Араб Петр Великий. Книга вторая. Глава третья

Москва расстраивалась, расширялась. Я это понял по тому, что, когда вдоль дороги стали появляться кузни, я их насчитал шестьдесят три, уже как минут десять шли дворовые постройки. А я знал наверняка, что кузни выносили далеко за город и рядом с ними жилья не строили.

За кузнями дорога расширилась в торговую площадь с мясными и хлебными рядами. Зеваки и здесь обступили нашу кавалькаду, тыкали пальцами и громко обсуждали нас. В основном, конечно, патагонских гигантов.

- Татарва глядикось, кака громадна…

- То не татарва, то ляхи таких уродили. Витовт, небось, прижил жёнок татарских, вот и наплодил…

Послышался смех в толпе.

- Та ни… То наши поморы…

- И где ты таких поморов видал? На чём им там расти? На тюленьем жире, или на ихней копальке?

- Свят-свят… Не приведи господь. Сказывали купцы, что до белого моря хаживали, как они тех тюленей в болотах хранят, а потом сырьмя едят.

- Та не уж-то?

- Вот тебе крест!

Сразу за площадью нас встретила группа всадников с боярином, поклонившемся не сходя с седла, и попытавшемуся пристроиться сразу за мной, оттеснив моих гвардейцев, но поняв, тщетность попытки, возглавил колонну приставов.

Через два квартала нас встретил очередной боярин с десятком слуг, и процедура повторилась.
Это был установленный регламент приёма послов. Чем дальше от дворца встречают, тем более почитают.

Так мы ехали через Москву и наконец увидели кирпичные стены Кремля. Новые, красные, высокие. Возле Никольских ворот нас встретила пышная процессия с хоругвями, крестом и мужика в соответствующих одеждах. Наверное, какого-то высокого священнического сана.

Мы остановились. Сойдя с коня и, перекрестившись по православному, я понял, что прокололся. Но теперь играть роль надо было до конца.

Я шагнул вперёд и приложился к руке священника.

- Благослови, отче.

Приходилось ковать железо пока горячо. Никак этого не планировал. В голове крутились мысли: «Что дальше? По какому сценарию действовать?»

- Вы православный христианин?

- Крещён по Константинопольскому обряду.

- Ну, ништо. Хоть и униаты, а братья во христе. А молишься как? – Не отставал поп.

- Отче наш, иже еси…

- Гляди кось! По нашим канонам! – Обратился он к стоящему у него за спиной боярину. – Чудно! Ты чьих будешь?

- Потом, отче. Дай посольское дело сделать.

Поп перекрестился сам, перекрестил меня и отошёл в сторону.

Ко мне шагнул боярин. Его лицо выражало испуг и смятение. Видимо и его шаблон треснул вдоль и поперёк, и он не знал, что сейчас делать.

- Рады приветствовать в вашем лице, святейший герцог, на земле Русской короля Англии Генриха Восьмого Тюдора. Прошу следовать за нами.

Он развернулся и, чинно ступая, двинулся к воротам по дорожке, только что посыпанной травой. Оглянувшись при входе в ворота назад, я увидел, как траву очень шустро в мешки собирают горожане.

Обтерев, по примеру боярина, о траву сапоги, и одновременно поклонившись иконе Николы Угодника, мы вошли в Кремль.

Прошагав четыреста двадцать шагов, мы прошли ещё одни ворота, а за ними увидели двухэтажные палаты.

- Ваша охрана останется здесь.

- Она останется здесь, но двое с дарами пройдут со мной.

- Да.

- Stay here. You can rest now. Do not kill or maim anyone. Until I come. (Останьтесь здесь. Можете отдыхать. Не убивайте и не калечьте никого. Пока я не приду.).

- Что вы им сказали?

- Я сказал, чтобы они никого не убивали, пока я не приду.

Боярин качнул головой и пошёл к высокому крыльцу с крышей, лежащей на четырёх пузатеньких колоннах. Перед ним распахнулись тяжёлые высокие двустворчатые двери, но он отступил влево и, согнувшись в поклоне, показал левой рукой мне на вход. Мы с Санчесом вошли.

