Барсилы волки и чеченцы

Барсилы (берсилы или баслы) — раннесредневековый народ, чья история окутана плотной завесой тайны. Их упоминание связано в основном с Северным Кавказом. О событийной канве их жизни мало что известно. Также ничего не известно и о языке этого древнего народа. В целом в источниках имеется лишь несколько упоминаний о них (по некоторым данным в 7 источниках 9 коротких упоминаний). Тем не мене по барсилам под влиянием интереса к хазарам, в связке с которыми в источниках, как правило, называется барсилы, исследователями создана определенная информационная база. Но основной проблемой здесь, нуждающейся на данный момент в решении, считается их этническая стратификация.

Кроме этнонима «барсил» средневековые источники знают также страну Берсилию, (в арабском варианте, ал-Баршалию), которая выступает исходным пунктом экспансии хазар в Европе. Наиболее подробное указание на её местоположение приводится у историка Михаила Сирийского (XII в.): «Два других брата пришли в страну алан, называемую Берсилия, в которой римлянами были построены города Каспия, называвшиеся вратами Turaye [Дербент]».

Византийские авторы называют Берсилию «самой дальней областью Первой Сарматии» (Феофан) или областью «рядом с Сарматией» (Никифор). Арабский историк ал-Белазури помещает её к северу от Дербента. По мнению современных историков, эти данные, скорее всего, указывают на область Северного Дагестана — либо же, если принимать во внимание сообщение «Армянской географии», где барсилы также увязаны с Сарматией, но помещены в Поволжье, речь идёт о более широком регионе северного Прикаспия.

По поводу этнической принадлежности барсил существуют несколько взаимоисключающих позиций. Но наиболее обсуждаемыми из них являются две, в пользу которых приводят различные аргументы. Согласно одной из них барсилы обитали на Кавказе еще на раннем этапе новой эры. Такой точки зрения придерживаются А. П. Новосельцев, А. В. Гадло, которые считают барсил частью местного иранского населения, в пользу чего свидетельствуют, по их мнению ранние упоминания барсил в источниках, и указание Михаила Сирийского на страну алан как на их родину. Также имеются ссылки на сведения средневековых армянских хроник (Мовсес Хоренаци. История Армении (II, 65); Армянская география), в которых барсилы упоминаются в качестве врагов Кавказской Албании в связи с событиями II — IV вв.. Однако достоверность этих данных признаётся не всеми исследователями.

Согласно же второй позиции барсилы – это одно из тюркоязычных племен Западно-Тюркского каганата, пришедших на Северный Кавказ только после гуннского нашествия, а упоминания о них в догуннское время это анахронизм. Сторонники данной версии (М. И. Артамонов, С. Г. Кляшторный) исходят из указания на близкую связь барсил с хазарами, а также из данных ряда средневековых генеалогий, где барсилы помещаются в круге тюркских этносов.

Веским дополнительным свидетельством в пользу данной версии, как полагают ее адепты, являются эпитафии на Тесинской и Терхинской стелах (Сев. Монголия, VIII век), где барсилы и хазары упоминаются в форме фигурирующих в надписи имен вождей Беди Берсил и Кадыр Касар, живших в эпоху тюркского кагана Бумына, т.е. в сер. У1 в. Как считает по этому поводу исследователь венгерского происхождения Андраш Рона-Таш («Хазары и мадьяры») «Открытие терхских надписей К.Доржсюреном и публикация их Шинехюю (1975), С.Кляшторным (1980, английская версия которой вышла в 1983 г.) и Т.Текином (1982) внесли решающее изменение в дискуссию».

