Другая-Другой

       Посвящается подруге-другу вечного детства

      Ингрид  родилась такой, какая есть. Она родилась ДРУГОЙ. Её потом часто называли чужой. Первое смутное впечатление от появления в эту вселенную – ужас. «Мало света, тёмный мир, страшные существа в белом завладели телом. Попала не туда. Закрыть глаза. Скорей уйти из этой проявленности. Нет, не помогает. Управляет какая-то тут внешняя сила, которая сильнее моей воли». 
      Затем  детство. Само по себе, если отвлечься от природы, от планеты и взаимодействия, оно солнечное, счастливое. Ингрид просыпалась всегда радостной, добродушной. Но столкновение с реальностью всегда портило настроение. Окружение её как бы любило. Родители, бабушки, дедушки, няня проявляли нежность и ласки. Но эта любовь была какой-то корыстной: тут же оказывалось, что им от Ингрид что-то надо, что-то требуется. Природа же на далёком расстоянии казалась красивой, но стоило к ней приблизиться, как она оказывалась враждебной. Какие-то мелкие твари садились на кожу, пили кровь, твари побольше прямо кусали. Сильные и большие поедали слабых и маленьких. Но потом мелкие, не видимые глазом, а видимые в микроскоп, оказывались всех сильнее и могли приспособиться к любым изменениям – они-то поедали больших и сильных, от которых вообще ничего не оставалось со временем, даже кости превращались в песок. Какая-то сила, какая-то цель, какой-то закон, некий порядок, всеобъемлющая программа стояла за всем этим театром, в котором одни декорации сменялись другими.
       Ингрид чувствовала себя совершенно чужой. При взаимодействии с природой возникал ужас. Дети на детской площадке были внешне похожи друг на друга, но они у природы брали почему-то самые худшие агрессивные черты. Потом Ингрид поняла, что жизнь и выживание – это присвоение окружающей природы, экспансия во всё окружающее и потребление для себя любимой. Желательно при этом делать добродушный обманчивый вид, признаваться в любви, хитрить, чтобы достичь желаемого.
Конечно, мудрее было бы ничего не желать. Но ты же тоже часть природы и потому желаешь, потому вступаешь в борьбу за существование. У детей агрессия, беспричинная злоба, жестокость, эгоизм, ложь, воровство долго, до самого выхода из дошкольного возраста, остаются неприкрытыми, откровенными, лишь в школьном возрасте вуалируются лицемерием, скрытностью, хитростью. Дети были как дикие животные. Воспитание и дрессировку воспринимали только из соображений выгоды и хитрости. Впрочем, и взрослые не отставали в своём лицемерии. От всего такого взаимодействия тошнило. Ингрид поэтому любила оставаться одна, гулять на природе, любоваться далёкими пейзажами, цветами, находить в этом красоту. Единственный вопрос, который её систематически мучил: чего она или её какие-то части, запрограммированные природой, делали не так, что они собрались в неё и теперь требуют от неё прожить эту жизнь? Что-то она недоделала? А чего надо? Зачем она родилась? Лучше бы здесь не рождаться. Ведь есть более продвинутые цивилизации. На самом деле все эти люди, называемые семьёй, родом, казались её совершенно чужими. Тем более что на самом деле они оказывались из семени одного биовида, все они были братьями и сёстрами. Но именно между ними шла смертельная борьба. Вроде как любовь, сближение, взаимопомощь, сговор в одних ситуациях и ненависть, конкуренция, вражда – в других. Когда вражда между далёкими, она может утихнуть, исчезнуть, когда вражда между близкими, она становится вечной и записывается в память. Авель убил Каина. Медея сварила своих детей и угостила изменника-мужа Ясона. Самое страшное творится между близкими. А тут ещё и половое потребление. От большинства мальчиков тошнило. От них шёл какой-то неприятный запах. Даже когда они обливались духами, всё равно запах пота, грязь под ногтями, запах носков накрывали волнами чувствительную натуру. А когда они дрались из-за пустяков и проявляли звериные качества, Ингрид думала, что все они притворяющиеся звери. Правда, затем оказалось, что девочки не лучше, они были намного  хитрее и использовали мальчиков в своих корыстных целях. Просто больше благообразных обманных прикрытий. При более внимательном анализе Ингрид поняла, что картина половых