Первая Мировая - предтеча коллективизации

Фото скопировано мной с сайта "Как изымали хлеб у крестьян Воронежской губернии в годы Первой мировой войны". На фото крестьянин дореволюционной Росиии собирается распахивать целину. Не могу передать словами, как мне жаль эту чуть живую лошадку.

Ознакомившись со стенограммой допросов Колчака, я пришёл к выводу, что это кладезь исторических фактов. Там есть не только сведения о боевых действиях колчаковских армий на территории Сибири, но и описание сражений русской Императорской Армии в Японскую и 1-ю Мировую войну. Эти события адмирал изложил как профессиональный военный и, по большей части, речь идёт об отношениях матросов и офицеров Флота, о боевых операциях и подробностях о флоте противника. Однако, особое внимание читателей я хотел бы обратить на случайную встречу Колчака с ходоками, которые 3-го июля 1917 года явились в Морское министерство Петербурга и стали настойчиво требовать встречи с Керенским. В это время, Керенский с адмиралом мирно завтракали и обсуждали намечающуюся поездку Колчака к западным союзникам. Ходоками оказались солдаты, которые, не смотря на войну, требовали отпустить их по домам, для подготовки к сенокосу, уборке хлеба и сбору урожая. Это не важно, что изворотливый руководитель Временного правительства поручил командующему Черноморским Флотом разобраться в проблеме, о которой он не имел ни малейшего представления. Важно тут то, что Российская Армия и Флот, не считая офицеров, практически полностью состояли из русских крестьян. До Первой Мировой, монархи враждующих государств воевали по-честному. Поэтому, в Отечественную войну 1812 года, Русская Армия разбила Наполеона не отвлекаясь на сельхоз работы, так как она была полностью профессиональной. То есть – хоть солдаты и были призваны на службу из деревень, но служили они двадцать пять лет и, при возделывании хлебных нив, семьи родителей на них не рассчитывали.  А, если призывники были уже женаты, то их жёны и дети горе мыкали, и надеялись только на семьи родителей, да на братьев солдата. Да и во время нашествия Наполеона, в России все крестьяне были крепостными, и сельское хозяйство было в руках помещиков, отвечающих перед государем за поставки в армию продовольствия. То есть – ведение боевых действий  никак не влияло на сельхоз работы. Если и сражались в русских войсках того времени хлеборобы, так это были казаки. Но и они не очень пострадали, ведь та война была закончена в течении полугода и победа была отпразднована накануне Рождества Христова. Наверняка, французы присвоили себе часть нового урожая, но основная его масса была собрана до их прихода и спрятана. А районы восточнее Москвы, даже не имели нужды его прятать, в связи с тем, что, дойдя до сожжённой русской столицы, Наполеон поворотился вспять. То есть - русским землепашцам и кормильцам России, Бонопарт значительного ущерба не причинил. Другое дело Первая Мировая – в результате проведённой Николаем Вторым мобилизации, на фронте оказались миллионы русских крестьян. А так как началась она накануне уборочной страды – 1 августа 1914 года, то нанесла удар в первую очередь по хозяйствам русских крестьян. И три года подряд эти мобилизации проводились не однократно. В результате чего, ходоки, предъявившие свои требования Троцкому и Колчаку, ставили их в известность о том, что сельское хозяйство России находится на грани катастрофы. Верить профессиональным историкам не приходится – они пишут историю по заказу власть-имущих. А не верить Колчаку, стоявшему на грани смерти – грех. Вряд ли он стал бы врать в своей последней исповеди. Поэтому, я процитирую результаты его общения с крестьянами полностью. Это фрагмент текста из допроса Колчака чрезвычайной следственной комиссией 27 января 1920 года: «Мы пошли завтракать, и так как Керенский очень торопился, то я рассказывал ему в общих чертах о положении, создавшемся с моей поездкой. Во время этого разговора пришел дежурный адъютант и доложил, что к Керенскому явилась депутация уволенных старших возрастов, кажется, свыше 42-летнего. Тогда Керенским были устроены периодические отпуска для полевых работ, но все это делалось довольно не систематически и вызывало неудовольствие. Вообще, эта тенденция ухода с фронта в Армии и во Флоте, особенно в Черноморском, была особенно заметна. Я уже подчеркивал несколько раз, что после первой недели революции у всех наблюдалось стремление все бросить и уехать