. А сегодня утром отплыл один, который обычно отправляется в другие дни. Люди, поднявшиеся на него, очень спешили. Плюс они были в длинных покрывалах, и я не мог рассмотреть, кто это. Я подумал, что это могут быть грабители, и поспешил к кораблю. Но затем я увидел кормчего этого корабля, и успокоился.
- А какой корабль и кто кормчий?- поинтересовался Гилл.
Рыбак ответил.
- А почему ты спрашиваешь, Гилл?- спросил Геракл.
- Попробую что-то узнать. Наша мастерская там рядом. Предложу осмотреть корабль, может, он и разговорится.
- Пойдем ночевать ко мне, Геракл,-- предложил Иолай.- Кстати, Гилл, хорошая мисль.
- Или ко мне, будет ближе,-- предложил один крестьянин. – Не побрезгуешь моим домом?
- Мы принесли поесть, -- стали подходить крестьяне и ремесленники.
- И мы тоже, -- поставили еду Любава и Антея.
- Куда же мне теперь идти? — горько проговорил Геракл. — Думал, нашел постоянное пристанище. — А теперь снова скитаться. — Он взглянул на Гилла.
- А почему скитаться? – возразил Гилл. – Ты-то чем виноват?
- Кстати, да, чем? — согласился с Гиллом Иолай.
- Ну вот именно! — зашумел народ. — Мы не отпустим.
- Это Иола пусть скитается после этого, -- Любава взяла его за руку и заглянула в глаза. — Вы с Гиллом останетесь с нами. — Она удивилась, насколько решительно прозвучал ее голос. Лицо Геракла посветлело, он хотел ей что-то сказать, но она, смутившись от его взгляда и присутствия людей, встала и подошла к Антее.
- Совершенно точно, -- поддержала Антея, но, казалось, Геракл едва услышал ее.
Вдали послышался шум. «Царская колесница», -- крикнул мальчик-подросток. Неожиданно для всех она остановилась возле того, что осталось от дома Геракла. С колесницы сошел царь Кеик  в сопровождении двух воинов. Геракл и народ поклонились.
- Я всё уже знаю, -- заговорил Кеик. – Никуда не уходи. Ты мне нужен. Сейчас я имею в виду как друг. Я дам распоряжение построить тебе новый дом. Есть тут строители? — обратился он к народу.
- Я строитель, -- отозвался рыжеватый парень.
- Пойди посмотри, -- сказал Кеик, -- восстановить этот дом возможно?
Юноша побежал в дом. Через нескольно минут он вернулся. Его одежда и руки были немного испачканы гарью.
- Нет, это было бы опасно. Я осмотрел стены. Лучше построить новый.
- Возьмешься за строительство?
- Да, сейчас скажу друзьям.
- Завтра можете начинать. Геракл, поживете пока с Гиллом у меня во дворце. Иолай, сможешь их отвезти ко мне? А то я должен заехать еще по одному делу. Если есть еще кто-то, кто остался без ночлега, подойдите к Алкею, -- царь показал на сошедшего с колесницы воина.   
«Послушайте меня, -- обратился Геракл к слугам и народу. — Пока я, к сожалению, вынужден отпустить вас. Горгий, тебе я отдаю половину моих стад. Эсон, прошу тебя, помоги Горгию перегнать их. И еще, Эсон: дай животных из стад Лисиппе, народу, кто тушил пожар, кто принес еду, и возьми себе». «А тех, что останутся Гераклу, возьму пока я, -- предложила Антея. Давай я их перегоню. Кстати, у меня есть баран, который покроет овец Геракла. Появятся ягнята — вот уже стадо увеличится. А мне бы, кстати, быка из стада Геракла, у меня корова молодая. Ну и молоко, понятно, а выручку от продажи сыра я передам». «Зачем, Антея? — возразил Эсон. Пусть стоят здесь. Пасти будем вместе. Пригонишь своих — разберемся, кто кого покроет. Работу с быком лучше доверь мне. А то он нервный вроде критского». «Хочу тебе сказать, Геракл, -- обратился к нему Горгий, -- как только ты сможешь снова нанять меня, Эсона и Лисиппу, мы готовы вернуться и служить, если ты пожелаешь». «Спасибо, друзья. Конечно, пожелаю». — Геракл улыбнулся. «А за стада не беспокойся, -- добавил Эсон. – Мы  с Антеей восстановим их, и они будут многочисленнее прежнего».
«Ну что, Гилл, пойдем, -- позвал сына Геракл. — Иолай ждет». Почти не разговаривая по дороге, приехали они ко дворцу Кеика. Иолай отправился домой. Геракл и Гилл поднялись в комнату и какое-то время сидели молча.
- Всё думаешь об Иоле, отец? — Гилл решился первым прервать молчание.
- И о ней тоже. Но ей нет пути назад. А ты о чем?
- Завтра с утра я побуду с тобой, а потом отпустишь потренироваться с новым луком?  Ненадолго, примерно на час, а потом я снова вернусь к тебе. Но если тебе слишком тяжко оставаться одному, я не пойду.
- Что так мрачно, Гилл? Я не собираюсь весь день сидеть и страдать. Даже сам тебя потренирую. Если захочешь, с мечом и по рукопашке тоже. Смотрим, что тут нам народ за еду принес? А то ужина еще ждать надо.
- Буду очень благодарен. А о чем ты думаешь еще?
- Подсчитываю. При таком количестве скота, какое осталось, тебе прерывать занятия с учителями практически не придется, разве что на пару дней. И если со стадами дело пойдет так, как говорили Антея и Эсон, мы поправим свои дела быстро.
- Можно тебе в чем-то признаться, отец? Хотя, наверное, тебе это не понравится.
- Ну почему же? Признайся.
- Мне не жаль, что Иола сбежала. Мне жаль дома, и новые хитон, тунику и сандалии. И вообще всего, что ты привез из похода, в том числе золота.
- Прекрасно тебя понимаю, Гилл. Ты удивишься, но мне самому от того, что произошло, скорее противно, чем больно.
- А чего ты не спишь? — спросил Гилл вечером, когда они уже легли. – Не считай в постели, а то еще эти цифры во сне приснятся.
- Я уже о другом думаю. Приятном.
- Приятном? — удивленно спросил Гилл. – Отец, ну тебя не поймешь.
После этих слов Гилл уснул. А через несколько минут заснул и Геракл.
Глава 6
В последующие дни Геракл всё чаще думал о Любаве. Он размышлял, не жениться ли ему на ней, но немало было и сомнений. Она очень красива – с этим не поспоришь. Настолько доброе и чистое сердце – иной раз и представить сложно. Прекрасная хозяйка – сам убедился. Нежная и ласковая – тоже понятно. Но влюблен ли он в нее? Вроде и нравится, но всё равно чего-то не хватает… Сможет ли быть ей всегда верным?  Геракл раздумывал, но всё не мог принять окончательное решение.
Прошло десять дней после пожара. Геракл сидел на берегу моря, предавшись размышлениям. Стоял почти полный штиль, небольшие волны и морской воздух действовали умиротворяюще. Иногда тишина прерывалась криком чаек. Было еще совсем светло, но солнце уже клонилось к западу. Внезапно он заметил, что вдалеке от берега кто-то плывет. Затем плывущий направился к берегу.
Геракл всмотрелся. Женщина? Умеющие плавать женщины были большой редкостью, если не считать амазонок. Но откуда им тут взяться? Нет, не может быть! Кудрявые русые волосы… Любава? Или показалось? Точно, она! Или в ее стране женщин учат плавать? Геракл встал. Любава подплывала всё ближе. Она не торопилась. Плывя, она с наслаждением смотрела на воду, на небо, на птиц, на прибрежные скалы. Но вот и она заметила его. Улыбнулась, помахала рукой.
Геракл был изумлен. Плавать он и сам умеет прекрасно, не раз в походах приходилось переплывать реки. И в тот день, когда Деянира собрала крови убитого им кентавра Несса. Но надо было и перебрался вплавь, а чем тут так восторгаться?      
Подплыв совсем близко, Любава встала на ноги. Не спеша она направилась к берегу. Белое с узором платье вплотную облегало тоненькую фигурку. Любава распустила собранные волосы, слегка встряхнув их. Геракл почувствовал, как забилось его сердце. Он стоял, не отрывая от нее взгляда, и не мог ни шагу сделать, ни слова выговорить.
Дыхание его участилось еще больше, когда Любава сама подошла к нему, сияя белозубой улыбкой.
- Удивлен, Геракл? — весело спросила она. — Смотрю, у вас тут тоже женщины плавать не привыкли.
Потрясенный, Геракл не успел вслушаться. Он лишь немного растерянно ответил:
- Не то слово…
- А меня отец научил в детстве. За что я ему и буду всю жизнь благодарна. Вообще у нас женщины не плавают. Но вышло так, что среднему моему брату чуть больше года было, младшим мать беременна была. А мне было около трех; резвая была, бегала, прыгала, то опрокину что-то, то сама шлепнусь. А уж если мы вдвоем с братом начинали баловаться, можно было чего-то из посуды недосчитаться. Мать уставала сильно. Поэтому просила она часто отца взять меня с собой. А училась я охотно, вода мне нравилась. Я и дочку Антеи, Аэлу, научила. А вот Антея пока боится. Жалко, что ты без запасной одежды, поплавали бы вместе.
- Слушай, а ты случайно яблоки Гесперид  не ела?
- Ем регулярно. На завтрак, обед и ужин. А если серьезно, я бы, в отличие от Еврисфея, от них не отказалась. Хотя с тобой поделилась бы.
- Ну вот всё знает! — Геракл широко улыбнулся.
- О твоих подвигах — да. И вообще о твоей жизни. Я ведь среди народа живу, постепенно всё и узнала. А когда ты переехал в Трахин, так и видела тебя не один раз. А что касается яблок Гесперид, так плавание с этой задачей не хуже их справляется. Так что…
- Что — так что?
- Да нет, ничего. Не обращай внимания. Побегу за скалу, переоденусь.
Сменив одежду, Любава вышла из-за скалы. Теперь на ней было белое платье длиной до колен с черным поясом и белые сандалии. Мокрое платье с узором висело на ее руке.
- А что это за платье, в котором ты плавала? У нас таких нет.
- Не знаю, как назвать … красивое шитье … вышивка! — Любава вспомнила слово.
- А не жалко в нем плавать?
- Его уже так не наденешь. Оно в пятнах от оливкового масла. Я уж и так и этак старалась отстирать, и речной водой, и морской — не вышло. А делать узор на другом платье у меня не хватит терпения.
- Ты его с родины привезла?
- Помнишь, я о купце Ставре говорила? Он и привез. Хоть он не признался, да я догадалась, что это мать его сделала.
- А как зовут твоих родителей?
- Ратибор и Лада.
- А братьев?
- Средний — Святогор, младший — Добрыня.
- А бывшего мужа?
- Ратмир.
- Неудобно выговорить.
- Непривычно. А им «Геракл» неудобно.
- Ну понятно. Может, присядем, посидим на берегу? Такой приятный вечер.
- Хорошо.
Геракл и Любава сели на песок.               
- Взгляни на меня, Любава.
Любава заглянула Гераклу прямо в глаза.
- Прошу тебя, стань моей женой. Что для этого нужно? Готов к любым состязаниям.
- Я и так знаю, что ты будешь первый. — Любава засмеялась. — Но дело не в этом.
- В чем же?
- Ты ведь любишь Иолу.
- Уже нет. И ей нет обратной дороги. Она убила мою любовь. Поверь мне, Любава! Даже когда я был с Иолой, я вспоминал твои руки, твои глаза, твой голос. Как ты перевязывала мне раны и подала чашу с соком, а затем хотела покормить меня. Как от твоих слез исчезли все шрамы. Не забыть мне и баню, в которую меня внесли на носилках, а вышел я сам, даже без поддержки. И как ты ласково утешала Гилла, как будто он твой сын. Но особенно …
Любава немного приподняла голову, ожидая, что же Геракл скажет дальше.
- Когда ты там … на горе Эте … положила мне руку под голову … как-то необычно назвала меня … Гераклушка … и сказала «Потерпи. Всё позади». Знаешь … была такая боль, что я не всё помню. Даже то, как ты снимала с меня хитон, я запомнил не полностью. Но этот момент теперь в моей памяти навсегда.
- Слава богам за помощь. В том числе Деметре, благословившей масло.
- Конечно. И за тебя слава богам. А «Гераклушка» -- это что значит?
- Это нежно, ласково. Я и соседку иной раз называю «Антеюшка», а дочь ее «Аэлушка», или «Аэлка».
- Тогда как называть ласково тебя?
- Любавушка.
- Я люблю тебя, Любавушка. Выйдешь за меня?

Геракл взял руку Любавы в свои.

- Но ведь прежние твои жены царевны.
- Ты стоишь многих царевен и цариц, вместе взятых.
- И всё-таки меня смущает твоя история с Деянирой и Иолой. Я не хочу измен. Не выношу, когда изменяют.
- Ты не представляєшь, как ты права. Я был неверен и лишь по своей вине оказался на костре. Я уже думал, что погиб, но пришла ты.
Геракл обнял Любаву, привлек к себе и прижался своей щекой к ее. Затем, снова глядя ей в лицо, продолжил:
- Я понимаю, эта история говорит не в мою пользу, однако я признался честно. Но поверь, Иоле я не изменил ни разу.
- Она думала по-другому. — Любава рассказала Гераклу, как приходила Иола. 
- И ей не стыдно! – Возмутился Геракл. — Какой повод я ей давал? Но не беспокойся, любимая. Я понял, что мне не найти прекрасней тебя. Доверься мне. Я люблю тебя. Можно, только спрошу еще вот что: тебя не смущает, что про меня говорят, что я был безумен и убил своих детей?
- На безумие больше похожи эти сплетни и клевета. То говорят, что это было до подвигов, то после, то перед объявлением о службе Еврисфею, то после него. Кто-то говорит, что их убил Авгий, при чем, по рассказам некоторых, после того, как якобы убил ты. Запутаешься. Однажды даже услышала, что ты разорвал одного царя лошадьми, хотя все знают, что ты добрый, а не жестокий.
- А как насчет того, что у меня якобы были связи с кучей женщин, с мужчинами и чуть ли не с кентаврами?
- Это как – с кентаврами? – Любава звонко рассмеялась. — Любому ясно, что это из зависти.  Видала я таких. Сами ничего хорошего не умеют, зато как обольют кого-то помоями, им и полегче, тогда ведь и собственной грязи не видно. Но все эти гадости мало кто говорит. В основном только хорошее слышала.
- Любава, Любавушка… ты такая светлая, чистая. И я чувствую, что ты тоже любишь меня. Не отрицай.
- Буду честной — люблю. Помнишь, моя слеза капнула на твои шрамы? А мне тогда хотелось покрыть их поцелуями, погладить. Но я не посмела — ты любил Иолу, и она ждала тебя.
- А сейчас я жду твоего решения.
- Согласна.
Геракл крепко обнял Любаву и их губы сомкнулись в поцелуе. Он почувствовал себя необыкновенно счастливым. Будто и не было приключившегося с ним зла, словно всё плохое было лишь сном, а явь — это теперь, когда он любит и любим. «Всё в самом деле. Не снится»,- в свою очередь подумала Любава. 
Встав, Геракл подал руку Любаве. Затем он подхватил ее под. мышки, закружил и поставил перед собой.
- Удивляюсь, как я не замечал раньше. Ты самая красивая, самая чудесная. — Геракл стал играть Любавиными волосами, то приподнимая пряди вверх, то разбирая в стороны. — Прошу  тебя, пойдем, пока не стемнело. Сообщим Кеику о нашем решении, заберем Гилла и все вещи, и переходим к тебе. На ужин пригласим Антею с Аэлой. Или ты хочешь более пышно?
- Нет, не хочу. Пусть будет меньше разговоров.
- Не забудь платье. Кто ж тебе его облил?
- Взяла. Кто облил – подойди к воде и увидишь.
- Я понял,- ответил Геракл с улыбкой. Прости. С платьем решим.
- Ну что ты. Идем?
К царскому дворцу Геракл и Любава пришли, будто прилетели на крыльях. Кеик был рад за них и подарил им стадо коров. Они и его позвали на праздник, но он отказался, так как сам ждал высокопоставленного гостя. Гилл сообщил, что кормчий не пустил его на корабль и ничего говорить не стал: видно, ему хорошо заплатили.
Возле дома их встретила Антея. Любава пригласила ее. «Что ты вся прямо сияешь, чем ты так довольна? -- спросила Антея. — Да и Геракл выглядит таким радостным. Кажется, я догадываюсь…». «Зови Аэлу скорей, сейчас узнаете» -- Любаве самой не терпелось поделиться счастьем. Антея побежала к себе, крича на ходу: «Аэла, скорей переодеваемся, у нас в гостях Геракл с Гиллом». А когда Антея с Аэлой вошли, Любава торжественно сообщила: «Геракл и Гилл не в гостях — они дома!». Антея обняла Любаву, едва слышно шепнув ей: «А кто мне не верил?»
