Парк развлечений

Недалеко от Риджин-стрит, где я снимал небольшую двухкомнатную квартиру, был Парк развлечений. Не Диснейленд, конечно, но радующее глаз пёстрое пятнышко на окраине города, где было всё необходимое, чтобы отвлечься от рабочей суеты. Колесо обозрения, усеянное фонариками, лихие американские горки, подъемная башня с сиденьем на 3 человека, которое медленно поднималось к самой вершине, чтобы через минуту с грохотом, под визги детворы, резко опуститься вниз. И тир. Конечно, там был тир. 

Кому не хочется почувствовать себя ненадолго метким стрелком? Надеть ковбойскую шляпу, взять на мушку цель и одним точным попаданием её поразить? Да ещё и получить в подарок большого плюшевого мишку, или же талончик на покупку любого мороженого (даже фисташкового!) в местной кафешке? 

И совсем неважно, ребёнок вы или взрослый, празднуете свой день рождения или снимаете стресс после очередного тяжёлого рабочего дня. А может, вы просто расстроенный подросток, который решил прогулять последнее занятие в школе, чтобы немного проветриться и выкинуть лишние мысли из головы. 

Был четверг. Закончив разбираться в страховых суммах, франшизах и других условиях многочисленных страховых договоров, я возвращался домой через Понд-стрит и вниз по Ривер-лейн и решил по обыкновению заглянуть в Парк. Купив в палатке пакетик крокетов с хамоном и стаканчик горячего чёрного чая, я уселся на свою любимую скамейку у тира и приступил к трапезе, попутно наблюдая за посетителями Парка. Любимое время дня! 

Вечер, от деревьев падают длинные тени. Воздух свеж и пропитан каким-то особым запахом предчувствия ночи. Улицы наводняются людьми, идущими с работы, и лица их спокойны, расслаблены. Тревоги остались позади – в тех серых зданиях, откуда они вышли, и впереди несколько часов, которые можно провести с друзьями, родными, или же в уютном одиночестве, наедине со своими мыслями и чувствами. 

В тир уже выстроилась очередь. Все стояли, закутавшись потеплее в куртки, переминаясь с ноги на ногу. Было +10, но с залива дул холодный ветер, и казалось, что его порывы пронизывают насквозь. 

Среди охотников пострелять была и моя соседка, девочка-подросток лет 16. Она стояла второй на очереди и с нетерпением выглядывала вперёд, ожидая, когда же её предшественник – дяденька в старомодной кепке и с хриплым голоском – наконец достреляет свои 7 патронов. 

Эмма – кажется, так её звали. Солнечный человечек, который, по-моему, никогда не вешал нос. Разве что по утрам, когда она не успевала на только-только отъехавший автобус, но грусть её никогда не длилась долго: только что она чертыхалась, пиная ногой урну, и вот уже, ухмыляясь, будто внутри смеясь над собой же, отправляется в дорогу до школы пешком. 

Наконец мужчина-кепка поразил последнюю мишень и, гордый собой, потряс руку мальчику за стойкой, обещая вернуться через неделю и "тогда уж точно не промазать ни разу". Мальчик засмеялся, проговорив "Конечно, мистер Хэмптон! ", и махнул рукой, подзывая следующего посетителя. 

Эмма поправила рукой волосы и быстрым шагом направилась к стойке. Они с Фредди – так звали мальчика – обменялись парой фраз и чему-то вместе заулыбались, поглядывая на удаляющего старичка. Потом она привычной рукой взяла пневматическое ружьё и стала целиться по тарелочкам. 

Конечно, она как всегда промазала. То ли она неправильно прицеливалась, то ли слишком часто отвлекалась, бросая взгляды на Фредди, но каждый раз повторялось одно и то же. Она отстреливала "в молоко" свои 4 пульки, они с Фредди смеялись над тем, как она безнадёжна, и она вызывалась "лучше помочь ему с мишенями", хотя это была не её смена, а смена Мелани Тёрнер, дочки владельца заведения. И Фредди, конечно, соглашался – ведь тогда не будет задержек между посетителями. Мелани никогда не поспевала за потоком людей, хоть и искренне старалась. 

