1. 19 Крестная сила

Ведьмы гиблого леса

Часть I Кровь жертвы

Глава 19 Крестная сила

Ева возвращалась домой через лес, испытывая противоречивые чувства. Какое-то время она находилась в состоянии шока, и шла, не разбирая дороги, не обращая внимания на то, что кружит на окраине. Потрясение от случившегося с ней в это утро оказалось для ее души настолько мощным, что она не в силах была оправиться. Ведьма поверить не могла, что до сих пор жива, что ее не бросили в подземелье, и она сейчас не сидит за решеткой в ожидании священного суда, обвинительного приговора и костра. В лучшем случае, обряда экзорцизма. Ей с ужасом представлялись застенки, пытки, маска палача, разгорающийся хворост. Но ее отпустили, она свободна, и может вернуться домой. Зачем она вообще?.. Ах, да, чтобы поесть досыта! Но не по своей воле, сумасбродству или глупости она вошла в церковь, ее внесли на руках… И ничего разоблачающего ее не случилось: она не зашипела, не залаяла, не захрюкала, не умерла. Ей на голову возлили святую воду, которая не обожгла ее, не убила. Она повторила все слова молитвы за отцом Говардом, которые он велел, и отреклась от зла, которому однажды присягнула. Но что-то важное случилось еще до этого обряда, в тот миг, когда она потеряла сознание… Непостижимое! Стать спасенной в последний миг – как будто прощены все грехи, забыты преступления, дан шанс начать жизнь с чистого листа. Второе рождение, перерождение! Разве возможно, что теперь бездна небесная разверзнется, разразится громом и полыхнут молнии, отправив бесстыжую ведьму в преисподнюю?!
Она оправилась от страха смерти и воображаемых ужасов, и огляделась. Лучи солнца пронизывали кроны деревьев и заливали поляну. Солнечные зайчики играли в свежей молодой листве, каждая хвоинка, казалось, обладала собственной душой и сияла внутренним светом, все краски и звуки стали ярче. В ней пробудилась нежность к каждому живому существу. Девушка провела ладонью по торчащему из земли пучку сочной травы, потерла листик мяты. Ева понюхала свои пальцы, которые теперь пахли мятой, и, закрыв глаза, подставила лицо лучам солнца. Она слушала стрекот белок, пение птиц и хлопанье их крыльев, фырканье плескавшихся неподалеку в реке бобров, дыхание ветра в верхушках деревьев, треск сучьев под лапами куниц. Глупая лягушка на кочке старательно выпучивала глаза и раздувала щеку, как будто репетировала сольную партию предстоящей ночной многоголосой оратории. Сонный уж, выползший из-под поваленного засохшего дерева внимательным беззлобным взглядом покосился на знакомую, а может уже и незнакомую девушку, и призрачным ручейком ускользнул под корягу, напоследок блеснув чешуей, напоминавшей брызги алхимической ртути.
А Еве казалось, что она находится в центре Вселенной. Ведьма вдруг поняла, что любит этот лес, в котором они прятались от людей, и где прошла большая часть ее жизни; небо и солнце, реку, траву, деревья, землю, которая рождает хлеб, и по которой так приятно летом ходить босиком. Сейчас она была даже готова на подвиг самопожертвования ради того, кого любит. Ей вдруг захотелось спасти Кристиану жизнь, пусть бы и ценой собственной…
Она открыла глаза, и в очередной раз с удивлением обнаружила, что снова вышла из леса к каменному мосту. Девушка, наконец, очнулась от спутанности мыслей и нереальности происходящего, и поняла, что не в состоянии интуитивно идти через лес на зов зла, хотя, конечно, помнила, что несет с собой в мешочке на поясе склянку с кровью своего возлюбленного, и понимала, что этой ночью, выспавшись за день, приступит к обряду черной магии в колдовской хижине. Ева в конце концов нашла среди зарослей ручеек, в который превращалась путеводная речушка на окраине леса, и вверх по течению забралась в самую чащу. Она шла по нему очень долго, плутая среди кустов орешника, малинника и высокой травы, но ручеек постепенно расширял русло, превращаясь в обмелевшую речку, и Ева таким образом понимала, что верном пути.
Выбравшись к дому Мэг на опушке, она, никому ни полсловом не заикнувшись о том, где ее «черти носили всю ночь», рухнула на свой тюфяк, набитый сеном, и провалилась в сон. И только на несколько секунд перед тем, как самосознание оставило ее, в уме промелькнула мысль: «Я потеряла дорогу в лесу. Что-то изменилось…» 
…
Ведьма проснулась на закате, когда Мэг с детьми уже собирались ложиться. Она даже удивилась, что проспала почти двенадцать часов, но потом вспомнила, что была совершенно без сил, в каком-то исступленном изнеможении, практически больна. Но теперь девушка чувствовала себя отдохнувшей, восстановившейся, обновленной.
Она съела свою порцию ужина, которую ей оставила сестра: несколько печеных картофелин с салом, которое принес Эндрю, и отправилась в колдовскую хижину.