Зажили Геракл и Любава душа в душу. Гилла Любава называла сыном, а он постепенно привык называть ее матерью. Гилл учился строить корабли, тренировался в военных занятиях с учителями и в армии. За это время один раз приехал Ставр, и сразу стал другом всей Любавиной семьи. Через девять месяцев у Любавы и Геракла родился сын. Когда стали выбирать имя, Любава спросила Геракла:
- Помнишь, когда вы плыли на «Арго», среди вас был парень, или мужчина, который очень далеко видит?
- Еще бы я не помнил Линкея!
И назвали сына Линкеем.
Глава 7
Шло время. Линкей подрастал. Геракл и Гилл вышли победителями в стрельбе из лука и борьбе: Геракл — в Олимпийских играх, Гилл — в Истмийских.
В одно утро царю Кеику поступил тревожный сигнал: к Трахину направлялись нескольно воинов Тиринфского царя. Кеик собрал отряд для защиты, во главе которого поставил Геракла.
Вражеские воины уже приближались, и Геракл дал команду приготовиться. Но некоторые из воинов Кеика были пьяны, и путались в собственных ногах. Геракл поправил львиную шкуру и повел отряд вперед. Он скомандовал стрелять из луков. Сам Геракл метко поразил командира, затем еще несколько врагов одного за другим, но его помощники почти каждый раз промахивались, и некоторые из них были ранены или убиты. Без командира тиринфцы пришли в смятение, но всё еще не отступали. Тогда Геракл метнул палицу, и несколько тиринфских воинов упало замертво. Упавшие сбили с ног тех, кто был позади них. Поднялась паника, и многие из тиринфцев бросились бежать. Их оставалось уже немного, и Геракл велел своим воинам добить их мечами. Но с теми из них, кто не обратился в бегство, расправился один Геракл. Трахиняне не могли ему помочь: один погиб, не успев подставить щит, другой выронил меч от удара. Взяв вместе с оставшимися в живых воинами боевые трофеи, Геракл вернулся в Трахин.
В Трахине он доложил Кеику о победе. Услышав, как всё было, Кеик хотел сделать Геракла военным министром вместо действующего, но тот пообещал, что примет меры и вплотную займется армией. Поэтому Кеик наградил Геракла лишь саженцами оливковых и фруктовых деревьев.
Снова жил Геракл спокойно, но однажды он обсуждал с Любавой,  продать ли им часть стада, или же подождать, пока родятся еще несколько телят. Не найдя решения, они поссорились. Не в силах сдержать гнев, Любава крикнула Гераклу:
- Да ты себя ведешь просто недостойно воина!
- Ты говори, да не заговаривайся! — взорвался Геракл. — Твое счастье, что ты женщина, иначе бы ты сейчас же ответила за свои слова!
Любава после этого несколько раз просила прощения, но Геракл не отвечал ей. Она очень тяжко переносила молчание мужа, плача, когда никто ее не видел.
- Прости ее, -- уговаривали Геракла Гилл и Антея.
- Прощу, -- отвечал Геракл, -- только пусть научится думать, что говорит.
Любава же, не зная, когда супруг простит ее, очень страдала.
Никлас, племянник Антеи, продолжал выпивать. Однако, боясь Геракла и Гилла, он старался не являться домой пьяным. Он даже стал помогать Антее по дому, поскольку однажды Геракл пригрозил ему, что просто не пустит его за стол, если тот не будет работать. «Или ты меня не пустишь, если пересилишь», -- добавил он, насмешив Аэлу.
Как-то вечером Никлас шел к друзьям, и неожиданно его позвал один незнакомый воин. Он повел за собой Никласа в заброшенный дом на окраине Трахина, сказав, что угостит его вином. Никлас пошел с ним.
В доме на широком ложе сидела молодая красивая женщина. Двое воинов охраняли ее. Увидев, что она явно не из народа, Никлас немного испугался. Она пригласила его сесть, и приведший его воин налил ему небольшую чашу вина. Дождавшись, когда он выпьет, женщина заговорила:
- Насколько я помню, тебя зовут Никлас?
- Да. — Никлас ответил несколько отстраненно, раздумывая, что же она хочет от него.
- Ты меня узнаешь?
- Не могу вспомнить…
- Иола, жена Геракла. Да не смотри ты так, я правильно выразилась. Эта нахалка Любава просто воспользовалась моим отсутствием и соблазнила его. Смекаешь, к чему я?
- Я тут при чем? — Страх сильнее овладел Никласом.
- Налей ему еще, -- приказала Иола воину.
Тот налил. Никлас отпил лишь немного, и Иола опять обратилась к нему:
- Ты не устал от соседства Геракла? Можешь не отвечать, и так понятно. Тогда слушай внимательно. Я буду тебе передавать вино постоянно. Ты же окажешь мне услугу — поможешь вернуть Геракла. Делай что хочешь, но они должны расстаться. Если надо, можешь убить Любаву и Антею, за это не спросится. Но с головы Геракла не должен и волос упасть, ясно? Идеально будет, если сам соблазнишь Любаву и женишься на ней, тогда Геракл возненавидит ее.
Никлас выпил еще.
- Как я это сделаю? Геракл меня убьет!
- А это уж, парень, как хочешь. Нет, отказаться, ты, конечно, можешь! – Иола говорила с торжеством, она уже чувствовала, что ее цель достигнута. — Но тогда Геракл расправится с тобой еще скорее, если увидит, что не работаешь, или застанет пьяным. Вино тебе будут передавать раз в несколько дней. Также мне будут докладывать, что ты успел сделать. Могу подсказать вот что: у Геракла есть отравленные стрелы. В кого такая стрела попадет, тому верная смерть. Попробуй подлизаться к Гераклу, вотрись к нему в доверие, стань вхожим в его дом. Найди эти стрелы, они могут понадобиться.
- Я бы лучше на тебе женился.
- Ты, парень, самомнение присуши — таскать надорвешься. Короче, действуй. Ты мне – Геракла, я тебе – свободу от его присутствия. Узнаю, что пьешь и ничего не делаешь — останешься без вина и без головы. Ну а на то, чтобы никому об этой встрече не рассказывать, думаю, хватит и твоих пьяных мозгов. Можешь идти.
После того, как Никлас вышел, Иола и ее воины громко рассмеялись. «Жених мне завидный объявился, -- с насмешкой проговорила Иола. — Да после тебя, парень, всех вод моря не хватит, чтоб отмыться. С Антеей у меня свои счеты, но это пока не срочно».
Со следующего дня Никлас стал помогать Антее ухаживать за скотом. Также вместе с Гераклом и Гиллом он колол дрова и выполнял другую мужскую работу. Никто не спрашивал, что вдруг изменилось: все думали, что он просто боится Геракла.
Через три дня ему удалось высмотреть, где Геракл держит стрелы. Никлас выждал момент, когда Любава пойдет к морю. Подав ужин, она отправилась на берег раньше обычного, почти ничего не съев. Никлас попросил Геракла: «Можно мне взять твои вилы? Наши сломались». «Бери, -- ответил  Геракл, -- где стоят, знаешь?»
Никлас взял вилы и дрожащими руками вытащил стрелу из колчана Геракла. Он спрятал ее под одежду, и, боясь, чтобы не уколоться, быстро пошел к себе, бросил вилы, обошел дом с другой стороны и отправился быстрым шагом вслед за Любавой.
Он догнал ее уже на берегу. Быстро оглянувшись и увидев только двух мальчишек, искавших у кромки воды крабов и уже направлявшихся домой, он окликнул ее. Его присутствие не вызвало у нее восторга.
- Любава, прости, не мое дело, конечно, но я хочу тебе помочь. Пойдем к нам. Посидим, поговорим.
- Спасибо, Никлас, не пойду. Антея пригнала скот, она устала за день. Мой приход был бы не к месту.
- Я дам тебе вкусного вина.
- Какой праздник, чтобы пить вино?
- Любава, я знаю, вы поссорились с Гераклом. Вино поможет тебе забыть ссору.
- Как поссорились, так и помиримся, при чем тут ты? — Любава уже  почувствовала раздражение.
- Я тебе предлагаю — выходи за меня замуж. Геракл явно не ценит ни тебя, ни твоей любви. Он тебя недостоин. А я тебя сделаю счастливой.
- Никлас, уйди, пожалуйста. Разговор окончен.
Любава повернулась и направилась к морю.
- Ах так, наглая чужеземка! Так знай, я не привык, чтобы мне отказывали!
Никлас догнал Любаву и со всей силы ударил ее в спину стрелой, как ножом. Стрела вошла в тело на три четверти, и Любава упала на песок, не успев крикнуть. Потом рывком Никлас попытался вытащить стрелу обратно, но не смог. Перепуганно оглядываясь, нет ли рядом людей, он снова и снова пробовал вытянуть стрелу, разрывая тело. Одежда Никласа была испачкана кровью, обагренные руки дрожали. Затем он всё-таки сообразил загнать стрелу глубже и извлечь за другой конец через грудь.    
Наскоро омыв стрелу, руки и одежду от крови и снова спрятав стрелу под одежду, Никлас как можно быстрее побежал назад. Вбежав в дом, он тут же переоделся, взял вилы Геракла и сосуд с вином. Геракл с Гиллом и Линкеем уже закончили ужин. Гилл пошел к другу, а Линкей побежал играть с ребятами.
Сделав глоток из сосуда, чтобы немного успокоиться, Никлас зашел к Гераклу. Перво-наперво он  поставил на место вилы и подбросил в колчан стрелу. Затем вошел в комнату, где сидел Геракл.
- Благодарю за вилы. Геракл, смотри, каким вином меня угостили. Ты в винах разбираешься, попробуй, как оно тебе? — Ему с трудом удавалось говорить спокойно.
- Вообще-то я уже поел. Ну ладно, наливай. — Геракл поставил две чаши.
Никлас налил. Руки его дрожали, но он сумел не разлить. 
- Хорошее вино. — Геракл улыбнулся. — Где ты его взял?
- Выпей еще, распробуй, -- ушел от ответа Никлас.
- Очень вкусно. Ну скажи, откуда оно?
- Дал один знакомый, а откуда у него, не спрашивал. — Никлас наконец сообразил, что отвечать, и снова наполнил чаши.
Они выпили в третий раз. 
- Потрясающее вино. Если вдруг у твоего знакомого будет еще, скажешь мне? Я бы купил.
- Скажу, конечно. Как думаешь, это вишня? Такое сладкое. — Никлас спросил это лишь для того, чтобы убедиться, что Геракл ничего не подозревает.   
- Скорее черная смородина. Для вишни слишком терпкое.
- Ну я пойду.
Геракл почувствовал, что слегка захмелел. Он вышел во двор, не желая, чтобы в таком состоянии его увидели сыновья и Любава.
Начали сгущаться сумерки, и Геракл забеспокоился. Так долго Любава обычно не бывала на море. Может, она сидит и плачет на берегу? Несмотря на ссору, она не уходила из дому надолго. Может, пошла к кому-то? Но к кому? Взошла луна, а Любавы всё не было. Геракл отправился на берег. По дороге он думал о том, как он скажет Любаве, что простил ее, нет, как он сам попросит прощения, и даже если она не захочет мириться сразу, он ее согреет в своих объятиях, поцелует и просто не отпустит от себя. Он скажет, как он любит ее, и они вместе посмеются над тем, из-за какой ерунды поссорились. Когда он пришел к морю, еще не совсем стемнело. У самой воды он увидел тело жены. Хмель слетел с него мгновенно. Не утонула ли? Но ведь шторма нет, чтобы выбросить тело. Да и плавает она прекрасно. Может, потеряла сознание? Он кинулся к Любаве, приподнял ее, увидев рану на ее груди. Голова ее беспомощно повисла. «Любавушка!»,--крикнул он в отчаянии. Только теперь он почувствовал левой рукой что-то мокрое. Он повернул тело спиной к себе и увидел бОльшую, рваную рану. «Селена, -- взмолился  он, -- посвети сильнее, пожалуйста!» Луна дала более яркий свет, и Геракл отчетливо увидел кровь, запекшуюся в виде пузырей. В тот же момент он понял всё. Но сейчас он не думал о мести убийце. Он лег на песок рядом с мертвой женой и зарыдал. «Я один, один во всем виноват! -- стенал безутешный Геракл, от отчаяния ударяя рукой по песку. — Дорогая, родная, любимая, молю тебя, открой глаза!» Но теперь она не отвечала ему. Мысли, одна тяжелее другой, разрывали душу Геракла: нет у него больше Любавушки, нет любви, по его вине погибла та, что спасла его от смерти.
Через несколько минут Геракл перестал плакать и сел. «Ну, Танат, давай, иди сюда! На этот раз я тебя не просто встряхну за плечи, я тебе их вывихну, если не выломаю, конечно! Ты мне отдашь Любаву!»
От горя Геракл не услышал шагов и не заметил, как кто-то шел к нему.
- Ну Геракл, -- раздался  голос недалеко от него, -- знаешь свою силу, так размеривай ее! Взял, завалил всю мастерскую, а у нас на завтра мечи заказаны.
Геракл узнал голос Прометея. Подойдя, тот увидел тело Любавы.
- Так вот в чем дело, Геракл! Рассказывай, что произошло? — Он взял Геракла за плечи.
Геракл рассказал Прометею всё, что случилось. «Ничего, и в Аид пойду, -- окончил рассказ Геракл. — Не захочет добром отдать — поставлю всё его царство с ног на голову. История с Тезеем и Пирифоем  ему еще детским лепетом покажется».
- Ждем Гефеста, -- сказал Прометей, выслушав Геракла. — Кровь с руки скорей смой, там же яд гидры.
Геракл подошел к воде и быстро отмыл руку.
- Он меня вперед послал. Без него сказал ничего не делать. А вот и он.
- Гефест? И не хромает?
- Я сам удивлен.
Гефест подошел и сел рядом с ними.
- Ты не перестаешь меня удивлять, Геракл. Можешь ничего не рассказывать — всё знаю от Гермеса. Но не бойся — помогу тебе, будет жить Любава. Но прежде поможешь мне привести в порядок мастерскую.
- Может, мастерской займемся после?
- Делай, как я говорю. Ты так ударил, что огромный кусок земли упал в котел с железом. Теперь оно никуда не годится. Какие ж из железа с землей мечи — об траву сломаются. Ну инструменты все попадали — это мелочи. Но зато благодаря тебе я теперь не хромаю. А то еще подумал бы, помогать ли тебе, -- Гефест засмеялся. -- Меня тоже завалило землей. Кричу циклопам, чтоб вытащили меня. А они за кучей земли друг друга не видят. Один за руки стал тянуть, другой за ноги. Так и вытянули мне суставы.
- Что мне делать, Гефест?
- Вон ту скалу видишь? Оторви ее от земли. А железо возьмут циклопы сами. 
     Геракл оторвал скалу, обхватив руками, бросил в море и вернулся к Гефесту. От брошенной скалы пошли большие волны, но скоро утихли.
- Теперь иди и вместе с циклопами опорожни котел.
Гефест постучал ладонью по земле, и дверь в мастерскую открылась.
- Вы разве не на Лемносе, Гефест?
- И там тоже. Но теперь у нас есть Прометей, и мы расширили наши пределы. Скорей, жду тебя здесь.
Когда Геракл вернулся, Прометей сказал:
- Я не гневаюсь на Гефеста. Его вынудил Зевс. Так что теперь я работаю в его кузнице.
У моря появился Гилл, крича на бегу:
- Отец, что произошло? Я обошел весь Трахин, никто не знает, где ты. Линкей дома плачет. Мать? Что это, что произошло?
- Гилл, я сейчас пойду с вами, -- ответил Прометей. — По дороге я тебе расскажу всё, отцу сейчас было бы тяжело говорить об этом еще раз. Тело оставьте здесь. Ты, Геракл, расправляйся с убийцей Любавы, затем бери всё оружие, -- продолжил он, -- а ты, Гилл, возьмешь на руки Линкея, и вернемся сюда.
Когда все трое подошли к дому, Прометей закончил рассказ.      
- Гилл, ты, наверное, теперь ненавидишь меня? — спросил Геракл сына. Может, даже …
- Ну что ты в самом деле! — перебил Гилл. — Да кто мог знать, что этот мерзкий тип способен на убийство? Что возьмем — мечи?
- Расправу предоставь мне.
- Но…
- Иди к Линкею. Или можешь стать возле окна на случай, если Никлас выпрыгнет. А я пойду безоружным, как была мать. И пусть попробует что-то сделать, посмотрим, что получится!
- И вот надо было тебе…
Прометей догадался, что Гилл хотел сказать.
- Гилл, я рассказал тебе не для того, чтобы ты судил. Не усугубляй страданий отца.
Геракл подошел к двери дома Антеи, но она была заперта. Рывком Геракл сорвал дверь с петель и широкими шагами вошел в комнату. Никлас не спал. Он попробовал было закричать, но Геракл быстрым движением руки зажал ему рот, стащил с постели и вывел во двор. Проснувшись, выскочила и Антея, но ей преградил путь Прометей. «Стой, Антея. Это я, Прометей. Они должны разобраться сами. Не вмешивайся. Идем в дом, я тебе всё объясню».
