1. 17 Жертва страсти

Ведьмы гиблого леса

Часть I Кровь жертвы

Глава 17 Жертва страсти

Ева похоронила своего любимого черного кота, и пролила над его могилкой немало слез. Наверняка, она плакала бы целый год, если бы не пробудившееся романтическое чувство к Кристиану, и если бы не события, которые за этим последовали…
«Неужели снова влюбленность?» - думала девушка. – «Не любовь, конечно, нет. Любовь – это просто игра и взаимное влечение. Но такое счастье в душе! Как будто солнечный свет проникает в слуховое окно… И тьма рассеивается… Мрак грехов, которые у меня накопились. Все безумие моей жизни… Все плохое исчезает… И – только он! Вся жизнь – вокруг него. Он ничего особенного для этого не делает, а я хочу остаться с ним навсегда! И как это я так вляпалась? Опять влюбилась… А ведь зарекалась: больше никогда! И как будто жизнь только начинается! Но это, черт возьми, правда! Я молода, здорова, красива… У меня, как говорится, все впереди, и кто знает?.. Да, кто знает, все ли впереди…» - перевернула она собственную фразу. – «Но все песни опять о нас… так что… Кристиан, берегись, я теперь сильная ведьма… «И лес меня зовет, Любовный приворот Колдунья создает», - вспомнила она строчки из стихов странствующего поэта. – «Ты – мужчина страстный, ты разницы даже не заметишь, зато, кроме меня, ни на одну не взглянешь, и мне не придется спорить любовным искусством с соперницей. А соблазнять тебя у меня терпения не хватит, это я обдумала. Лучше уж на равных… Игра, конечно, никогда не стоит свеч. Действие колдовства закончится, ты ко мне охладеешь, забудешь, а я останусь платить за свое счастье… Но… Эта безрадостная жизнь невыносима! Я люблю и хочу быть любима… А в моем случае этого можно добиться только так…»
Глубокой ночью она выбралась на поляну, чтобы нарвать сонной травы. В небе золотился серп растущей луны, выли волки. Сегодня она вне очереди вызвалась идти в колдовскую хижину неподалеку от дома. На эту хижину часто набредали люди, которых злые помыслы водили по лесу, и ведьмы не упускали случая предложить в услугу злу душе человеческой свою черную магию. Но сегодня Ева не собиралась оставаться здесь на всю ночь. Она набила сонной травой двух тряпичных кукол без лиц, потому что охотников на конюшне было двое, и отправилась прочь из леса.
Выйдя из чащи, она спустилась по высокому берегу когда-то полноводной реки под каменный мост и развела костер с помощью огнива. И пока он разгорался, она сидела рядом на земле, завернувшись в плащ с капюшоном и обдумывала дальнейшие действия. Ей нужна была кровь любимого мужчины. Для этого нужно было пробраться на конюшню с булавкой и склянкой, которые лежали у нее в мешочке на поясе. Просто скинуться летучей мышью она не могла, потому что Кристиан, конечно, крещеный, и она попросту отравится его кровью. Лошади снова перепугаются, но колдовство должно было усыпить обоих охотников до рассвета. Ева бросила в огонь двух кукол, ткань тут же поползла, сонная трава вспыхнула, повалил черный дым, как от еловых веток, и когда они догорели, девушка залила костер водой из речки, скинулась дворнягой с рыжим хвостом, взяла мешочек в зубы и потрусила на конюшню к замку. На земле под мостом остались валяться черный плащ с капюшоном и поношенные женская рубаха и юбка.
….
Лошади захрапели и затопотали, когда прибежала собака, а вороной Шторм даже встал на дыбы, пытаясь сорваться с узды, когда эта собака превратилась в обнаженную ведьму.
--- Тихо! Ш-ш-ш! – потянула она за поводья жеребца, осторожно подошла ближе. – Ну же, ну… Тише! Успокойся! Ты узнал меня, я понимаю. Но все хорошо, хорошо… - сказала шепотом девушка и потрепала коня по роскошной гриве, погладила блестящий холеный бок.