Сразу за дверями был большой зал. Слева и справа от входа на скамьях сидели мужики в шубах и высоких меховых шапках. Не смотря на прохладный день, в царских палатах было душно. Прямо передо мной у стены стоял, как я понял, трон. Небольшое такое, деревянное креслице. В нем сидел царь Василий Иванович Третий. Я шагнул от двери на два шага вперёд и остановился.

Справа и слева в дальних углах сидели два писаря. Рядом с правым стоял дьяк-распорядитель. Он подошёл к нам, и Санчес передал ему верительную грамоту.

Дьяк раскрыв её прочитал и объявил:

- Посол короля Англии Генриха Восьмого Тюдора, герцог Педро Диаш.

Я стоял прямо, не кланяясь и не двигаясь вперёд.

Царь смотрел на меня, а я на него.

С обеих сторон раздался сначала недовольный шёпот, а потом гул.

Я стоял не двигаясь, гордо выпрямив тело и не снимая церемониальный шлем с плюмажем.

Царь гордо вскинул голову с короной и, облокотясь на подлокотники, поднялся с трона.

Я снял шлем и положил его на левый локоть.

Царь шагнул на одну ступеньку вниз.

Я шагнул на один шаг вперёд.

Так мы и шагали, постепенно сближаясь.

Когда до Василия Третьего осталось две вытянутые руки я, склонив голову, протянул ему послание короля.

Царь посмотрел на болтающуюся на нитках сургучную печать коричневого цвета, усмехнулся и взял свиток.

Дело в том, что по традиции орды красным сургучом скрепляли, так называемые, «жалованные» грамоты, то есть, грамоты посланные ханом вассалам. Эта печать была коричневая.

Россия, как вновь образованное государство, находящееся между востоком и западом, для престижа вынуждена была смешать разные дипломатические традиции. Инструкторы Ордена об этом знали. Я был первым послом Англии в России, как независимом государстве.

Отношение к послам было разное. Шведов вообще к царю не пускали, ибо, предки шведских королей "животиною торговали". Литовцев постоянно унижали, а те хамили и пытались едва ли не на санях подъехать к царским палатам.

Сложные отношения у России были с послами соседних государств, но как вести себя с Англией московиты, видимо, не знали. Да и прибыл я не по регламенту, без уведомления и предварительной переписки.

Царь взял письмо и стал читать. Брови его поползли вверх. Письмо было написано на двух языках. На английском и русском.

- Ваш король оказал мне честь, назвав Императором всея Руси. Царём и Императором и заверяет нас в своём к нам братском чувстве. Он пишет, что готов наладить торговлю. Просит выслушать вас.

Царь посмотрел мне в глаза. Я посмотрел ему в глаза, сделал знак Санчесу отведённой за спину рукой и сказал:

- Посольские дары внести.

Санчес развернулся к двери, но двери распахнулись сами. Санчес махнул рукой слугам, и индейцы внесли сундук, к которому подошёл распорядитель и два кирасира.

Сверив печати на сундуке с печатью на моей грамоте, они надрезали одну верёвку, вскрыли сундук и поднесли его к нам открытым.

Царь Василий мельком глянул в сундук и спросил меня:

- Знаешь, что там?

- Знаю, Царь и Император Всея Руси.

Василий удовлетворённо хмыкнул. Послов, не титуловавших его царём, порой гнали палками.

- Что?

- Пять тысяч английских соверенов, пряностей на двадцать тысяч, серебряная посуда английских мастеров и два кинжала с каменьями. 

- Щедрые дары. А в иных повозках что?

- Серебро в слитках и пряности.

- Так ты посол, или купец?

Сзади послышались смешки.

- То не мой товар. Купца вам привёз.

- Серебро и пряности, - то добре, - сказал царь. – А о чём говорить будешь?

- На словах король Англии Генрих Восьмой Тюдор просил разрешить своим товаром торговать не в Новгороде, а в Москве, а для закупа шкур и иной рухляди просит разрешить поставить торговые дома по рекам: Двина и Мезень. Ещё, Великий Князь и Царь Всея Руси, король дозволяет торговлю твоим купцам во всех портах Англии и наши корабли готовы принять ваши корабли в свои торговые конвои.