Во дворе Геракл поставил дрожащего Никласа перед собой. В одной нижней одежде, худой, немного ссутулившийся, со смятой бородкой, Никлас дрожал от страха и вечерней прохлады.
- Я не ты, в спину не бью. Вот я перед тобой без оружия. Нападай на меня. Как на Любаву.
Никлас попытался бежать, но Геракл тут же схватил его за руку. С другой стороны подступил Гилл.
- Ага, конечно, ты убивать привык. С постели поднял…
- Не беспокойся. Красть и пить тебе тебе больше не придется, а уж сон твой я прерву ненадолго. Отоспишься всласть.
- Да она сама…
- Больше с тобой возни, чем ты того заслуживаешь!
Геракл с размаху ударил Никласа кулаком в грудь, и тот сразу же пал бездыханен. Из дома вышли Антея и Прометей. Прометей поднял факел.
- Гилл, иди бери Линкея. Геракл, скорее. Вешай сорванные двери и бери шкуру и всё оружие, свое и Гилла. Чтоб ничего не пропало. Антея, -- указал Прометей на труп Никласа, -- я сожгу его?
- Благодарю, но ради памяти мужа и брата я предам его земле. Раз вы так торопитесь, идите. Мне будет кому помочь.
- Хорошо. Антея, Геракл через нескольно дней вернется. С Любавой и детьми. Присмотришь за скотом? Да не смотри на нас, как на безумных. После всё узнаешь. Пока больше ничего не спрашивай.
- Да нет, Прометей, я растерялась просто. Может, пусть Гилл с Линкеем у меня останутся? Им-то зачем идти?
- Нет, Антея, они тоже пойдут. Так надо. Геракл, Гилл, вы готовы?
Проводив мужчин к калитке, Антея пошла в сад. Прислонившись к одному из деревьев, она тихо прошептала: «Деметра, вспомни, как Любава любила тебя. Пусть она вернется к жизни. Афина, храни Геракла, проведи его, не допусти ему зла.»
Помолившись, Антея вошла в дом. Аэла безмятежно спала. Антея нежно погладила красивые волосы дочки, поправила одеяло. Потрясенная случившимся, она не могла усидеть на месте. Ей хотелось чем-то заняться: собрать вещи Никласа, что-то переставить в доме. Однако понимая, что может разбудить Аэлу, заставила себя лечь. 
На берегу ожидал Гефест. «Сейчас все идем в мастерскую и спать, --твердо сказал он. — Утро вечера мудренее, утром и расскажу, что делать».
- Гефест, я совсем забыл! — воскликнул Геракл. Надо же взять животное для очистительной жертвы!
- За кого, за Никласа? Она не нужна, ты ведь отомстил за жену.
- Но я виноват в смерти Любавы.
- Тут жертва не поможет. Хотя бы потому, что она ничего не изменит. Ты другим способом искупишь вину. И освоишь кое-какую науку. Иначе Аид Любаву не отпустит. Танату тоже можешь не грозить: он может становиться невидимым.
- Гефест, я не понимаю совсем. Может, надо пойти к пифиям?
- Ни в коем случае. Того, что я тебе скажу завтра, они не знают. Наговорят, чего не нужно и только тебя запутают. Прошу тебя, не надо мою помощь ничем дополнять. Бери … Любаву и пойдем, завтра вставать на рассвете.
Почти не разговаривая, все легли спать на покрытый соломой пол. В мастерской было тепло, и укрываться не было необходимости. А через несколько минут всеми овладел сон. Только Геракл не мог заснуть и хотел выйти к морю. Но бог сна Морфей дал ему понюхать цветочного аромата, и Геракл тоже забылся сном.
Утром все проснулись от запаха жареного мяса, которое готовил один из циклопов. Во время еды Гефест обратился к Гераклу: «К волшебной горе тебя проводит Прометей. Он тебе расскажет, как пройти к двум источникам: сперва к воде целительной, чтобы восстановить целость тела и уничтожить яд гидры, затем к воде живительной, чтобы вернулась жизнь.  Я в тебе уверен, что ты сделаешь всё, как надо. Гилл пока останется здесь, будет смотреть за Линкеем. С собой возьмешь только львиную шкуру. Оружие тебе никакое не понадобится. А я пока подточу твой меч и скую тебе такие доспехи, что один против целого войска сможешь выходить». «Надо будет хорошо запомнить дорогу, -- сказал Геракл. — Сила против лернейского яда — такое представить сложно. И даже против смерти». «Ха, против лернейского яда! — воскликнул Гефест. — Да в этом источнике и потерянные части тела вырастают. В него обезглавленного опусти, и прирастет голова, даже если она отрублена и закопана на другом конце света! А живительный и умершего сто лет назад оживит. А теперь пора».
Попрощавшись и поблагодарив Гефеста, Геракл взял тело жены, положив его на львиную шкуру, чтобы не коснуться крови из раны. Прометей повел его к выходу.
На берегу стояли две колесницы. В каждую из них было запряжено две лошади. Возле колесниц стояли Адмет с Алкестой и Тезей с Пирифоем. Геракл сразу узнал их.
- Друзья пришли поддержать тебя, -- сказал Прометей. — Только постарайся недолго. Вот, они уже идут к нам.
- Гермес постарался?
- А то кто же!
- Мы всё знаем, Геракл. — Тезей положил руку ему на плечо. — Держись. Ты справишься, я тебя знаю. Чем мы можем тебе помочь? Да, вот тебе еда в дорогу.
- Может, мы пойдем тоже? — обратился к  Прометею Пирифой. — Думаю, мы не будем лишними. Геракл, возьми сосуд с водой.
- Что мы можем сделать? — в свою очередь спросил Адмет. — Мы тоже принесли тебе еды и мешок. Давай сложим всё в него, и я помогу накинуть.   
- Друзья, ваша поддержка бесценна, но Геракл должен пройти этот путь сам. Просите за него богов. О чем ты задумался, Геракл?
- А примет ли меня потом Любава? Захочет ли быть со мной?
- Примет! — Алкеста положила свою руку на руку Геракла, благодаря чему ее рука стала казаться совсем крошечной. — Уж  это предоставь мне! Кто-кто, а я сумею поговорить с ней. Хотя очень сомневаюсь, что это понадобится.
- Я так тронут, мои верные друзья…-- Геракл с трудом сдержал дрожь в голосе. — Ради меня вы ехали всю ночь. Вы не представляете, насколько вы ценны для меня. Теперь мне пора. Прометей ждет. Еще раз благодарю за всё.
- Как вернетесь, ждем вас с Любавой и детьми в Ферах. Приедете, отдохнете.
- А после Фер — в Афины к нам с Пирифоем! Договорились?
- Конечно. Ну, пойду.
Глава 8
Геракл с Прометеем отправились в путь. Они шли недолго, и пришли к высокой горе. Нижняя треть ее была пологой, средняя — круче, а верхняя была самой крутой и состояла лишь из скал.
- Теперь слушай внимательно. — Прометей поправил в руках Геракла шкуру. — Источник воды целительной на самой вершине. Окунешь Любаву в него – выйдет яд и заживет рана. Затем спустишься вниз, к источнику воды живительной. Опустишь Любаву в него — тут же оживет. По пути туда и назад и получишь всю нужную тебе науку. Как — не скажу, всё увидишь сам. Усвоишь ли — от тебя зависит, если научился — по знаку поймешь. Но не вздумай идти сразу к источнику живительному. Ты его не найдешь, не пройдя к вершине, а если и найдешь, он тебе не поможет. А как совершишь всё, придете с Любавой сначала в мастерскую, а только потом пойдете домой. Так велит Гефест. Действуй.
- Прометей, мой чудесный бесценный друг! Как мне благодарить тебя?
- Не думай сейчас об этом. И не забывай во время отдыха как следует есть. До встречи.
- До встречи, Прометей.
Геракл направился вверх. По нижней трети идти было нетрудно. До полудня Гераклу удалось пройти довольно много. Только один раз присев отдохнуть и подкрепиться, он отправился дальше. Уже начало смеркаться, а Геракл всё еще продолжал путь. Лишь когда он понял, что скоро совсем стемнеет, он стал собирать ветки и строить шалаш.
- Не строй здесь, Геракл! — раздался голос вблизи. — Шалаш нам тут будет мешать.
Обернувшись, Геракл увидел кентавра. Светлорусые волосы и борода, голубые глаза, сильное мужское тело красиво сочетались с телом гнедого коня.
- Вам в целом лесу места мало? — вспылил Геракл. — На редкость наглый народ! А если ты пользуешься тем, что я без оружия, тебя постигнет доля Немейского льва!
Кентавр отошел немного в сторону и ответил совершенно спокойно:
- А тебя — доля одинокого вдовца, котрого к тому же возненавидят дети, если не послушаешь моих слов. Кажется, моя наука как раз вовремя. Не хочешь – дальше идти нет смысла. 
- Мудрый кентавр, пожалуйста, прости меня! Говори, я готов слушать, чему ты меня научишь.
- Присядь на траву.
Геракл сел. Подогнув передние ноги, рядом с ним опустился и кентавр.
- Итак, запоминай: гнев — штука очень опасная. Его надо сдерживать.
- А ведь верно! Не раз из-за собственного гнева и пострадал. И сейчас чуть всё не испортил. Так неудобно перед тобой…
- Забудь. Я ведь понимаю. Просто когда мы скачем вместе, мы так несемся, что могли попросту сбить твой шалаш.
- Я не спросил, как тебя зовут.
- Я не хочу называть свое имя. Не спрашивай сейчас, почему.
- Давай угощу тебя. И скажи, где я не буду вам мешать?
- Садись на меня верхом. Я вас привезу к месту ночлега. Там и поедим.
Геракл сел на кентавра, и тот быстро поскакал. Очень скоро он остановился.
- Вот здесь. И сообщаю, что ты одолел треть горы.
- С твоей помощью. Теперь отдохни и поешь со мной.
- Тебя можно попросить о чем-то? Когда будешь у источника воды целительной, набери мне там фруктов с деревьев.
- Конечно.
- Теперь дай мне левую руку.
Геракл протянул руку, и кентавр сильно ущипнул его.
- Это еще зачем? — спросил Геракл, отдергивая руку и потирая место щипка.
- Чтобы ты не забыл. И учти, как только вода источника коснется руки, синяк исчезнет.
- Я наберу их сразу. А как мне найти тебя?
- Когда будешь возвращаться назад, я сам тебя встречу. Ну, мне пора. 
- Спасибо тебе за всё! Теперь буду сдерживать гнев.
- Именно! А вообще…
- Что?
- Узнаешь на обратном пути! Смотри! — Кентавр показал Гераклу на одежду и ускакал.
Геракл взглянул и увидел, что его серая одежда на четверть стала белой. Решив уже не строить шалаш, он уснул под открытым небом. Утром, едва рассвело, Геракл продолжил путь. Теперь идти было тяжелее. К полудню он увидел, что дальше идти некуда — кругом были одни огромные столетние дубы, стоявшие друг к другу почти вплотную, так что пройти между ними было невозможно. Подкрепившись и немного отдохнув, Геракл пошел искать, нет ли где входа. Он довольно много прошел и вправо, и влево, но дубы стояли везде так же близко один к одному. Несколько раз он крикнул, нет ли кого поблизости, но ответа не было. Тогда Геракл обхватил руками один из дубов и вырвал его с корнем. Дуб с грохотом полетел вниз. Внезапно невдалеке раздался нежный голос:
- Полно, Геракл, не рви дубы! Я помогу тебе.
- Киринейская лань! — С трудом поверил собственным глазам Геракл. — Я тебя столько преследовал, к Еврисфею повел, а ты мне на помощь пришла?
- Ну что ты, Геракл! Кто не знает, что такое Еврисфей и его приказы? И потом, ты поступил честно, вернув меня Артемиде, вот она меня и послала. Скорей садись на меня и держись крепко.   
- А выдержишь ли ты? Давай я тебе дам съесть что-то.
- Дай пару яблок. А теперь слушай науку: виноват — проси прощения сразу. А если…
- А если что?
- На обратном пути скажу. А сейчас поскачем. Куда привезу вас, там и ночлег будет.      
Лань скакала легко и быстро, и через некоторое время они были на месте.
- Вот ты и одолел две трети горы. Отдыхай, а завтра дальше пойдешь. Только я тебя попрошу: принеси мне воды из источника целительного. У меня дитя будет скоро, мне эта вода понадобится. Дай мне теперь левую руку.
Лань кольнула протянутую руку рогом. 
- Чтобы я не забыл? — улыбнулся Геракл.
- Правильно ты понял. Взгляни на себя.
- Теперь половина одежды белая. Спасибо, Артемида, спасибо, лань. За всё спасибо! Кстати, я не хотел рвать дуб, я искал проход. А как я найду тебя?
- Я тебя сама встречу. Отдыхай, а с рассветом отправляйся в путь.
Киринейская лань умчалась, и Геракл расположился на ночлег.
С первым лучом солнца Геракл отправился дальше. Теперь кругом были скалы, и идти было совсем непросто. Сандалии Геракла были истрепаны и могли вот-вот порваться. Дорога стала вовсе непроходимой. Геракл подошел к одной большой скале и оторвал ее. Затем он метнул ее так, что сбил другие две. С грохотом упали вниз обломки, и еще долго раздавалось эхо. Пройдя по проложенному пути, он хотел оторвать уже другую скалу, но тут он увидел летящего к нему орла и услышал голос:
- Полно, Геракл! Так ни сесть негде будет, ни гнездо свить.
Геракл невольно залюбовался орлом. Огромные крылья были распростерты в полете. Подлетев к Гераклу, орел вытянул лапы, плавно сложил крылья и сел. 
- Я здесь не затем, чтобы разрушать гору. Прошу тебя, научи меня, чему нужно, и проведи к источнику воды целительной.
- Долго идти придется. Сам отнесу тебя к нему, но послушай сперва: делаешь добро — не ищи себе славы.
- А почему не искать? — Геракл спросил с удивлением, но, спохватившись, добавил: Сложно, но, думаю, возможно.
- Ибо не твоя это слава, а богов. А когда …
- Что ты хочешь сказать?
- На обратном пути договорю. А теперь попрошу: набери мне мха возле источника. У нас скоро птенцы будут, для гнезда понадобится. Вот, чтоб не забыл. — Орел клюнул Геракла в левую руку. — Бери Любаву и полетели.
- А не тяжело ли тебе будет? Возьми, съешь что-то. 
Немного поклевав, орел взял Геракла в когти за одежду и взмыл в воздух. Летели они над скалами, а потом зелень показалась. Удивился Геракл: з земли он скалы видел, а дальше — нет. Опустил орел Геракла на землю и сказал: «Выше лететь мне нельзя. Иди вверх, и скоро придешь к вершине. Источник там один, так что не ошибешься. Набери всё, что надо, и заночуй возле источника. Любаву окунешь в него с утра, львиную шкуру в нем омоешь, чтобы кровь ядовитую смыть, и иди назад. Как подойдешь к скалам, сам тебя встречу. Только шкуру полностью не опускай в источкик, а то придется ее снова со льва снимать».
Пошел Геракл к вершине, а вокруг красота неописуемая: деревья самые разные, кусты, травы, цветы. Запахи сладкие и нежные, звуки — соловей так не споет, от Орфея такого не слышал. Да некогда любоваться, надо вперед идти.
Вот и источник показался. Около воды мох мягкий-мягкий, как пух, а вокруг деревья с фруктами разными, невиданными. Сел Геракл у источника, доел запасы еды, допил воду из сосуда. Набрал мха и фруктов, сколько мешок мог вместить, а после вошел в воду и до краев наполнил сосуд. Взглянул Геракл на руку — от синяка и ранок следа не осталось. Взглянул на одежду — на три четверти стала белой. Тут и темнеть начало. Прилег Геракл, да под журчание воды быстро уснул.
Проснулся Геракл рано-рано, едва светать начало. Немного волнуясь, окунул Любаву в воду целительную. Вышел на поверхность большой пузырь и лопнул. Поднял Геракл жену из воды, а раны как не бывало. Омыл и шкуру львиную в источнике. Просушил шкуру на солнце, бросил мешок на плечо, взял Любаву, положив на шкуру, и отправился назад, к скалам.
    Едва подошел, тут и орел прилетел. Отдал Геракл ему мох.
- Ну спасибо, Геракл, удружил. Тут на несколько гнезд хватит.
- Ты не договорил в прошлый раз…
- А когда тебя славят, воздай славу богам. И чужой славы себе не присваивай, ибо позором обернется.
- Благодарю тебя, мудрый орел! Я понял, что мне делать!
- Ну, летим скорей!
Отнес орел Геракла в когтях к лесу. Опустил его и говорит:
- Теперь прощай. Здесь тебя лань встретит. Если понадоблюсь — скажи Гефесту или Прометею.
- Прощай! И помни — я твой друг!
Едва улетел орел, прискакала Киринейская лань. Отдал Геракл ей сосуд с водой целительной. Взглянул на себя — одежда вся белая как снег стала. Говорит ему лань:
- Спасибо, Геракл, сделал доброе дело. Скоро мне эта вода нужна будет.
- Что ты не досказала в прошлый раз?
