1. 16 Первое преступление

Ведьмы гиблого леса

Часть 1 Кровь жертвы

Глава 16 Первое преступление

Ева проснулась от топота и смеха детей Мэг и потягивалась на своей постели, которой служил большой холщовый мешок, набитый сеном, и одеяло из овечьей шкуры.
--- Как жарко разгорелся очаг! – подумала она вслух, сладко зевнув.
Вошла Мэг с ведром воды, принесенной с ручья, и увидела, что сестра проснулась, поставила ношу на земляной пол, чтобы передохнуть, и спросила:
--- Ты пойдешь сегодня продавать ягоды?
--- Да, - сонно и рассеянно ответила Ева. – Он найдет дорогу?
--- Сказал, что найдет…
--- А то он давно не заходил к нам… - зевнула Ева. – Придет ли вообще?
--- Вчера на ярмарке сказал, что Карен слышать ничего не желает, - сказала Мэг. – бьет его вместе с Джулией.
Сэм вбежал в избу за черным котом, который, распушив хвост, заметался по комнате. С улицы раздался повелительный возглас Лилит:
--- Загоняй его на меня! Трави! Трави!
--- Ата-та-та! – завопил Сэм. – Волчья охота на кота!
Кот, забившись в угол, злобно шипел, прижав уши, на Сэма, который неумолимо наступал на него.
Ева вскочила со своего тюфяка и со всей силы оттолкнула мальчика в сторону. Ребенок грохнулся на пол, кот тут же прошмыгнул обратно на улицу.
--- Только тронь еще раз моего кота! – крикнула она на него.
--- А то что? – вскинулся Сэм, потирая ушибленную коленку, чтобы унять боль.
--- Волкам скормлю!
--- Хорош беситься! – раздраженно сказала Мэг. – Лилит, наливай воду в котелок, и – на огонь! Пора вас отмывать после зимы! А ты натаскай воды для брата, бочка с дождевой водой опустела, - обратилась она к сестре. - Он наверняка захочет обмыться с дороги.
--- Вот пусть сам себе и натаскает, - зевнула Ева. – Так разъелся!
Она уселась на лавку и стала натягивать на босые ноги чулки и сапоги. Чаще всего она спала одетая, в своей повседневной рубашке и юбке, чтобы было теплее, но разувалась, чтобы не очищать потом овечью шкуру от лесной грязи.
--- Сэм, подкинь в очаг еще дров, - распорядилась мать.
Мальчик поднялся с пола, злобно зыркнул на Еву и вышел на улицу за дровами.
--- На человечине кого хочешь разнесет, - сердито буркнула Мэг сестре. – Я тоже начинаю поправляться.
--- Это все свиное сало! – хохотнула Ева. – Они же ни с кем не делятся!
Потом, на мгновение задумавшись, серьезно сказала:
--- Ты бы лучше не мыла своих щенков. Однажды ты вымыла их утром, и они заболели. С тех пор, они, конечно, подросли, но…
Мэг недовольно уперла руки в боки, тоже задумавшись.
--- Пожалуй, - согласилась она, кивнула. – Лилит, купание отменяется! Вода останется для Эндрю! Ну-ка, зови брата завтракать! Где он там?
Вкусно пахло гречневой кашей с зайчатиной. Ева подвязывала на пояс мешочек и накинула на плечи плащ с капюшоном, который за ночь просох от лесной сырости.
Зайцев, попавших в капкан, поднимали за задние лапы и убивали ударом палки по темечку; закапавшую из носика кровь собирали в склянку для заговоров на падеж скота. Мэг потом снимала с них шкурки, которые Ева выделывала на рукавицы и шапки на зиму. Но зайцев было мало, все из-за того же ядовитого сбора трав, отпугивающего волков, который подбрасывали в огонь очага. Недалеко журчала мелкая речушка, протекавшая через весь лес и впадавшая из одной реки в другую по обеим сторонам леса, и по ней даже зимой можно было выбраться в город или отвести детей к брату в деревню по другую сторону чащи. Наступающим летом ведьмы собирались вымыться после зимы в этой обмелевшей реке, больше похожей на ручей, но по всем природным и погодным приметам, лето ожидалось холодное, и Мэг форсировала события, решив искупать детей уже в мае. Еве удалось отговорить сестру, но сама она вышла на двор вдохнуть грудью свежесть раннего утра и отправилась на речушку, захватив деревянное ведро.
