Адуд - эмир Агула

Мы уже несколько раз обращались к теме агульских правителей, которых в разные периоды в источниках называют по разному - то шахами, то эмирами, то  михтарами. Так всем известны имена организатора обороны Рича от татаро-монголов в 1239 г. эмира Сабаджа б. Сулаймана ;  «…амира славнейшего, великого, поддерживающего, победоносного, борца  за правое дело, стоящего на страже, венца мира  и религии Адама бен Абд аль-Малика бен Мухаммада (фрагмент из титулатуры эмира)», при котором было  восстановлено разрушенную  монголами  соборная  мечеть села и другие общественные здания;  М-р-х-д-л  б. Бассаджа, по приказу которого в 1280 г. была восстановлена квартальная мечеть и др.

Но наиболее ранним из числа упоминаемых в хрониках агульских правителей, пожалуй, является эмир Адуд - правитель Рича, который до сих пор остается вне поля зрения исследователей. Он правил в конце 11 века и упоминается в источниках в связи с взаимоотношениями ширваншахов и кузикумухцев, в которых ему отведена заметная роль. Следует оговориться о том, что  под  средневековым Рича в источниках подразумевается не одно аульный анклав, а  территориально небольшое, но достаточно сильное в политическом смысле образование — эмират.

В своем прошлом очерке («Слово об агульских михтарах»), опубликованной в свободном доступе в Сети и газете «Агъуларин хабарар»  мы уже обращались к взаимоотношениям Ширвана и Кумуха  и в связи с этим приводили  небольшой фрагмент письма ширваншаха Фарибурза-1 (1063-1096) к жителям некоторых областей Лакза, в котором упоминается эмир Адуд. Но, не смотря на то, что формально оно обращено «к жителям некоторых областей Лакза» это письмо имеет и конкретного  адресата, с которым (или с которыми) ширваншах  обсуждает вопросы планируемых действий. Возможно, ими являются военные элиты Ричинского эмирата. Само письмо является ответом Фарибурза на обращение к нему  ранее того самого не названного в нем адресата, о чем можно судить, если исходить из контекста его. В этой связи в обращении следует обратить внимание на фразу «…что касается того, что упомянули вы  относительно жителей Гумика…», где слово «упомянули» предполагает обсуждение каких-то вопросов до появления на свет ответного письма. А в целом  речь в этих сообщениях идет об активизации усилий по распространению и укреплению ислама в лакских селах  и положении дел в этой области, а также рекомендации Фарибурза-1 исполнителям его воли на местах.

В упомянутом выше очерке мы приводили небольшую выдержку из этого письма. Здесь же даем  более обширный фрагмент его. Он звучит следующим образом: «…что касается того, что упомянули вы  относительно жителей Гумика, … мы уже послали к ним посла и ответили им как можно хорошо, и мы предлагаем вам, чтобы вы взялись решительно за это дело… и чтобы отряд из них отправился в Куба и чтобы они заключили с вами договор на верность и поклялись, чтобы  тогда мы послали сына эмира Адуда в одеянии чести, подарков, почестей и редкостей, и чтобы мы вернули им залог их… Нет (у нас) ни жажды к хараджу их, ни надежды на помощь их…Пошлите к ним послов, обратитесь с ними весьма любезно, обещайте им от нас всякого рода выгод (удач), великой славы…» (Минорский В. 1949. С. 227). 

Как следует из приведенного пассажа, ширваншах призывает «адресата» своего письма завершить все формальности, чтобы  отправить  к  жителям Гумика сына эмира Адуда для выполнения важной миссии по исламизации населения этого края. По мнению известного дагестанского историка А.Р.Шихсаидова, «Письмо это отразило один из моментов, когда в исламизации лакских районов активную роль играли принявшие ислам лезгинские (в данном случае агульские. Прим. наше) селения» (Рамазагов Х.Х., Шихсаидов А.Р. 1964).

Поэтому, под упомянутой в письме Кубой, куда следует «отправиться отряду гумикцев» для заключения договора и дачи присяги (клятвы) на верность, скорее всего, необходимо видеть не Кубу в Ширване (ныне центр Губинского района Азербайджана), как это пытаются представить некоторые исследователи, а одноименную местность Куwа(Кува) расположена между аулами Рича и Чираг на северном склоне Самурского хребта. Вполне возможно, что старт описываемых событий давали именно в этом приграничном поселении, в силу чего в тот период оно приобрело известность. Впоследствии оно было превращено в чабанскую стоянку, а в  60-х годах 20-го столетия, сохранившиеся здесь стены, разобрали на камень для строительства сельской школы и других объектов Рича. В противном случае было бы непонятно, зачем лакской делегации для заключения предполагаемого договора нужно было поехать в Ширван, если другой субъект переговоров, как следует из письма, находился за перевалом?  И почему при этом  они должны были иметь дело с малоизвестным сыном эмира Адуда, а не с самим ширваншахом или с Адудом на худой конец, уж, если они все-таки прибыли туда? Не логично как-то.

Есть еще один немаловажный  момент, который следует учитывать при освещении этого вопроса. Заключается он в том, что во всех источниках термин «эмир» используется применительно к правителям или военачальникам Дагестана, но ни разу применительно к правителям или военачальникам Ширвана за исключением обсуждаемого инцидента. Сведения об истории развития этого термина и его применении можно получить у А.Р.Шихсаидова, который достаточно основательно осветил этот вопрос. А если дело обстоит так, то почему именно в этот раз термин «эмир» следует увязать с  Ширваном? Чем может быть обусловлено такое исключение из правил? Ответ, естественно звучит однозначно - абсолютно ничем, разве что неразборчивостью самих исследователей, которые предлагают недостаточно осмысленный расклад ситуации. Поэтому идентификация названия Кубы из письма с одноименным населенным пунктом в Ширване должно быть отвергнуто.

Остается лишь добавить, что, учитывая старую тенденцию агульского языка к закрытости слога в начальной позиции, имя Адуд из источников в местном произношении должно было иметь звучание Г1адуд. А схожие имена и прозвища из этого ряда - Г1адуд, Г1адур, Г1адуч. Г1адук1ай и т.д. в агульском именослове являются действующими до сих пор.


ГАДЖИ АЛХАСОВ.