различий по своей природе, да и всех других природных различий, намного разнообразнее, чем примитивная логика двойственности «да-нет». Из двух хромосом составляются двойки и тройки, причём только наиболее агрессивные «мужские» хромосомы не могут образовывать однородные двойки и тройки. Так что полов в природе оказывается два десятка, причём противоположных полов не существует (есть ХХ, но нет УУ): мужской пол (ХУ) оказывается не противоположным женскому (ХХ), а смешанным. Но в реальности разбираться во всём этом Ингрид не хотела. Она не хотела замуж, не хотела детей. Не хотела жить как другие. К женихам Ингрид испытывала чувство брезгливости. Особенно, когда от них несло спиртным или пивом, запахом сигарет и прочей гадостью. Мириады микробов на плохо выбритых щеках, на усах и бородах приводили к антисанитарии, будто никогда мужчины не были знакомы с гигиеной и выросли как бомжи в трущобах. Плохо чищенные зубы собеседников удручали Ингрид и добавляли ей чувства отвращения и брезгливости. У Ингрид не было друзей из-за того, что она насквозь видела их корысть и тёмные стороны. Они были отвратительными. Обучение в лицеях давалось легко. Учителя восхищались успехами Ингрид. Только её это совершенно не трогало. Она в свободное время окуналась в чтение «мудрых» книг, в мир своих снов, мыслей, видений. Ингрид обладала даром предвидения, ясновидения, яснознания, которые вдруг проявлялись в острые моменты. Родители, бабушки, дедушки регулярно пользовались этими способностями Ингрид. Родители работали то в Лондоне, то в Париже. Поэтому приходилось учиться в лицеях этих городов. В этих лицеях делали для Ингрид исключения, ей позволяли сдавать экзамены экстерном или досрочно из-за её исключительной памяти и интеллектуальных способностей. Ингрид много путешествовала с бабушкой-востоковедом. Больше всего ей нравились храмы Древнего Египта, которые они посещали десятки раз и каждый раз находили что-то новое. Были они и в Китае, и в Индии, и в странах Ближнего и Дальнего Востока и Центральной Азии, были в Америке, но более всего привлекали Египет и Иран.
      В студенческие годы в Кембридже, в Тринити-колледже, Ингрид, поняв, что мужской пол, вопреки феминизму, продолжает иметь социальные преимущества, приобрела юношеский вид, сменила имя на просто Ин, объявила, что сменила пол, чего на самом деле не стала пока делать, поэтому ей были открыты двери в английские клубы, в качестве исключения ей было позволено присутствовать на светских раутах с участием членов королевской семьи. Но это не очень привлекало. Для неё женскими образцами были Жанна Д’Арк, Мария Склодовская-Кюри, Софья Ковалевская. Но больше нравились мужские образцы. Она увлеклась математическими трудами, диалогами Платона, китайской, индийской, арабской мудростью. На юге Цейлоне, на вилле, где жил Артур Кларк, она оказалась случайно на семинаре учёного буддиста, высказывающего очень близкие ей мысли, идеи, суждения, в какой-то степени родственные марксизму. Разумеется, всем было ясно, что лишь отказ от эгоцентризма, преодоление чувства и права собственности может вывести человечество из тупика. Задача преодоления животных инстинктов и перехода на более высокий, более абстрактный уровень бытия, помимо генетического перепрограммирования и информационного творящего размножения, требует логико-математического фундаментального прогресса. На земном уровне происходит инфантилизация  и сильное снижение разумности как интеллектуального потенциала. Непонимание пронизывает самые изначальные для мышления понятия. Всё искажается и перевёртывается. Ведь, к примеру, всерьёз утверждается на уровне учебников, что часть планетарной территории принадлежит той или иной стране. А если стать объективным и вспомнить, что на той же территории были уже такие претенденты на собственность, как водные чудища, земноводные, грибы, динозавры, папоротники, что страны, народы, языки менялись и дальше будут меняться, если выживут, а территория останется? Что более устойчиво и фундаментально для матери-природы, что будет дольше существовать – территория или её временные «арендаторы»? Кто арендодатель и истинный владелец? Чем кончаются попытки отнять естественное право собственности у Природы?
