Солярис

1.

Всё донимал его штатный скульптор Митя Пупунер.

— Юрий Иванович! Ну, ваше величество!

— Ась?

— Желаю всю русскую землю покрыть вашими изваяниями. Из чистого, мать его ети, золота.

— Блажной! Где же ты возьмешь столько золота?

— Из личных запасов. Я же, как белка, все тащу в свое дупло. Госзаказов же у меня выше крыши.

Юрий Абрамкин пристально окинул взглядом вороватого энтузиаста.

Крепкий, плотный, с лысой шишковатой головой. Ветеран локальных войн. Афган, Чечня, Сирия, Ливия, Украина и т.д. Однако какая у этого хомо сапиенса жажда созидать и тырить! Вытаскивать на божий свет что-то небывалое, порой пусть и мерзкое… Не забывая, впрочем, о своем кармане.

— Скажи мне, Митя, что тебе надо? Денег? Славы?

— Ничего.

— Врешь, негодяй! Знаю я твою лисью ухватку.

Дима Пупунер понурился:

— Юрий Иванович, возьмите с собой на Солярис.

— И что же ты там будешь делать?

Ваятель вдохновенно потер могучие ладони:

— Катарсиса алчу. Просветления. Недаром же космонавты не хотят с Соляриса возвращаться.

Абрамкин закусил губу.

История с Солярисом, надо признать, крайне запутанная. логика событий сбита к чёртовой матери.

Но по порядку.

Сначала космонавты не откликались на позывные с Земли. Эксперты решили, что Мыслящий Океан их свел с ума, материализовав их сокровенные страхи.

Потом откликнулись. Сказали, мол, возврат невозможен. Технические неполадки. В это охотно верилось. В России творилось массовое лихоимство. Космические строители получали копейки, поэтому тащили с заводов всё что можно. Вспоминали еще советскую присказку: «Неси с завода каждый гвоздь. Ты здесь хозяин, а не гость!»

Потом оказалось, что капсулы все же годны, однако славные космические вояжеры просто не хотят домой. Почему? Мол, только Мыслящий Океан может подарить им всеохватное счастье.

— Они разлюбили Россию? — бился головой о бетонную стену министр обороны РФ Ефрем Сайгу.

— Все может быть… — мертвел Абрамкин. — Однако постой. Почему ты — Ефрем? Вчера же еще был Сергеем?

— Прочитал книгу фантаста Ивана Ефремова «Час быка». Я же по зодиаку — бык. Поэтому с сегодняшнего дня — Ефрем. В честь усопшего фантаста.

— Ни хрена не понимаю… — тер лысеющие виски президент.

— Да что тут понимать? Хочу всегда быть в русле патриотического мейнстрима, — Ефрем одернул на себе серебряные аксельбанты и щелкнул сапожками с золотыми шпорами.


2.

Ах, эта извечная тяга русаков к простоте… Многих государственных мужей она сгубила. Хотя ведь народу только и подавай что попроще. Топ-хлоп! Любая сложность вызывает отторжение. А где отторжение, там и майдан. Поднимут, как кабана, на ржавые вилы. Массы они такие… Чужую кровь ой как любят.

Словом, Абрамкин решил, пока суд да дело, смотаться на Солярис. Не все же парить в небе с вороньем и нырять в море с пираньями. Надо поглядеть на Мыслящий Океан. Тем более, при нынешнем транспорте до космической станции проще добраться, чем скажем, до предгорий Кавказа.

С собой он решил взять патриарх Филарета, скульптора Митю Пупунера и министра обороны Ефрема (Сержа) Сайгу.

— Помолимся, сыны божьи! — обмахивал кадилом ракету «Союз-М» Филарет.

Президент морщился от смолистого дыма. «Может, и есть Бог… Кто его знает», — смуро подумал.

Долетели комфортно. Полакомились из тюбиков украинским борщом и рязанским клубничным джемом. Прикольно было ощутить себя в состоянии невесомости. Паришь себе, не прикладывая никаких усилий. Не в этом ли извечная мечта каждого русака?

