Часть III. Глава 17. Назад в будущее...

Кабачок опустел, последним из кафе уехал Кацман, оставив на столе селёдку и всё, что нужно было для приготовления продиктованного Яшей рецепта.
«Мне кажется, Яша немного чиканутый на всю его голову: как можно сочетать сладкое и солёное? Видимо у приведений это бывает. К тому же, я не помню, чтобы он этот салат готовил. Да я бы и не ела его: сладкий изюм, сладкий лук и солёная селёдка! Какая гадость…  Я бы ещё поняла кисло-сладкий вкус. Ладно, Яша, я попробую. Может, грецкий орех спасёт вкус? Он всегда всё спасает, ты говорил…
Сара подошла к окну, как это делала всегда перед тем, как освоить новый рецепт, и закрыла глаза. Она любила эти удивительные моменты: прошлое так отчётливо вставало перед ней, так правдиво и ясно, что иногда она не хотела выходить из этого состояния, поскольку там, в прошлом, остались близкие и любимые люди. Там осталась молодость и живой Яша. Встреча с ними была бальзамом на израненное сердце Сары Абрамовны.
  И сейчас, когда на дворе была почти ночь, Сара стояла с закрытыми глазами возле приоткрытого окна и очнулась только тогда, когда услышала звон разбитого стекла.
В ужасе она отскочила от окна и сделала это очень вовремя: стекло разлетелось вдребезги, а над головой просвистела пуля.
«Нет! Только не это! Опять война… Я не хочу войну! Я хочу просто приготовить селёдку по-еврейски!» – подумала Сара и услышала взрыв. Куски земли залетели на кухню через разбитое стекло и упали на приготовленные продукты. С улицы послышались крики, стоны, кухня наполнилась дымом.  Сара выбежала во двор кафе и первое, что она увидела, был полностью разрушенный палисадник возле «Кабачка». По улице бежали какие-то люди, но не куда-то целенаправленно и не толпой – их бег, скорее, напоминал броуновское хаотичное движение частиц. Вокруг рвались снаряды, и Сара побежала обратно в кафе. Вбежав в кафе, она остановилась, как вкопанная: это было совсем другое кафе! Светло-серые стены, белые столы из какого-то невероятно красивого пластика, репродукции на стенах в непонятных, пластиковых рамках, каких она не видела никогда никогда и нигде – всё было чужим и непонятным. Пол был выстлан не линолеумом и не досками, а какими-то необыкновенными, чуть шершавыми тёмно-серыми плитками с красивым орнаментом, которые напоминали очень большие печные изразцы. На столах валялись упавшие вазочки странной формы, а с потолка свисали не менее странные лампы. Сара побежала на кухню и чуть не потеряла дара речи: это была совсем не её кухня: везде оцинкованные столешницы, на металлических стеллажах стояла какая-то чужая посуда, на стене висела чёрная доска, на которой мелом было написано меню. Шкафчики и шкафы были абсолютно белого цвета, причём ручек на дверцах она не увидела.
  На улице раздался взрыв, и взрывной волной повыбивало все окна кабачка. Сару отбросило прямо на шкаф. Когда она отодвинулась, дверца сама открылась и Сара в недоумении уставилась на внутренности шкафчика. Чего там только не было: миски, какая-то белая посуда, приборы, стаканы, каких она никогда в своей жизни не видела…
«Господи, куда я попала?» – спрашивала она своё подсознание. – На средневековье не похоже, на настоящее тоже… Я что, сошла с ума? Попробую выбраться отсюда»,  – судорожно думала Сара, пробираясь к двери по осколкам стёкол. Но не успела она добраться до двери, как в кафе ворвалась молодая женщина с двумя маленькими детьми.
«Дети, бегите в каморку и лягте на пол! Не выходите! Я сейчас вернусь!»