домой по своим делам. Когда явилась депутация, Керенский заявил, что он не примет ее, так как у него нет времени. В ответ на это депутация заявила, что она не уйдет, пока военный и морской министр не даст положительного ответа относительно продления срока отпуска. Тогда Керенский, не кончив завтракать, встал и вместе с присутствующими вышел в приемную и на лестницу, где находилось человек 30 солдат старшего возраста. Они заявили, что хотя срок отпуска их и вышел, но что у них как раз теперь начинается уборка хлеба, что работников в деревне нет, и что поэтому они просят продлить срок отпуска до окончания уборки, что иначе они не в состоянии будут убрать хлеб. Керенский сказал, что относительно их возвращения есть постановление Совета Депутатов фронта, что он его утвердил и изменять его не может, не переговоривши с фронтовой организацией, так как продление их отпуска задерживает тех, которые ожидают своей очереди. «Поэтому, — сказал Керенский, — я ни в каком случае не отменю распоряжения». Это вызвало чрезвычайно энергичные протесты среди этих депутатов, которые начали говорить, что их зря берут на фронт, тогда как ведь хлеб тоже нужен для ведения войны. На это Керенский что-то ответил, но, в конце концов, совершенно неожиданно повернулся ко мне (я стоял сзади него) и сказал: «Поговорите с ними, адмирал», — и сам ушел. Я остался, кажется, с Бунаковым, и так как был большой шум, раздавались протесты, то я обратился к депутатам и сказал, что не могу говорить со всеми сразу. «Я вам не могу давать никаких обещаний, потому что я посторонний человек, — но министр приказал мне переговорить с вами, и я буду говорить. Для этого вы выберите двух-трех человек, так как я не знаю, в чем заключается дело». Тогда ко мне вышел почтенный старый солдат с георгиевскими крестами и медалями, бывший на японской войне и участвовавший и в этой войне. Я с ним пошел в приемную, и он мне стал подробно рассказывать. Действительно, положение было трагическое: «Нас тянут на фронт, — сказал он, — не для того, чтобы мы воевали, а для того, чтобы поставить нас в тылу на пилку дров, на всякие интендантские работы. Мы не отказываемся ни от чего, но войдите же в наше положение». Он обрисовал картину положения дома, крайне печальную. «Министр говорит нам, что мы должны выполнить наш долг, — сказал мне он, — но мы свой долг выполнили: я веду вторую войну и воевал недаром, — имеются все знаки отличия. Теперь двое сыновей взяты на фронт, дома остались только жена и девочки. Хлеб удалось кое-как засеять, собирать же его некому, и в таком положении находятся почти все остальные. Мы просим дать нам возможность собрать хлеб, а затем мы снова можем вернуться на фронт. При настоящих порядках мы могли бы и не являться, и никто нас не потребовал бы, но мы привыкли к дисциплине и потому хотели действовать в законном порядке». Выслушав его, я сказал: «Конечно, по моему мнению, вы могли бы быть уволены, но я дать такого разрешения не могу»». Тогда они сказали, что хотели бы получать ответ от министра. Я узнал, что в квартире Терещенко на Дворцовой набережной, происходят заседание Совета министров. Я проехал туда, явился в приемную вместе с этим солдатом и стал ждать конца заседания. Когда заседание Совета министров кончилось, и они начали выходить, я с солдатом подошел к Керенскому и сказал ему: «Вы приказали мне переговорить. Я переговорил, и мое мнение такое, что с точки зрения военной можно было бы разрешить продление отпуска, но, конечно, я не в курсе дела. Я приехал сюда специально для получения определенного ответа, так как депутация до сих пор сидит в Морском министерстве и ждет от нас окончательного ответа». Керенский на это совершенно определенно ответил: «Нет, никаких, отсрочек, никаких отступлений от тех распоряжений, которые были сделаны, не будет».» Но как случилось так, что в 1-ю Отечественную 1812 года, крестьяне в регулярную армию не призывались, а в 1-ю Мировую на войне оказались почти все мужчины, которые были способны держать в руках оружие? Как я уже упоминал выше, во время нашествия Наполеона все русские крестьяне были крепостными. То есть – они были дорогостоящей собственностью помещика. Помещик, по государственной разнорядке, отдавал в армию определённый процент мужского населения своих деревенек. Процент был не значительным и особого ущерба барину не наносил. А после отмены в 1861 году крепостного права, крестьяне перестали быть дорогим