Наши корни. Глава 2. Мой отец и дядя Иван толмачи

Мой отец и дядя Иван лет 6 или 7 работали по найму у казахов. Летом они пасли скот, а зимой ухаживали за молочными коровами, за рабочими лошадьми. Остальной скот круглый год находился на подножном корму. Зимы в Кустанайской области бывают снежными и морозными. Тем не менее весь скот, кроме молочных коров, баранов, которые предназначены на убой для текущего питания, разъездных лошадей, добывали себе корм из-под снега сами.

На зимние пастбища скот шел в следующем порядке: впереди шли лошади, за ними рогатый скот, а замыкали овцы.

Казахи, имевшие большое поголовье скота, перегоняли свои табуны на зиму на юг, в тургайские степи, где меньше выпадало снега. Там зимовка протекала более спокойно, скоту относительно легче было добывать корм.

История Кустанайских степей знает такие годы, когда осенью шли обильные дожди и мокрый снег, ударял сильный мороз, тогда кормовые травы оказывались подо льдом и снегом. Это приводило к массовому падежу скота.

Мой отец и дядя Иван в совершенстве овладели казахским языком. Они овладели казахским фольклором. Они обогатили свою память народными былинами, сказаниями, сказками, пословицами, поговорками, загадками, знали всех мусульманских святых, знакомы были с основами Корана. В таком же совершенстве овладел казахским языком и фольклором дядя Аким Иванович Бадаженко (сводный брат моей матери). Отец, дядя Иван и дядя Аким были настоящими толмачами. Когда они встречались с казахами темной ночью, разговаривали, то их принимали за казахов.

Все, кто из переселенцев овладел казахским языком, тем намного легче жилось. Они свободно вступали в контакты с казахским населением. На базарах и ярмарках им приходилось иметь дело, главным образом, с коренным населением, которое или не знало или очень плохо знало русский язык. Русские, как правило, продавали пшеницу, овес, муку, а покупали у казахов скот, овчины и кожи. Запомнились мне рассказы отца о том, как однажды его дед Матвей Степанович вывез на базар для продажи пшеницу, как к нему подошли два казаха, пощупали, понюхали, попробовали на зуб и сказали: "Жаман бидай" (плохая). Дед ответил тем же незнакомым ему словом: "Жаман, жаман, родимый". В это время подошел мой отец, обращаясь к деду сказал: "Дедушка, зачем же ты хаишь свой товар? Так будешь торговать - не продашь пшеницу. Кто же станет покупать плохую пшеницу". "Они лала, лала и вихор их знает що они лопочут".

Запомнился мне еще один эпизод из рассказов отца. На одном из летних базаров он купил телку и пустил ее в александровский табун. Примерно недели две телка вела себя вполне благопристойно. Она скоро привыкла к нашему двору и стала почти самостоятельно возвращаться с пастбища домой. Но так думали мои родители, хозяева телки. А сама телка, видимо, "думала" по другому, присматривалась, "изучала" обстановку, ждала удобного случая, чтобы удрать в свой родной аульный табун.

В один, для телки, прекрасный день, когда начался зык (в определенные недели лета рогатый скот зыкает - бегает с ревом, бесится от укусов оводов). все рогатые друзья задрали хвосты и побежали к озеру, чтобы окунуться в воду и тем самым парализовать на время болезненную возню вызревающих молодых оводов, отложенных в их коже. Побежала и наша телка. Но она, по рассказам пастуха, побежала совершенно в ином направлении, скрылась, так и потерялась. Это было большим ударом по экономике семьи. Телка должна была стать коровой-кормилицей.
Отец долго искал телку. Он объездил все прилегающие населенные пункты, их табуны, расспросил многих пастухов и просто встречавшихся людей, пока не набрел на одного подпаска-мальчугана, который видал телку в обществе неизвестного бугая. Мальчик показал, куда, то есть в каком направлении они пошли. В этом же направлении паслись стада аула, в котором родилась и росла телка. Отец понял, что телка убежала к своим родичам.

На следующий день отец поехал на правую сторону Тобола к кочевьям того аула, родом из которого была телка. Он походил по кибиткам и старательно расспрашивал про беглянку телку. Расспросы вел на русском языке, делая вид, что он не знает казахского языка. В одной из юрт, расспрашивая женщин на русском языке, который его собеседницы очень плохо знали, одна старая женщина, обращаясь на казахском языке к вошедшему сыну, сказала: "Я говорила, что приблудную телку давно надо было зарезать". На сетование матери сын ответил: "Зачем ее резать? Ее надо пустить на пламя. Она зимой будет коровой. Резать надо однорогую. Она старая и яловая". Мать: "Вы дождетесь с отцом, русский увидит ее и уведет. Сын: "Не увидит... Она в надежном месте". Мать: "В каком это таком надежном месте?" Сын: "Около старого Серсембаева колодца".

Таким образом, отец получил точные координаты местонахождения телки. На следующий день отец поехал вместе с дядей Иваном к местонахождению телки. Телка была в табуне на пастбище недалеко от старого Серсембаева колодца. Ее поймали и привели домой.