Дело было в Ретрограде

Дело было в Ретрограде

1
На берегу реки Гоблинки раскинулся небольшой городок. Самой лучшей его характеристикой было бы его название - Ретроград. Не Ретробург, или не Ретровск, или даже Ретробад. Просто - Ретроград. Он отличался от других городов тем, что после Революции, или, как сейчас принято называть, после Октябрьского переворота, в этом городе не было построено ни одного нового дома. Казалось, что жизнь в нем замерла, и ветры истории проносились где-то мимо, в стороне. По городу еще ездили ломовые извозчики на телегах, запряженных лохматыми лошадками с толстыми крепкими бабками и с огромными копытами. Лошадки были смирные, а могли, при желании, тянуть огромный воз, груженый или дровами, или сеном. Сено было очень востребованным продуктом, поскольку лошадки ездили на нем. Как автомобили - на бензине. А вместо масла они потребляли воду. Причем, в довольно больших количествах.
Надо сказать, что городок не остался совсем в стороне от технического прогресса. На его улицах стояли видавшие виды серо-голубые телефонные будки, которые работали от старых двухкопеечных монет. А по самим улицам передвигались, чадя, автомобили как довоенной поры, так и послевоенной. Были даже видавшие виды «копейки» производства АвтоВАЗа. Было даже две девятки и одна девяносто-девятая модель. Она считалась в городке самой крутой тачкой. Ее хозяин, патлатый рокер Димон, щеголявший в джинсах-клеш, был секс-символом города. Девчонки в простых ситцевых платьях считали за честь сходить с ним в кино. Но за это, зачастую, были отруганы своими матерями. Которые говорили, что водиться с Димоном - это все равно, что быть путаной на Пляс-Пигаль. Откуда они знали, что такое Пляс-Пигаль - никто не знал. Просто это было такое крылатое выражение. Но девчонок это не останавливало, и их тянуло прокатиться на девяносто-девятой, как мух на мед. Если не сказать грубее.

В то утро Эммануил Савельевич проснулся рано. Он не понял, что его разбудило - то ли лучик солнца, шаловливо пробившийся между неплотно запахнутых штор, то ли грохот от старого мотоцикла «Восход» без глушителя, на котором пронесся мимо его дома местный байкер Костян. А, может быть, и то, и другое. Но Эммануил Савельевич, среди знакомых и друзей известный, как Страус Эму, проснулся. Потянувшись, он спустил ноги со старой железной кровати с провисшей панцирной сеткой, поверх которой лежал матрац и старая, но весьма мягкая и пушистая перина, и сказал: «С добрым утром тебе, Страус Эму». Ему нравилось свое прозвище, и он никогда на него не обижался. Потому, что от него отдавало каким-то заграничным шиком. Ведь в Ретрограде страусы не водились. И в округе не было ни одной страусиной фермы. Разве что частные молочно-мясные хозяйства, да пару валяльных фабрик. На которых валяли все подряд, а иногда - даже валенки.
(продолжение следует)

Потом Страус Эму прошел на кухню, поставив на газовую плиту воду в старомодном высоком кофейнике с длинным носиком и отправился в ванную делать утренние процедуры. Он тщательно побрился металлической безопасной бритвой с лезвиями «Восход», которые от хранения уже немного затупились, но были еще ничего, почистил зубы зубным порошком и протер лицо одеколоном «Саша». У него был еще и одеколон «Шипр», но «Саша» нравился больше. С этикетки на Страуса смотрел очень привлекательный молодой человек, напоминавший ему себя самого в молодости. Правда, сейчас на голове волос было меньше, чем миллилитров жидкости во флаконе с одеколоном, и отсутствовала половина зубов, но то, что осталось, должно было выглядеть на все сто процентов. Как будто гвардейская часть после сильных боев, когда от роты осталась половина, а то и меньше, списочного состава бойцов. Но зато эти бойцы стоили целой дивизии. Так считал Страус Эму. И заботливо чистил каждый зуб, и укладывал каждый волосок на свое место. Чтобы оставшиеся волосы не растрепались на ветру, он тщательно смазал их бриолином. Под носом красовались наполовину седые усы, и Страус взял специальную щеточку, намазал ее черным кремом и разгладил усы, как они должны были лежать, придав им абсолютно черный цвет. Волосы он предпочитал не красить, и считал, что эта процедура вредна для них.
После водных процедур Страус вышел на кухню. Вода в кофейнике закипела, и он насыпал туда кофе из ручной мельницы. Он всегда молол кофе на два раза с вечера, чтобы утром не крутить тугую ручку мельницы по десять минут. Утром каждая минута была на вес золота. Как раз по формуле «время = деньги». Откуда у Страуса была такая формула? Он был весьма пунктуален, и предпочитал являться на службу без пяти девять, чтобы ровно в девять начать свою трудовую деятельность. Страус работал в заготконторе «Веники и метлы». И в разговорах со знакомыми любил говорить: «Фирма веники не вяжет, фирма делает метлЫ». С ударением на последнем слоге. Хотя его фирма вязала веники и метлы для управляющих компаний. И для продажи в частные руки.
В задачи Страуса входило учитывать каждую соломинку и каждую веточку, идущую на изготовление веников и метел, и заносить результаты подсчета в особые амбарные книги. Так руководство фирмы боролось с казнокрадством и издержками производства, руководствуясь ленинскими принципами о налаживании надлежащего учета и контроля. Так что сотрудники не могли унести домой не то, что веник или метлу с производства, а даже отдельную соломинку или веточку. Так образовывалась прибыль, пусть и небольшая. И из этой прибыли платилась зарплата сотрудника, правда, тоже небольшая. Но это было неважно. Главное заключалось в трудовой дисциплине и четком режиме работы. Благодаря этому все были при деле, и жили размеренной праведной жизнью. Звезд с неба никто не хватал, и не требовалось не то, что автоматизации производства, но даже и его цифровизации.   
Правда, если об автоматизации сотрудники фирмы что-то слышали и читали в газетах, то о цифровизации не имели ни малейшего понятия. На фирме не было ни одного компьютера, и все документы печатались на старинных электрических машинках. Хотя в городе часто отключали электричество - единственная электростанция была построена еще в 1915 году, и часто выходила из строя из за дефицита запчастей. Все оборудование было немецким производства фирмы «Сименс», но на самой фирме «Сименс» ничего не знали о таком древнем оборудовании. Да и мастеров уже не осталось, кто бы знал, как ремонтирова древнюю технику. Зато в самом Ретрограде была фирмы «Электропромбытсервис», где работал электрик дядя Миша. Ему было уже больше девяноста лет от роду, но он прекрасно умел исправлять дефекты старой сименсовской техники. При этом он никогда не пользовался тестерами или вольтметрами, и наличие фазы определял на ощупь. Если на оголенном конце провода была фаза, то он, зажимая этот конец между грубых пальцев, говорил: «Щиплется, зараза». Правда, кожа на его ладонях и пальцах была толще, чем резина в диэлектрических перчатках, и его никогда не било током. Конечно, он не пробовал таким образом определять фазу в проводах напряжением выше тысячи вольт. От такого напряжения его слегка потряхивало, и ему это не нравилось.

2

Выполнив все свою утреннюю работу, и занеся результаты измерений в амбарную книгу, Страус в обеденное время решил сходить на бывший колхозный рынок. Теперь он назывался просто «Сельский рынок». Он хотел вечером сварить себе ухи, а также купить рыбки на второе. Страус не обедал, и питался только сладким чаем с куском черного хлеба, посыпанного солью. Он боялся испортить свою фигуру.
(продолжение следует)