Я доел последний крокет с хамоном и пошёл прогуляться по Парку. Я не забирался на Колесо обозрения и не заходил в страшную комнату, а, как всегда, просто наслаждался атмосферой этого места. Детская беззаботность. Радость момента. Это прекрасное ощущение "здесь и сейчас", без мыслей о коммунальных платежах, раздражённых клиентах, постоянно ругающихся за стенкой соседях и ссорах с матерью, которая так и норовит залезть в чужую жизнь и устроить её так, как хочется ей. Только тихие сумерки и лёгкий гул весёлых голосов – голосов людей, влюблённых в мгновение. Не думающих о завтра, а погружённых в сладкое "сейчас". 

Прошло, наверное, полчаса. Я сделал несколько кругов и вернулся обратно к тиру. Он уже закрывался, и из него выходили Фредди, Эмма и Мелани. Фредди закрыл вагончик на ключ и, обернувшись, что-то сказал Мелани, дружески потрепав её по плечу. В ответ прозвучало довольное собой "Пожалуйста", и все трое пошли к выходу. Эмма чуть задержалась, завязывая шарф, но вскоре нагнала ребят. 

У выхода ждал мистер Тёрнер. Он всегда встречал свою дочь после работы, и они шли вместе домой. Мы с Тёрнером шапочно знали друг друга, и когда он заметил меня у Парка, то вся компания направилась в мою сторону. 

– Холодный денёк, да? – басом прогромыхал мистер Тёрнер. 

– Завтра обещают небольшое потепление, – поддержал я традиционный разговор малознакомых людей. 

– А я вот выбрался дочку проводить, мою Мелани, – мистер Тёрнер обернулся к ней и, словно хвастаясь трофеем, подтолкнул её рукой вперёд. – Скоро оставлю на неё свой маленький бизнес. Она у меня шустрая! Да, Фредерик? 

Фредди, замявшись сперва, с энтузиазмом закивал головой. 

– Да, мистер Тёрнер. Не знаю, что бы я без неё делал! 

– Вот так-то, – крякнул Тёрнер, – Эмма может у неё многому поучиться. Где ещё найдёшь такого прекрасного работника! 

Эмма, покосившись на Фредди, пробормотала: 

– Конечно. 

Фредди не ответил на её взгляд. С натянутой улыбкой он поправил рукой выбившуюся из-под шапки Мелани прядку волос. 

– Она первоклассный мастер. 

Мистер Тёрнер, и так крупный мужчина, в этот момент, кажется, раздулся больше, чем индюк на токовании. Мелани бросала игривые взгляды на Фредди и светилась от сыпавшихся на неё комплиментов. 

Я всегда с трудом находил слова в подобных ситуациях, но в конце концов сказал, стараясь не лукавить душой: 

– Думаю, Эмма уже многому научилась, работая в Вашем заведении, – "А что, я же не говорю, что именно у Мел! " – А Вы счастливый отец, мистер Тёрнер! – "И это правда". 

Эмма стояла, смотря на носки своих ботинок, и думала о чём-то своём. 

– Это точно, никогда моя Мелани меня не подводила! А Вам тоже, мистер Лайон, стоило бы задуматься о делах семейных! – Тёрнер погрозил мне пальцем. – Негоже, что такому красавцу уже за 30, а он ещё не свил своё гнёздышко! 

Никогда не думал, что "красавец" – это вполне подходящее для меня слово, а тем более что моя личная жизнь – это дело мистера Тёрнера, поэтому по обыкновению ответил "Как только, так сразу, мистер Тёрнер", и на этой прекрасной ноте мы распрощались. 

Я ещё немного постоял у Парка, глядя им вслед, и, хотя уже порядком подмёрз, решил пройтись пару минут по набережной. Хотелось вернуть хорошее настроение вечера четверга – почти конец рабочей недели! – и избавиться от неприятного, скользкого червячка, который начал меня грызть во время разговора с Тёрнером. 

На набережной уже почти никого не было, и мои шаги гулко раздавались в сумеречной тишине. Низко летали чайки, или какие-то похожие на них птицы. Увы, биология в школе у меня всегда шла со скрипом, однако это никогда не мешало мне просто, по-человечески восхищаться природой. 

