1. 13 Деловое предложение

Ведьмы гиблого леса

Часть I Кровь жертвы

Глава 13 Деловое предложение

На главной площади расположились станом сколоченные на совесть цирковые повозки, потрепанные передрягами бродячей жизни: лачуги на колесах для артистов, четыре клетки для животных и птиц, а также тяжелой обоз с едой для питомцев. В одной из клеток давно ворковали, подпевая оживавшему городу, ленивые раскормленные голуби, весело скакали и задиристо чирикали взъерошенные желтенькие канарейки, а большущие, яркие, разноцветные попугаи с хохолками на головах важно прохаживались, гулко цокая когтями по настилу, надрываясь скрипучими, как несмазанная дверь, голосочками: «Цирк! Цирк!»

В соседней клетке шныряли, раскачиваясь на прутьях, шустрые неугомонные мартышки. В третьей топтался, приплясывая под бубен, с тоской вдыхая утреннюю сырость, исхудавший замученный медведь. Последняя таинственно была накрыта плотной темно-красной материей, отяжелевшей от впитавшейся грязи…

Пугающая неизвестностью и влекущая своей загадочностью, отталкивающая призрачностью и манящая непознанностью, эта клетка была предназначена для поистине страшного существа. В ней ненасытно кипела ненавистью и лютой злобой неодолимая, невидимая птица гарпия. Заточенная коварным миром и спрятанная, как сокровище, от посягательств праздного любопытства, она сидела на почерневшем суку, ужасная, в человеческий рост, настороженно втянув старую плешивую голову на тощей лысой шее в костлявую грудь, время от времени нервно перебирая узловатыми лапами с чудовищными когтями. Лишь притворяясь спящей, демоница иногда приоткрывала правый, желтый глаз, и леденящим душу взглядом обводила свою тюрьму, потом открывала левый глаз, зеленый, хищно и хитро прищуривалась, с шумом расправляла могучие, кроваво-черные крылья, не то будто потягиваясь, не то устрашая оцепеневшего зрителя, не то разминая затекшие члены перед долгожданным полетом. А он, черт возьми, состоится! Однажды кровь бешено хлынет в сердце, и она, собрав последние силы, выбьет дверцу, сорвав замок душащей клетки, запертой на-авось неверной рукой подвыпившего жонглера, взмоет ввысь, и оттуда с воем ветра обрушится ужасом мучительной смерти на своих заточителей, растерзает острыми, как кинжалы, когтями, вопьется массивным, изогнутым клювом в кровоточащую плоть… Настанет ее день, придет ее час, и мести не избежит никто из посягнувших на ее свободу. Она запомнила в лицо, она учует каждого, кто хоть раз бросал ей падаль сквозь прутья этой решетки. О, вероломные людишки! Ничтожества, лишившие ее свободы! Когда-нибудь ее униженная гордость призовет их к ответу дыханием смерти… Когда-нибудь она напьется человеческой крови!

Любившие прихвастнуть, что им не страшны звериные повадки и злопамятный нрав этой пичуги, бродячие циркачи, расписывая демонессу, скрытую за занавесью, не забывали предупредить, что увидеть гарпию – предвестие скоропостижной кончины, а значит, собравшихся смельчаков ждет непростое испытание. Пусть остаются лишь те, кто готов ко встрече с костлявой старухой с косой на плече! Однако для всех, кто будет жить еще долго и счастливо, эта птица невидима. Когда, наконец, откидывалась занавесь, по толпе прокатывался вздох облегчения. И пока глаза не увидали лишнего, любители острых ощущений разбегались поглядеть в очередной раз на танцующего на раскаленном полу медведя, блошиные скачки или вертлявых мартышек.

Низенький, широкоплечий, коренастый, с квадратной челюстью, жонглер, затянутый в разноцветное лоскутное трико, и в гриме клоуна, ловко управлялся с маленькими мячиками, тарелками и ножами, и Ева, засмотревшись, остановилась с корзинкой ягод, как и многие зеваки.

