Цветы и heavy metal

Дед любил внучку. Внучка любила деда. Но она давно выросла и все реже приезжала к нему за город. Вчера она прикатила на навороченном мотоцикле, которого держал за никелированные рога рослый парень. Весь в черной, с заклепками, коже, он снял шлем, мотнул гривой, тоже, черных  волос. Внучка чмокнула его в небритую щеку. Парень рванул чудище за рога, оно взвыло, крутанулось на месте и умчалось, оставив вонькие выхлопы дыма и шум в ушах деда.
- Друг? - кивнул, в сторону затихавшего гула, дед.
- А то! Не одобряешь?
- Не знаю! - внешне равнодушно ответил дед: - Кто он у тебя, рокер?
- Бери выше, деда! Он металл долбит!
- Металлист, значит. Ну-ну! - обронил "подкованный" на сленг дед и пошел накрывать на стол.
**********
- Хочешь послушать? - спросила вечером внучка, протягивая деду наушники от плеера.
Дед недоверчиво хмыкнул, но взял. Прижал к уху, вслушался, но ненадолго.
- Мда-а! - протянул он: - И это все, что он может?
- Все! - резанула внучка: - А что не так?
- Все не так! Всю жизнь на сцене скакать, патлами трясти? А как же семья, дети? Работа, жизнь?
- Все будет, деда! И семья и дети! И рок! - смеялась внучка.
*********
Спал дед плохо, переживал, много курил, ходил по двору, по усаженной распустившимися цветами дорожке. Смотрел как над нею кружат мотыльки: жужжат, садятся на цветы, но все равно, мало им, поднимаются вверх и летят к лампочке у крыльца. Бьются о горячее стекло, падают и снова взлетают. Если успеют: на земле в кругу света шуршал ежик, хрустел зубками, поедая подбитых ударом глупости упрямцев.
**********
- Когда уезжаешь? - спросил он внучку после ужина.
- Не знаю! Когда Егор приедет, так и уедем.
- А когда он приедет?
- Когда захочет.
- И ты вот так, прыгнешь к нему...с ходу?
- Так и прыгну! - подтвердила внучка.
- А где же гордость, ты ж женщина? - вспылил от обиды за внучку дед.
- А если это любовь? - внучка смотрела серьезно, упрямо.
- Любовь! Любовь на хлеб намазывают. И на душу, не не металл...

- Эх, деда! Запущено все у тебя! Егор, больше, чем музыка, в это железо вкладывает. Знаешь, сколько у него поклонников?
Дед молчал, втискивал в двухлитровую банку свежесрезанный букет ароматных цветов, с капельками воды на лепестках. Внучка пригляделась к нему, прищурила глазки.

- Дед, а ты зачем с цветами возишься? Сколько времени, сколько земли под ними! Что с них толку? Взял бы, и баклажанами клумбы засадил. Я баклажаны люблю...
- Скажешь тоже! - возмутился дед, бережно расправляя резные листья папоротника: - Это ж для сердца, люди любуются. Красота!

- Эх, деда-деда! Точно, цветы любишь, а простого не понимаешь!

Пожалела деда как соболезнование выразила, сорвала с гвоздичка полотенце и пошла в душ под липой, как раз в цвету. Стройная, тонкая, гибкая как стальной пруток. Возле яркой клумбы тормознула и громко запела; - Ой, мороз-мороз, не морозь меня...
Не вытерпела, кольнула деда. Стрельнула глазками и скрылась за дверкой кабинки душа.
- Мда-а...Дела! - хмыкнул дед.
**********
Теплую ночь разорвал рев железного чудища. Дед слышал как хлопнула створка оконной рамы. Через пять минут в спальню на цыпочках вошла внучка с рюкзачком.
- Деда! Не спишь?
Не дождавшись ответа, тихонько подошла к кровати, нагнулась, свежая, радостная, как роза под дождем, прижалась к дедушкиной щеке губками, носиком.
- Не сердись, деда! Я скоро приеду.
И убежала. Снова взревело чудище, мазнуло светом по окнам и умчалось в темноту.
*********
Утром дед полил цветы и долго смотрел на них. Совсем другими, не такими как вчера, глазами. И улыбался...