- А если у тебя прощения просят, сразу прощай. Не ходи с обидой.
- Благодарю тебя, мудрая лань! Я понял, что мне делать!
- Ну, скачем скорей!
Доскакала лань до нижней трети горы и говорит:
- Теперь прощай. Здесь тебя кентавр встретит. Если понадоблюсь — скажи Гефесту или Прометею.
- Прощай! И помни — я твой друг!
Едва умчалась лань, прискакал кентавр. Отдал Геракл ему фрукты. Взглянул на себя — одна сандалия стала белая да крепкая. Говорит ему кентавр:
- Спасибо, Геракл, за дело доброе. Вот наши все рады будут!
- Что ты мне еще хотел сказать?
- А вообще лучше вовсе не гневаться. Для гнева не так много причин.
- Благодарю тебя, мудрый кентавр! Я понял, что мне делать!
- Ну, скачем скорей!
Доскакал кентавр до самого низу, привез Геракла к источнику воды живительной и говорит:
- Теперь прощай. Вот источник. Если понадоблюсь — скажи Гефесту или Прометею.
- Может, побудешь со мной, пока я окуну Любаву в воду? Если честно, я волнуюсь. Очень.
- Почему? Взгляни — всё в порядке!
Взглянул Геракл, а одежда на нем вся белоснежная да золотом шитая. Сандалии обе стали белые, позолоченные, крепкие, вроде только что сделаны.
- Вспомнил — ты не назвал своего имени.
- И не назову. Нас, кентавров и кентаврид, совсем немного осталось. Мы дали обещание друг другу — к людям не выходить, не буянить, никому не мешать. Для тебя было сделано исключение. Сколько боги дадут, столько проживем.
- Малышей бы увидеть.
- Совсем нехорошо придумал. Теперь иди к воде. И живите долго и счастливо!
- Прощай! И помни — я твой друг!
С бьющимся сердцем подошел Геракл с источнику, окунул Любаву в него, и тут же почувствовал, что она жива. «Прости меня, Любавушка»,--сказал Геракл, едва она открыла глаза. Теперь Любава выглядела еще прекрасней, чем прежде. «Спасибо, ты спас меня, любимый. Вернул из Аида». — Любава обвила руками его шею. Вышел он из воды, поставил жену на землю, стал перед ней на колени, взяв ее за руки, и повторил снова: «Прости меня, любимая».
Присела Любава рядом с ним, притянула его к себе, обняла, погладила по волосам.
- А ты простил меня?
- Мне не за что тебя прощать. Правильно ты тогда сказала — вел себя именно недостойно воина. Я даже боялся, захочешь ли ты остаться со мной.
- Ты что? — Любава широко открыла глаза. — Выбрось эти мысли из головы. Немедленно! Вернув жизнь, отнял бы счастье?
- Ведь если бы я простил тебя раньше… Посмел бы этот мерзавец подойти к тебе? Казалось, меня не захотят носить земля и море. Но я твердо решил: ни за что не отпущу тебя, всё равно добьюсь, чтобы ты была со мной.
- Сказал бы, что тебе и на груди Любавы очень неплохо. Мой любимый, чудесный Гераклушка! — Она прижалась своей щекой к его.
- Боги простили меня! Так будем же счастливы! Иди ко мне, поближе!—Геракл одной рукой прижал Любаву к себе, а другой стал перебирать ее волосы. — Родная моя, единственная! Где б я еще такую нашел! — И, почувствовав прикосновение ее губ, тихо проговорил: «Целуй Гераклушку, целуй!»
- И ты у меня – единственный. Только чуть отпусти, а то я уже боюсь за мои ребра. И посмотри на меня. Я хочу еще одно дитя. Желательно девочку.
Целуя жену, Геракл нежно шепнул:
- И назовем Ника — победа.
- Прекрасно.
- Расскажи мне теперь всё подробно. Начни с того, как ты вышла тогда из дому.
Любава кивнула. «Побежала я на море. Так уже тяжко было, что и есть почти не могла. А успокоиться было надо. Пришла я на берег, а за мной —Никлас. И как начал приставать! Никак от него не ожидала. И самое удивительное — не пьяный был, трезвый. Повернулась я и пошла от него. Потом помню боль в спине, и тут же я оказалась в Аиде».
Геракл крепко прижал жену к себе и стал целовать в спину и грудь, где были раны от стрелы. Затем, когда она положила голову ему на плечо, он шепнул: «Теперь там Никлас».
«Я видела, -- продолжила Любава. Перевез меня Харон через Стикс, стою я и не знаю, что делать. Сколько времени прошло, не знаю. Перевез Харон еще людей, среди них был и Никлас. Но они прошли мимо и исчезли. Подождала еще и пошла туда, куда все прибывающие. Кербер всех пропускает, а как я подошла, одна голова его поднялась и гавкнула. Отошла я назад и снова жду. Пошла во второй раз. А у Кербера две головы поднялись и залаяли, да змеи на них приподнялись. Опять отхожу. Пробую пройти в третий раз, а Кербер всеми тремя головами не залаял — взревел. Змеи на всех трех головах зашипели. Назад я уже не пошла, а побежала. Потом вдруг меня тряхнуло. Я почувствовала толчок в спину. Оглянулась — сзади  никого. После слышу — зовет меня Харон. Иди, говорит, сюда. Подошла я к Стиксу. Зовет он меня второй раз. Садись, говорит, в лодку. Привез меня к другому берегу и третий раз зовет. Иди, говорит, к выходу, Аид отдал тебя Гераклу. Подхожу к выходу, а тут раз — вода. Ну а дальше ты знаешь. Теперь ты расскажи. Тоже подробно».
Геракл рассказал Любаве всё полностью. Она снова обняла его и стала целовать, а затем предложила:
- Пойдем в мастерскую. Я уже хочу увидеть наших крошечек.
- Особенно Гилл — крошечка!
- Для меня оба крошечки. Мои любимые. И скоро будут три.
- Любавушка! Как хорошо, что ты есть.
- И хорошо, что ты есть.
Они поднялись и направились в мастерскую Гефеста. Радости от встречи не было конца. Гефест первым встретил их, и Геракл лег лицом на землю, чтобы поклониться ему. То же самое сделала и Любава. Потом Геракл и Любава поцеловали детей, и Геракл примерил скованные Гефестом доспехи, которые легли на его тело идеально. Все слушали рассказы Геракла и Любавы.
- Ну Геракл, у тебя уже большой опыт по вытаскиванию мертвых из Аида, -- с улыбкой сказал Гефест.
- Особенно как вспомнить историю с Тезеем и Пирифоем, -- улыбнулся в ответ Геракл. — С Тезеем еще просто, один рывок и всё, а с Пирифоем повозиться пришлось, потом крепатура два дня была. Кстати, Гефест, с тобой и Прометеем насчет опыта я хотел бы поговорить отдельно.
- Мы помним эту историю, -- сказала Любава. — Землетрясение мощное было. У меня вся чечевица рассыпалась, у Антеи — горох, а соседям напротив повезло меньше — они горячее поставили готовить.    
    Гилл радовался, что не ему одному теперь смотреть за Линкеем.
- Глаз да глаз за нашим Линкеем нужен. То чуть в горячие инструменты не влез, то чуть не нашел отравленные стрелы. Думал я, чем заняться, стали каждый день плавать. У берега я уже разрешаю ему самому плескаться, а на глубину только со мной. А он требует, чтобы я его самого отпускал. Говорю ему, я же не держу тебя, ты сам плывешь, а я рядом. Сказал, пока отец не посмотрит, как ты плаваешь, не проси.
- Да ну чего, что я, маленький?
Геракл, Любава и Гилл рассмеялись.
- Не волнуйся, сегодня или завтра посмотрю, — сказал Геракл.
- Ты радуйся, что ты пока младший, -- добавила Любава, -- скоро будешь средний.
- Так а я что? Я не против.    
Гефест сказал, чтобы вся семья оставалась у него на ужин и на ночлег, а домой шла на следующий день. Циклопам же он велел приготовить мясо «по-колхидски», нарезанное и зажаренное на огне мелкими кусками. Когда оно уже жарилось, Гефест сказал циклопам: «Теперь отдохните. Мы с Гераклом и Прометеем присмотрим».
Гефест, Прометей и Геракл присели у огня.
- Что ты хотел нам сказать, Геракл? У тебя прямо глаза горят. — Гефест заговорил первым.
- Гефест, как ты думаешь? И ты, Прометей? Если доступ к этим двум источникам дать всем людям? Ну представь, забыть про болезни, смерть! Если никто мне не захочет помочь, я готов провести их сюда один.
- А если кто-то оживит Немейского льва, выкопает из земли голову гидры? — спросил Гефест.
- Тогда я останусь без шкуры. — Геракл задумался, но ответил шутливо.
- Или вернет к жизни того же Никласа? — В свою очередь задал вопрос Прометей. — Или кого там…Авгия, Диомеда с его конями? Допустим, даже после того, как ты убьешь их вторично.   
- Если честно…я теряюсь ответить.
- Тогда вот что, Геракл. – Гефест положил ему руку на плечо и заглянул прямо в глаза. — Теперь серьезно. Ты сколько-нибудь благодарен мне за то, что я помог тебе спасти Любаву?
- У меня нет слов, Гефест. Как вернусь домой, сразу вознесу тебе жертву. Или пригоню живыми. Или, может, лучше приди сам и выбери животных, каких захочешь. Хоть все стада возьми — слова не скажу.
- Я не о том. Впрочем, если хочешь, десятую часть твоих стад пригони живыми. Меня интересует, что ты чувствуешь.
- Готов снова стать на колени и упасть ниц.
- Тогда я тебя прошу вместе с Прометеем: не только не говори никому из людей, но и сам забудь эту мысль. Обещаешь?
- Да. — И увидев, что Гефест недоволен таким ответом, продолжил. — Обещаю.
- И еще, Геракл, -- снова заговорил Прометей. Историю с возвращением Любавы никому не рассказывай, кроме своей семьи, родственников. Ну ладно, можешь еще Антее и друзьям, пришедшим к тебе в тот день. И кому расскажешь, предупреди, чтоб дальше не передавали.
- А если кто-то проговорится?
- Тут мы, боги, подстраховались, -- ответил Гефест. — Если услышит тот, кому не надо, он тут же забудет. Так что этого можешь не бояться.
- Просто вопрос порядочности, -- пояснил Прометей. — Но если вдруг и проговоришься случайно, не переживай. А специально ты не будешь, мы знаем.
- Мясо почти готово, -- сказал Гефест. — Пока всех не позвали, напомню тебе: усвоишь ли науку — от тебя зависит. Всё, чему ты научился на горе, тебе понадобится. Что-то, может, и каждый день. Как вернетесь домой, отдохните немного, к друзьям съездите. Затем тебя ждут новые подвиги. Для них тебе циклопы выстрогали новую палицу из вырванного тобой на горе дуба. И только если будешь поступать, как научен, ждут тебя победы, а потом — счастливая и мирная жизнь. А еще вот чем я тебя обрадую: мы, боги, дали людям достаточно средств, чтобы долго и счастливо жить. Это ты сам прекрасно знаешь. Далее — их выбор. Насчет того, что предлагал ты, можно будет говорить, если люди начнут жить по-другому, изменятся как-то, воевать прекратят. Для тебя было сделано чудо, но таких, как ты, немного.
- Можно, я вам признаюсь? Самым сложным для меня было понять, что не следует искать себе славы. А ведь и в самом деле, в чем человеческая  слава? Что он может без благословения богов?
- Всё так, Геракл. Если ты закончил, зови всех. — Прометей встал. — Еда готова. 

Глава 9

На следующий день Геракл с семьей вернулся домой. Еще не дойдя до двора, они услышали привычную скороговорку Антеи: «Аэла, дай лопату, тут граблями не справиться. Ну где ты там? Нет, я понимаю, что нужно трижды охрипнуть, но бегом давай, еще надо три куста пересадить». «Ну сейчас, тут теленок зашел в сад», -- послышался голосок Аэлы. «Теленок, сама ты теленок, выгоняй и иди сюда. А то еще доить сколько, когда столько малышей. Всё, загнала? Давай лопату. Теперь тяни, осторожно, руки не поколи. Не знаю, что с оливками делать, хорошо, сырые есть кому брать, а то масло не получается у меня, как у Любавы». «Без Любавы тяжко,--вздохнула  Аэла. А чего Таласса теперь сыр не берет?» «У Талассы беременность тяжелая, от любой ерунды плохо. Уж точно, скорей бы вернулась наша Любава. Сыра теперь столько, с ног падаешь, пока всё продашь. А что твоя подружка давно не приходит на рынок? Да тяни куст сильней». «Ну как тянуть сильней, я ж не Геракл тебе. Они небольшое стадо коз купили, сказали, позже придут. Слушай, что там за голоса? Может, это они?» «Они, они, наконец-то! Побежали бегом!».
Аэла подбежала первой. Геракл со словами «Ну, красавица какая!» поднял ее над собой и закружил. «Аккуратно», -- чуть испугалась от неожиданности Антея. «Ну уж, Антея, что я, детей не держал в руках?»  Антея обняла всех и продолжила в таком же быстром темпе: «Скорей, скорей смотрите! Это стадо от Адмета с Алкестой, а это оливковые деревья от Тезея с Пирифоем. И еще они просили напомнить, что сразу по возвращении ждут вас в гости».
- Вот уж Гермес! — Геракл усмехнулся. — Ну всё доложит!
- Любимый, как говорит Антея, бегом бежим. Собираем ответные подарки!
- Собирайте, собирайте! – Антея улыбалась. — Обедаем  у нас! А то ж устали с дороги!
- Антея, ну что ты, неудобно, -- смутилась Любава.
- Удобно!
- Ну спасибо тебе, Антея. Благодаря тебе мы уже знаем и городские новости, и домашние. Мы и устать успели, и отдохнуть, показывай, какие кусты вытянуть? А вообще, -- Геракл с радостью предложил,--давайте все пойдем вечером на море! Антея, и ты с нами!
- Да нет, Геракл. Не решаюсь я пока. Аэла пусть идет, заслужила отдых. Если бы не она, вообще не знаю, что бы делала.
- Да ну чего там…-- Аэла улыбнулась. — А насчет моря  – прекрасная мысль!

Антея шутливо пригрозила Аэле и Линкею: «Не смели чтоб там баловаться – понятно?»      
Геракл и Любава пригнали Гефесту половину своих стад (они решили, что даже двух десятих после всего было бы мало), съездили к Адмету с Алкестой в Феры, затем в Афины к Тезею с Пирифоем. Отдохнули как следует. Любава легко подружилась со всеми. Но, как всегда помнил Геракл, вечно гостем на чужом пиру не будешь. Приехали они домой, вернулись к привычным делам.
Прошло несколько дней, и позвал царь Кеик Геракла к себе. На этот раз нужно было пойти в поход в Коринф, потому что тамошний царь оскорбил Кеика, безосновательно обвинив в нечестности. Кеик передал товары на два дня позже, потому что неожиданно ночью во сне умер кладовщик, не успев сделать пересчет. Геракл разделил воинов на два отряда, чтобы пойти на Коринф с двух сторон: во главе одного стал сам, а другой возглавил Гилл. Также он дал Гиллу половину отравленных стрел, сказав: «Теперь я могу их тебе доверить», и свою прежнюю дубину.
Со своей стороны Геракл метнул новую дубовую палицу. С другой стороны Гилл сделал то же самое. Городские ворота с обеих сторон рухнули. Оба отряда быстро ворвались в город и начали бить коринфскую армию.
Гилл со своим отрядом уже приближался ко дворцу царя. Они продвигались тихо, чтобы застать дворцовую охрану врасплох. Лучники стояли наготове, но не начинали стрелять, желая подпустить отряд Гилла ближе. Гилл резко встал и изо всех сил метнул палицу. На втором этаже дворца одна стена рухнула. Воины коринфского царя в панике заметались. Гилл приказал отряду стрелять из луков. 
До Гилла донесся голос царя:
- Ничего поручить никому нельзя1 Никому нельзя ничего доверить! И тебе тоже! Военный министр называется! Тряпка! Это тебе-то я доверил учить сына! Ясно же сказал – три четверти войска против Геракла, четверть против Гилла!
- Приказание было выполнено в точности.
- А разведка куда смотрела? Почему Геракл здесь, если они сказали, что он с той стороны?
- А где тут Геракл? Это  Гилл. Правильно разведка доложила. Прислушайся, насколько возможно – вон Геракл. Будет здесь если не к полудню, то до заката точно.
- Да как это может быть Гилл? Он что, мог справиться даже с четвертью войска? Этот дурачок, который до сих пор строит песчаные кораблики? Он, наверное, думает, что копье надо метать из лука!
- Он не дурачок, как мы можем видеть. Не знаю, как он бросает копье, но четверти войска, считай, уже нет.
- Зато полный дурак ты! Послушал тебя на свою голову – не пошли на Трахин войной! Теперь Кеик думает, что если у него живет Геракл, у которого сила вместо ума, то ему всё можно, даже обманывать. А с этим Гераклом, видно, уже ни одна гречанка не хочет иметь дело, раз он женился на какой-то грязной чужеземной торговке!