Бояре загудели одобрительно.

Царь вернулся на трон. Я вернулся к двери и надел шлем.

- Мы обдумаем предложения короля Англии. Можете быть свободны, посол.

Я развернулся кругом и вышел.


* * *


В посольском дворе мы просидели пять дней безвылазно. Находясь под постоянной охраной приставов, мы не имели права выхода в город и забавляли себя играми и тренировками. Во дворе имелись площадки для «городков», кегельная дорожка, и песчаный квадрат для игры в шары.

Патагонцы развлекались в «конный бой». Один гигант садился на плечи другому и атаковал двух других таких же, пытаясь уронить «всадника» наземь. И таких «всадников» было четыре пары. Когда «конструкция» заваливалась, казалось, что падает пизанская башня.

Но патагонцы о землю не бились, а ловко соскакивали с плеч «коня».

Мы не особенно скучали.

На шестые сутки нас посетил встречавший наше посольство священник, оказавшийся митрополитом Московским Даниилом.

- «Ничего себе», - подумал я, когда он назвал себя. Хотел, ради приличия, спросить о причине его прихода, но побоялся услышать проповедь и промолчал.

Даниил отвёл меня в сторону и заговорил.

- Меня удивили слова ваши, сын мой. Много ли таких, как ты в Англии?

- Не знаю. Я недавно стал подданным Английского короля. Я был подданным короля Португалии.

- Так просто? У вас так можно?

- А у вас? Мало ли ваших князей и бояр служили, то ляхам, то османам, а потом служат Московскому Царю?

- Есть такие! Да! – Рассмеялся митрополит. – Но, как тебе удалось веру сохранить?

- Веру я не сохранил, отче. Батюшка крестил меня по Римскому обряду и причащаюсь я по нему же. Нет там других храмов, но дома мы молились по правым канонам, как батюшка говорил.

- Но почему? - Спросил Даниил.

- И отец, и дед, помню его, православными были. Из князей Рязанских мы. Прадед воеводой в Рязани был. Шиловский наш род.

Я замолчал, опасаясь увязнуть в деталях. Да и ни к чему митрополиту знать мою родословную. Реальную, кстати, родословную.

- Понятно, - сказал он. – А перекреститься не желаешь?

- Хотел сам обратиться с просьбой.

- Но ведь в Англии тяжко придётся. Не гоже в храмы ходить еретические.

- А я свой храм поставлю. Православный.

- Где? – Удивился митрополит.

- У меня земля своя есть в Новом Свете. Там и поставлю.

Митрополит воззрился на меня.

- Это какой такой Новый Свет?

- Новые земли испанцы открыли, знаешь?

Даниил отрицательно мотнул головой.

- А что земля круглая, знаешь?

Снова такое же качание.

Я вздохнул.

- Далеко это очень. Даже от Англии. А от России…. За три девять земель.

- И там живут люди? – Подумал митрополит.

- Живут. Моих богатырей видел? Оттуда.

- Матерь Божья! То ж звери.

- Люди, владыка, люди.


* * *


- Вы действительно решили принять православную веру? – Спросил Василий Третий.

- Решил и давно мечтал. Вернуться к истокам, так сказать.

- Похвально, герцог, похвально. Король не обидится?

- В Англии грядут церковные реформы. Скажу по секрету, государь, католические традиции изведут напрочь и монастыри закроют.

- Что вы говорите?!

Царь засмеялся своим мыслям, оглянулся на писцов и очень тихо сказал:

- Я тоже хотел наши закрыть, но потом передумал… - Он помолчал и поморщившись, добавил: - И извёл бы их, да…

Он махнул рукой.

Я знал, что главенствовавшие сейчас Иосифляне поддерживают его развод с предыдущей, бесплодной, женой. Развод, насколько мне помнится, произошёл едва ли не в декабре 1525, а уже в январе Василий Иванович должен жениться на Елене Глинской.

- Вы, знаете, Великий Государь, у всех властителей одна и та же проблема.

- Какая? – Удивился Василий Иванович.