Шторм фыркнул, но перестал волноваться, услышав ее голос, почувствовав ласку. Его умиротворение передалось и другим лошадям в стойлах, и вскоре Ева благополучно приступила к тому делу, ради которого заявилась сюда этой ночью. Она развязала мешочек, села рядом со спящим Кристианом и уколола булавкой большой палец его левой руки, собрала в склянку немного крови. Кусочком ветоши зажала ранку и стала ждать, пока остановится кровь. Кристиан крепко спал на боку, глубоко и ровно дышал во сне, а лунный свет ложился невесомой вуалью на его суровое лицо. Тени от деревьев под окном конюшни ползли по плечам, путались в темно-русых волосах. Ева покосилась на Джека. Тот храпел на спине, развалившись на стоге сена в углу, на котором в прошлый раз устроилась она. Охотники заснули одетыми, было понятно, что сон попросту свалил их. На полу стояла бутылка вина и валялись объедки ужина: недоеденная рыбная похлебка в деревянных плошках, печеный картофель, несколько луковиц. Кровь из пальца перестала сочиться, и девушка отняла запачканную ветошь, положила вместе с булавкой и заткнутой пробкой склянкой обратно в мешочек.
Небо просветлело, и Ева услышала, как залился песней соловей. Тогда она скинулась собакой, взяла мешочек в зубы и резво побежала прочь с конюшни через графский парк к пролому в стене, окружавшей замок, и скрытый зазеленевшими кустами сирени и парковых чайных роз. Привратники стояли на часах и не обратили на животное никакого внимания. Ворота еще были закрыты, но этот лаз, как оказалось, был пригоден не только для собаки, но и для взрослого мужчины, которому, правда, пришлось согнуться в три погибели. Дворняжка сначала села от неожиданности на задние лапы и с удивлением уставилась на пьяного бедняка, продиравшегося сквозь заросли не расцветших еще цветочных кустарников. Неожиданно неподалеку раздался мужской голос, и собака метнулась под ближайший куст.
Подошел высокий молодой мужчина в шелковом сиреневом халате с золотым шитьем и мягких ночных туфлях. На вид ему было уже за тридцать, плотный, толстощекий, с большими ладонями и наполированными ногтями. Это был старший сын графа Чарльза Олдингтона, Эдгар. Подчиняющий себя строгой дисциплине, чтобы вести семейные дела вместо отца, он вставал с рассветом, и знал о том, что его младший братец любит ходить в народ и часто возвращается лишь под утро, напившись. Он схватил рыжего, широкоплечего, на голову ниже его, грязного Джереми за шиворот, и с немалым усилием, потому что тот тоже был достаточно силен и тяжел, выволок из цепких колючих ветвей.
--- Ну что, сегодня опять по публичным девкам шлялся?! – раздраженно рявкнул Эдгар.
--- Не-е… сегодня по ведьмам… - с заплетающимся языком пробубнил брат.
--- Значит, точно!
--- А! Все в пустую! Ни одну не встретил! Будь они все прокляты! Чертовы жены… Дьявольская челядь… И жены тоже будь все прокляты…
--- Ты позоришь нас всех! Ты позоришь и тех благонравных девушек благородной крови, к которым тебя сватает наш отец. Джереми, когда же ты...
--- Сдохнешь! – проревел пьяница. – Как хочу, так и живу! Завтра опять пойду… Проваливай, Эдгар… - он высвободился из его рук и, со всей дури оттолкнув брата в сторону, направился, качаясь, широкими шагами к замку.
На лестнице ждал дворецкий с серебряным подносом в руках: с чаем, бутербродами, яичницей с беконом и домашним маслом; с книгой. Эдгар сделал ему знак рукой, чтобы тот следовал за ним. Они стали удаляться по дорожке вглубь парка к беседке. Виконт делал последние распоряжения:
--- На ланч подать утку с печеными яблоками.
--- Если они еще не сгнили в погребе за зиму, милорд.
--- Если сгнили у нас, заберите у крестьян.
--- Воля Ваша, милорд.
--- Справьтесь о здоровье моей младшей сестры у доктора Льюиса. Она давно не покидала своих покоев.
--- Будет исполнено, милорд.
--- У Джереми заберите бедное платье и проследите, чтобы, протрезвев, он вымылся… Да, и пора открыть ворота… Мы сегодня едем кататься…
Когда их голоса почти стихли, собака с рыжим хвостом выскочила из куста, под которым пряталась, и, прошмыгнув в пролом в стене, припустила к каменному мосту напротив церкви, под которым оставила свою одежду.
Показались первые лучи солнца.