- И насколько я знаю, ничуть об этом не жалеет. И как раз ума и догадливости у него хватает. А на свою голову ты меня не слушал до этого. Кеик не знал, что кладовщик умрет, и хотел сделать пересчет, чтоб было всё честно.
- Ну ничего, Геракл сюда не дойдет. А умереть от руки Гилла – да смешно! 
- Мне ссора с Кеиком не была нужна, мне всё равно, от чьей руки гибнуть. И невзирая на твои оскорбления, я выполню свой долг воина – защищу тебя . Хотя не обещаю, что останемся в живых. И утешать тебя не буду – Геракл дойдет.

Тем временем Гилл и его отряд стреляли по дворцу из луков, подходя всё ближе. Охрана была почти вся перебита, но и несколько воинов Гилла погибли. Один воин хорошо прицелился, присев рядом с Гиллом. Он изо всех сил натянул тетиву, но вдруг застонал. «Что с тобой?» -- Гилл помог ему разжать пальцы, и стрела полетела в окно дворца. Воин схватился за правое плечо: «Судорога». Гилл повалил его в траву. «Не ранен? Лежи, не поднимайся. Сейчас тебя вынесем». «Не надо, -- ответил тот, потирая плечо, --  отпустит».
«Поднять щиты, -- скомандовал Гилл. — Приготовиться к ближнему бою!» Во главе с Гиллом отряд побежал во дворец. Воины добивали оставшуюся охрану, а Гилл направился наверх, где находился царь.
Министр царя, слыша шаги Гилла, стал так, чтобы закрыть собой царя, и приготовил копье. Он метнул его, услышав, как Гилл входит в двери. Но Гиллу помогли ярость и разогретые в бою мышцы. Вбежав, он успел  увидеть летящее копье и увернуться, и, едва увернувшись, метнул свое. Копье Гилла пролетело благодаря этому сбоку от министра и пригвоздило царя к стене. Министр хотел подставить себя под удар копья, но не успел. «За Кеика, силу вместо ума, за грязную торговку, за дурачка Гилла и песчаные кораблики!», -- крикнул Гилл, подбегая к стене.
Министр перед лицом Гилла бросил меч на пол.. «Я сдаюсь, война проиграна». Подойдя к окну, он крикнул воинам, чтобы прекратили бой.  «Не обманываешь? — спросил Гилл. — Если что, я бороться умею». «Нет, не обманываю. — Министр попробовал снять тело царя со стены, но не мог вытащить копье. — И  прошу тебя, прекратим муки царя и пошлем гонца навстречу твоему отцу. Хоть народу меньше погибнет». Гилл рывком вытащил копье вместе с большим куском стены и добил царя ударом копья в грудь. Когда они спустились вниз, к ним подбежал мальчик лет двенадцами. «Учитель, ты не пострадал?» «Не пострадал. Быстро скачи и скажи, чтобы наши не сопротивлялись. Со мной же, -- обратился он к Гиллу, -- ты вправе поступить, как хочешь». «Я слышал, что ты за нас заступался. Поэтому и я заступлюсь за тебя перед отцом».
Ко дворцу приблизился Геракл с воинами, ведя остатки разгромленной коринфской армии. Гилл подошел к отцу и доложил о ходе битвы и о разговоре с министром. Когда Гилл закончил доклад, к ним подошел министр. «Разреши мне сказать тебе что-то, Геракл. Я хочу, чтобы ты это знал, независимо от того, решишь ты оставить мне жизнь или нет». «Ты будешь жить, -- ответил Геракл. — Говори».  «То, что я скажу тебе, бОльшая честь услышать от соперника, чем от союзника. Ты вправе гордиться своим сыном. Я не видел, конечно, всю битву, но то, что было во дворце, он передал тебе слово в слово. Гилл отстоял честь семьи». «Тогда, Гилл, идем, -- Геракл взял сына за руку, -- и я провозглашу тебе перед всеми победителем!»  «Отец, ты что! Против меня вышло только четверть войска. Так что победитель – ты!» «Гилл, воины должны это знать. Я так горжусь тобой. Я счастлив иметь такого сына. Ты — настоящий пример для младших». Гилл смотрел на Геракла со счастливой улыбкой: «Отец, но если бы коринфское войско было разделено пополам, ты бы точно пришел первым. К тому же, я разочаровал царя — решил не метать копье из лука: как-то не очень удобно». «Разрешите вмешаться? — спросил министр. Победители вы оба. Тут незачем спорить. Геракл, как ты хочешь сделать? Ты станешь царем Коринфа, поставить кого-то из своих или сделаем, как хотел царь, то есть воцарим его сына, когда он вырастет? Но так как ему только двенадцать, исполнять обязанности царя буду я до его совершеннолетия». Министр подозвал царского сына. «Мне не нужно чужое царство. И я не собирался никого ставить в Коринфе царем. Мы пришли вступиться за честь Кеика. Так что готовь мальчика к царствованию, а сейчас заключим мирный договор. В дальнейшем, возможно, и союз». «А почему не заключить союз сразу?» --поинтересовался царский сын. Министр, Геракл и Гилл засмеялись. «Потому что для союза нужно доверие — объяснил министр. А его надо заслужить. Геракл и Гилл, я хочу посмотреть, кого вы взяли в плен. Да, и еще. Гилл, можно тебя попросить? Метни еще раз свою палицу по дворцу. Всё равно его строить заново, так разбей до основания, чтобы не тратить время на разбор». «Могу я» -- предложил Геракл. «Я брошу, -- сказал Гилл, -- моя и так уже треснула. Оттуда все уже вышли?». Гилл метнул палицу с одной, потом с другой стороны, и дворец рухнул. Дубина Гилла тоже раскололась на две части.   
«Теперь пора, -- сказал Геракл, -- Гилл, пойдем строить войско. К месту ночлега хорошо бы прийти до сумерек». Во время сбора Геракл заметил, что лицо Гилла стало грустным, он молчал, а если обращались к нему, отвечал неохотно и односложно. Не понимая, отчего произошла перемена, Геракл обратился к Гиллу:
- Давай отойдем немного в сторону, сын. Что случилось?
- Хоть я и рад нашей победе, но мне сейчас больше всего хочется в корабельную мастерскую и строгать, пилить – что угодно! Но прежде накормить Кеика и его военного министра чечевицей с песком! Отец, в твоем отряде сколько погибших? 

Геракл назвал число.
 
- Вот, а в моем хоть и меньше, но разве это мало? А ведь дворец можно было взять вообще без единой потери! Там такая паника поднялась!
- Это как сказать. С одной стороны, да, если все стреляют без промаха и не дают передышки врагу. Но всегда ли это так? А с другой, как раз во время паники возможны беспорядочные, непредсказуемые выстрелы.
- Было бы всегда, если бы у воинов хватало сил! Ну ничего, вернемся – Кеик и его министр попробуют у меня с воинской кухни!
- Плохая благодарность Кеику за то, что он дал нам приют, когда я был в изгнании. Насчет министра – пойдешь со мной, когда я буду делать доклад. Если одного моего слова мало, подтвердишь и ты. Только спокойно, как подобает на приеме у царя.
- Легко сказать – спокойно! Когда воина перед выстрелом сводит судорога, когда гибнет больше, чем могло бы! И наконец, когда некоторые попросту не умеют того, что надо! Наш министр пообещал, что вплотную займется армией! Много поменялось?
- Гилл, сын мой дорогой, ты еще не привык. А я знаешь сколько раз такое видел? В каждом походе! Дай обниму тебя. — Геракл обнял Гилла и нежно погладил по голове и по спине. – Идем, люди нас ждут. В темноте будет трудно добираться.  А пропускать всё через себя – какое ж сердце это выдержит?
- Спасибо, отец. Я понял.
Один воин привел пленных к Гераклу домой, сказав Любаве, что Геракл и Гилл придут позже. Среди пленных были несколько юношей и одна девушка. Линкей с любопытством разглядывал их. Любава стала готовить угощение и место для ночлега. Попутно она присмотрелась к девушке, и ее охватило волнение: она вспомнила историю с Деянирой. Девушка была хороша собой: невысокого роста, стройная, круглолицая с тонкими черными бровями и карими глазами, черные волосы были заплетены в мелкие косы и красиво уложены. Но Любава тут же приняла решение: дождаться прихода Геракла. Если я люблю, я доверяю и не ревную, напоминала она себе. Работа немного помогала справляться с тревожными мыслями, но совсем успокоиться Любава не могла. Она забежала к Антее и рассказала о своем волнении.
- Неужели будет как с Деянирой? После всего…
- И ты будешь как Деянира или как Иола?
- Что ты имеешь в виду?
- Намажешь одежду Геракла ядом, как Деянира, а я спасу его маслом, или устроишь пожар, как Иола? Только считай потом, что у тебя нет подруги.
- А ну тебя!- Любава засмеялась.- Пришла к тебе поделиться, а ты меня смешишь!
- А мне вот не смешно. У меня нет рога изобилия, и откуда-то надо брать масло.
- Антеюшка, прости, забыла совсем! Пока новостей ждала, ни о чем не могла думать! Только извини, не заношу, пойдем со мной, а то у меня еще выкипит что-то.
- Пойдем, конечно. Понимаю я, мне ли не понимать?
Любава намеренно не говорила слово «гонец». С тех пор, как Антея черные вести получила, много лет прошло. А слово это до сих пор слышать не может. Жена брата слегла тогда и умерла через месяц. Антея выстояла, вырастила одна Аэлу и Никласа. Не раз и Любава помогала. Аэла, подрастая, становилась поддержкой матери. А от Никласа только и слышали, какой он несчастный и все ему должны.   
  Вскоре пришел Геракл. К удивлению Любавы, с ним был Филоктет. Геракл сказал, что Гилл ждет Иолая, и можно начинать есть без него. Любава подала еду. Геракл познакомил Филоктета с молодой пленницей, и оказалось, что она приведена ему в жены. Филоктет и его невеста не остались долго и ушли. 
Гилл пришел, когда уже все поели. Пленные пошли готовиться к ночлегу. Он сел за стол, и Геракл спросил его:
- Что так долго?
- Ну представляете себе? Стоим, ждем, а Иолая всё нет и нет. Думал уже какого-нибудь путника попросить, чтобы пошел и позвал его: мало ли, вдруг наш гонец заблудился или не туда попал. Как назло, дорога пустынная, людей мало, кому не по дороге, кому некогда. Наконец приезжает, и выяснилось, что у него колесница по дороге сломалась. Пока чинили, времени много ушло. Но всё в порядке, невесту забрал и домой поехал.
- Вы привели и для Иолая невесту? — спросила Любава. — Почему  же было не привести ее сюда?
- Да, -- объяснил Геракл. — Мы привели двух девушек. Когда мы уже уходили из Коринфа, мы узнали, что у одной был убит муж, у другой — отец, и они остались одни. Мы и взяли их с собой в жены Филоктету и Иолаю. А то они что-то не решаются жениться. — Геракл улыбнулся. — Так вот, одна из них пришла с нами спокойно, а  другая сказала, что войдет только в дом мужа. Для нее это был второй плен, и она боялась. Сколько ни уговаривали — никак. Из Коринфа послали гонца, чтобы сказал Иолая встретить нас на дороге. Вот Гилл и ждал Иолая вместе с ней, пока я царю докладывал и за Филоктетом ходил.
- А я из-за этого не попал к царю, -- вздохнул Гилл. — Я как вернулся в Трахин, сразу, не заходя домой, пошел во дворец к Кеику. Думаю, хоть ты уже наверняка сделал доклад, но раз твоего слова мало, осмелюсь прийти без тебя. А он мне сказал, чтобы я завтра вместе с тобой и матерью пришел, и он всё выслушает. Только при чем тут мать?
- Это так, Гилл. Мы втроем пойдем. Он сказал сегодня отдохнуть, а завтра прийти к нему. Дотерпишь?
- Жаль, -- сказала Любава, что Иолай с невестой не пришли, и Филоктет ушел рано. Посидели бы все вместе, пообщались.
- В этом тоже есть преимущество, -- заметил Геракл. — Я больше побуду с вами. Лишний раз услышу «Гераклушка» и скажу «Любавушка» и ... Гиллушка и Линкеюшка. Правильно выговорил?
- Правильно. А я так скучала без своего любимого Гераклушки.
- А я – без своей Любавушки.   
Когда на следующий день Геракл, Любава и Гилл пришли, царь обратился к Гераклу: «Теперь ты будешь военным министром. Будешь сам учить наших воинов. Ты желаешь этого? Новый дворец тебе уже достроили, можете переходить туда жить». «Благодарю за честь, Кеик, -- ответил Геракл, -- желаю без всяких сомнений. Только будет лучше, если я буду учить воинов не один. С твоего позволения, на лук возьмем Филоктета, на колесницы — Иолая, на меч — Анкея, который и начальник части, рукопашный бой и плавание берем на себя мы с Гиллом. Но обязательно буду сам уделять внимание каждой группе. Кроме взрослых групп, наберем и детские. Гилл, ты что выберешь?». «Плавание, --ответил Гилл. В рукопашном мне еще самому много тренироваться. А в плавании я буду чувствовать себя увереннее. Благодарю, отец». «Не знаю, к чему такая скромность, -- сказал Геракл, -- ну плавание так плавание». «На твое усмотрение, -- согласился Кеик, и потом обратился к Любаве, -- предлагаю тебе стать моей главной поварихой и маслоделкой». «Я не согласен, -- вмешался Геракл. -- Как это — муж министр, а жена — повариха?» «Я уточню. Она будет возглавлять всех моих поварих, а работать только в свою смену. Масло делается не каждый день. Кроме того, будет одна кухня для моего и твоего дворца, так что уже меньше работы». «Тогда как решит Любава». «Я хочу, очень! — Любава просияла. — И  тоже благодарю за честь, только попрошу: одна кухня не только для наших дворцов, но и для воинской части. Они — наша охрана, наша защита, они заслуживают лучшего, и должны иметь силы. И еще: можно ли взять на работу нашу соседку Антею? Лучше, чем у нее, нигде сыра не ела. Даже из рога изобилия». «Можно, но пусть также и пасет стада. Вместе с другими пастухами, конечно». После этого Кеик обратился к Гиллу: «Что ты мне хотел сказать?» Гилл дополнил доклад Геракла о походе в Коринф, в свою очередь поблагодарив царя за его решение. «Ты, видно, не договорил?» --спросил Кеик, видя, что Гилл хочет, но не решается что-то сказать. «Это неудобно говорить», -- замялся Гилл, но царь подбодрил его: «Смелей!» Немного краснея, Гилл объяснил: «Вчера мне хотелось накормить прежнего министра чечевицей с песком после того, что я увидел в бою». «Ну без этого, парень, мы обойдемся, -- со смехом возразил Кеик, -- а то оружие чинить некому будет. Теперь у него будет такая  работа».
В тот же день Геракл и Любава переехали во дворец и приступили к новым обязанностям. В армию пришло много мужчин, и даже было решено, что за плату могут приходить воины из других городов. Также постановили, что все воины принимают участие в Олимпийских и других играх, кто в каких состязаниях лучше умеет и желает.
Геракл и Любава снова взяли на службу Горгия, Лисиппу и Эзона. Пленных юношей Кеик и Геракл разделили между собой, позволив желающим из них приходить на военные занятия. В положенный срок Любава родила Нику. Вскоре после родов она вернулась к работе.
Гилл трудился в корабельной мастерской. Линкей тоже пошел в военную школу. Обучение было на таком уровне, что отдельно брать учителей не было необходимости. Подрастала и Ника. Родились дети у Филоктета с Иолаем.
Глава 10
В одно утро к Гераклу пришел Прометей. «Бери с собой небольшой отряд и Гилла, -- сказал он. — Пусть на занятиях после обеда тебя подменят. Я заберу вас с Гиллом и отряд. Надевай свои новые доспехи. Это будет твоя победа. Но я тебе помогу. Берешь меня?» «Прометей, безусловно».   
Прометей пришел в условленное время и повел Геракла с воинами к горе Эте. «Думал, что вообще сюда больше не буду ходить», -- заметил Геракл по пути Прометею. Издалека они увидели приближающийся вражеский отряд.  Когда они подошли близко, то увидели Теламона , который участвовал во взятии Трои. Он уже сидел с натянутым луком. Пока отряд расположился и вскинул луки, Теламон уже сделал несколько метких выстрелов. Он же и поразил командира. А когда подошло время ближнего боя, Теламон поразил мечом врагов больше всех.
Когда битва была окончена, Геракл сказал громким голосом:
- Послушайте все! Это сражение выиграл Теламон. Слава богам и ему. И знайте все, кто здесь, и доложите царю и народу: в Трою вошел первым Теламон. Я отказываюсь от незаконно присвоенной славы. Теламон, прости меня, если можешь.
- Прощаю. Приятно удивил, Геракл. Что тебя заставило?
- Горький опыт.
Повернув голову, Геракл подмигнул Прометею.