имуществом дворян, коими и были помещики, называемые в просторечии барином. Свободными крестьяне стали от своих прежних хозяев, но не от государства, управляемого самодержавной элитой. Так отмена крепостного права позволила императору российскому и его правительству призывать крестьян на войну в не ограниченном количестве. Ведь, теперь их призыв не наносил огромного материального ущерба правящим элитам. А это значит, что случился парадокс – освобождение крестьян от крепостного гнёта представляло для них смертельную опасность во время войны. Русским правителям посткрепостного периода было не важно, что не все хлебопашцы были казаками – боевыми крестьянами, с детства обученными владению оружием. Они пытались победить врага числом вооружённых крестьян, многие из которых держали в руках оружие впервые. Потери, среди теперь уже не имеющих никакой ценности для русской элиты сельских жителей, не приносили ущерба никому, кроме их самих. И никто не переживал за их судьбу – чернь плодилась быстро, ведь в средней русской семье было семь и более детей. Я уже упоминал, что в 1-ю Мировую на фронтах оказались миллионы русских людей, не имеющих боевого опыта и ставших «пушечным мясом» по воле русского самодержавия, но не хотелось бы быть голословным, поэтому обращусь к статистике. Итак – «Численный состав и потери российских вооруженных сил в Первую мировую войну. Фрагменты из гл. II книги "Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование". Под общей редакцией Кривошеева Г.Ф. М. ОЛМА-ПРЕСС, 2001» . Книга содержит довольно интересную информацию о событиях этой многонациональной бойни начала двадцатого века. А конкретно – численность населения России в 1914 году составила 180. 600. 000 человек. Численность Российской Армии накануне войны – 1. 423. 000, после проведения предвоенной мобилизации – 5. 338. 000, всего призвано за всю войну 15. 000. 000. Автор книги делает такие выводы: «Таким образом, всего было поставлено под ружье 15 млн. 378 тыс. чел. (округленно около 15,5 млн. чел.). Для крестьянской России это была огромная цифра: в армию ушла половина трудоспособных мужчин (из 1000 чел. - 474); из каждых 100 крестьянских хозяйств убыло по призыву 60 мужчин самого "тяглового" возраста. В результате - половина хозяйств осталась без кормильцев». А какова же статистика потерь? В книге Кривошеева ответ на этот вопрос то же имеется: «Безвозвратные демографические потери русской армии в войне 1914-1918 гг. (в абсолютных цифрах)». Безвозвратные боевые потери – убито 1. 200. 000, пропало без вести – 439. 369, умерло в госпиталях от ран – 240. 000, умерло от отравления газами 11. 000. Итого – 1. 890. 000. А ещё были безвозвратные не боевые потери – умерло от болезней – 155. 000, умерло в плену – 190. 000, погибло в результате несчастных случаев – 19. 000. Итого 364. 000. Всего – 2. 254. 369. Что же это значит? А это значит, что Ленину надо памятник поставить за выход из 1-й Мировой войны и сохранение жизней  миллионам русских людей. Он заключил сепаратный мир с Германией на кабальных условиях – заплатил немцам 1-ю часть огромной контрибуции золотом и ассигнациями, отдал огромные территории с населением, предприятиями промышленности и полезными ископаемыми. Но он сберёг двадцать пять миллионов русских жизней, которые, для Советского государства, стоили дороже золота и денег. Как же мне удалось определить цифру в двадцать пять миллионов человек? А я сравнил русские потери в 1-ю и 2-ю Мировые войны. Вот вам статистика - Р. Р. Хисамутдинова «ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА СОВЕТСКОГО СОЮЗА (1941—1945 ГОДЫ) Военно-исторические очерки». 8 мая 1990 г. Президент СССР М. С. Горбачев в докладе, посвященном 45-летию Победы, сославшись на результаты работы комиссии, подчеркнул, что война унесла 27 миллионов человеческих жизней. Этой цифры придерживается большинство российских исследователей. Исключительно велики оказались и безвозвратные людские потери Вооруженных сил СССР — 11. 944. 