А вот Солярис вызвал гнетущие чувства. Все из металла и пластика. Какие-то возле стен кислотных тонов пластмассовые фикусы. Тошно.

Земную делегацию встречали начальник станции Константин Ингаборян и бортврач Матвей Ястребов.

— Вы что же, подлецы, отказываетесь вернуться на землю?! — затопал красными кирзовыми сапогами Ефрем Сайгу.

— Перестаньте юродствовать! — скривился бортврач Ястребов, огромный такой мужчина с пушкинскими бакенбардами и пивным животом. — Пообщайтесь с Океаном, так сами отсюда не тронетесь ни за какие коврижки.

— А не изваять ли мне тебя, Ястребов, из чистого мрамора? — творчески простонал скульптор Митя Пупунер. — Такой ястребиный взгляд! Жаль только, в камне его передать почти невозможно.

— Отставить бла-бла! — пошевелил дремучими бровями Константин Ингаборян, компактный такой мужчинка, с черными, что оливки, глазами и матовой лысиной. — Я должен представить г-ну президенту свой доклад.

— Господу помолимся! — агрессивно взмахнул полупудовым кадилом патриарх Филарет.

— Немедленно потушите! — вскрикнул Ястребов. — На Солярисе запасы кислорода весьма ограничены.

— Я уже чую легкое покалывание сердца… — потер грудь Абрамкин. — Впрочем, довольно сопли жевать! Что тут стряслось?

— Все началось с того, — сощурился Ингаборян, — что мы подвергли Мыслящий Океан рентгеновскому облучению.

— Это еще зачем? — округлил глазища Пупунер.

— Насилие приводит к насилию, — огладил окладистую бороду патриарх Филарет. — Огнем огня не потушить. Глупо!

— Дайте же начальнику станции завершить свой доклад! — яростно почесал свои пушкинские бакенбарды Матвей Ястребов.

— Чего в носу ковырять? — сжал кулаки Абрамкин.


3.

Выяснилось следующее обстоятельство. После облучения Океан заговорил. И как заговорил! Точнее, каким языком.

— Он пробудил в нас совесть… — опустил свою многодумную голову Константин Ингаборян.

— Совесть? С какого бодуна? — горлово вскрикнул Сайгу.

— Почитай-ка, батенька, святоотеческую литературу, — нахмурился патриарх Филарет. — А то все проблемы решаете с кондачка, с петушиного, ёлы-палы, наскока.

— Совесть? Это что-то из детства? — игриво подмигнул Абрамкин.

— Именно! — подхватил нить беседы Ястребов. — Я, например, альпинист. Это хобби. Когда я покорял пик Коммунизма, то бросил на заснеженной вершине своего напарника, Егора Головенкина. Тот там, возьми, и помер. Замерз! Мыслящий же Океан каким-то загадочным образом материализовал здесь моего друга. Он стал являться. И не просто являться, а меня нешуточно терзать.

— Предстал в виде призрака? — Сайгу схватился за кобуру лазерного пистолета.

— Нет. Был нормальным. Только тело его, как потом выяснилось, состояло не из обыкновенных атомов, а из нейтрино.

— Экая чушь! — истово перекрестился патриарх Филарет. — Ненавижу фантастику.

— Давайте-ка посмотрим видео, — горячечно прошептал Ястребов. — Вас убедят только голые факты.

— А то! — предвкушающе хлопнул в ладоши Абрамкин. Он вообще обожал видео и даже был уверен, что именно телекартинка управляет озверелыми, массами.

— Должен предупредить, — трясущимися губами произнес Ингаборян, — если врача преследовал лишь один покойник, причем мужского пола, то меня атаковали пять фемин, то есть, женщин.

— Покойницы? — широко раздул ноздри Сайгу.