- Передача власти.

Царь хмуро посмотрел на меня.

- И у моего брата Генриха?

- Я не раскрою тайны, но у моего короля тоже нет наследника и есть жена, с которой о хотел бы развестись.

- Вы уполномочены королём обсуждать его личные дела?

- В Англии дела короны, не дела короля. Дела короны – дела аристократии.

- Даже так?!

– Да, ваше величество.

- У нас не так. Я отрублю голову любому, кто будет обсуждать МОИ дела.

- Я учту это, ваше величество.

- Митрополит говорил о каких-то ваших землях в Новом Свете… Где это?

- Это очень далеко, ваше величество.

- И большие земли?

- Как Московия.

- Как Московия?! – Удивился государь.

- Немного больше, но без ваших окраинных земель.

Василий Третий поднялся с трона и спустившись по ступенькам, стал прохаживаться по тронному залу. Встал со стула и я.

- И какие бесы занесли вас сюда, герцог? – Спросил он останавливаясь передо мной.

- Я хотел увидеть родину моих предков.

- Ах да! Даниил говорил. И как вам «родина»?

- Холодно. У нас там жарче.

Царь нервно прошёлся до стены и обратно.

- Что у вас есть? На ВАШЕЙ земле, - спросил он нервно.

- Я торгую крепким тяжёлым деревом, красным крепким лёгким деревом, земляным яблоком, маисом. Последние – очень полезные для выращивания растения. Не растут нигде больше в мире. И специи.

- Золото, серебро? – Спросил царь буднично.

- Есть.

Царь крякнул и вскинул руки.

- Ну почему, Боже! – Почти простонал он. - Почему везде есть, а у нас нет.

Я промолчал. Царь еще прошёлся до стены и обратно.

- Какого рода были ваши предки, вы говорите? Расскажите вашу сказку.

- Шиловские, ваше величество. Так дед говорил. Дед Михаил Константинович Шиловский. Предки участвовали в крестовом походе и пришли из Рима и служили у Князя Даниила Романовича Галицкого.

- Галицкий был славный князь, правнук Владимира Мономаха, - тихо сказал царь, и я продолжил после некоторой паузы.

- Деда назвали в честь его деда, участвовавшего в битве киевского князя Мстислава с Гедимином. Прапрадед был убит в этом бою, а прадед и другие Шиловские перешли на службу к Великому Князю Рязанскому, у которого служили воеводами и окольничьими. Дед был захвачен крымским ханом и продан венецианскому купцу, а тот перепродал его португальскому мореплавателю Диашу. Дед воевал хорошо и Диаш усыновил моего отца, когда дед погиб. У Диаша не было своих детей. Он был воином и мореплавателем и не успел обзавестись наследниками.

Царь посмотрел на меня, скривив лицо, но я не замечая его эмоций продолжал.

- Мой отец, возглавив род Диаш, продолжил дело его приёмного отца, открыл проход в Индийский океан и те земли, о который я вам говорил. У меня есть с собой документ, подтверждающий мои слова. И я сам открыл острова «Пряностей». Я обошёл на корабле вокруг мира, великий государь.

И я не врал. Я, действительно, раньше Мартинеса прошёл до островов Пряностей Тихим океаном, и открыл всё открытое им. Только мне не нужна была слава, мне нужны были земли.

- Так вы знаете мир?

- Я знаю мир, как свой… кошель.

- И у вас есть… э-э-э… мапы? Так, кажется, у вас называют рисунки с реками и озёрами.

- Есть, государь.

- Так-так… И вы хотите принять православие?

- Да, государь.

- И вы хотели бы принять наше подданство?

- Э-э-э-э…. – Удивился я. – Это предложение?

- Почему бы и нет? – Спросил Василий Иванович.

- Видите ли, великий государь… - Протянул я, не зная, как выкрутиться. – Не будет ли сей шаг опрометчивым?

- Что вы имеете ввиду? Что вас смущает? Вы же перешли из португальского в английское подданство. Переходите теперь в наше.

- Ваше предложение, весьма лестно для меня, но вы меня совсем не знаете. Да и я совсем не знаю Русь. Я не знаю ваших законов. Вы мне отрубите голову, великий государь.