100 человек. Если говорить о возрасте павших воинов, то в основном это самые молодые и дееспособные люди. Так, 74% умерших от ран и болезней, не вернувшихся из плена — это военнослужащие от 19 до 35 лет. То есть – Ленин не только спас от гибели на фронтах 1-й Мировой миллионы русских солдат, но и предотвратил боевые действия с немецкой армией на территории России, которые повлекли бы миллионы жертв среди мирного населения, как во Вторую Мировую. А ещё он спас миллионы крестьянских семей, вернув в оставленные на произвол судьбы крестьянские хозяйства их кормильцев. Гениальность Ленина была ещё и в том, что он смог предвидеть поражение Германии в 1-й Мировой и возвращение потерянных территорий без людских потерь и разрушений. Да и заплатил он только малую часть контрибуции, а остальное «простил» немцам, по причине их поражения от стран Антанты. Действия русских буржуазных элит были прямо противоположными – чтобы выиграть войну, они, даже не пожалели многовековую русскую монархию, свергнув батюшку царя и объявив народу о «Свободе». Уже 5 марта 1917 г. новая власть провозглашает свободу слова, печати, союзов, собраний и стачек. Далее, поток свобод стал нарастать. Но для солдат была только одна свобода – свобода воевать! Им можно было создавать солдатские комитеты, не называть офицеров благородиями, офицеры были лишены погон и стали обязаны обращаться к солдатам «на вы», солдатский комитет был вправе решать идти в атаку, или нет, кого и когда отправлять в отпуск, и ещё кое-что, по мелочи. Но они были обязаны воевать за «Свободу», которая, по мнению правительства Керенского, должна была укрепить в Армии патриотические чувства и привести к победе. История показала, что свобода в Армии – это бардак, который делает её не боеспособной. Какая разница крестьянину, оказавшемуся на войне, в погонах офицеры, или нет? Ему бы спасти погибающее хозяйство от разорения, а семью от голода. Да и из допроса Колчака следует, что солдаты говорили Керенскому о необходимости снабжения армии продовольствием, которое производили их хозяйства – «хлеб ведь тоже нужен для ведения войны». И тут стоит задуматься: «А как царская армия снабжалась продовольствием?». Не секрет, что русский царь планировал закончить войну быстро, как во времена Наполеона. Тогда в России процветала оптовая торговля зерном, центры которой располагались возле крупных речных причалов и железнодорожных станций. Доминировали в этой отрасли богатые купцы, которые заключали с Военным министерством контракты на поставку муки в войска Российской Армии. И при непродолжительных военных действиях эта схема работала безупречно. Но, 1-я Мировая затянулась, и три года вёлся интенсивный призыв в Армию крестьянского населения. А это значит, что число производителей зерна катастрофически сокращалось, и они, уходя на фронт, становились его потребителями. То есть – пятнадцать миллионов крестьян, до войны кормивших Россию и её Армию, из производителей хлеба становились его потребителями. Поэтому нагрузка на крестьянских мужиков в тылу возросла вдвое. Зерна стало значительно меньше, а едоков значительно больше. А как известно – законы рынка диктуют рост цены при повышении спроса и сокращении объёмов товара. Закономерно, что цены полезли вверх. В отношениях купцов и чиновников, отвечающих за снабжение Армии, стала процветать коррупция, и в стране была введена «продразвёрстка». Да, я не ошибся! Придумали продразвёрстку не жестокие большевики, а героические тыловые армейские снабженцы ныне святого Николая Второго. Но что же означает это страшное для русского крестьянина слово? Первым делом я обратился к Википедии. Вот результат – «Продразвёрстка (сокращение от словосочетания продовольственная развёрстка) — политика обеспечения заготовок продовольствия за счёт обложения крестьян налогом в виде зерновых и других продуктов, проводившаяся в период с 1916 по 1921 год. Начало продразвёрстки было положено правительством Российской империи в ноябре-декабре 1916 года и продолжено Временным правительством в виде «хлебной монополии». C введением продразвёрстки в Российской империи сохранялась ранее действовавшая система государственных закупок на свободном рынке. В связи с низким поступлением хлеба по государственным заготовкам и продразвёрстке, 7 апреля 1917 года Временное правительство ввело «хлебную монополию», предполагавшую передачу всего объёма произведённого хлеба государству за вычетом установленных норм потребления на личные и хозяйственные нужды. Осталось уточнить значение слова «развёрстка». «Впоследствии, продразвёрстка стала частью политики «военного коммунизма» и производилась путём принудительного изъятия у крестьян хлеба и других продуктов по установленной («развёрстанной») норме продукта и государственным ценам». То есть, продразвёрстка – это, в условиях войны, изъятие всего хлеба у крестьянина против его