Наши корни. Глава 3. На заработки в Аман-Карагай

 Аман-Карагай - район, расположенный на правом берегу Тобола на расстоянии километров 100 от него (от Тобола). Замечателен он сосновым бором. Там растет строительный сосновый лес. Оттуда получали кустанайцы и новоселы строительный лес для постройки домов и необходимых надворных построек. Там всегда были нужны рубщики и пильщики леса.

Земли в Александровке и других селах Кустанайщины было много. Земля хорошая (двухметровый чернозем), нетронутая целина. Но ее можно было обработать, имея волов и лошадей, имея необходимый с/х инвентарь, инвентарь более сложный и дорогой, чем в Тамбовской области. А этого у моих дедов не было. У них не было денег, чтобы приобрести рабочий скот, железный плуг. Поэтому мой дед Максим с сыновьями Василием и Иваном, взяв с собой

топоры, пилы и точило отправились в Амаи-Карагай. Там они быстро нашли работу.
Работали день целый с раннего утра до позднего вечера. Но зато зарабатывали, рассказывал отец, хорошо. Они были уверены, что за лето заработают столько, что им хватит денег на то, чтобы поправить свое хозяйство, купить корову, лошадь, овец и необходимый инвентарь. На деле получилось другое. Заработок был не твердым и не постоянным. После выполнения подряда у одного хозяина надо было искать другого, не все хозяева платили так, как первый и получилось, что заработанных денег не хватило на то, чтобы так быстро осуществить свою крестьянскую мечту. Чтобы завести свое хозяйство, деду с двумя сыновьями пришлось поработать не одно лето, а несколько лет. К тому времени отец и дядя Иван возмужали.

Дед Максим решил женить своего старшего сына - Василия.
Отец был среднего роста, блондин, хорошо сложен, физически сильный, но имел один порок. Он был рябой. Это мешало подобрать себе невесту. Девушки обходили его своим вниманием, женитьба отца откладывалась. Потом одна девушка пренебрегла этим "пороком" и приняла предложение отца. Послали сватов... Бытовал неписанный закон, который почти все крестьянские семьи выполняли: родители невесты не сразу соглашались выдать свою дочь замуж, а под разными предлогами отказывали. Сватовство длилось недели две. Наконец, родители невесты согласились, состоялись смотрины (помолвка), назначили свадьбу и стали готовить жениха к венцу. Купили отцу сапоги (это были первые сапоги), сатиновую рубашку яркого голубого цвета, сшили пиджак, брюки, картуз и, конечно, калоши. Назначили день свадьбы. Брак считался состоявшимся, когда молодые обвенчаются.

Наступил день свадьбы. Молодых привезли в церковь для свершения обряда венчания. Обряд венчания состоит в следующем: Священник в полном облачении совершает ритуальную службу. А молодые в это время стоят перед аналоем (высокий стол с откосом, с наклонной столешницею, для чтения стоя. На аналое помещается св. икона и крест).

 Венчание обычно проводится в торжественной форме. Но степень торжества зависит от степени зажиточности молодых, их родителей, от того, сколько заплачено священнику. Когда венчали богатых, то присутствовал весь церковный клир и хор. Бедняков венчали священник и дьякон, без хора. Даже венцы были разные. Для богатых использовались венцы золотые, красивые, а для бедняков - медные.
Прежде, чем возложить (надеть) венцы на головы молодых, священник спрашивает вступивших в брак, по желанию ли они вступают в законный брак. Отец ответил утвердительно, а его невеста сказала "нет", что ее принудили родители. Это было величайшим ударом для отца. Свадьба не состоялась. Это считалось большим позором. На какое-то время отец продолжал быть холостым. Первую невесту отца я знал. Она вскоре вышла замуж за другого молодого человека, который ей нравился. Я знал ее детей, один из которых был моим ровесником.

Спустя год дед Максим и другие родственники посоветовали отцу жениться на нашей матери Нениле Степановне Воробьевой, неродной дочери Бадаженко Ивана Ивановича. Отец согласился, но не был уверен, что ее отдадут за него. Он не был уверен потому, что И.И.Бадаженко был зажиточным крестьянином. Его хозяйство было близко к кулацкому хозяйству, а отец пас скот у казахов.

