Достоевский сегодня

 
  «Мороженые свиньи – как дрова лежат на версту. Завалит снегом, а из-под снега рыла да зады. А то чаны, огромные, да... с комнату, пожалуй! А это солонина. И такой мороз, что и рассол-то замерзает… – розовый ледок на солонине. Мясник, бывало, рубит топором свинину, кусок отскочит, хоть с полфунта, – наплевать! Нищий подберет. Эту свиную «крошку» охапками бросали нищим: на, разговейся! Перед свининой – поросячий ряд, на версту. А там – гусиный, куриный, утка, глухари-тетерьки, рябчик… Прямо из саней торговля. И без весов, поштучно больше. Широка Россия, – без весов, на глаз. Бывало, фабричные впрягутся в розвальни, – большие сани, – везут-смеются. Горой навалят: поросят, свинины, солонины, баранины... Богато жили».
    
«Вся тут предпраздничная Москва, крепко-ядреная с мороза, какая-то ошалелая...»   Цитаты из "Лета Господне" Шмелёва   
 Зима Господня Лана Сиена  © Copyright: Лана Сиена, 2022
Свидетельство о публикации №222011901513
-   -   -   -   -   -   -   -   -   -   -

Разговор Достоевского с Сувориным о недоносительстве на террористов
Стоит напомнить.

Запись Суворина от 28.09.1899 (Дневник Алексея Сергеевича Суворина. М., 2000. С. 351-352).


   "В день покушения на Лорис-Меликова, часа в 2–3, я сидел у Достоевского. Припадок падучей только что прошёл у него. В маленькой гостиной с белой столовой мебелью и бедной, он сидел на диване и набивал себе папиросы. Лицо его было странное. Он сам сказал мне, что у него бы припадок. Мы разговорились о разных разностях политических. Тогда только и разговоров было, что о покушении и т.д. Зимний дворец только что был взорван. Достоевский говорил о том, что мы все ужасно неискренни и лицемерны, что в сущности мы сочувствуем всем этим покушениям и только притворяемся.
– Ну, например, представьте себе, вы или я, мы стоим у магазина Дациаро и слышим, что нигилист говорит другому, что через десять минут Зимний дворец будет взорван. Пошли ли бы их предупредить? Едва ли. Я сомневаюсь. А уж схватить этих нигилистов или указать на них полиции, да это и в голову не пришло бы. А ведь мы с вами вот как негодуем против этих преступлений и говорим против них. Что же другие? Другим и подавно до этого дела нет".


Запись Суворина о том же от 1903 года (там же. С 453-454).


   "Разговор скоро перешел на политические преступления вообще и на взрыв в Зимнем дворце в особенности. Обсуждая это событие, Достоевский остановился на странном отношении общества к преступлениям этим. Общество как будто сочувствовало им или, ближе к истине, не знало хорошенько, как к ним относиться.
– Представьте себе, – говорил он, – что мы с вами стоим у окон магазина Дациаро и смотрим картины. Около нас стоит человек, который притворяется, что смотрит. Он чего-то ждёт и всё оглядывается. Вдруг поспешно подходит к нему другой человек и говорит: «Сейчас Зимний дворец будет взорван. Я завёл машину». Мы это слышим. Представьте себе, что мы это слышим, что люди эти так возбуждены, что не соразмеряют обстоятельства и своего голоса. Как бы мы с вами поступили? Пошли бы мы в Зимний дворец предупредить о взрыве или обратились ли к полиции, к городовому, чтоб он арестовал этих людей? Вы пошли бы?
– Нет, не пошел бы.
– И я бы не пошел. Почему? Ведь это ужас. Это преступление . Мы, может быть, могли бы предупредить. Я вот об этом думал до вашего прихода, набивая папиросы. Я перебрал все причины, которые заставляли бы меня это сделать. Причины основательные, солидные, и затем обдумывал причины, которые мне не позволили бы это сделать. Эти причины прямо ничтожные. Просто боязнь прослыть доносчиком."  © Copyright: Мария Березина, 2022.

  * * *

Так уж совпало у меня, вдруг один за другим прочитал эти материалы двух разных авторов на Проза.ру. Не так уж далеки по содержанию отрывки этих авторов.

 Алексей Сергеевич Суворин в своем Дневнике записывает глубокого смысла слова умного,талантливого писателя Достоевского "...боязнь прослыть доносчиком".

   Но это голая констатация факта, которая, конечно, требует известной смелости и честности от человека.

   Достоевским даже не поставлен вопрос:"А почему в душе каждого из нас живёт эта боязнь?" Конечно, спустя сто лет, сегодня легко поставить такой вопрос. И даже ответить на него.

   Ох, уж это непробиваемое русское барство! Им были заражены все, до последнего крепостного холопа, хотя уже всего лишь в подражательской форме.

   У Шмелёва это сквозит против его воли, как ностальгия по ушедшему времени.

   И Боже избавь нас оказаться даже на одной половице с какими-то нигилистами!

 
  NB.  А вот если бы тогдашнее правительство вдруг открыло бы в банке ну очень крупный счет на имя Достоевского Фёдора Михайловича и ежемесячно пополняло бы этот счет тоже на крупную сумму, с единственным условием, чтобы писатель в своём творчестве не касался определённых тем, сами знаете каких. 
 Он бы отверг стыдливо эти деньги?
 Он бы не вылазил из казино?
 Имели бы мы сейчас романы "Братья Карамазовы" и "Бесы"?