Для ясности отметим, что, так называемые, Тесинская и Терхинская стелы с древнеруническими надписями были обнаружены в 1969 и в 1976 гг. в Северной Монголии. Стелы были воздвигнуты по приказу уйгурских каганов — Элетмишь Бильге-кагана и его сына Бегю-кагана — в 744 г. Согласно сведениям со стел уйгурские каганы VIII в., владения которых простирались в Монголии и Туве, называют себя наследниками великих уйгурских вождей. В надписях по интересующей нас части вопроса сообщается, что «…после крушения первого уйгурского царства и столетнего периода упадка и иноплеменного господства» «благодаря подвигам каганов из рода Яглакар, в особенности того (тех?), что правил первые десять лет, уйгурский эль был возрождён. Он просуществовал восемьдесят лет и погиб из-за внутренних распрей и смут, из-за «ничтожного Кюля» (имя кагана?), из-за предательства вождей бузуков и, в особенности, «двух именитых» — Беди Берсила и Кадыр Kacaра». После этого наступает упадок второго уйгурского государства. Как следует из надписей «Упадок эля и господство над ним иноплеменников (тюрков и кыпчаков) длились пятьдесят лет. Наконец, Кюль-бег-бильге-каган и его сын Турьян, принявший тронное ими Элетмиш Бильге-каган, и третий раз возродили уйгурское царство в Отюкенских горах, в долинах Селенги, Орхона и Толы».

Однако принятие предлагаемой версии, согласно которой под личными именами вождей следует видеть сходные по звучанию хазары и барсилы, сопряжено с затруднениями. Мы согласны с тем, что титулы и имена первых лиц при определенных обстоятельствах могут трансформироваться в племенные названия. Но в данном случае проблема в том, что и хазары и брсилы как самостоятельные этносы за много лет до второй уйгурской коллизии под собственными именами уже упоминаются в источниках, причем в совсем другом регионе. О том, например, говорит сторонник этой версии упомянутый выше Андраш Рона-Ташо с ссылкой на «Деяния Хосрова Ануширвана», когда сообщает, что первые контакты венгров с хазарами в регионе Кубани-Дона произошли около 540 года. А развал второго уйгурского каганата, насколько можно судить, происходит через пятьдесят лет после этого или как минимум за такое же время до водружения стел в 744 году. То есть, в предлагаемой для принятия конструкции обнаруживается серьезная неувязка хронологического порядка.

Но и не это главное. Большим препятствием здесь становится тот факт, что все существующие хазарские штудии строятся, воспринимая язык этого народа вместе с булгарским и барсильским языками как отдельную группу тюркских языков, резко отличающихся по своим характеристикам от своих предполагаемых языков-родственников. Различия объясняют следствием раннего обособления их от материнского ядра. Вот почему в плане этнического определения по именам или каким-то другим признакам невозможно носителей первой группы языков смешивать с носителями других тюркских языков. Если даже исходить из интерпретации хазар, как чисто тюркского народа, что, на наш взгляд, в высшей степени сомнительно, существующие попытки вывести этнические названия хазар и барсилов от имен племенных вождей уйгуров не корректны. Во-первых, потому, что такой подход требует пересмотр всей совокупности сложившихся на данный момент представлений по истории передвижения тюрков на Запад и их внутригруппового разделения и т.д. Во-вторых, такие попытки построены на целом ряде допущений и абстрактных умозаключений, не подкрепленных соответствующим фактическим материалом, что в конечном итоге делает их малоубедительными.

В этом контексте, относительно барсил, ситуацию не меняют даже ссылки на известные генеалогии с их упоминаниями. Это, так называемые, «Письмо Иосифа» середины X века, где Барсил называется пятым сыном Тогармы — родоначальника тюркских народов, каковым его считают, и сообщение египетского автора аль-Кальби (XVII в.), в котором Барсил назван братом Хазара. Оба эти сообщения из разряда кочующих из источника в источник легенд и преданий. Они вторичны, малоинформативны и не способны внести ясность в существо вопроса. К тому же хорошо известна практика, когда представители тех или иных народов с помощью таких фольклорных «гаджетов» нередко пытаются удревнить свои генеалогические корни, возводя их к известным историческим народам. И эта тенденция, к сожалению, не прерогатива наших дней, а заявляет о себе еще со времен глубокой древности.