- Теперь делаем так, -- обратился Прометей к отряду. — Теламон, Гилл и остальные идут в город и защищают народ. Здесь остаемся мы с Гераклом. Сюда сейчас подтянутся основные силы. Гилл, идешь в часть. Пусть Анкей строит всех на защиту города.
- Я останусь с вами, -- решительно сказал Гилл. — Отец, вы что, будете вдвоем против целого войска?
- Гилл, делай, как велит Прометей.
- Но почему…
- Беги, не забивай голову перед сражением!
- Понял!
Издали было видно огромное войско. «Ты первым примешь бой, Геракл. Боги увидели, как ты поступил, и даровали тебе победу. Афина и Арес лично присмотрят за сражением. — Прометей  положил руку на плечо Геракла. — Но не стреляй, пока они не начнут. Сейчас увидишь, почему. Я же вступлю в битву, когда услышу три голоса. Может, их услышишь и ты». «Зачем к горе стекается народ?» -- удивленно спросил Геракл. «На народ сейчас не смотри».
Войско остановилось, и вперед вышла женщина в голубом платье. «Иола? — Геракл широко открыл глаза от неожиданности. — Тебе даже не жаль стольких воинов?
Иола дала знак воинам, чтобы опустили оружие, и направилась к Гераклу. Геракл же не сделал ей навстречу ни шагу. Она подошла к нему почти вплотную и заговорила:
- Прости меня, Геракл. Я подожгла дом и сбежала, но это был шаг отчаяния. Мне казалось, ты не любишь меня, и я не знала, что делать. Прошу тебя, прими меня снова как жену. Я готова начать всё сначала. Только скажи. Тогда никто из этих воинов не сделает ни шагу, ни выстрела. Я дам знак, и они тихо уйдут. Один твой жест, одно слово…
- Нет, Иола. У меня есть жена, которая мне дороже всех женщин на свете. И пока напрасно не пролилась кровь, уведи воинов. Я тебе обещаю, никто не тронет ни тебя, ни их.
- А кто твоя жена? — Иола перешла на крик. — Та  самая чужеземка? Этот Никлас обманул меня, сказав, что она убита. Впрочем, теперь неважно. Перед тобой войско Еврисфея. Не забыл, кто это такой? Если не хочешь назвать меня снова женой, они тебя разрубят на куски. Голову заберет на память эта соблазнительница!
- Ты говоришь о Никласе? Так вот чьих рук это было дело! Больше мне с тобой говорить не о чем. Последний раз спрашиваю – уведешь войско? 
- Уж теперь точно нет! Мало того, что эта Любава мешала моему счастью, не давая спокойно жить, так еще выйдет победительницей?
«Линкей, держи Нику за руку! — обратилась стоявшая в толпе Любава к сыну. — И крепко. Присмотри за ними, Аэла». Любава пробралась сквозь толпу и подбежала к Гераклу с Иолой.
- Если на Геракле будет хоть одна царапина, погибнешь и ты! Я тебе обещаю!  Не смей посягать на его жизнь!
- Ты посмотри, блудная баба какая смелая. Отойди, не воняй навозом. Как ты, интересно, жива осталась?
- И кстати, за блудную бабу! — Любава со всего размаху дала Иоле такую пощечину, что та, переминаясь, едва устояла на ногах.
Один из воинов Еврисфея выстрелил в Геракла или в Любаву, но стрела попала в шею покачнувшейся Иоле, и та упала на землю мертвой. «Беги! — крикнул Геракл. — А рубить меня на куски…пусть попробуют!»
Любава убежала в толпу. Воины Еврисфея начали наступать с двух сторон, окружая Геракла. Но их стрелы либо летели мимо, либо отскакивали от доспехов Геракла и львиной шкуры. А стрелы Геракла разили воинов без промаха.  В одну сторону он стрелял из лука, в другую метнул палицу, и несколько человек упало замертво, сбив многих с ног. Пустив еще несколько стрел в направлении, куда полетела палица, Геракл выиграл расстояние и вернул ее себе. После этого он бросил ее еще раз в другую сторону. Воинов оставалось уже немного, и Геракл расправлялся с остальными мечом и врукопашную. На поле оставались уже единицы, и Геракл без устали добивал их. Многие обратились в бегство, путаясь друг у друга в ногах, а некоторые даже убили друг друга.
Когда был убит последний воин, неожиданно прибыло подкрепление. Они устремились на Геракла, но тут раздался голос Гелиоса: «Прометей, действуй. Я не буду дольше обычного стоять на небе, или Зевс закроет меня тучами». «Твоя очередь, Прометей! — продолжила Деметра. — Мне не нужен побитый урожай». «Не медли, Прометей. Или прикажешь всю ночь смотреть на трупы?» -- прозвучал голос Селены. Прометей метнул факел в одну, потом в другую сторону, и прибывшие воины были обращены в пепел. «Теперь, Геракл, собирай стрелы» -- велел Прометей. Когда все стрелы были собраны, брошенный Прометеем факел сжег все тела убитых.
Обращенные в бегство пытались грабить народ, но Теламон, Гилл и другие воины встали на защиту. Гилл убил одного грабителя и взял себе его щит и меч. После этого бежавшие думали уже об одном — спасти свою жизнь.
Когда Геракл возвращался домой, к нему подошел Анкей, начальник части. «Геракл, мы договорились, что завтра проведем занятия сами, -- сказал он, -- а ты после такого сражения пойди с семьей к горячему источнику, отдохни». «Благодарю», -- ответил Геракл и провел у источника вместе с женой и детьми почти весь следующий день.
Когда семья Геракла возвращалась в Трахин, было еще светло. Они уже приближались к дому, как вдруг увидели ребят из занимавшихся в военной школе. Одному было четырнадцать лет, двум другим по двенадцать. Самый старший размахивал чем-то в руке, и судя по смеху и голосу, был очень доволен. Младшие смеялись тоже. Увидев Геракла, старший мальчик спрятал что-то под тунику. Мальчишки хотели бежать, но Геракл крикнул им:
- Идите сюда, все трое!
Ребята подошли. Глаза их были испуганы.
- Вытащи, что ты спрятал!
Мальчик вытащил маленький сосуд.
- Что у тебя здесь?
- В-вода.
- Дай мне попить. Интересная вода, кислая и со вкусом винограда. Выливаем на землю.
- Зачем?
- Чтоб никто не сказал, что его отнял и выпил я.
- Геракл, мы … хотели посидеть, поговорить.
- Прекрасная мысль. Слышимость тут хорошая, наговоритесь вдоволь. Два часа хватит?
Геракл поднял над землей самого старшего и забросил на крышу ближайшего дома. Затем двух других он закинул на крышу соседнего дома.
- Тебя снимут через четыре часа, -- сказал он старшему, их — через два. И затем обратился к Гиллу: беги, скажи дежурному в части.
- А что, если я…это…не выдержу? — крикнул старший мальчик.
- Ясно что — крышу помоешь!
Дежурный снял ребят в указанное Гераклом время. Едва оказавшись на земле, старший побежал в первые же кусты.
На следующий день занятия начались в обычном режиме. К Гераклу подвели двух воинов. Они были без оружия, их лица были ему незнакомы. Один был немного старше другого. Старший был высокого роста, с короткими черными волосами и бородой, по сильному телу было видно, что он хороший атлет. Младший был ростом ниже, волосы его были тоже черные, немного длиннее, чем у старшего и слегка растрепаны, тело было тонким. Он не стоял спокойно, как старший, а всё время смотрел в разные стороны, руками поправлял то одежду, то волосы, и даже пытался завести разговор с воинами Геракла. Старший обратился к Гераклу:
- Геракл, мы из Микен, из войска Еврисфея. Меня зовут Прокл, моего друга — Гарпалик. Кто из нас не погиб, те бежали. Мы хотим перейти в твою армию. Если ты сочтешь этот поступок предательским, казни только меня. Это было мое предложение. Мой товарищ лишь принял его.
- Ожидайте. Я должен посоветоваться. — Геракл подозвал учителей и воинов постарше.
- Зачем? — тихо спросил младший старшего.
Услышав, Геракл обернулся и ответил:
- Потому что Геракл — не вся армия!
Через несколько минут их позвали.
- Говорите, почему решили перейти. – Голос Анкея звучал твердо. — Сначала младший.
- Да надоел уже Еврисфей, трус и дурак. Где бы ни возвращались воины из боя, царь сам их встречает. А этот Еврисфей каждый раз в пифос прячется, вместо него нас встречает другой. Потом вылазит оттуда весь помятый, вроде как он в этом пифосе нужду пять раз успел справить. Не могу уже на его рожу смотреть.
- Ты на военном совете! — проговорил старший раздраженным шепотом. — Говори по теме, а то нас еще не возьмут.
- Тут больше возмущения, чем дела. Теперь старший.
- Мы хотим как следует научиться всему, что должны уметь воины. В том числе для того, чтобы не надеяться на численность войска. Насчет Еврисфея скажу коротко: мы устали от его неуважения. От этого его залезания в пифос в том числе. Он не раз уже имел возможность убедиться в нашей преданности.
- Это всё?
- Да.
- Идите, ждите решения.
Микенцы отошли на значительное расстояние. «Думаю, они не лгут, -- сказал один воин, который был немного старше Геракла. — Мой опыт мне подсказывает, что их можно взять». «Поместим под более строгий надзор», -- добавил Анкей. Было принято решение микенцев принять.
Глава 11
Когда Ника подросла еще, она стала пробовать петь и копировала игру на кифаре, и Геракл с Любавой заговорили о том, чтобы взять ей учителя. Но, в отличие от Любавы, Геракл колебался.
- Я вспоминаю, как учился пению и игре сам. И скажу так: если учитель попробует ударить мою крошку, это будет последнее, что он сделает в жизни. Несмотря на всю науку. Но лучше обойтись без этого.
- Но ты же не хотел, а она хочет. 
- И тем не менее. Единственный, кому бы я доверил ее обучение, это Орфей. Но он не пожелает. После смерти Эвридики он уединился в лесу. Его горе так велико, что он никого не хочет видеть.
- Тогда я знаю, кто его утешит! — воскликнула Любава. — Наша Антея! Мы пойдем в лес якобы за ягодами. У меня завтра нет смены.
- В части тоже завтра выходной. Возьму лук, может, заодно пристрелю утку.
Геракл, Любава и Антея отправились в лес втроем. Пройдя довольно далеко, они услышали крики менад и увидели Орфея. В глубокой печали он сидел на пне, окруженный менадами. Одна дернула его за одежду, другая ударила по спине веткой, так что он вскрикнул от боли. Послышались злые шутки. «Я так и знала, что тут ни слуха, ни голоса». «Так и понятно, как он мог перепеть сирен? Вот переорать – это по его части». «Можно представить, как без него будет существовать земля». «Если он возьмет кифару с собой в царство мертвых, я сочувствую всем, кто там находится». Но Орфей не реагировал.
Вскинув лук, Геракл крикнул менадам: «Быстро отсюда — я не люблю длинных разговоров!» Одна стала смеяться и хотела было коснуться рукой стрелы, но другая потянула ее за собой: «Скорее рабегаемся — это Геракл!». Через мгновение все менады исчезли в лесу.
Орфей поднял голову и встал.
- Спасибо, Геракл, ты спас мне жизнь. Но я уже хотел с ней расстаться, чтобы избавиться от страданий.
- Ты избавишься от них, не расставаясь с жизнью. Ты не представляешь, зачем мы пришли. Мы хотим, чтобы ты научил нашу дочь петь и играть на кифаре.
- Честь для меня, Геракл, но чему же я ее научу? В последнее время я пел одни печальные песни. Это вовсе не то, то нужно для ребенка.
Тут к Орфею подошла Антея. «Спой для меня, Орфей, -- попросила она. — Вспомню мужа, брата, невестку». Орфей запел, и Антея стала подтягивать ему. Оставив их, Геракл и Любава отправились домой. Уже выходя из леса, они прислушались. «Или я чего-то не понимаю, -- сказал Геракл, -- или это явно не печальные песни!»
Орфей и Антея поженились, у них родился мальчик. Ника под руководством Орфея делала огромные успехи в игре на кифаре и пении.
Однажды вечером несколько воинов прибежали ко дворцу Геракла. Они что-то кричали, перебивая друг друга. Вслед за ними пришел и Анкей.
Один парень и Анкей поднялись наверх к Гераклу.
- Геракл … Никто из нас не пил вина … Там такое… мишени… всё двигается...
Геракл с трудом сдерживал раздражение.
- Стань ровно и докладывай как воин.
- Мы тренировались после ужина… Вдруг стали двигаться деревья. Мы перестали стрелять из лука, чтобы ни в кого не попасть. Во время отработки рукопашных приемов один большой камень стал двигаться по земле, и если бы мы не подстраховали одного из нас, когда он падал на спину, было бы раздроблено несколько позвонков. Десять из нас пришли сюда, вдруг ты не поверишь. Остальные там, на всякий случай взяли луки.
- Геракл, это правда, -- подтвердил Анкей. — Когда  мне доложили, я в первую очередь проверил насчет вина и не нашел его нигде. Не обнаружил и никого выпившим. Затем я пошел на площадку и увидел, что сместилось два турника.
- Ну пойдем, проверим, ради чего я должен отрывать время от семьи. А ты, --велел он юноше, -- беги вперед и скажи, что я сейчас спущусь и кому-то дам выражаться!   
Когда Геракл, Анкей и остальные воины подошли, они увидели, что площадка выглядит по-другому. К тому же, деревья в лесу стояли не как обычно, и лучные мишени были не на своих местах. Было шумно. Некоторые ругались из-за сорванной тренировки. Одни кричали, что нужно проверить лес, другие возражали, и начиналась уже ссора. 
Из лесу раздался голос: «Опустите оружие. Дайте мне пройти с ребенком».
Воины положили на землю луки. На площадку вышел Орфей с Никой на руках.
- Что здесь происходит, Геракл? Я уже шел спиной, прикрывая Нику.
- Пока сами не знаем. — Геракл объяснил, показав на изменения.
Некоторые стали возмущенно кричать, но Геракл запретил им. 
- Я понял! Мы же с Никой пели в лесу, чтобы она вдохновилась журчанием ручья и пением птиц. Она сегодня пела, как никогда раньше. А еще два голоса сильнее, чем один. Вот всё и начало смещаться в нашу сторону! Ясно, в следующий раз будем думать, где лучше расположиться. Геракл, бери Нику, а я перед сном стану здесь и буду петь, пока всё не станет на место.
Геракл передал Нику на руки Гиллу.
- Отнеси ее домой. Я побуду здесь, пока все успокоятся и тоже пойду. А то натворят еще…
Гилл с Никой отправился домой. «А теперь постройтесь, -- сказал Геракл  воинам. – И  запомните: будете ссориться — вас любой враг одной левой уложит. Хоть Еврисфей, хоть кто. Поругались — разберитесь и помиритесь. Сегодня уже отдыхайте, и пусть никто не мешает Орфею. Завтра с утра всё как обычно».
Глава 12
Однако совсем как обычно не получилось — с утра приехал Ставр. Товарами обменялись, но поговорить успели мало: Геракл уже шел на занятия, Любава тоже собиралась во дворцовую кухню, а Ставр торопился на рыночную площадь. Днем ничего особенного не произошло, но вечером случилось такое, чего ни Геракл, ни Любава и представить себе не могли.
Любава приготовила ужин, а вскоре пришел и Геракл. Любава позвала Линкея и Нику, чтобы шли домой. Гилл задерживался в корабельной мастерской: скоро предстояло спускать корабль на воду, и все работали допоздна. Однако сесть за стол они не успели.
В дверь вошел средних лет мужчина, среднего роста, в необычной одежде. В пепельных волосах и бороде проглядывала седина. Немного растерявшись, Любава отступила назад, но, овладев собой, заговорила на родном языке:
- Ратмир? Ты приехал со Ставром?
Она перевела на греческий, добавив: «Это мой бывший муж». Геракл подошел и стал рядом с Любавой. Не обращая внимания ни на кого из присутствующих, незнакомец ответил: «Со Ставром, ясное дело. Сама могла сообразить. Собирайся, я приехал за тобой». Любава снова перевела, и Геракл ответил жестко: «Так как ты у нас в гостях, говорю тебе по-хорошему: теперь я ее муж, и я не отдам ее тебе». Переведя ответ для Ратмира, Любава добавила, прижавшись к Гераклу:
- Нет, Ратмир, слишком поздно. У меня уже другая семья. К тому же, ты хотел, чтобы меня убили, чего же ты теперь пришел? — И снова тут же перевела.
- Не пойдешь, так поведу. — Ратмир направился к Любаве, но Геракл преградил ему путь. Дети испуганно прижались к стене.
- Тебе что, плохо объяснили? Я воин и защищу свою семью. К тому же, я привык к какому-то уважению! — Любава переводила, уже не дожидаясь, пока Геракл договорит. — Уйди, чтобы мне не проливать кровь в своем доме!
- Уезжай, нам здесь тебя не надо!- Линкей встал и твердо, уверенно обратился к Ратмиру на родном языке его и матери.- Садись на любой корабль и плыви, откуда приплыл.
- Кровь прольется в другом месте. Не побоишься пойти в полуразрушенный дом через улицу? Без оружия, тогда будем на равных.
