Двести рублей

   «Сил нет. Хотелось бы остановиться, но не могу. Опять ломает. Устал. Это не жизнь. А что тогда жизнь? Кто бы мог подумать, что наркоман размышляет о смысле жизни? Наверно, со стороны люди видят во мне монстра, падшего человека…
    Но я хотел бы выбраться из этого, но не знаю зачем. Люди… А, что люди? Кто они такие, чтобы их жалеть? За что мне любить мир, если меня выкинули из этой жизни? Где она, моя жизнь? И начиналась ли она когда-то? Можно ли назвать жизнью существование в детдоме, потом на улице? Когда ты каждый вечер не знаешь куда идти?  Я не помню, как стал принимать. Да и важно ли это? Теперь есть смысл хотя бы ради чего-то существовать. Сейчас только и делаю, что ищу и достаю. Все-таки это невыносимо. Вон старик в старом пиджаке, видит ли он хоть какой-то смысл в своем немощном существовании?».
    Иван Никифорович медленно прохаживался по коридорам торгового центра. Он был «постояльцем», на которого охранники уже не обращали внимания. Лишь иногда вызывал у них раздражение. Тридцать лет своей жизни провел в стенах этого здания, когда в нем был завод. Теперь каждый день он надевал старый, но выглаженный и почищенный пиджак с медалью «За трудовую доблесть» и шел в пенаты родного завода, пытаясь там отыскать, родные сердцу места среди блеска торговых витрин.
   «Казалось бы, смерть была бы для него избавлением. Но нет, он до последнего волочит свое существование, до последнего отмахивается от старухи с косой. Сила духа ли это или страх перед смертью, неизвестным? Кто знает, может быть там еще хуже, чем здесь? А может, ада нет, может ад – это наша жизнь на Земле? А нас за грехи сюда сослали.
    Невозможно, все мысли, всего лишь мысли. А у меня проблем много. Долг висит за прошлый заказ. Если сегодня денег не найду и товара не будет, тогда загнусь. Нужно придумать что-то, но что? Подожди… Старик… У него медаль на пиджаке висела. Медали сейчас в цене…
    Вот он медленно идет по тротуару от торгового центра. Темный старый подъезд, хорошо, лица не разглядит…
    Медаль у меня. Но зачем затеял борьбу, старик? Я ведь не хотел… Ничего такого… Лишь взять медаль, она все равно уже тебе бы не пригодилась, а мне нужна была. Рефлекс, толкнул… Труп, размозжённая голова, кровь на лестнице. Нет, я не виноват, это рефлекс…Я не собирался… Совсем нет…Но так получилось…. Нужно бежать…Куда, к кому? Все не так, не так…Все должно было быть по-другому…
      Она ничего не стоит, ничего… Всего лишь двести рублей, если бы ордена за войну, то заработал бы, а так…Глупо вышло, глупо…Ни денег, ни дозы и еще убил…. Глупо… Опять в долг взял, в последний раз сказали. А дальше, что дальше? Опять искать, думать, выворачиваться…
     Бессмысленно все… Что это? Мой портрет…Меня ищет полиция. Камеры, точно там при входе в подъезд висела камера. Я был в ломке, не заметил, не сообразил. Вот теперь глупость стала катастрофой. Нет, в тюрьму нельзя, там сгину. Бежать, только бежать. Но куда?
В другой город, на вокзале тоже висит мой портрет. На попутках доберусь, оттуда на море. Море, всегда мечтал его увидеть, еще с детдома.
    Я помню этот город. Нас сюда один раз на экскурсию в музей возили. Народу много, хорошо, затеряюсь. Нужно раздобыть денег на последующую дорогу.
    Вот девушка, говорит по телефону. Сумка висит на руке…
Не беги за мной, не догонишь. О тебе есть, кому позаботиться, вон кольцо обручальное на пальце, а обо мне некому. 
Нет, нет, нет!..
Снова, снова, все не так!
Я не виноват, она ведь сама за мной побежала и попала под автомобиль.
Я не хотел…
Я думал, что я …
Кольцо обручальное на пальце…
Страдания нечеловеческие…
   Опять бежать, на поезд нельзя, теперь точно нельзя. Только на попутках.
   До моря далеко, пока еду в сторону М. Посмотрю горы, потом море.
   Хорошо путешествовать, когда мысли в порядке. Тогда наблюдать за сменой пейзажей приятно, а сейчас тяжело. Убил за что? За двести рублей? Вот, если бы старик не полез в драку. А девушка? Денег, тысяча рублей и опять смерть.
   Вот люди думают, что я вор, убийца, наркоман, не человек. Но я просто выжить пытаюсь. А они, вот люди, разве у них нет грехов? Разве мир не мой убийца? Ни его ли жестокость уничтожила меня и заставила выживать?
О, это человеческая черта- цепляться за жизнь! Любой ценой, бороться, отмахиваться от бездны смерти. Но может жизнь это и есть пропасть, в которую мы проваливаемся, отмахиваясь от смерти?
     Горный аул. До города еще нужно добраться. Уже ломает, здесь вряд ли продают товар. Может в аптеку зайти? Хоть что-то раздобыть, потом в город.
Старое постсоветское здание, простой деревянный прилавок, ни стекол, ни ограждений. Тем лучше. Чем же напугать? Вот булыжник. Лишь бы не как в прошлый раз, не убить бы кого ненароком…
Испуганный взгляд фармацевта, выкладывает на прилавок, все что есть. Вроде на этот раз обошлось…
Черт, патруль военных, откуда они здесь?
Два человека, убегу, но куда?
     Оторвался. Кругом горы, серпантинная дорога, нужно идти дальше, затеряться на время. Ни еды, ни воды, окрестности не знаю, как выживу?
Может дождаться ночи и потом доехать до города, на попутках? Да, так и сделаю, отсижусь здесь в зарослях, вон на той вершине.
    Черт! Опять патруль, уже на уазике. Не уйти, 5 вооруженных солдат. Может уже не стоит бежать, они по мою душу, видно - знают, что я тот из аптеки, передали уже по рации.
     В заросли, может, там затеряюсь? Слишком быстро бегут, не смогу уйти… Что это?...»

***
   «Время, как будто застыло. Я не знаю, сколько дней прошло, и были ли они? Теперь меня нет и даже моего жалкого существования нет.
    Я все еще чувствую. Но их нет, ног больше нет. Врачи говорят про фантомные боли, про «растяжки» после боевиков, что еще не все успели ликвидировать со времен военных действий, что мне повезло – жив, остался, хоть и без ног. Следователь изображает человечность и сочувствие. Пытается давить на мое раскаяние, видно, что все уже знает, собрала информацию. И про старика, и про девушку, и про аптеку. Только никто из них не знает, что лечить и спасать они пытаются уже труп. А труп не может ни раскаяться, ни выздороветь. Осталась биологическая функционирующая масса, а меня уже нет. Был ли я? Жил ли я? И где я теперь?
    Вот солдат лежит, тоже без ног. Странная песня играет из его старого радиоприемника: «Скажи мне мама, сколько стоит моя жизнь? Моя жизнь – это драма, моя душа несется высь…».
    Он хоть душу не потерял, а я все потерял, всего себя. Из меня весь человек вышел.