Хотя вода в реке еще была ледяная, девушка умылась, окончательно отогнав сон, и маленькими глотками утолила жажду. Она вгляделась в свое отражение в воде, достала из мешочка на поясе гребешок, принялась распутывать и расчесывать, иногда с болью выдирая колтуны, свои длинные, густые, темно-русые волосы. Потребовалось время, чтобы привести их в порядок. Ева заплела косу, как, впрочем, делала часто, но так тщательно не причесываясь.
Вернувшись с ведром воды на двор, девушка сразу поняла, что за время ее отсутствия случилось что-то недоброе. Лилит сидела на бревне под окном, ковыряя в носу. Она встретила Еву взглядом исподлобья и ехидной ухмылкой. Тетя смерила племянницу презрительным взглядом:
--- Чего лыбишься?
Лилит молча фыркнула и отвернулась. На дворе из-за угла дома появился Сэм. Он имел весьма самодовольный и даже победоносный вид: осанка прямая, твердая уверенная походка, голова высоко поднята, лицо… лицо его было забрызгано кровью… В одной руке он держал палку, в другой… тащил за шкирку окровавленного мертвого кота. Сэм поднял руку с трупом животного над головой, а потом швырнул его под ноги Еве, закатился злобным, диким, непрекращающимся смехом. Девушка судорожно схватила ртом воздух: ей показалось, что она задыхается от боли, захлестнувшей ее душу, от внезапного горя. Из ее груди вырвался крик ужаса и неизбывного отчаяния.
--- Уголек! – простонала она.
Руки ее в первую минуту бессильно опустились, протянувшись к нещадно забитому насмерть любимцу, слезы хлынули из глаз, ее затрясло. Она упала на колени, обнимая, гладя маленький пушистый трупик, пачкаясь в его крови.
--- Прости, прости меня… - шептала она.
Сэм смеялся. Лилит хихикала. Из дома вышла Мэг, молча постояла, созерцая эту картину, потом равнодушно ушла в дом.
--- Волчья охота на кота завершилась успехом! – прокричал Сэм. – Я не сказал тебе, что сегодня ты видела своего Уголька последний раз в жизни!
Еву будто молнией ударило, и она очнулась от шока. Истерика сменилась гневом и хладнокровием. Она вытерла рукой слезы, оставив кровавые разводы на щеках, молча встала и решительно зашагала в дом, схватила метлу, стоявшую в углу, вытащила из нее гибкий березовый прут. Сэм, увидев ее с розгой в руках, бросился бежать, но Ева бросилась вслед за ним. Она догнала его не сразу, а уже в чаще леса, сбила с ног, схватила за волосы, уткнула лицом в топкий мох, и принялась пороть. Сэм орал и выл, давясь грязью и гнилью, а Ева чувствовала звериную злость и наслаждение мучительством, но вряд ли хорошо понимала, что делала. Она ослепла от ярости, и только когда на рубашке Сэмастали проступать кровавые пятна, девушка пришла в себя от ненависти. Она прекратила порку, ткнула ребенка еще раз за волосы лицом в кочку, встала, пнула его носом сапога в бок, перешагнула и пошла прочь, проклиная последними словами. Сэм, всхлипывая, стал еле-еле подниматься на четвереньки.
Когда Ева вернулась, она увидела, что к дому, с другой стороны леса, уже идет Эндрю. Брат был высокий и полный, грузный человек, но шел активно, пружиня каждый шаг, как будто вовсе не устал в дороге. Но было ясно, что он сильно вспотел, и темные волосы липли на толстощекое лицо с маленькими неприятными глазками, большим носом и пухлыми губами. Когда он вышел из леса на двор, то сразу же свалил с плеча и поставил на землю мешок, набитый сменным тряпьем и съестным. Он молча проводил взглядом Еву, которая, бормоча себе поднос проклятия Сэму и Господу Богу, вся заплаканная прошла мимо него в дом и, вернувшись с лопатой, подняла с земли, взяла на руки, обняв, как ребенка, Уголька с разбитой головой и перебитым хребтом и понесла закапывать в лес.
Из дома вышла Мэг, за ней следом Лилит и бросилась на шею дяде. Он подхватил ее на руки.
--- Все-таки выгнала? – спросила Мэг.
--- Да, выгнала, - ответил Эндрю.
--- Насовсем?
--- Насовсем от меня не избавишься. Лилит, ты меня задушишь, малышка! – воскликнул он, когда девочка, повиснув на нем, принялась целовать его в обе щеки.
--- Я уже не малышка! – звонко хохотнув, возмутилась она.
--- Я тебе это припомню, - усмехнулся он.