--- В первый день лета большое представление! – выкрикнул жонглер, окончив свой номер и поклонившись. - Приходите! Вас ждет незабываемое зрелище! Жонглирование зажженными факелами, канатоходцы, гимнасты на шарах, уроды, дрессированные собаки и обезьяны, да и наш старина медведь снова спляшет для вас!   

Торговля на площади, как и выступление цирка, тоже была в самом разгаре.

Ева, глотая слюнки, прошла несколько прилавков со всевозможными сладостями, пряниками, сахаром и медом. Потом по-домашнему запахло хлебом, теплым, мягким, по пять пенсов за килограмм. Лаура выложила также ватрушки и калачи, пирожки с капустой и тыквой, баранки с маком и сдобные булочки. Рядком были сбиты мешки с мукой, которая стоила два-три пенса. И Тревор торговался с деревенским мельником о крупной покупке.

Ведьма знала их в лицо и по имени, потому что нередко обменивала на хлеб ягоды. Она остановилась возле их прилавка и поздоровалась.
--- Доброго дня!
--- Хорошо бы, - усмехнулась Лаура.
--- Как здоровье ваших батюшки и матушки?
--- Да отпели на днях…
--- Вот горе! А малютку-то теперь с кем оставляешь?
--- Да вот соседка внуков нянчит, и нашу на денек взяла.
--- Мир не без добрых людей!

Лаура потянулась было за хлебом, который Ева у нее всегда брала, но ведьма покачала головой:
--- Прости, сегодня пронесу корзину прямо в замок, отдам Мэри. Деньги нужны.

На том разговор закончился. Следом за хлебным прилавком шли ряды с рыбой и мясом, где сельдь стоила два пенса, а говядина восемь. За один килограмм свиной вырезки просили два шиллинга, за гуся – один, за целого молодого поросенка – два с половиной шиллинга. Некоторые торговцы продавали за четыре пенса живую курицу.

Далее тянулись прилавки с продуктами из молока, где сыр был выставлен за шесть пенсов, а масло – за восемь. Потом крупы…
--- Досточтимые дамы и господа! Прошу минуту вашего внимания! – услышала вдруг Ева и, обернувшись, увидела высокого худого молодого человека в черном изношенном пальто.

Он снял шляпу и раскланялся перед всеми, кто посмотрел на него.
--- Совсем недавно мои странствия привели меня в ваш живописнейший городок, о котором я уже успел услышать много разного и интересного! Я исходил пешком почти всю Англию, и вот, что хочу сказать: прекрасна, сказочна и вдохновенна страна Шекспира и Робин Гуда, но вы, поверьте, живете в поистине таинственном месте! И живете хорошо, ибо за добро в сердце Господь не лишает человека воздаяния! А я грешный, наверное, с концами пропаду, если в чащу забреду…

Вокруг него стали собираться зеваки, подошла и ведьма. Молодой человек бросил шляпу на землю для подаяния, и продолжал:
---  Но лес меня зовет…
Любовный приворот
Колдунья создает…
И знать бы наперед,
Где смерть тебя найдет!

Благородные дамы и господа! Сегодня я решил прочесть для вас стихотворение, посвященное одному несчастному, увидевшему гарпию и вскоре… на горе… упившемуся вином прелюбодеяния! Моего героя ждала поистине трагическая развязка! Итак, поэтическое произведение, которое я предлагаю вашему вниманию, носит название «Дьяволица, или как вам это понравится».

Молодой человек ладонью откинул налипшие на лицо волосы и, с талантом актера, с живой мимикой, жестикуляцией и выразительностью речи, представил публике свое творение:   

В лесу, вечернею порой,
Встречался с девушкой простой,
И жарких поцелуев мед
Я пил, как сладость вешних вод.

Ее объятья, ласки, смех
Монаха бы ввели во грех!

Адам показал неприличный жест, чтобы развеселить публику, и возымел успех.