воли, согласно установленной норме, определяемой государственными заготовительными структурами, из расчёта потребности армии и промышленности. Крестьянину оставлялся минимум продукта, для выживания, а оплата производилась по твёрдым ценам, не продиктованным рынком, а установленным государством. Хотелось бы уточнить – решила ли продразвёрстка проблемы «военного царизма» и «военного капитализма» в России во время 1-й Мировой войны? Вот информация с сайта «Царская продразвёрстка»: «Ответственность за сбор хлеба была возложена на губернские и уездные земские управы. Путем местных обследований было необходимо выяснить нужное количество хлеба, вычесть его из общего на уезд наряда и остаток разверстать между волостями, которые должны были довести величину наряда до каждого сельского общества. Изъятие возлагалось на земские органы совместно с уполномоченными по заготовке продовольствия. Как было выяснено из обследования Союза городов в январе 1917 г.: «Разверстка хлеба произведена была по губерниям неизвестно из какого расчета, иногда ни с чем несообразно, возлагая на некоторые губернии совершенно непосильное для них бремя. Одно только это свидетельствовало о том, что выполнить план не удастся. На декабрьском совещании в Харькове глава губернской управы В.Н. Томановский попытался доказать это министру земледелия А.А. Риттиху, на что тот ответил: «Да, все это может быть так, но такое количество хлеба нужно для армии и для заводов, работающих на оборону, так как эта разверстка охватывает исключительно эти две потребности... это дать нужно и дать это мы обязаны». Получив циркуляр, Воронежская губернская управа созвала 6-7 декабря 1916 г. совещание председателей земских управ, на котором была выработана схема разверстки и высчитаны наряды по уездам. Управе было поручено выработать схемы и волостных разверсток. Одновременно был поднят вопрос о невыполнимости наряда. По телеграмме Министерства земледелия, на губернию накладывалась разверстка в 46. 951. 000 пудов: ржи 36. 470. 000 пудов, пшеницы 3. 882. 000 пудов, проса 2. 430. 000 пудов, овса 4. 169. 000 пудов.  Проведенные земствами расчеты показали, что полное выполнение разверстки сопряжено с изъятием почти всего хлеба у крестьян: в губернии тогда оставалось всего 1. 790. 000 пудов ржи, а пшенице грозил дефицит в 500. 000 пудов. Количества ржи вряд ли могло хватить на потребление и новый засев хлеба, не говоря уже про прокорм скота, которого в губернии, по приблизительному подсчету, насчитывалось более 1,3 млн голов. А пшеницы не оставалось даже на семена, и на вопрос - откуда было взять недоимку в пятьсот тысяч пудов, для выполнения продразвёрстки, её инициаторы не знали ответа.  Сами земства отметили: «В рекордные годы губерния давала в течение всего года 30 миллионов пудов, а теперь предполагается взять 50 миллионов в течение 8 месяцев, притом в год с урожаем ниже среднего и при условии, что население, не уверенное в посеве и уборке будущего урожая, не может не стремиться делать запасы». К концу февраля 1917 г. губерния не только не выполнила план, но и недодала 20 млн пудов зерна. Собранный хлеб, как было очевидно с самого начала, нельзя было вывезти. В итоге на железной дороге скопилось 5,5 млн пудов хлеба, который порайонный комитет обязывался вывезти не ранее как через два с половиной месяца. Ни вагонов для разгрузки, ни топлива для локомотивов на учете не было. Нельзя было даже перевезти муку на сушильни или зерно на размол, так как внутренними рейсами комитет не занимался. Да и топлива для мельниц тоже не было, из-за чего многие из них простаивали или готовились прекратить работу. Последняя попытка самодержавия решить продовольственную проблему провалилась из-за неумения и нежелания решить комплекс реальных экономических проблем в стране и отсутствия необходимой в военных условиях государственной централизации управления экономики. Эту проблему унаследовало и Временное правительство, которое пошло по старому пути.  