— В том-то и дело, что нет. Они вполне живы-здоровы. Одна обитает в Воронеже, другая в Туле, третья в Краснодаре, ну и в Ростове-на-Дону, в Омске. Это мои жены. По молодости я еще был тот ходок. Сексуальный охотник.

— Так ты — многоженец, сын мой занюханный?! — сурово перекатил желваки патриарх РФ.

— Ни-ни. Официально разведен. В загсе! Все чин по чину. И ведь алименты платил. А вот здесь сучки достали. Стали преследовать в своем натуральном, то есть «ню» виде.

— Зрелище не для слабонервных, — потрепал свои пушкинские бакенбарды Ястребов. — С легким похабным душком. Дамы уже в возрасте. Не совсем в форме. Целлюлит. Дальнозоркость. Не все, к шаману не ходи, коренные зубы.

— Да включайте же! — матеро прорычал Филарет.

— А вы, отец, куда торопитесь? — изумился Ингаборян. — Разве вам по сану не противопоказано созерцать похабную обнаженку?

— Голыми родились, голыми и сойдем с земной сей  юдоли! — молодо сверкнул синими очами патриарх. — Включай бандуру… А где, кстати, остальная команда?

— Все остальные 20 членов экипажа заснули летаргическим сном, — сквозь зубы процедил Ястребов. — Итак, смотрим!


4.

Слова космических мужей, увы, подтвердились.

Ингаборяна атаковал говорливый рой «ню» дам, Ястребова же — брошенный альпинист на заснеженном пике Коммунизма.

— Картина проясняется, — помрачнел маршал Сайгу. — Только не просеку, почему эти 20 остальным членов экипажа совокупно почили? Выпили снотворное? Валерьянку с пустырником?

Ястребов горько усмехнулся:

— Психоэмоциональная перегрузка. Не выдержали нашествия нейтринных клонов.

— Не каждому по плечу ноша сия! — широко перекрестился просветленный патриарх. — Весьма любопытно, кстати, кто же ко мне явится?

— Неужели ко мне придет убиенный мальчик из Алеппо? — испуганно заморгал президент РФ.

— Сколько я народу повсюду перекосил ковровой бомбардировкой! — простонал Сайгу.

— Да никто к вам не явится! — с неким тайным злорадством захохотал Ястребов.

— Это почему же, сын мой? — поддернул сутану Филарет.

— Обидно… — выпятил челюсть скульптор-монументалист Пупунер.

— Клоны материализуются только после агрессивного облучения Океана, — пояснил Ингаборян.

— Хорошо… Допустим, — по-наполеоновски скрестил руки Абрамкин. — А что же будет с этим двадцатью овощами, точнее, космическими батыями, впавшими в кому?

— Так с овощами или богатырями? — усмехнулся бортврач. — Не волнуйтесь. Они могут восстать из праха в любой миг. Это я вам как медик говорю. Получил диплом, между прочим, в Оксфорде. Не в подземном переходе купил у метро Баррикадная. Это когда мы еще дружили с Западом, тогда и получил.

Золотой крест свистнул возле уха президента РФ. Патриарх Филарет всех совокупно перекрестил, истово прошептав:

— Тайна мироздания велика есть! Аллилуйя!

— Довольно слюни жевать! — привычно взорвался президент — Надо что-то делать.

— Вопрос только — что? — глумливо подмигнул своим ястребиным оком г-н Ястребов.

И тут в комнату, сплошь из металла и пластика, вошел солнечный мальчик, низенький, белокурый, сотканный, казалось, сплошь из золотых лучей.

— Ты, хлопец, к кому?! — рявкнул маршал Сайгу, грозно звякнул шпорами, даже аксельбанты на его могутных плечах зловеще скакнули.

— Я — Сталкер… — произнёс малютка.

— Какой еще Сталкер? — напрягся Пупунер. — Из фильма Тарковского?

— Почти… Я — представитель Мыслящего Океана. Послан к вам с вестью.