- Не ходи, Гераклушка. Он сказал…-- Любава крепко обняла Геракла, уткнувшись ему в грудь.
- Ну что ты, любимая. Это его-то бояться? Ты защитила его тогда, но он явился сам. Нашла чего переживать. Я тебя никому не отдам. — Геракл нежно погладил Любаву по спине. — И лучше я пойду сразу, пока у меня не прошла ярость.
- Тогда вот что. — Любава разжала объятия и проговорила на двух языках решительным голосом. — Геракл, я тебя люблю и жду с победой. Ратмир, мы не хотели твоей смерти, ты выбрал ее сам. На Геракле нет твоей крови. Прощай навсегда.   
Геракл пошел вслед за Ратмиром. У двери дома Ратмир хотел пропустить Геракла вперед, но тот с ловкостью борца поставил его перед собой и вошел, прикрываясь им, как щитом. В Ратмира вонзились сразу пять стрел, еще пять попали в стену. Геракл сдавил Ратмиру горло, и голова его сникла. В доме стояли десять человек, пять у одной стены и пять у другой. Трое из них были из армии Геракла. Не отпуская Ратмира, Геракл ударил ногой в одну стену, она рухнула и привалила пятерых. Всё еще держа Ратмира перед собой, он приблизился к остальным пяти, бросил в них большим камнем из обвалившейся стены, убив троих, а у одного из двух оставшихся, выбил из рук лук и отнял меч, тут же заколов его. Еще один выстрелил из лука, но вместо Геракла попал в убитого Ратмира. Геракл мечом расправился с последним. «На твою честность я никак не рассчитывал», -- сказал Геракл и бросил труп Ратмира на землю.
Выходя из здания, Геракл услышал шум. Прямо у входа происходила драка. Он увидел своих воинов. Против них дрались незнакомые ему люди, видимо, чужеземцы, одетые в одежду, похожую на одежду Ратмира. Но воины Геракла побеждали их. С другой стороны улицы подбежал Гилл. «Отец, держи! -- Гилл  бросил ему палицу так, что она убила несколько чужаков. — Теперь меч!» Гилл хотел бросить еще и львиную шкуру, но Геракл крикнул: «Гилл, сам прикройся!», и опустил дубину на головы друх чужих. Теперь дело пошло несравнимо быстрее. Гилл неловко натянул шкуру на себя, без промаха выпустил из лука несколько стрел и устремился к месту боя. Когда битва была близка к завершению, неожиданно приблизился Линкей, взял меч одного из убитых и ударил по руке одного чужеземного дерущегося. У того сильно брызнула кровь. Геракл и Гилл устремились к Линкею. «Что ж ты делаешь?» -- Гилл  во мгновение ока подбежал и прикрыл Линкея щитом. «Опусти, ты не удержишь», -- в следующий миг рядом оказался Геракл, по пути убивший одного воина палицей. Затем Линкей поднял горсть земли и бросил еще одному чужаку в глаза, которого после этого добил воин Геракла. Бой был завершен. В забрызганной кровью тунике, с довольной улыбкой Линкей стоял с поднятым мечом, глядя на отца и Гилла: «Удержал?» «Удержал, без всяких сомнений, --улыбнулся Геракл, -- давай теперь я понесу твой трофей, а то меч этот больше, чем ты. Так что сегодня ты стал настоящим воином».
После сражения Геракл увидел стоящих неподалеку и наблюдавших за битвой мальчишек – друзей Линкея и велел им пойти сообщить Любаве о победе и о том, что Линкей с ним, а также передать семьям воинов, что все живы. Маленькие гонцы с удовольствием побежали выполнять поручение. Затем он обратился к воинам: «Раненых нет?» «Ни одного, Геракл! — бодро ответил молодой фиванец Антиной. Да и может ли такое быть, ты ведь сам нас учил воевать!». Воины собрали стрелы, взяли оружие в качестве трофеев. Затем Геракл велел всем собраться в доме, куда привел его Ратмир. Воспользовавшись обломками стены, все сели в круг. Геракл взял Линкея к себе на колени, но тот застеснялся:
- Я сяду со всеми. Мне неудобно.
- Не выдумывай — неудобно. Страшно было?
- Ну так … Когда кровь брызнула — противно.
Геракл притянул Линкея ближе к себе, склонив его голову к себе на грудь.
- Линкей попал ему вот сюда, -- тиринфянин Филей показал на верхнюю часть руки возле плеча. Там сосуд, так что из него потекло, как из недорезанного.
- Не как, а так оно и есть. — Раздался смех.
- В первую очередь скажу вот что. — Геракл обвел всех взглядом. —Благодарю за доблесть, за верность, за смелость. Вы у меня самые лучшие! И добавлю, что во всех видах воинского искусства вы все сделали поразительные успехи! Я вижу по результатам занятий и сражений. А с вас, -- обратился Геракл к Проклу и Гарпалику, воинам из Микен, -- я  снимаю непрерывный надзор. Вы заслужили доверие. И еще запомните: как закончится битва, закончится поход — если возможно, сразу посылайте домой гонца, чтобы родные меньше переживали. Потому что не только нам тяжело, но и родным, когда они ждут.
- Ты у нас самый лучший! Что мы могли бы, если бы ты не научил? Ну и другие учителя тоже, конечно! — ответили несколько воинов.
- Вся слава богам. А ты чего расстроился, Перикл? — спросил Геракл воина, грустно смотрящего в пол.
- Да из-за рукопашки. Четыре раза нормально получилось, а на пятый опять схватился за соперника и порвал ему тунику. А хотел на играх выступить в борьбе и на колесницах.
- Так это нормально, -- успокоил его Геракл. — Ты к концу просто устал. Я видел, как ты хорошо повалил того рыжего. Так что не сомневайся, выступай.
- Представляю, как ему будет стыдно перед стоять перед Эаком!  В порванной-то тунике! — со смехом сказал Евмолп по прозвищу Крыша, и вслед за ним рассмеялись все. — А я хочу на состязания по луку. Жалко, что плавания нет на играх.
- Крыша классно плавает! — с восторгом сказал Филей. — Он бы точно выиграл!
- Будем думать над этим вопросом! — с улыбкой откликнулся Геракл. — Это тебя с тех пор Крышей прозвали…?
- Да, с того дня, как ты меня на крышу забросил. Наверное, некоторые уже забыли мое имя — Евмолп. А ничего, пережил! Хочу спросить, а что это здесь за тела, тоже из этих чужеземцев? И как тут оказались трое наших? Неужели они…?
- Они не наши. Они такие же предатели, как те двое, что бились на стороне врагов.
- Так выходит, что у нас было целых пять предателей?
- Да. Сейчас объясню.
Геракл рассказал всё по порядку до момента, когда расправился со всеми сообщниками Ратмира и с ним самим. Закончив рассказ, он спросил:
- А кто тебе сообщил, Гилл? Ты ведь в мастерской был?
- Гилл, по-моему, засыпает уже, -- сказал старший микенец, Прокл.
- Не засыпаю, устал просто. В мастерской до вечера, теперь здесь… Я уже домой шел, а тут мать навстречу бежит. Перепугана не на шутку. Я как услышал, в чем дело, ноги в руки и бегом за оружием. Кстати, а кто из них … как его … бывший муж матери?
Геракл показал на труп Ратмира.
- Можно, я скажу? — вставил слово Линкей. — Ты, отец,  как ушел, мать велела мне за Никой смотреть и убежала. А я сам волнуюсь сижу, да еще Нику успокаиваю. Потом прибежал Гилл, за ним и мать. Ну, Гилла было некогда спрашивать. А мать стала успокаивать нас, говорит, всё хорошо будет, отец победит этого злодея. Мы обняли ее, а когда она успокоилась, то отпустила меня во двор. Мне друзья и сказали, что видели большую драку, и ты там. Я матери ничего не сказал и скорей сюда.
- И помог нам победить! — воскликнул Гилл, и продолжил, — мне одно непонятно, как вышло, что Ставр привез сюда этих людей во главе с этим гадом? Они его обманули или заставили силой? И кстати, они на часть напали, или что они делали?
- Завтра я спрошу Ставра. Но я уверен, что он не виноват. Его честность мы давно знаем. Пока мы собирали стрелы, мне сказали, что сообщники этого подлеца полезли и в часть, и в чужие сады, и буянили на улице. Некоторые хорошо напились. Одно лишь жаль: пятеро предали нас, и сами же погибли.
- Геракл, ты из-за них еще переживаешь? — подключился к разговору Тиндарей, которого небезосновательно называли Мудрецом. — Они стали предателями не сегодня, а уже давно. Мы просто тебе не докладывали, чтобы не быть доносчиками. Они вечно всем были недовольны. Например, когда ты объявил, что мы будем учиться плавать, они как начали ворчать: зачем это надо, корабли для чего-то есть. А помнишь занятие, где мы учились, как действовать во время кораблекрушения, где предстояло в воду прыгать? Так они стали накручивать всех: кто не будет прыгать, того Геракл в море забросит или об воду разобьет. Так если б только это. Мы с Крышей услышали, что они сосуд с маслом где-то взяли, и хотели его во время этого занятия на палубе разлить, мол, пусть Геракл поскользнется и сам в воду упадет. Крыша хотел сразу с ними разобраться, а я говорю — лучше сделаем вид, что ничего не знаем, а то они другое что-то придумают. А в день занятия, уже на берегу, увидели мы, у кого сосуд. Подходим мы к нему и говорим: «Оставляй сосуд на берегу». Тут его дружки подходят – Тиндарей кивнул на трупы — и что-то там возражать начинают. А мы говорим: «Не оставите — мы вам это масло на голову выльем и при всех объявим, за что. А будет хоть одна капля на палубе, вытрем вашими же мордами».
- Их и надо было бы забросить в море. Об таких жалко меч тупить, -- возмутился Филей.
- Ага, а моря не жалко? Плавать потом в гнили! — вступил в разговор тот микенец, что помладше, Гарпалик.
- И откуда берутся такие? С ними сложней бороться, чем с лернейской гидрой, -- добавил Евмолп. — Сам я против гидры не выходил, конечно. Но она хотя бы убивала, когда голодная была. И намерения ее понятны были. А этих еще до поры до времени товарищами считали.
- Интересно, чего они тогда к нам в армию пришли? — возмущенно спросил Перикл. — Сами же хотели, никто на веревке не тянул!
- Они хотели, только в какую армию? Пить, гулять и ничего не делать. А если опасность, им, как говорится, что наступать — бежать, что отступать — бежать. А нас, воинов, из-за таких тупыми  считают! -- пылко сказал Тиндарей Мудрец. 
- Еще о кораблях берутся рассуждать! — возмутился Гилл. — Корабли, плавающие у берега — вчерашний день. Теперь будут строить и уже строят такие, что плавают в открытом море, чтобы плавание не занимало многие месяцы. При чем «Арго» среди них еще не самый совершенный образец. Тут уже без умения плавать не обойдешься. Когда-нибудь, я верю, будут корабли, где крушение невозможно. Да и то не значит не учиться держаться на воде.
- А таких, что вдоль берега, уже совсем не будет? — поинтересовался фиванец Антиной.
- Пока будут и такие, и такие, поскольку умеющих плавать не так много. Но постепенно будем переходить только на новый вариант. Так что, кто не научится, виноват будет сам. Хотел обрадовать всех позже, но раз заговорили об этом, сообщаю: послезавтра спускаем корабль на воду, приглашаю всех.
- Ну хорошо. — Геракл встал. — Завтра обсудим бой подробнее. И еще надо, чтобы один из вас отправился завтра после обеда на колеснице в Фивы, один  в  Тиринф — отдать родным тела убитых. Иолай, кого лучше послать?
- Давай спросим, кто желает.
- Я бы поехал в Фивы, -- вызвался Антиной, -- заодно и к родным зайду.
- Хорошо, -- согласился Иолай. 
- И уж будьте уверены, завтра об этом гаде заговорят все Фивы! Уж я постараюсь!
- Вовсе незачем, Антиной. Сообщищь только царю и родным.
- А я – в Тиринф, -- предложил Филей.
- В Тиринф дорога сложная, -- возразил Иолай. — Туда я бы пока никого одного не пускал. Давай мы вдвоем, ты там на извилистых участках можешь не справиться.
- Иолай, я у тебя в долгу. Ты и так много работал.
- Геракл, ничего не в долгу. Мы же не только родные, но и навеки друзья.
- А пока, -- сказал Геракл, вешая лук на плечо, -- хорошая новость: завтра до обеда будет занятие по плаванию. А сегодня — праздничный ужин и баня. Жена сейчас даст распоряжение.
- Может, посиди с нами еще, Геракл?
- Филей, имей совесть, -- шепнул Мудрец. — Им же домой надо.
- Лишь еще минуту, -- отозвался Геракл. — Запомните: можно покорять целые царства. Но если воин не защищает свою семью, невелика его цена. Теперь отдыхайте, заслужили.

Глава 13
Любава и Ника вышли навстречу Гераклу, Гиллу и Линкею. Они не могли остановиться, обнимая и целуя своих мужчин. Затем Любава побежала на кухню распорядиться насчет праздничного ужина для воинов. А после еды Геракл сказал: «Не знаю, как  Гиллу с Линкеем, а мне после этих «героев» хочется просто отмыться. Что сделаем — затопим баню или пойдем на море?»
Решено было пойти на море. Поплавав, все почувствовали себя бодрыми и отдохнувшими. «Дети, вы идите, -- сказал Геракл, -- мы вас сейчас догоним. Ника, по дороге не балуйся, слушайся Гилла».
Когда дети отошли на небольшое расстояние, Геракл сказал Любаве:
- Сделай мне одно признание, любимая.
- Признание? Какое же? — Любава была удивлена.
- Ты помнишь тот вечер, когда я позвал тебя замуж?
- Помню, как будто всё было вчера. Нет, даже как сейчас. И слово в слово.
- Ты сказала, что плавание дает молодость не хуже яблок Гесперид, так что…и прервала себя. А что «так что»?
- Я боялась сделать тебе больно.
- Теперь можешь не бояться.
Любава нежно погладила Геракла по щекам, поцеловала в подбородок.
- Так что кентавры на мне не заработают!
Геракл от души рассмеялся. Они догнали детей и вернулись домой счастливее, чем когда-либо прежде.
На следующий день к Гераклу подошел Ставр. Почти все уже вышли из моря и ждали на берегу обеда. Гилл, стоя у самой кромки воды, кричал: «Выходим, а то кто-то останется голодным! Голову поворачивай, сам же себе плыть мешаешь! Не брызгай ногами, еще шторм поднимешь!»
- Не сердись за вчерашнее, Геракл. Я сейчас не могу объяснить.
- Я думал, что они попали на твой корабль хитростью или силой.
- Всё узнаешь сегодня вечером. Пригласи на ужин всю семью.
- Надеюсь, обойдется без свалки? Две было бы многовато, -- пошутил Геракл.
- По всей вероятности, обойдется, -- ответил Ставр в том же тоне.
- Приходи и ты. Ты нам, считай, родной. А пока пообедаешь с нами?
- Приду. А ты разве на обед не идешь домой?
- Нет, Ставр. Кроме выходных, принципиально – утром и вечером ем дома, а обедаю только вместе с воинами. Да ты сейчас попробуешь, какая у нас кухня! И всё благодаря Любавушке!
- Кажется, меня ждет одно из двух: или я в двери не влезу, или корабль меня не выдержит.
- А ты в море больше плавай.
- Всё, что остается. 
Вечером у стола сидели Любава с детьми, Амфитрион с Алкменой и Иолай с женой и ребенком. Высокая, стройная жена Иолая с красиво собранными русыми волосами водила малыша за руку по комнате, придерживая, чтобы не упал. Ждали Ставра и Геракла. Любава уже начала беспокоиться.
- Где же они ходят? Вчера переволновалась…
- Да не переживай, Любава. — Амфитрион улыбнулся. — Ты же знаешь, для Геракла время с семьей — святое. Ну на пару минут, может, задержится: воины его иной раз после занятий и отпускать не хотят.
- Таков удел жен воинов — ждать, -- добавила Алкмена.
- Да уж это я давно поняла. — Любава вздохнула. — Только  привыкнуть трудно. Сама вчера вечером учила Нику. Она мне говорит: «Где отец, пойдем к нему». А я объясняю, что ему нужно поговорить с воинами, нам не надо туда сейчас. Жди, как дочь и сестра воина.
- А ты тоже дочь и сестра воина? — спросила Ника.
- Дочь, но не сестра. Мои братья ремесленники. Зато я жена воина и мать уже двух воинов. Давай сотрем брызги от вишни. — Любава потерла щечку Ники.
- Нет, ну в самом деле, сколько мы можем дожидаться? Я не жена воина, поэтому, кажется, сейчас я пойду его искать, -- выглянул в окно Иолай. — Это уже жестоко — тут такие запахи, а он всё не идет.
- Вроде же никого больше у Ставра на корабле чужих нет? Не может сегодня быть… -- Любава старалась сдерживать волнение.