Я шел за ней и забывал
Жену и все, что понимал.

Я тайны сердца вверил ей,
Уснуть избранницей моей
Позволил на траве лесной,
Сраженный страстной красотой.

И вот, она сказала мне
(А было это по весне,
В лазури солнечного дня),
Что ждет ребенка от меня.

Мы с ней мечтали до зари,
Я ноги целовал Мари…
Но грезы улетели прочь –
Пришла Вальпургиева ночь…

Нас обступили колдуны –
Лесные черти-ведуны,
И бесновались до утра
Вокруг огромного костра.

И в месте с ними в пляске той,
Мари явилась ведьмой злой,
Уродством стала красота
И безобразьем нагота.

Я понял, что ребенок мой
Ее безжалостной рукой
Растерзан будет, как и я,
Когда зажарили меня.

Вокруг засмеялись и засвистели, а поэт, ссутулившись и напустив на себя унылый вид, прочел последнее четверостишие:

С тех пор я призраком больным
Подобен шорохам лесным,
Скитаюсь сквозь ночную мглу,
Простить колдунью не могу.

Раздались аплодисменты, одобрительные голоса, пенсы, су и фартинги посыпались в шляпу. Рассмеявшаяся Ева удалилась с корзиной клюквы, подать ей было нечего. Он почти увидал ее в толпе, но к нему подошел клоун-жонглер, который зазывал публику на цирковое представление.

--- Здоро;во, приятель! – поприветствовал он поэта. – Весело и интересно сочиняешь!  Ты откуда?

--- Я родился в Англии, но в детстве меня-сироту бедные родственники продали в рабство в колонию, и вот уже два года, как я бежал на торговом судне… - сказал Адам и, спохватившись, прибавил, - но, если зайдет речь, в Ноттингеме я тоже был!

--- Так ты Омар Хайям! Я об этом слышал, - усмехнулся жонглер.

--- Нет, мое имя Адам, - улыбнулся поэт.

--- Меня Джефри зовут, - в свою очередь представился жонглер. – Ты в Лондоне был?

--- Да какой Лондон! Там чума свирепствовала! Приходилось держаться подальше, да мне было и не по пути…

--- А ведь мечтаешь, конечно, о столичных подмостках? – хитро прищурил глаза Джефри.

Адам только заулыбался в ответ.

--- Так вот, Адам Хайям, есть у меня к тебе выгодное предложение. Мы тут посовещались с приятелями, и решили позвать тебя в труппу. Соглашайся, не то выпорют за бродяжничество у позорного столба.

Лицо Адама от неожиданности вытянулось, он не поверил своим ушам.

--- Ну да… приходилось уже… Конечно, согласен! - осмыслив, обрадовался он.

--- Горячая пища (наши женщины хорошо готовят), крыша над головой в доме на колесах, пусть и по ухабам… Тебе ведь терять нечего! Даже еще и приобретешь. Друзья, романтика, путешествия…
--- Поверить не могу! – воскликнул поэт. – Да ведь я умру под мостом, если буду таким дураком, чтобы отказаться! Ты же мне сейчас жизнь спас!

--- Будешь открывать наши выступления и прощаться с публикой, а там, глядишь, потом и театральное представление…Твоя инициатива нам пригодится.

--- Да за милую душу! – Адам поднял свою шляпу, ссыпал в карманы мелочишко.

--- Пойдем со мной, познакомлю с нашими, покажу, где тебе разместиться.

И пока они шли, Адам, не в силах осознать свалившееся на него счастье, подумал:

«Не хочу быть бесславно забыт… Господи Боже, Ты услышал мои молитвы, Ты дал мне шанс выжить и творить! Со времен Христа люди больше не приносят скотину в жертву, а я бы сейчас целого тельца заколол!.. Велико Твое милосердие!

Скользкою тропой сквозь мечты и сны
Безнадежно брел я по краю тьмы.
Я поклялся злу, но не изменял,
И Господь призрел с Неба на меня…»