— Ага! — обрадовался Филарет. — Он вроде Христа. Посланник к людям. Это я помню.

— Ой, что-то мне нехорошо… — гулко зевнул Пупунер. — Где бы прилечь?

— Я больше агностик… — набычился маршал. — В посланцев не верю. На хер!

— Вот как? — малютка переливался ласковыми солнечными лучами.

— А служил ли ты, малец, в армии?! — свекольно побагровел Сайгу. — Драил ли ты стеклом паркет, засранные, не побоюсь этого слова, унитазы?

— Окститесь, маршал! — Филарет нежно взял вояку за локоть. — Какой еще унитаз? Он же представитель Мыслящего Океана.

— Все должны служить Родине… — зло пробормотал Сайгу. — Всем лишь бы откосить. Инфернальность — не повод!


5.

И вдруг горлово вскрикнул:

— Но позвольте! А где наш монументалист Пупунер?

— Да вот же он… — Сталкер указал на торчащие из-за серверной стойки желтые китайские штиблеты.

Сейчас же все же стойку. Да, ваятель спал. Чуть похрапывая. Пуская из уголка рта паутинную слюнку.

— Летаргический сон? — Абрамкин скосился на Сталкера.

— Именно. Бегство от абсурда реальности, хаоса в сладостные объятья Морфея.

— Почему именно он? — стремительно перекрестился Филарет.

— А что вы хотите? Он же творец. Сердце не внутри, а снаружи. Чуткое, нежное сердце.

— Снаружи сердца не вижу… — наклонился Сайгу. — Хотя, верно, вы выразились фигурально?

— Метафора! — просиял проницательный Абрамкин.

— Пусть поспит. Он нам не нужен, — мальчик сел на синтетическую поверхность пола, по-турецки скрестил ноги. — Теперь мой вопрос президенту РФ.

— Нам можно идти? — спросил Ингаборян.

— Разговор вряд ли для наших ушей, — добавил Ястребов.

— Я бы попросил вас остаться, — произнес Сталкер. — Хотя в моральной плоскости вы уже чисты. Однако полученный результат закрепить, уверен, не помешает.

— Эх, сейчас бы накатить коньячка! — простонал маршал.

Малютка приподнял золотистые брови:

— Вы эти свои земные привычки бросьте.

Филарет пришел на помощь Ефрему Сайгу:

— Поймите нас, не судите с кондачка, ни один откровенный разговор на Руси не происходит на сухую. Перечитайте Федора Достоевского. Судьбоносное происходит только в кабаках или в борделях.

Бортврач достал из кармана серебряную фляжку, с тисненым двуглавым орлом, протянул полководцу:

— Хлебните, уважаемый, виски. Простите его, Сталкер.

— Я попросил бы вас общаться со мной на сухую, — жестко отрезал Сталкер.

Фляга так и выпала из маршальских рук. Грянула об пол.

— Какой же вопрос? — матерой лисой сощурился президент.

Мальчик опустил голову:

— Кем вы себя считаете? Альфой и Омегой? Наместником Бога на земле?

— В каком-то смысле… Пальчиком мигнешь, войска бегут туда-сюда. Самолеты летят. Бомбы взрываются. Крейсера плывут. Подводные лодки нырь-нырь. Вы не поверите, у нас даже есть среднеазиатский эскадрон на верблюдах. Да от такой власти испытываю оргазм. А он, чай, крепче того примитивного джаги-джаги с гулящей девкой.

Сталкер горько усмехнулся:

— Власть, говоришь? А ведь ты со своими подельниками лишь грязная пена на поверхности вечного океана.

— На все воля божья! — угрожающе прорычал ничего непонимающий отец Филарет.

— До вас преподобный отец, мы еще доберемся, — улыбнулся Сталкер. — Хотя скажу сразу, алчностью вашей я поражен. Сказано же в Библии, копите богатства на небе, а не на земле. Зачем, скажем, вы хапнули Исаакий?