В июле 1917 г. наряды были выполнены на 47%, августе - на 17. Нет никаких оснований подозревать местных деятелей, лояльных буржуазной революции, в недостатке рвения. Но будущее показало, что и на этот раз обещание земцев не было выполнено. Объективно сложившаяся ситуация в стране - выход экономики из-под контроля государства и невозможность регулировать процессы в деревне - поставили крест на благонамеренных стараниях местных органов». А это значит, что и царская, и буржуазная Россия, терпели военное поражение от Германии и её союзников, не от недостатка оружия и боеприпасов, и даже не от разлагающей солдат «Свободы». А в значительной мере в связи с тем, что государство не контролировало ни сельское хозяйство, ни промышленность. А частные лица, от которых зависели поставки продовольствия, вооружения и другой, необходимой фронту продукции, в первую очередь преследовали свои корыстные интересы, а не интересы государства. Поэтому, большевики, уверенные в том, что представители западного капитала не ограничатся только разжиганием в Советской России гражданской войны, а повторно организуют ещё одну Мировую, взяли под государственный контроль промышленность и сельское хозяйство. То есть была проведена национализация и коллективизация. Процесс этот прошёл очень болезненно – отдавать свою собственность государству не хотели ни капиталисты, ни жители сёл и деревень. Но красный террор, повлекший многочисленные жертвы, дал ожидаемый результат – в Великую Отечественную, как и в 1-ю Мировую, русские крестьяне были мобилизованы миллионами, но колхозы смогли обеспечить Армию продовольствием. И это не смотря на то, что в 1941  году, противником были захвачены основные житницы страны – Украина и Кубань. Да и какое сельское хозяйство, в первые годы войны, можно было вести в европейской части России, если битва за Сталинград проходила на территории Воронежской, Ростовской, Сталинградской областей и республики Калмыкии? А продолжалась она с 17 июля 1942 года по  2-е февраля 1943. Затем, Курская дуга полыхала с 5 июля, по 23 августа 1943 года. Оставались надежды только на затаившиеся за Уралом холодную Сибирь и далёкий Дальний Восток, сельское население которых было обескровлено поголовной мобилизацией мужчин призывного возраста. Тут я вновь вынужден обратиться к книге Р. Р. Хисамутдиновой: « В целом за четыре года войны крестьянское население уменьшилось на 13. 900. 000 человек, или на 18%. Основная тяжесть работ и забот легла на плечи женщин, подростков и стариков. Так, в 1943 г. из 20 млн. трудоспособных колхозников тыловых районов (видимо, имеются ввиду территории Советского Союза от Урала до Приморья)  трудоспособные женщины составляли около 10 млн., подростки — 4 млн., нетрудоспособные и больные — 2. 300. 000, трудоспособные мужчины — 3. 600. 000 человек. Женщина не только хранила семейный очаг, она встала за плуг, села на трактор. За годы войны было подготовлено 2 млн. механизаторов, из них 1,5 млн. женщин. В сельской местности женщина стала таким же кормильцем семьи, как и мужчина. Она заняла центральное место среди колхозных производственников, нередко ночевала на работе, а после напряженного дня при свете керосиновой лампы вязала теплые вещи бойцам». Обратите внимание на то, что трудоспособных мужчин колхозников в три раза меньше, чем женщин. А это значит, что на фронте оказалось две трети мужского населения тыловых районов. При этом колхозы продолжали снабжать фронт и промышленность продовольствием. Как это стало возможным? Коллективизация предусматривала обеспечение колхозов тракторами, комбайнами, автомобилями и другой техникой. Севшая на трактор женщина заменяла сотню землепашцев мужчин. Для ремонта техники на несколько колхозов имелась МТС. Проведённая электрификация позволила применять электродвигатели для очистки зерна, его складирования при помощи транспортёрных лент, и других механизмов заменяющих ручной труд. Вывоз сельхоз продуктов осуществлялся к железнодорожным станциям на автомобилях. Процесс выращивания зерна, овощей и скота был централизованным – сельской общиной руководил председатель, ему подчинялись агроном, ветеренар и бригадиры. Размер обязательств, в частности по поставкам зерна, для каждого отдельного колхоза исчислялся районным уполномоченным Наркомата заготовок СССР и утверждался президиумом Районного исполнительного комитета на основе опубликованных постановлениями Совета народных комиссаров республик, краевых, или областных исполнительных комитетов районных норм. То есть – осуществлялось государственное планирование и контроль за его исполнением. А это значит, что коллективизация – это не блажь Сталина. Это результат горького опыта 1-й Мировой войны, вчистую проигранной и российской монархией, и сменившей её буржуазной республикой, где хаос среди никем не контролируемых частников, чуть не привёл к уничтожению России, как государства.