Шум прибоя успокаивал, убаюкивал. Нежные краски заходящего солнца давали взгляду отдохнуть от яркого свечения монитора и настольной лампы. А дома меня ждала паста и чашка вкуснейшего финского глёга... 

Нагулявшись вдоволь, я повернул налево и зашагал знакомым маршрутом к дому номер 3 по Риджин-стрит. 

 

* 

 

Через неделю я решил повторить свою вылазку в Парк. На этот раз была пятница, и на улице по сравнению с прошлым четвергом значительно похолодало: электронный градусник на остановке показывал всего + 1 градус, а редкие лужицы подёрнулись ломкой корочкой льда. 

Проходя мимо своего дома, я увидел небольшой фургончик для перевозки мебели. Вокруг него суетились, грузя комоды и стулья, родители Эммы. 

– Переезжаете? 

Мистер и миссис Кэтвуд обернулись на мой голос. Ответила Маргарет. 

– Да, Джордж. Роб нашёл другую работу, в Ливинстоке, и мы переезжаем туда. 

– Как Эмма, готова к переезду? 

Миссис Кэтвуд рассмеялась. 

– Наша Эмма? Эмма ко всему готова. Мне показалось сначала, что она расстроилась. Новая школа, новые друзья, это всегда сложно для подростка. И район она этот очень любит. Но сейчас такое ощущение, что она хочет уехать больше нашего! Собралась быстрее всех, и ещё подгоняет. Вот только-только удалось её заставить передохнуть и пойти прогуляться. Наверняка к Вертушке побежала. 

Вертушкой местные часто звали Парк – в честь Колеса обозрения. 

– Может, вам чем помочь? 

– Нет, Джордж, спасибо! Мы уже почти всё погрузили. Осталась пара коробок с посудой. 

– Тогда удачи на новом месте! 

– И вам не хворать! Может, свидимся ещё. 

Я пришёл в Парк, запасся в ларьке своими традиционными лакомствами и занял скамейку у тира. Крокеты в тот день отчего-то казались особенно вкусными, а чай – терпким. Наверное, в пятницу всё кажется лучше. 

Эмма, конечно, была там же. Она встала в очередь пострелять и оказалась 4 или 5 по счету. Постояв с минуту, она, однако, внезапно развернулась и отошла на несколько шагов, пропуская вперёд маму с ребёнком. 

Она стояла и смотрела издалека на тир. Затем медленно, словно нехотя, встала обратно в линию. Руки спрятаны в карманы, а губы сжаты в тонкую полоску. В глазах горел упрямый огонёк. 

Наконец, спустя минут 10, она оказалась у стойки и взяла ружьё. Но в этот раз не торопилась стрелять. Она прицеливалась – зажмурила один глаз, отвела руку назад, выровняла дыхание – по всем правилам. 

Мне очень хотелось, чтобы сейчас, именно сейчас она непременно попала. И я знал, что она постарается. Это было в каждом её движении, в самом её взгляде. Она приняла решение – и она не отступится. 

Выстрел. Ещё один. Молоко. Но это просто от неумения. Она была сосредоточена. 

Выстрел. Мимо. 

И ещё один. Я затаил дыхание. В этот момент я желал только одного – разбившейся мишени. "Давай же, Эмма, давай". 

Выстрел. Тарелочка не разбилась, но самая малость, самый краешек был сколот пулей. Лицо девочки озарилось внезапной улыбкой, от радости она подпрыгнула и захлопала в ладоши. Умница! 

Эмма отрицательно покачала головой на вопрос Фредди и вприпрыжку побежала к выходу. 

Увидев меня на скамейке, она помахала рукой. Глаза её ярко блестели в свете фонарей, на ресницах дрожал иней. Я помахал ей в ответ, и она поскорее отвернулась и пошла по направлению к дому номер 3 по Риджин-стрит. 

Я завернул оставшийся крокет в пакет и положил его в сумку. 

С неба опускались снежинки – такие красивые, правильные, и такие хрупкие. Я подставил свою ладонь – и, соприкасаясь с ней, они лишь на мгновение давали полюбоваться своими идеальными формами, почти сразу превращаясь в аккуратную капельку. 

Как же хорошо на душе. Как спокойно. 

А дома меня ждёт горячая паста и бокал финского глёга...