Испуганные дети, мальчик и девочка, лет  побежали туда, где была каморка тёти Фиры, а женщина выскочила на улицу, видимо, что-то забыла.
«Дети явно знают, куда бежать», – подумала Сара и, услышав знакомый звук висящего над дверью Яшиного колокольчика, обернулась и уставилась на дверь. Молодая женщина пыталась втащить через дверь инвалидную коляску, а вторая женщина, толкала коляску сзади. В коляске сидела красивая, седая старуха. На руках у неё была до боли знакомая Саре дорожная сумка.
«Мама, подтолкни немного! Быстрее, прошу!» – прокричала молодая женщина.
«Ханна, доченька, я не могу: колесо за порог зацепилось. Сейчас! Всё, тащи!» – плача от отчаяния и тяжело дыша, женщина постарше протолкнула коляску внутрь кафе и закрыла дверь.
«Беги к детям, Ханна, я побуду с мамой!» – устало сказала она дочери и села на стул возле коляски.
«Мамочка, не бойся, всё будет хорошо!» – уговаривала женщина старуху, которая сидела и немигающим взглядом смотрела в угол зала, туда, где стояла Сара.
«Лея, зачем ты меня вытащила сюда? Я хотела бы умереть дома, доця», – сказала старуха и Сара чуть не упала в обморок, узнав в этой величественной старухе себя, а в пожилой женщине свою Лею.
«Мамочка, как же я без тебя? Как же, что же это такое? Мамочка, что они делают? Скажи мне!» – рыдала Лея.
«Доця, ты что, ослепла? Или оглохла? Они стреляют! Скажи-но мне, кто хоть побеждает?» – спросила старая Сара.
«Мамочка, а как тут поймёшь? Отовсюду летит…»
«А где Юрочка?»
«Мамочка, я не знаю! Он где-то там! Господи, пусть только живой будет! Мамочка, как же я без него?» – рыдала Лея.

Саре стало нечем дышать: она ничего не могла понять. «Где она? Война с кем и против кого? Опять проклятые фашисты напали? Почему на Украину? Или это на всех и сразу?» – лихорадочно пыталась сообразить Сара.
«Как такое может быть, Лея? Почему люди забыли ужасы той войны? Почему они начали эту? Идиёты! Хорошо, что Яшенька не дожил до этого ужаса, когда русские будут стрелять в украинцев, а украинцы в русских… Лея, а где Ханночкин Сашенька? Он тоже воюет?»
«Мамочка, все воюют…»
«А может, было бы лучше сдаться? Столько людей погибнет!»
«Может, мамочка… Может!»
«Что вы обе несёте! С ума сошли? Это как сдаться? Это чтобы они нашу землю захватили? Да не за що! Пусть сдохнут на нашей земле, твари!»
«Ханна! Прекрати! Ты не имеешь права! Лея, скажи, чтобы она заткнулась, думать мешает».
«Можно подумать, бабушка, что ты что-то придумаешь… Тоже мне, президент. Мама, смотри, раненных тащат. Я открою!»
«Ханночка, я боюсь! Не надо открывать! Я не могу смотреть на кровь!» – причитала Лея, раскачиваясь на стуле.
«Заткнись, Лея. Ханна, иди, деточка, открой дверь. У нас тут аптечка должна где-то быть…»
 
Ханна открыла дверь, и женщины втащили в зал двух мужчин: у одного была почти оторвана нога, у второго было огнестрельное ранение в живот. Они стонали, кричали, потом в кафе вбежали ещё какие-то женщины с детьми. Ханна схватила орущих детей и потащила их туда, куда спрятались её дети.
 «Там, в шкафу, лежат скатерти и полотенца. Лея, доця, принеси ножницы, нарежьте на бинты», – спокойно сказала старуха.
Сара зажмурилась и попыталась очнуться, но у неё ничего не получилось: открыв глаза, она увидела всё ту же картину.
«Это что, третья мировая война? Кто напал? На кого – ясно. Но кто? Они сказали, что русские. Как такое может быть, Господи?»
Сара подошла к коляске и уставилась на себя, старую.
«Неужели, ты – это я? Сколько же мне лет? Какой год на дворе?» – задавала она вопросы себе.
«Кто мог подумать, что они это сделают, Сара? Разве ты могла представить себе такое? В страшном сне не могла», – бормотала старуха, вытирая глаза, из которых непрерывно лились слёзы. – Яша! Яшенька, какое счастье, что ты до этого не дожил! Почему мы не уехали с Ариком, Яша? И что, что там всё время войны? Там хоть всё понятно: арабы, засранцы, стреляют в евреев. А тут что, Яша? Ты же всё знаешь, что же ты молчишь? Молчи, Яша… Присмотри за нашими мальчиками, прошу тебя!
«Он умер!» –  закричала одна из женщин, пытаясь перебинтовать раненного с оторванной ногой. В это мгновенье где-то недалеко взорвался снаряд, и женщины попадали на пол.
«Смотрите, вон люди, им спрятаться негде, а до бомбоубежища не добегут! Эй, бегите сюда! Мы здесь, в кафе!» – крикнула одна из женщин.

