Вариант 1

Как и многое другое, всё начиналось с телефонограммы.

«Такого-то числа состоятся мероприятия по Варианту № 1... обеспечить... привлечь личный состав... передал... принял...»

Их было два. Второй вариант — это когда едет сошка пониже. Тогда просто выставлялись на перекрёстках гаишники. А «Вариант № 1» — значит едет кто-то важный. Из первых лиц. Сам господин президент — гарант и всенародно избранный.

Вернее, пан президент. Потому, что в 90-х Крым числился за Украиной. На Южном Берегу стояли резиденции правителей, путь к которым начинался с аэропорта Бельбек под Севастополем.

Михаил Сергеевич Горбачёв строил объездную дорогу от аэропорта. Но, как и многие другие задумки реформатора, она была брошена. Михаил Сергеевич как говаривал? «Главное начать!» А заканчивать он предоставлял другим.

Дорога получила прозвище «горбачёвка», а когда её достроили при Кучме, многие стали звать её «кучмовка».

По дороге на ЮБК, на перевале у Байдарских ворот, стояла чебуречная, а позже ресторан, под названием «Шалаш». Сам ресторан и построен в виде шалаша с остроконечной крышей.

Знакомая официантка рассказывала мне, что когда пан Кучма заехал к ним перекусить, жена президента поинтересовалась — кто хозяин этого замечательного местечка? «Он государственный» — сообщили ей. «Государственный? — удивилась первая леди и бросила через плечо кому-то из своей обслуги, — Непорядок. Вася, запиши!»

Хорошо, когда первые лица страны стремятся вникать во всякие бытовые мелочи.

И вот мы стоим под жарким, летнем солнцем вдоль трассы, проходящей через село. Все в гражданском: участковые, опера, инспектора по несовершеннолетним. В форме только начальники и ГАИ. Ждём. Час, другой...

Не едет.

По дороге проезжают время от времени проверяющие. «Не кучковаться! Стоять по местам!» Через каждые пару сотен метров — сотрудник. Ходим туда-сюда. От нечего делать много курим.

Не едет.

Кто-то в стотысячный раз вспоминает историю про гаишника, который решил замерить скорость правительственного кортежа и навёл на него радар. Самые искусные рассказчики утверждают, что в него всадили две пули — в голову и в сердце. На скорости. Из движущегося автомобиля. Ну-ну. Большинство склоняется, что это произошло во время визита Брежнева.

Кто-то смотрит на вершину ближайшего холма и задумчиво говорит: «А если засесть там, к примеру, с гранатомётом, хорошо видно будет?» Скука.

Не едет.

Местные жители давно привыкли. Они это много раз видели. Кто-то скажет:

— От народа власть охраняете?

— Да вас охраняем, чтобы не переехали, — ответят ему лениво.

— Что? Так-таки и переедут? По живому человеку?!

— Эх, батя, они всю страну переехали. Не притормозили.

Не едут.

Наконец, в небе показывается пассажирский лайнер. Начинается! Идут последние проверки. По команде посты ГАИ перекрывают все примыкающие к трассе дороги. Автомобили цепочкой выстраиваются друг за другом. Последние машины проезжают и трасса пустеет. Наступает тишина.

Я помню, как летом наблюдал солнечное затмение. Среди дня стали сгущаться сумерки. В тенях листвы деревьев появились солнечные пятна в виде маленьких серпиков. И тут я ощутил, что чего-то не хватает. Это разом смолкли все птицы, гомона которых мы не замечаем на общем фоне.

Так и сейчас. Едва трасса опустела, как сразу стало тихо. Не было привычного урчания двигателей и шороха покрышек по асфальту.

Проходит машина ГАИ. Это местные. Потом появляется ещё одна. Видя нас на обочинах, говорит через СГУ одно слово: «Работаем!»

Смотрим, чтобы никто не вышел, не выехал из своих ворот на дорогу. На краю села кто-то помогает хозяину загнать в кусты непослушную корову, которой приспичило перейти на другую сторону.

Появляются головные. Две чёрные машины идут на скорости. Идут по всей ширине — по встречной и попутной полосам. Если что — сбросят с дороги, не остановятся.

За ними следует сам кортеж. Тоже чёрные. Летит мощь баварских моторных заводов. Шуршат шины. Машины, почти все, одинаковые. В которой охраняемое лицо — не понятно.

Пауза.

Торопится, догоняет своих, непривычно белый в этой кампании, реанимобиль.

Наконец, замыкающие. Гаишные.

Однажды, в хвосте кортежа шёл большой джип. Багажник был открыт и там сидел детина в камуфляже и с раскрашенным лицом. В ногах у него стоял ручной пулемёт.

По-моему тогда приезжал Туркменбаши.

— Тьфу, — сплюнул кто-то. — Ездят тут на тачанках. Как у себя в кишлаке.

И вот показывается родная, отечественная «шестёрка». Значит, трассу открыли и поток обычных автомобилистов хлынул, наезжая на следы, недавно промчавшихся здесь, небожителей.

Мероприятие окончено и можно возвращаться к повседневной работе. Ловить воров, оформлять на лечение алкоголиков, да таскать в суд хулиганов.

Рутина.



«Мы будем ехать среди полей до самого города. Потом вдоль дороги встанут деревья, а под ними – дома, в которых гаснут окна, потом мы вылетим на главную улицу с ярко освещенным входом в кино, где жуки врезаются в лампочки, летят рикошетом на тротуар и хрустят под ногами прохожих. Люди у пивной проводят взглядом громоздкий черный призрак, один из них плюнет на бетон и скажет:

– Сволочь, тоже мне шишка на ровном месте. – И ему захочется сидеть в черной большой машине, большой, как катафалк, и мягкой, как мамина грудь, дышащей без хрипа на скорости семьдесят пять миль, и катить куда-то в темноту.»

Уоррен Роберт Пенн   Вся королевская рать.