Этот маленький домик, похожий на сарай, скрывался за несколькими рядами деревьев. Ведьмы проводили здесь ночи по очереди, упражняясь в колдовстве, поджидая или заманивая забредавших под действием своих злых помыслов горе-клиентов, беря в уплату за наведение порчи, приготовление ядов, заговоров на смерть или любовный приворот немалую сумму денег, неплохо наживаясь таким образом на человеческих страстях. Убийцам и подлецам они предлагали купить также резной деревянный амулет с изображением козла, единственно, чтобы выйти обратно из леса, и советовали по возвращении домой, от него избавиться, сжечь, чтобы самим потом не оказаться на костре.
Хижина вся была заставлена полками со всевозможными берестяными кузовками с измельченными травами и химическими порошками, колбами и ретортами для приготовления лекарств или ядов (а, как известно с древних времен, одно от другого отличается всего лишь концентрацией); имелись зеркала и восковые свечи. К потолку были подвешены пучки разных засушенных растений, валялись корневища, кое-где бегали мыши. Посреди помещения стоял круглый подгнивший стол, и друг напротив друга помещались за ним два стула.
Ева развязала свой кисет, достала склянку с кровью Кристиана, развернула толстую, потрепанную, колдовскую книгу. Кровью своей жертвы на столе она начертила перевернутую пентаграмму, зажгла вокруг церковные свечи… Далее последовали зловещие заклинания черной магии на ломаной латыни. Ведьма вызывала беса блуда, суккуба, чтобы повелеть ему вселиться в избранного мужчину.
В полумраке комнаты действительно вскоре начала принимать очертания некая сущность. За считанные мгновения черная фигура достигла исполинских размеров и сгустилась до того, что казалась почти материальной, гладкой и скользкой, точно кожа змеи, хотя по-прежнему сквозь нее была видна комната. Бес был без лица, без пола, широкоплечий, с непропорционально длинными руками и ногами, без хвоста и без копыт, но над лысой головой вырисовывались два выроста, которые вполне можно было принять просто за удлиненные кончики ушей.
Ева оторвала взгляд от колдовской книги и приказала бесу:
--- Подойди!
Суккуб стоял молча в углу и даже не шевельнулся.
--- Подойди! – повторила Ева. – Ты не узнаешь меня?
--- Отойди к окну, - услышала она голос в своей голове, - тогда я смогу сесть.
Ведьма удивилась, но встала и отошла к маленькому оконцу напротив двери, сквозь которое было видно сумеречное небо и загоравшиеся первые звезды.
Бес в свою очередь боком уселся за стол, положив ногу на ногу, и девушка снова услышала его голос среди своих мыслей:
--- Зачем звала, дура?
--- Не смей так со мной говорить! – властно воскликнула Ева. – Я – потомственная ведьма, и ты обязан подчиняться ради смерти тех младенцев, которых я принесла в жертву! Ты сам прекрасно знаешь, зачем ты здесь. Прочти мои мысли и увидишь мужчину, в котором я повелеваю тебе разжечь ко мне слепую страсть!
Бес отрицательно покачал головой.
--- Ничего не вижу. Ничего не выйдет.
--- Как ты смеешь мне отказывать! – крикнула Ева. – Твоя воля связана этой кровью, которую я достала для тебя!
Он снова отрицательно покачал головой, и сказал.
--- Ничего не выйдет. Из-за той вещи, которая у тебя на шее.
Ева застыла в недоумении, протянула руку и прикоснулась к маленькому деревянному крестику на шнурке. Бес исчез на глазах. Девушка остолбенела.
«Крестная сила! – подумала она. – Я отреклась, и теперь меня защищает Ангел-хранитель, я больше не ведьма, у меня нет чар…»
Вдруг дверь хижины отворилась и на пороге появился крепкий мужчина с бутылкой вина и грузно плюхнулся на стул, на котором только что сидел суккуб. В свете полночной золотой луны Ева успела заметить рыжину его волос, разглядеть потрепанную и засаленную охотничью куртку, лесную грязь на изношенных ботфортах. Она узнала его. Это был Боб, который частенько прикупал в борделе наркотические снадобья для любовных утех. Но теперь она знала его и как Джереми, сына графа Олдингтона, которого сегодня на рассвете видела в парке замка возвращавшимся после очередной веселой попойки.
--- Давай сюда, ведьма, средство для вечной любви! – прорычал он низким грудным голосом.
Ева с трудом сознавала себя после непредвиденного разговора с потусторонними силами, и не сразу ответила. Но Джереми ее не торопил. Он сидел, как вкопанный на соломенном стуле, и на хмуром лице его было отчаяние. В конце концов, не дождавшись ответа, он произнес:
--- Она меня не любит… Я так не могу. Нужно что-то, что привяжет ее ко мне раз и навсегда!
Ева собралась с мыслями:
--- Это называется «любовный приворот». Но для него нужна кровь жертвы, - девушка вся похолодела, поняв, что теперь ей придется просить о заговоре Мэг.
--- Нет, - замотал головой Джереми. – Давай прямо сейчас! Любовный напиток!
--- Такого не бывает, - проговорила Ева. Она все еще стояла возле окна на фоне почерневшего неба и сжимала рукой крестик на груди. – Нужна кровь любимой женщины.
Тогда переодетый лорд резко вскочил со стула и, как вихрь, рванулся за дверь. Он так неожиданно появился, и так быстро ушел, что девушка не успела понять, случилось это на самом деле, или она бредит. Как будто и вовсе его здесь не было, и Ева забыла продать Джереми-Бобу амулет с изображением козла, а значит, если он выберется из леса, то лишь благодаря своему доброму сердцу.