Общим недостатком всех приведенных выше построений является оторванность их от законов языка, в соответствии с которыми формируются номинативные разряды лексики, впрочем, как и все остальные разряды слов. А между тем известно, что этнические названия, как совокупности людей согласно закону множественного числа должны образоваться во множественном числе, т.е. грамматически этнические названия должны иметь форму множественного числа. Все случаи не соответствующие этому правилу должны быть объяснены в рамках языковых изменений. В этом плане название Барсилов представляет несомненный интерес с точки зрения чеченского языка, в котором финальный фрагмент -ли (барси-ли) является тем самым суффиксом множественного числа, адаптированным под произносительные нормы чужих языков, о котором идет речь, что можно демонстрировать на следующих примерах: чечен. борз «волк» — берза-лой «волки» (Идразова Э.С. Названия диких животных в чеченских народных сказках. ЧГУ); «Бартболчу цицигаша бартбоцу берза-лой эшийна – Дружные кошки победили недружных волков» (погов.) и т.д..
Тот же показатель числа обнаруживает себя и в названиях некоторых чеченских родовых групп — тейпов и образованных от них ойконимах: село Курчалой < Курша+лой, букв. село (место) рода Курш; Чеберлой, Т1ерлой (Терлой), Г1ордалой (Гордалой), Аьнакаьллой (Энакалой), Келой и т.д. Ведь в сущности родовые группы представляют собой те же совокупности людей, чем и обусловлено присутствие в них показателя необходимого числа.

В настоящее время в чеченском языке вместо показателя множественного числа -лой, наряду с показателем –ш < (*х) функционирует ее редуцированная версия –й. Однако в глобальном плане данный суффикс является достоянием не только чеченского, но и всех нахско-дагестанских языков. Смотрите в этом смысле авар. квер – кверал «рука» – «руки», лъар – лъарал «река» – «реки», вац – вацал «брат» – «братья»; дарг. в составе сложного комплекса –хъал /-хъале, — хал, выражающий ассоциативное множ. число – неш-хъали «мать и те, кто с ней», гьинци-хъал «яблоки и другие фрукты; лакск. в составе сложного суффиксального комплекса -тал — балайчи – балайчитал «певец – певцы», дус – дустал «друг – «друзья», къаралчи – къаралчитал «сторож» — «сторожа» и т.д. В группе лезгинских языков им соответствует –р.

В целом приведенный материал позволяет в названии барсили со значением «волки» без особого труда видеть старое тотемное имя чеченцев, поскольку семантика, морфология и, обнаруживающая здесь, словообразовательная модель полностью соответствуют нормам чеченского языка.

В этом случае помимо всего прочего исчезает необходимость подгонки исторических сведений под все никак не оправдывающие себя иранский или тюркские проекты, а также с научной повестки снимается вопросы локализации страны барсилов – Барсилии (ал-Баршалия араб. источников), так как по самым подробным из числа имеющихся указаниям Михаила Сирийского «два брата пришли в страну «алан называемую Берсилия», указывает на то место, где до сих пор обитают чеченцы. А это, как известно, рядом с исторической Аланией, в состав которого чеченцы могли и входить. И второй ориентир — сторона, на которой, опять-таки, по Михаилу Сирийскому «римлянами были построены города Каспия», т.е. восток от Кавказского хребта.

Гаджи Алхасов

 

Справка об авторе:

Алхасов Гаджи Алхасович, 1962 г.р. Лингвист, занимается вопросами исторического языкознания восточно-кавказских языков. В область интересов также входит история региона, а также история культуры народов Кавказа. Преподавал агульский язык на ФДФ (факультет дагестанской филологии) ДГУ. С 2002 года по настоящее время работает редактором радиовещания на агульском языке ГТРК «Дагестан».