Дверь кафе распахнулась и через минуту в кафе вбежали ещё несколько женщин. У некоторых на руках тоже были дети…
«Кто с детьми – бегите сюда!» – прокричала Ханна.
«Откуда стреляют?» – спросила та, которая перебинтовывала раненного в грудь мужчину разрезанными на бинты красивые, белые скатерти.
«Да кто ж их поймёт?» – рыдая, кричала женщина с младенцем на руках.
«Сядьте, пожалуйста! Не плачьте! Сейчас закончится! Сейчас всё закончится!» – пыталась успокоить её Лея.
«Це моя сусідка. У неї чоловіка вчора вбило. Снаряд у будинок попав», – устало сказала одна из женщин, пытаясь утешить плачущую.
«Русский снаряд?» – спросил кто-то.
«А то чей же!» – ответила соседка.
«Подождите, как это русский? Русские стреляют? Или отстреливаются? Что происходит?» – Саре казалось, что она кричит, но её крика никто не слышал…
«Господи, помоги! Прошу тебя, спаси и помоги! Две тысячи двадцать второй год на дворе, кто бы мог такое представить? Как ты это допустил, Господи? За что ты нас наказываешь опять? Что мы такого сделали? Ты вернул нас в прошлое? Зачем? Зачем нам эта война? Кому она нужна, ответь, Готэню?» – Сара опять услышала голос старухи в коляске. Старуха подняла глаза. Она как будто почувствовала, что кто-то стоит рядом и стала трогать руками воздух впереди себя. Её руки проходили сквозь стоящую Сару, а глаза пытались что-то увидеть перед собой.
«Ты смерть? Ты здесь и пришла за мной? Забери меня, прошу тебя, только оставь моих родных жить? Как же Лея будет жить, если с Юрочкой что-то случиться? Как же так, Господи? Почему? За что?» – причитала старая женщина и Саре показалось, что она смотрит на неё.
«Я не верю! Я не верю! Я не верю! Этого не может быть!» – прошептала Сара. Прямо рядом с домом опять взорвался снаряд, и все люди, замолчав, прижались друг к другу.
«Надо прорваться в бомбоубежище! Нас здесь убьёт!» – крикнула одна из женщин  и потихоньку стала двигаться к двери.
«Стоять! – скомандовала старая Сара. – Оставайтесь здесь. Убьёт по дороге. Не добежите».

Все остановились, не зная, что делать.
«Ви як хочете, а я побігла. Тут залишатися не можна!» – крикнула одна из женщин и выскочила за дверь. За ней последовали ещё две женщины и мальчишка. Сара подошла к окну и увидела, как эти четверо подбежали к дороге. Потом она услышала свист снаряда и больше Сара Абрамовна уже ничего не видела: кафе наполнилось дымом.  Когда он немного рассеялся, на том месте, где стояли люди, прямо возле дороги, образовалась огромная воронка…

Сара молча, обречённо, с едва сдерживаемыми рыданиями  побрела на кухню, села на стул и закрыла глаза. Через несколько секунд всё стихло. Вокруг стояла такая тишина, что Сара услышала, как пищит комар возле её уха. Открыв глаза, Сара увидела себя на своей старенькой, но такой родной кухне. Её стол, её шкафы, её любимая плита… На столе стояла тарелка с готовым салатом. Не пришедшая в себя Сара, рыдая и ничего не понимая, зачерпнула ложку салата и отправила её в рот.
«Как вкусно! Сахар и соль... Радость и горе... Никогда нельзя угадать вкус... Его мог угадать только Яша. Господи, избавь нас от такого будущего! Я не верю... Я больше не хочу рецептов, слышишь, Яша!  – подумала Сара и выглянула в окно.
На улице стояла тихая, красивая ночь. Ветерок качнул висящий фонарь и он осветил фигуру, скрывающуюся под деревом возле самой дороги...

Продолжение: http://proza.ru/2022/03/11/1531