Он не был уверен еще и потому, что мать была девушкой красивой, за ней ухаживал сын зажиточного крестьянина. А потом он рябой, из-за этого "недостатка" одна уже отказалась от него под венцом.. Все это мучило отца. Своими переживаниями отец поделился с дедом Максимом. Прежде чем посылать сватов дед Максим встретился с отчимом матери Бадаженковым И.И. и прощупал его отношение к возможному сватовству. Дед И.И.Бадаженко был человеком сообразительным. Он смекнул, что дармовая рабочая сила сама идет к нему в руки.

Убедившись, что отчим нашей будущей матери дал понять, что отказа не будет, немедленно послали сватов. Первый вечер сваты просидели до глубокой ночи и не могли уговорить родителей второй невесты отца. Решили, что они не соглашаются для приличия, соблюдая вековые традиции. Второй заход окончился ничем. Третий и четвертый заходы окончились тем же. Отец нервничал, искал встречи с невестой и хотел с ней напрямую поговорить, но она перестала выходить на улицу. А главное родители невесты не соглашались, но и не отказывали, а под разными предлогами откладывали: "подумаем", поговорим с невестой, "скоро пост" и пр.

Результаты каждого захода обсуждались на каждом семейном совете, подробно разбирали то, что говорили мать и отчим невесты. Все как будто бы говорило за то, что "суперечки нема", а тянут и тянут. В чем дело? Чтобы узнать причины затянувшегося сватовства, дед Максим и сваты предприняли "обходное движение", нелегально заслали в дом к невесте своих "разведчиков" - подруг невесты...

Выяснилось, что в семье невесты полный раскол. Отчим настаивает на том, чтобы не тянуть время, немедленно согласиться на выдачу Милки замуж, его поддерживает ст. сын Бадаженкова Аким, дружок жениха. Но невеста ни за что не желает выходить замуж за рябого. Ее поддерживает мать. Бабушка, помня свое горькое первое замужество, уговаривала деда Ивана: "Не надо девочку неволить. Она еще мала, нехай побудэ в дивках". Дед Иван, доказывая свою правоту, говорил бабушке и матери: "Якиж вы дурни, що за бида, что рябый. Василь не просто хороший человек, он мастеровой человек. Он может гарбу сделать, может чоботы шить, валенки латать. А тэ что вин рябый, то пустое. Зато каждая его рябинка стоит палтинку".
Наконец деду Ивану надоело уговаривать жену и падчерицу и он продиктовал свою волю. На пятом заходе сватов он, не спрашивая никого, дал согласие на выдачу своей подчерицы замуж, угостив сватов уже не чаем, а водкой.

Состоялась свадьба. Отец рассказывал, с каким волнением он второй раз переступал порог церкви в качестве жениха. Он боялся второго конфуза; "А вдруг и Милка откажется под венцом".

После отказа под венцом, никто не вправе принудить невесту или жениха вступить в брак. Это один из канонов православной церкви, оберегавший девушек от насильственной выдачи замуж за нелюбимого. Этим правом пользовались девушки смелые и решительные.

Наша мать долго не соглашалась выйти замуж за отца не потому, что он ей не правился, а потому, что велики были среди крестьянских девушек предрассудки. Парень, от которого под венцом отказалась невеста выйти замуж, считался полувдовцом, что с ним не будет счастья. С другой стороны мать знала, что Васька Колокольчиков (у деда Максима был голос "тонкий", высокий. Когда он говорил, а говорил он очень быстро, то создавалось впечатление, что звенит колокольчик. За это его прозвали Колокольчиком) трезвый молодой человек. Он не пил водку, развитой, в совершенстве знал казахский язык, трудолюбивый, мастеровой человек. Он никогда не участвовал в уличных драках, умел читать и писать. Все эти качества отца привлекали мать, и поэтому она пренебрегла его "пороком", рябинками и согласилась выйти замуж за "полувдовца". (Из рассказов отца: в селе говорили, что чернявость Ненилы от бабки-турчанки, которую предок кубанский казак привез из Турции во время одной из русско-турецких войн, и женился на ней. Отсюда и чернявость в потомках. Но по версии отца она была армянка, поскольку в устных семейных хрониках не сохранилось упоминаний о ее крещении).