И таких заблуждений у человечества накопилось слишком много. Регулярное переписывание истории, с одной стороны, позволяет избавиться от множества индивидуальных деталей и «ненужных» подробностей, освобождая память для записи новых событий, но, с другой стороны, искажают часто сам исторический закон, смысл всеобщей программы и важнейшие принципы, что неизбежно приводит к гибели такую популяцию, даже если она космическая…
Этот семинар утвердил убеждение Ингрид, что она начинает понимать вселенский закон и свою миссию излучать понимание и стремление к истине, разоблачая преступную ложь, дистанцируясь от преступной деградации человеческого вида, исчерпавшего свой потенциал дальнейшей эволюции. Излучение правильных мыслей стало для Ингрид смыслом жизни. Дальнейшее произошло само собой. К ней стали приходить открытия. Она стала понимать связь с вселенским Разумом. Она стала воспринимать открытия других цивилизаций. Как-то в Шанхае к ней на улице пристала цыганка и пыталась завладеть кошельком. Потом оказалось, что это в действительности была банкирша Рива из Израиля, которая от скуки так развлекалась с туристами. Ингрид понравилась Риве и была приглашена в гости. Обычно Рива не принимала гостей у себя. Для Ингрид она сделала исключение. Оказалось много общих взглядов. Внезапно Рива вспомнила про своего друга Альберта, осевшего в Москве и когда-то советами и прогнозами помогшего Риве выйти из тупика рабства и бедности, и предложила вылететь в Москву, посетить там Альберта и даже, может, втроём отправиться в Петербург на белые ночи. Предложение было заманчивым. Ингрид с удивлением открыла для себя разносторонние труды Альберта на сайтах интернета и загорелась возможностью познакомиться с уникальным мыслителем. В полёте Рива взахлёб пересказывала «чудеса», открывшиеся ей благодаря Альберту. Альберт принял женщин и, сидя за компом, рассказал им про их программы судеб. У Ингрид возникло много вопросов, но главным был вопрос о смене пола. Альберт подтвердил все нюансы направленности решений Ингрид. Рива пропагандировала высокотехнологический секс с новыми фаллоимитаторами и роботами, но Ингрид эта телесная биомеханика не нравилась. Поездка втроём в Питер сопровождалась такими забавными приключениями, которые потом долго вспоминались и были достойны отдельного повествования. Ингрид была очень довольна. Позже она сменила пол, но вовсе не для сексуальной животной жизни, а для того, чтобы не приставали любители потребления секса. Она стала Ином, Другим. Ин сменил образ жизни на более аскетический. Поселился в провинции южной Италии. Стал переписываться только с понимающими его людьми. Вокруг выстроился прекрасный локальный рай. В саду весной цвели фруктовые деревья и ягодные кусты, летом дворик наполнялся невиданной красотой цветов и журчащих струй. Ин почувствовал безграничную внутреннюю гармонию, свою причастность к всемогуществу, к познанию, к абсолюту, к вечности. Исчезли болезни, недомогания. Отодвинулась старость, хотя Ин предпочитал внезапную смерть до появления признаков дряхления организма. Ин не верил, не доверял недоказанной информации, старался не лгать, не бояться, не просить. Важным стало, как красиво завершить земное пребывание, могущее быть как прекрасно иллюзорным, так и бессмысленно напряжённым. К Ину тянулись люди, нуждающиеся в разумности, истине, понимании и справедливости. Они воспринимали его как святого чудодея. Но он не любил налётов религиозности или мистичности. Истинной религией в эту эпоху уже являлась наука. Но она тоже требовала борьбы против лженауки, против лжи, субъективности, заблуждений и искажений. И Ин бросался в бой за истину и справедливость. Он был не земной, а Другой. И был вознаграждён счастьем и свободой, прежде всего, самим собой, в котором манифестировало страстно возлюбленное Единое, и самим Единым, с которым он слился в любовном экстазе.