Иван Васильевич рассмеялся.

- И ещё… Португалия и Англия партнёры и связаны… э-э-э-э… Рыцарскими обязательствами. Я не могу… Я ограничен словом. Если я стану вашим подданным, я потеряю мои земли. Мы не сможем их защитить, великий государь. Это слишком далеко от Руси.

Царь снова прошёлся до стены и обратно.

- Вас сдерживает только это? – Спросил он меня.

Мне он нравился. Он держал меня за жабры уверенно и крепко.

- Ну так мы не будем никому об этом говорить, - сказал он, глядя на меня смеющимися глазами.

Василию Ивановичу на вид было около пятидесяти, а шёл 1525 год, и сын Иван у него появится только в 1530 году. И Елена не могла от него зачать четыре года. То есть, тут и так проблемы, а ещё и я нарисовался. А я ну очень не хотел, как-то повлиять на рождение Ивана Грозного.

- Ты, великий государь, дашь мне время подумать? Не хотелось бы нежелательных последствий. Я поживу у вас пока? Миссия моя посольская исполнена. Указаний на скорое возвращение я не получал. Разрешишь осмотреться?

- Лазить будешь?

- Буду, - согласился я, не понимая смысл слова, от которого произошло «лазутчик». Я только потом понял, почему брови царя удивлённо вскинулись.

- Смело, - сказал царь серьёзно, - но глупо. Я ж тебя могу и на дыбу, за лазуччество.

Я мысленно вздрогнул, но ответил.

- Что покажешь, то и узрю. Ни больше, ни меньше.

- И то… И чем займёшься?

- Торговлишкой. Я, царь-государь, заранее предвидя итог наших с тобой встреч, пустил себе вслед караваны с товаром.

- Что за товар? – Спросил царь.

- Серебро, золото в слитках и сера.

Царь с прищуром смотрел на меня.

- А что взамен?

- Волхов мне дашь на корм?

- Город? – Изумлённо спросил царь.

- Реку, - сказал я. – Вместе с городом.

Волховом, как я понял, царь назвал Старую Ладогу. Другого там города нет.

- И зачем она тебе? Морока одна с ней! Скоро путик сделам другой. Сподручнее буит товар возить. Через Ивангородскую крепость. Уже и лес там валим. У нас нет интереса чтоб Новгород рос. Слишком много он нам хлопот принёс.

- Он же чахнет! – Удивился я.

- И ладно, - спокойно сказал царь. – Без него управимся.

- Мне так не понравилось обходить пороги на Волхове, что мне захотелось сделать запруду и судоходный канал, чтобы торговля процветала.

- Вот ещё, - возмущённо сказал царь. – Хрен им, а не торговлю.

Я засмеялся, а Василий Иванович продолжил возмущаться.

- Они и в зиму неплохо торгуют.

- Думал себе торговлишку улучшить.

- Щас же прошёл?! Чего ещё?! Лутчее – враги хорошего.

Я не понял, что он сказал и задумался.

- Много торговли, тоже нехорошо. У тебя, вижу деньги много. Девать некуда? Мне отдай, я найду куда деть, - сказал царь снова хитро на меня глядючи. – Я найду на что потратить.

Я тоже смотрел на него и думал, но старался на лицо мыслей не допускать. И что-то мне уже совсем не хотелось становиться подданным этого хитрована.

- Да ладноть, не боись, - рассмеялся Василий Третий. – Ажно лицом побелел. Как думаешь, заступиться за тебя Король, ежели я тебя в полон возьму? В полон возьму, да выкуп потребую?

Я улыбнулся.

- Думаю, что нет.

- То-то же. Здраво разумеешь. Здесь сейчас ни одного заморского гостя нет. Пропадёшь, никто и не узнает, где сгинул. Приехал ты самовольно и как пропал не знамо. А караваны мы твои встретим. А то, ишь! «Заранее он предвидел итог наших встреч», - передразнил он меня, и хлопнул в ладоши.

К нам подошли четверо приставов.

- В Троицкую его, - сказал царь Василий Третий спокойно.