К этому времени у Колокольчиковых уже была корова, лошадь, овечки и куры. В доме не было женщины. Поэтому наша мать на второй же день после свадьбы стала полноправной хозяйкой. Это, как можно было понять из ее рассказов, ей нравилось, ей завидовали многие ее подруги, которые вышли в семьи, где было несколько невесток и свекровь. Мать была счастлива, а отец почувствовал себя "на девятом небе". Вскоре он перестал обижаться на оспу, оставившую свои следы на его лице, из-за которых он так много пережил неприятностей.

Вскоре у них родился сын, которому дали имя Андрей в память одного из прадедов. Молодая чета была безгранично счастлива. Они зажили своим домом, вели свое карликовое, бедняцкое хозяйство и были весьма довольны. Тем временем Андрюша рос и хорошел. Мать рассказывала, он был необыкновенно красивым и смышленным ребенком. Всем родителям кажется, что их дети "необыкновенно красивые и умные". По-видимому, в этом отношении, наша мама не была исключением.

Когда Андрюше было два годика, отец приобрел крохотного щенка и подарил ему. Андрюша был безгранично рад отцовскому подарку, не расставаясь с ним ни днем, ни ночью. Родители были этому рады. Андрюша стал их меньше отрывать от дел. Особенно большая дружба Андрюши со щенком установилась на сенокосе. Они целыми днями играли, бегая по траве, гоняясь за стрекозами, ловили кузнечиков. Однажды во время обеда или завтрака Андрюша обратился к родителям на своем детском языке со следующими словами: "Мама, мама, Дамка ист, ист". "Да, да, сынок, дамка тоже обедает". Через некоторое время Андрюша обратился к отцу со словами: "Тятя, тятя, Дамка спит..." "Да, да, Андрюша, дамка поела, а теперь спит. Она такая же умница, как и ты." Отец потрепал Андрюшу по головке и поцеловал его.

Родители пошли на работу. С ними побежал и Андрюша. Через какое-то время отец попросил мать принести попить арьяну (арьян - кислое молоко, разбавленное водой. Напиток, который хорошо утоляет жажду). В любую пору полевых работ крестьяне обязательно брали с собой кадку кислого молока. Весна и особенно лето на Кустанайщине жаркие, знойные. Привезенное на стан кислое молоко начинало бродить и еще больше становилось кислым. На стану, под палаткой или в балагане выкапывали яму по размерам кадушки, наливали в яму воды и ставили туда кадушку с кислым молоком. Такая кадушка с кислым молоком была на сенокосе и у наших родителей. Когда мать открыла кадку, чтобы взять молока для арьяна, она громко взвизгнув от охватившего ее страха, выбежала из палатки. Добежав до отца, мать заикаясь, сказала: "Там какой-то зверь". Отец быстро побежал с косой в руках на стан. Осмотрелся кругом, никакого зверя не было видно. Он осторожно подошел к палатке, заглянул во внутрь ее. В палатке никого не было. В это время подошли мать с Андрюшей. "Где же твой страшный зверь?" - спросил отец. "Может быть убежал? - сказала мать. "Не мог он никуда убежать. Кто он был - волк, барсук или лиса?" "Нет, не волк, не барсук и не лиса. Какой-то маленький зверек. Я его не рассмотрела". "И ты так испугалась маленького зверька? Может быть это мышь была? Мышь зверь опасный...". "Да ну тебя... Я испугалась от неожиданности. Разве я могла подумать, что он заберется в кадку". " В кадку!!" Отец быстро подошел к кадке, снял с нее деревянную крышку и на какое-то мгновение оторопел от изумления, а потом вдруг разразился истерическим смехом. Отец опустил руку в кадку и извлек оттуда счастливую Дамку.

Дамка весело повизгивала, махая своим крохотным хвостиком. Мать, всплеснув руками, разразилась громким хохотом. Только Андрюша смотрел на родителей и не понимал, над чем они смеются. Об этом эпизоде родители часто рассказывали. И всякий раз это вызывало у нас смех и восхищение заботой нашего ст. брата о Дамке