- Да всё хорошо, Любава. — Алкмена взяла ее за руку. — Как я тебя понимаю. Сама сколько раз дожидалась. А ведь, не в укор тебе скажу, мой муж не Геракл.
- У меня самая лучшая жена. — Амфитрион обнял Алкмену.
- У меня будет самый лучший муж, если он не опрокинет миску с соусом. А вот и Геракл, я слышу голос.
В комнату вошли Геракл и Ставр. «Прошу прощения за задержку, --сказал Геракл, -- меня Кеик позвал. Мы договаривались, что если он будет в отъезде, я буду в это время исполнять его обязанности. А заодно и к мастеру зашел, постригся и бороду привел в порядок». «Ну, Любава, теперь не упади от неожиданности», -- голос Ставра прозвучал торжественно.
Ставр приоткрыл дверь, и вошла пожилого возраста пара. Мужчина был высокого роста, крепкого сложения, в коротких волосах и длинной бороде было много седины. Женщина была невысокая, худенькая, голова и шея были покрыты белым платком. Любава бросилась к ним. «Мать, отец, -- Любава обнимала и целовала их, стирая слезы, -- могла ли я представить, что еще увижу вас!»          
Затем Любава представила родителей всем, и семья вместе со Ставром села за стол. Любава и Ставр договорись переводить разговор по очереди.
- Ну Геракл, хочешь казни меня, хочешь милуй, -- заговорил Ратибор, -- это я велел Ставру взять на корабль бывшего мужа Любавы и его ватагу, когда они захотели приехать сюда. Так что я и в беспорядках вчерашних виноват. Но я хотел узнать, правду ли рассказывают о твоих подвигах и доблести. И решил, что если неправда, если Любаве здесь плохо, заберу ее назад в родную землю. Но знаешь, что я понял? Что мне не рассказали и половины. А как посмотрел я издали на твои занятия с воинами, сам подумал, не пойти ли к тебе учиться. Да и сыновья твои, внуки мои, смотрю, силой и храбростью в тебя пошли. Мои-то оба сына хорошо в жизни устроены, но такое счастье, что у Любавы, им и не снилось. Думали мы вчера прийти, но поняли, что надо вам отдохнуть дать, так что заночевали на корабле.
- А как Святогор и Добрыня, почему они не приехали?
- У них всё хорошо, но приехать они не могли — работы много. Святогор переезжает на другой край селения – они с Велимиром решили мастерские объединить. А у Добрыни еще одна дочь родилась — Малуша. Ждут нас в гости, а сами, может быть, в следующий раз приедут.
- А раньше не получалось приехать?
- Нет. Но недавно прежний князь умер, и мы сразу пошли к новому с этим делом. Переживали, как он решит. А он сказал: «Это было до меня, так что решайте, как хотите».
- Князя жаль, конечно.  Не понимаю только, зачем я понадобилась Ратмиру, если он снова женился.
- Жаль, но не забывай, сколько ему уже лет было. У Ратмира умерла вторая жена. Он-то всем сказал, что утонула, да я подозреваю, что утопилась. На берегу ни ведра не нашли, ни вещей для стирки. Но не доказано, так что утверждать не буду.
- Расскажите нам о наших внучатах, -- попросила Лада. — Мы ведь так мало о них знаем.
- Гилл — превосходный кораблестроитель и воин, -- начал Геракл. — В военном походе ему можно без сомнения доверить отряд. Гилл, пригласи же на завтра всех.
- Приглашаю. Приходите все завтра утром на залив. Будем спускать на воду корабль.
- Ты построил его сам, Гилл? — поинтересовался Ратибор.
- Нет, я помощник пока. Нас там несколько помощников у мастера.
- А что тебе больше нравится? — спросил Амфитрион. — Военное дело или кораблестроение?
- Кораблестроение. Хотя я тренируюсь, но больше для состязаний. Уметь всё, как воин, безусловно надо. Я теперь понимаю, почему мне было разрешено строить корабли только при условии успеха в военных занятиях. Но воевать я отправлялся лишь по необходимости. Это не мое.
- Вы выступаете на состязаниях вместе? – спросил Ратибор.
- Нет, в разных городах. Отец соревнуется только с незнакомыми. И всегда выигрывает. Я имею ввиду, что с отцом на одни соревнования ни я, ни кто-либо из наших не ходит. Мы-то знаем, что мы его не обойдем.
- Я и сам регулярно тренируюсь, -- добавил Геракл. — Наивно рассчитывать только на одну силу, если не учиться и не развивать себя. Иначе, -- Геракл кивнул на Гилла, -- я очень рискую ничьей. Как увидел его с моей палицей, подумал, что ж ты здоровье не бережешь? А Гилл ее как метнул вчера!
- Ну в мастерской мы же тоже не щепочки носим. А палицу, к своему стыду, до сих пор не нашел времени сесть и выстрогать новую.
- Ну почему же к стыду? Не гулял же ты!
- Не могу понять, на кого Гилл больше похож, -- заметила Лада. — Кажется, будто ни на кого из вас. Вы кудрявые, а у Гилла прямые волосы.
- Гилл у Геракла от первого брака, -- объснила Любава. – У его первой жены волосы были прямые. — И, приобняв Гилла, добавила: но всё равно он мой сын.
- Быстро же летит время… -- задумчиво проговорил Геракл. — Кажется, совсем недавно забирал у него лук, когда он потащил в рот тетиву. Жена отвлекла меня на что-то. Было такое, Гилл?
- Не помню, но, раз ты говоришь, значит, было.
- А теперь задумываюсь о том, что он не женился до сих пор.
- А сколько тебе лет, Гилл? — Лада попыталась определить также на глаз.
- Двадцать пять.
- Так чего переживать? — удивилась Лада. — Радуйся, что пока вся семья вместе. А то потом начнут дети разлетаться из гнезда…
- Ты бы, кстати, присмотрелся к Аэле, Антеиной дочке,- предложила Алкмена.- Мне кажется, хорошая девушка, да и характером тебе под стать. Но решать, конечно, должен только ты.
- Женюсь, куда я денусь? Просто я хочу настоящей любви, а не подделки. Буду честным, я хотел бы такую жену, как Любава. Прости, отец, что говорю так, но многое из того, что прошел ты, я не хотел бы испытать.
- Тут я тебе так скажу, сын: не будь предателем любви, это может стоить жизни. Это то, чему я могу тебя научить. Но есть такое, чему ты можешь научиться только сам.
- Согласен. Я не столько боюсь того, что меня предадут, сколько того, не окажусь ли я предателем.
- Уж не беспокойся. Если не захочешь, не окажешься, -- ободрил Гилла Ратибор.
- Я понял.
- А тебе, Линкей, сколько лет? — Лада посмотрела на его золотистые волосы с кудряшками на висках, на голубые глаза. 
- Девять.
- Учишься, тренируешься? — улыбнулся Ратибор внуку. — Кем хочешь стать?
- Воином и атлетом. Но еще я хочу знать иностранные языки. Чем больше, тем лучше. А то отец вчера сказал Ратмиру, что не рассчитывал на его честность, а тот ничего не понял.
- Ничего, -- ответил Геракл, -- ему Аид переведет. Если, конечно, Танат этого не сделает.
- Линкей свободно говорит на двух языках, -- сказала Любава. – Вот Ника меньше старается.
- Стыдно признаться, нам с Гиллом надо бы постараться. А то знаем с десяток слов и всё. А еще Линкей, можно сказать, вчера стал воином. — В голосе Геракла звучала гордость за сына.
- Я видел. А Нике, наверное, уже три года? — Ратибор с восторгом смотрел на ее карие глаза и вьющиеся каштановые волосы длиной до середины шеи.
- Три с половиной, -- ответила Любава со счастливой улыбкой. — Потрясающе поет и играет на кифаре. Это как наши гусли.   
- Споем с тобой, Ника? — обрадовалась Лада. — Научу нашим песням.- И затем повернула голову к Любаве,- вот Ника и увидит, зачем еще один язык знать.
- Мама замечательно поет, -- сказала Любава. А я в отношении пения не в нее пошла. А Ника — это еще и моя помощница. Все начинки на блины сама сделала. Я ей даже не помогала.
- Ух ты ж, молодчинка моя! — просиял Ратибор. — Видно, вкусно готовить —это у нас семейное.
- Я только вишней забрызгала стенку.
- Ну ничего! — успокоил Геракл. — Зато с вишней, думаю, самые вкусные!
- Кстати, я подам сладкое? — обвела всех взглядом Любава.
- В доме хватает слуг, -- напомнил Геракл. — Когда ты уже привыкнешь?

Ника залезла на колени к Гераклу.
- Купи мне иголки, пожалуйста.
- Куплю.
- Ника, разве в доме мало иголок? – Любава изумилась. – Вот балует же ее. — Любава кивнула на Геракла. — Даже не задумался, что иголки в доме есть. 
- Дорогая, я как вернулся из плена у Омфалы, забыл про все иголки, нитки, прялки и прочее. И не хочу вспоминать.
- Милый, не говори об Омфале, пожалуйста, не порть аппетит.
- Почему же? Она, конечно, с большими странностями, но она не сволочь.
- Я этого и не говорю. Но женщина с дубинкой — привлекательного, по-моему, мало. Ника, а зачем тебе иголки?
- Хочу пошить бабушке и дедушке туники. А то они неправильно одеты.
- Ника!
- Представляю. Вот насмешил бы людей кривыми ногами.
- Почему же, Ратибор? Ничего бы не насмешил! — Геракл удивленно посмотрел на тестя. — Несравнимо хуже, когда у человека кривая душа. И такие люди этого не стесняются. Вот ни на столько! — Геракл показал пальцами щепотку. — Могут не выполнить обещание, заявив, что и не обещал ничего, отнять чужое. А ты стесняешься такой ерунды! Да и тепло у нас, тебе в твоей одежде жарко будет. Так что купим завтра тунику, сандалии. И тебе, Лада, тоже.
- Здесь можно открыть голову, -- обратилась Алкмена к Ладе. — Что же всю красоту-то прятать?
- Не смогу я, -- возразила Лада.— Для меня это как голой на люди выйти. Любавушка привыкла, конечно. Да и седых волос уже много. Спасибо, Геракл, -- улыбнулась ему Лада, -- стоит ли? Мы-то ведь на недельку. А потом со Ставром на корабль.
- Как вы так хорошо мое имя запомнили? Я ваши произношу медленно, исковеркать боюсь, а вы…
- Еще бы мы не запомнили! — воскликнул Ратибор. Вы как поженились, от Ставра только и слышишь: Геракл с Любавой во дворец переехали, у Геракла с Любавой сын и дочка родились, Гераклу с Любавой стадо овец подарили.
- Любавушка, а ты помнишь, как ты переживала, что у тебя с Ратмиром детей не было? — обратилась Лада к дочери.
- Ну мать, нашла о чем вспоминать! Дело-то прошлое. От своего Гераклушки я в первую ночь забеременела! — Любава коснулась щекой плеча Геракла, а он приобнял ее.
- Ну, дочь, скажешь! — изумился Ратибор. — Разве ж можно так точно знать?
- Эти мужчины! — Возразила Лада. — Только с мысли сбил! Иногда можно, у меня со Святогором так было. А вот, вспомнила: я уже объяснять хотела, а ты сама сказала — от своего! А Ратмир тебе с самого начала, видно, чужой был.   
- Оставайтесь с нами, -- предложил Геракл. — Выбирайте комнаты во дворце. Не сомневайтесь, царь возражать не будет.
- Геракл прав, -- подтвердила Любава. – Конечно, оставайтесь.
- Спасибо, -- сказал Ратибор, -- мы погостим и домой поедем. Да и не привыкли мы во дворцах жить.
- Не захотите во дворце — есть дом, где я раньше жила.
- Думаю, теперь мы можем друг ко другу ездить, -- сказала Лада. — То вы к нам, то мы к вам. Отпустит тебя царь, Геракл?
- Конечно. От службы тоже отдых иногда должен же быть. Договорились.
- Как хорошо! — воскликнул Амфитрион, устроившись на ложе поудобнее. — Вся семья в сборе. Всё больше понимаешь, как нужно ценить каждое мгновение, когда ты с родными. Как надо беречь семью.
- Всё именно так, -- поддержала Алкмена. — И к чужим семьям тоже бережно относиться. А то шла к вам сегодня…
- И что произошло? — в голосе Геракла прозвучала решительность защитить мать. 
- А навстречу мне две женщины, судя по всему, поварихи. От них приправами пахнет. Одна из них говорит другой, но явно так, чтобы я услышала: интересно, кто у Геракла родился от Ехидны, старший, средний или младшая? Я поравнялась с ними и говорю: от тебя у него никто не рождался, ты путаешь что-то. Наверное, она там и сейчас стоит с отвисшей челюстью.
- Опиши мне ее, Алкмена,  как она выглядит, -- попросила Любава. 
- Волосы черные, волнистые, длиной до плеч почти. Родинка на подбородке.
- Так и есть — Меланиппа! Мы от нее уже все устали. Как приходит — каждый раз одна и та же тема: муж не такой, сын не такой, дочь не такая, зять и невестка — вообще говорить не о ком. А мы потом стоим и ждем, пока она зелень нарежет или рыбу дочистит. Так я ее на днях на креветки поставила. Сказала сперва отобрать и почистить самые мелкие — они на соус пойдут. Она хотела было придвинуться к нам поближе, а я ей говорю — к окну стань и там чисть, потому что попадет в еду хоть одна головка или чешуйка, сама всё сначала готовить будешь. Ворчала, конечно, зато небось была счастлива, когда до крупных креветок дело дошло. Ну ничего, завтра я ей скажу: если захочу тебя заменить — Кеик долго разбираться не станет. Будет говорить чего не надо – в судомойки пойдет.
- Спой нам что-нибудь, Ника, пожалуйста, -- попросил Амфитрион.
Ника запела, и на окно прилетело несколько птиц. Допев, Ника положила им хлебных крошек. «Ты сама мой маленький птенчик», -- сказала Любава, погладив Нику по голове и по спине.
- Не хочешь пригласить Орфея учить воинов петь? А кого-то, может, даже играть? — обратился Амфитрион к Гераклу.
- Даже в голову не пришло. Зачем? Как вспомню свои занятия…
- Окультурить армию. В этом тоже ее сила. Иной раз не меньше, чем в воинском искусстве и дисциплине. Конечно, пусть это будет добровольно, по желанию. 
- Амфитрион прав, Геракл, -- поддержал Ратибор. Когда-то я сам мечтал научиться на гуслях играть, да не вышло в свое время. Ничего, еще не поздно.
- Поговорю завтра с Орфеем. Я вот задумался: нет больше врагов, настал мир. Да, я счастлив, что живем мирной, спокойной жизнью, что не нужны уже подвиги. Но почему снова хочется их совершать?
- Для чего ж тогда будут нужны воины? — подхватил Линкей.
- Для мирных подвигов. Поверьте, их будет достаточно. — Амфитрион улыбнулся. — Да и обучать армию разве не подвиг?
- Мирных? Может, например, нам с воинами прокопать канал от реки, чтобы проще было с водой?
- Прекрасная мысль, -- согласилась Алкмена. — И не только это.
- Ну и не забывайте, что следует истребить подлецов в прочих гадов. Это сложнее иной раз, чем расправиться с вражеским войском. Тут на ваш век хватит, я думаю, -- вздохнул Ратибор.
- Не говори так, дед! Я верю, их больше не будет. — Гилл положил себе на тарелку кусок пирога. — Но повторюсь, уметь быть воином надо. Тогда ни у какого зла нет шансов. Кстати, подготовиться к состязаниям и победить — это тоже можно назвать подвигом.
- Я всё понял! — Линкей подпрыгнул от восторга.
- Не меньший подвиг — не допустить зла. Правильно, Гилл. Вроде и раньше это знал, а сейчас переосмысливаю. — Геракл протянул тарелку Нике. — Никушка, положи мне блинов с вишней, дитя.
- А женщины совершают подвиги? — положив блинов Гераклу, спросила Ника.
- Совершают, при чем каждый день. Уж тут ты можешь быть спокойна, -- ответила Любава. — Я тебе потом расскажу.
- Ну почему потом? — капризно спросила Ника.
- Потому что это не так быстро – рассказывать, сколько делает женщина для семейного счастья. А о таком подвиге, как ждать мужа из похода … лучше такого подвига не совершать. Точно сказал Амфитрион – пусть будут мирные подвиги.
- Насчет походов – уж тут не возразишь. — Алкмена погладила Амфитриона по руке и по спине.
- С этим нельзя не согласиться, -- поддержала Лада, обнимая Ратибора.   
- Я только заметил, Геракл! — обратился к нему Ратибор. — Ты почти не пьешь вина, можно сказать, только пригубливаешь. Почему?
- Не особо люблю с некоторых пор. Больше пью соки, воду, компот.
- Из-за состязаний, правильно я понимаю? — удостоверился Амфитрион. —Тренируешься вдвое больше. Ты стал даже сильнее и крепче, чем был в двадцать лет.
- Не только. Я должен быть примером для семьи и воинов. А тренируюсь больше еще и потому… -- Геракл улыбнулся и обвел всех взглядом, -- что уже несколько лет блины — мое любимое блюдо!