--- Лилит, отстань, - сказала мать. – Иди лучше посмотри, заяц, наверное, уже подгорел, поверни вертел.
Девочка спрыгнула на землю, Эндрю шлепнул ее по попке. Она обернулась и захихикала, он погрозил ей пальцем. Маленькая нахалка демонстративно-гордо пошла в дом, но остановилась на пороге, задрала сзади юбку, показав голую попку, тут же опустила, снова обернулась, высунула язык и тогда только скрылась из виду.
--- Да… - протянул, ухмыляясь, Эндрю. – Мама тебя плохому не научит. Что же нам теперь с тобой делать?
--- Снимать штаны и бегать! – донеслось из дома.
Мэг расхохоталась.
Сам Эндрю, потомственный колдун, жил в деревне с сожительницей Карен. У нее была десятилетняя дочь Джулия, рожденная в законном браке с любимым мужем, которого четыре года назад на охоте загрыз волк. В ту пору она не была колдующей ведьмой, но с тех пор, как сошлась с Эндрю, не только занялась черной магией, но и не пропустила ни одного шабаша, оставляя своего ребенка одного в доме на целую ночь. Они, конечно, скрывали, свое ремесло. Своих детей у них то ли еще, то ли вовсе не было, и Эндрю часто забирал детей Мэг к себе. И теперь Лилит думала, что их поведут завтра на рассвете через лес, что они с Сэмом так любили, и можно будет по дороге играть, скидываясь щенками и волчатами, или перекликаясь в лесу на все голоса, учась подражать птицам.
Однако, оказалось, гостеприимство в этот раз откладывалось. Хотя Эндрю не стал скрывать, что его визит к сестрам не затянется дольше, чем на неделю. Он не собирался их объедать или теснить, а намеревался вскоре вернуться в деревню, снова выяснять отношения с названой супругой. А пока обмыться с дороги, плотно позавтракать зажаренным для него зайцем и поспать пару часов. Он был ленив и неповоротлив, любил много и жирно поесть (они с Карен держали свиней), и в последние годы из-за такого своего образа жизни, сильно обрюзг. Мэг была старшей сестрой, ей исполнилось уже двадцать семь лет, а Эндрю был на год моложе. Ева знала свой возраст только приблизительно, и в этом году ей выходил двадцать первый год.
--- Вы обе идете сегодня в город? – спросил он уже в доме, сидя за столом, когда вошел Сэм, грязный и злой, и, завидев дядьку, даже не подбежал его поприветствовать, а угрюмо полез на чердак.
--- Да, - сказала Мэг, наливая горячую воду из котелка на огне в кадку и разбавляя ее холодной из деревянного ведра под окном.
Она поднесла эту кадку и поставила перед Эндрю, который погрузил в нее свои грязные босые ноги, снял рубашку. Мэг взяла тряпку и принялась обтирать брату плечи, спину, живот, потом начала омывать главному колдуну ноги. Лилит ерзала на соседней лавке, иногда запуская пальчики в горячую сочную тушу зайца, снятого с вертела, отщипывала незаметно по кусочку и тащила украдкой в рот, и, не облизав пальцы, прятала их, выпачканные в жире, под стол, чтобы мать не стукнула по рукам.   
--- Ева опять соберет клюквы, она знает нехоженые места, а я пойду торговать травяными чаями и порошком цикория, который с зимы залежался, - продолжала Мэг, усердно отмывая тряпкой грязь с ног Эндрю. – Если сказать, что это молотый кофе, можно разжиться барышом. Я собиралась просить тебя присмотреть за детьми, пока нас не будет. Когда выспишься, разумеется.
--- Я с ними разберусь, будь покойна, - буркнул Эндрю и отломил себе добрый кусок зайчатины, вгрызся зубами в ароматное мясо, набил обе щеки.
Племянница не без зависти смотрела на дядьку: ему одному – целый заяц! У них сегодня заяц был на всех…
--- Лилит, тебе завтрака было мало?! – раздражилась Мэг. – Вот обжора-то! Ступай-ка, лучше возьми метлу, бездельница. Да мети, смотри, от входа и углов к центру, чтобы деньги водились.
--- Не хочу подметать, - огрызнулась Лилит. – Я хочу на метле летать!
--- Я тебе что сказала?! – крикнула Мэг. – Рот закрой и за работу! Не то пиратов позову, и будет тебе и Вальпургиева ночь, и полеты на метле, и охота на кота! Все прелести жизни, проще говоря… Живо бери метлу, не то прибью, как Ева Сэма!
Лилит недовольно сползла с лавки и принялась за уборку.