— Исаакий? Это где? В Ленинграде? То есть, в Питере? Отдам. Зачем он мне? У меня и так храмов много. Как у собаки блох. Даже больше.


6.

— Молодец, Филарет! — ухмыльнулся Абрамкин. — Умеешь, ты, брат, уходить скользким угрем. Технология власти! С быдлом иначе нельзя.

— Помолчи… — нахмурился мальчик. — Ты бы, Юрий Иванович, хотел управлять всем мирозданием?

— Почему бы и нет?

— Аллилуйя! — на всякий случай прошептал Филарет.

— Не перебивайте, — дрогнувшим голосом попросил паренек. — А скажите, святой отец, в каком вы чине в органах ФСБ?

— Полный генерал. А хочу быть маршалом. Даже генералиссимусом. Чего уж греха таить?! Возраст обязывает.

Тут из-за серверной стойки раздался шорох. Перед дискутирующими появился скульптор Митя Пупунер. Лицо его после сна порозовело, излучало неземное блаженство.

— Россияне! — гулко зевнул он. — Как же я крепко всхрапнул. Эдемские кущи!

— О, дитя Аполлона! — всплеснул руками Абрамкин. — Видел ли ты меня в своих снах?

— Да на хрен вы нужны мне?

— Маршал Сайгу, немедленно пристрелите этого бешеного пса! — вскрикнул Абрамкин.

Ефрем полез в кобуру из крокодиловой кожи, за именным «ТТ».

— Как вы мне надоели! — Сталкер хлопнул в ладоши.

Абрамкин, Сайгу, Филарет зрелыми снопами повалились на пол.

— Вы убили их? — прошептал Пупунер.

— Зачем? — усмехнулся мальчонка.

Ветврач Ястребов наклонился, нащупал пульс на горле президента:

— Пульс нитевидный, на удивление четкий.

— Летаргический сон, — резюмировал Константин Ингаборян.

— Именно так, — подтвердил Сталкер. — Забирайте этих засранцев и возвращайтесь на землю.

Тут раздался топот сорока ног. И в космическую залу ступили 20 космонавтов, крепко проспавших сорок суток кряду.

О, как же блистательно чисты и свежи были их лица. Ни гордыни, ни похоти, ни лжи, ни (во что трудно поверить) алчности.

Заявили совместно:

— Как же мы сладко вздремнули!

Пупунер повернулся к Сталкеру, чтобы что-то сказать, а мальчика уж и след простыл.

— Ничего не понимаю! — схватил себя за седеющие виски Константин Ингаборян. — Ну, вернемся мы в РФ… И чего?

— Содом и Гоморра могли спастись даже одним праведником! — освеженный кратким, но целебным сном, встал Филарет. На челе его ни печали, ни гнева.

Выпутался из сетей Морфея и маршал Ефрем (Серж) Сайгу. С отвращением содрал с себя маршальские погоны. Иступлено истоптал их ногами:

— Ну, какой я, к лешему, маршал?! Больше никакого насилия! Никаких ковровых бомбардировок! На хрен!

Поднялся из космического праха и Юрий Абрамкин. Просветленным лицом он стал походить на Сталкера. По крайней мере, от лица его исходило золотое сияние.

— Юрик, ты как? — толкнул его Филарет.

— Много я злых делов наворотил, — скорбно понурился Абрамкин. — Ввек не отмолить.

— Бог вам в помощь! — махнул кадилом патриарх.

Митя Пупунер с Юрой Абрамкиным истово перекрестились.

Ефрем Сайгу зачем-то погладил свою кобуру, подумал и тоже осенил себя крестом. Еще непонятно как жизнь повернется.

Президент же, такой молодец, по-наполеоновски скрестил руки, приказал горлово:

— Константин Ингаборян, срочно к Земле! Расчищать, мать ети, авгиевы конюшни.

                *** «Убить внутреннюю обезьяну» (издательство МГУ, Москва), 2018, «Наша Канада» (Торонто), 2018


Рецензии