Дед Пихто часть 2

— Это всё ты виноват, — трогая лапой лоб домового, ворчал кот Кузьма, — чистота залог здоровья. Вот где теперь оно, это здоровье?
— Всё правильно я сделал. — Насупился дед, — вы оба были чумазые. Непорядок.
— Помираю, — раздался слабый голос из-под овечьего полушубка, — прощай друг Кузьма, солнышко ясное, Тимоха, и ты, гость не званный. Видно время моё пришло, а ты дед Пихто лишь посланник. Зла на тебя не держу, лишь просьба одна: ты уж не бросай моих то, помогай чем сможешь. Тимохе мух пожирнее в сеть загоняй, Кузьме сметанки не жалей, и забор поправить надо, а то всю смородину у бабы Маши соседские мальчишки потаскали.

— Да кто ж знал то, что так получится, — почесал макушку дед, — сколько раз я домовых мыл, никто не заболел. А тут такое. И всего-то пару раз веничком прошёлся. Надо что-то делать.
— Есть одно средство, — провёл лапой по белым усам кот, — варенье, малиновое. Оно у бабы Маши в подполе стоит, на третьей полке сверху, сразу за банкой со сливовым компотом. Вот если его дать Мефодьюшке, то может и пойдёт на поправку. И чай надо на травах заварить. Ну, там липа, мята, черносмородиновый листочек. Поставишь самовар?
— Ради того дела, так и быть, возьмём пару ложек варенья. Я за это хозяйке чердак проветрю и хлам разберу. А то не хорошо, просто так чужое брать. Дед Пихто натянул на лысину ушанку и вздохнув спрыгнул с печки.

— И сальца захвати, с зелёным лучком, оно хорошо горло смазывает, и маслица для Кузьмы. А то смотри совсем от меня не отходит, греет. — Высунул нос домовой и тут же спрятал его обратно.
— Ладно, тогда ещё и забор поправлю. Дед подтянул штаны и спустился в подпол.

Разноцветные баночки, большие и маленькие, аккуратно подписанные, и перевязанные под крышками пеньковыми бечёвками, словно солдатики стояли ровными рядами, в ожидании своего часа. Трёх литровые банки с разнообразными компотами, делили место с перчиками, помидорчиками, всевозможными салатиками. Желтобокие патиссоны спали рядом с пучками разнообразных лечебных трав и корешков. Чуть подальше, где попрохладнее, стояли бочки с солёными хрустящими огурчиками, в других, под прессом лежало сало, стояли плошки с топлёным маслом.
— Красота какая, — восхищённо вздохнул дед и повернулся к полке с вареньями.

Выбрал самую маленькую баночку малинового, полюбовался на черничное, ежевичное, облепиховое, заманчивое клубничное, прихватил шматок сала, зачерпнул ложкой из плошки масло и пошёл лечить Мефодия.
— Умираю… тихий стон разнёсся по кухне, — ну чего ты возишься, я ж так и чаю испить не успею. Отправлюсь в неизведанную страну.
— Сейчас, сейчас, — вовсю старался дед. Самовар поставил, в чайничке разные вкусные травки заварил, тесто замесил, плюшек с творогом напёк. Домового напоил, накормил, спать на печь положил, сказку рассказал. Кота за ухом почесал, сметанкой угостил, из клубка пряжи мышь смотал, поиграть дал. Паучку Тимохе самую жирную муху поймал.

Неделю Мефодий помирал, шесть банок варенья съел. Дед Пихто по хозяйству хлопотал, домового лечил. Баба Маша лишь руками разводила. С утра встанет, а пол уже намыт, вода в рукомойник налита, тесто для пирогов замешено. Дымоход прочищен, чердак проветрен, все вещи по своим местам разложены. И забор новыми сосновыми досками пахнет. Крепко стоит, кто только дыру заколотил, не понятно.

Ходит хозяйка, да домового хвалит: - Вот у меня какой хозяин, на все руки мастер.
А Мефодий лежит на печи, да стонет, то спина болит, то в боку колет, то нос мёрзнет.

А на седьмой день, пошёл дед до соседа, поругаться, что мальчишки яблоки да сливу таскают, не застал никого, быстро вернулся. Подходит к крыльцу, слышит в доме веселье, гармонь играет, Кузьма песни поёт. Заглянул потихоньку в окошко, и видит: мышки в сарафанах хороводы водят, платочками обмахиваются, да на хозяйских подушках, как на батутах прыгают. Кот поёт, а домовой сидит на печи, довольный, румяный, на гармошке играет, пяткой по свежей побелке постукивает.

Понял дед, что провёл его домовой, усмехнулся в усы, а сам думает: — Ну, погоди, жулик. Я тебя проучу. Будешь знать, как старика обманывать…