Проспект Победы

Рысь дал короткую очередь из автомата по мелькнувшей впереди тени и снова спрятался. Сейчас он был осторожен, как никогда, потому, что сегодня у него появилась не только цель, но и надежда.

Он был внуком советского генерала, но сам все восемь военных лет оставался рядовым: стрелок, гранатометчик, минометчик, санинструктор… просто боец, «рабочая лошадка». Нельзя сказать, что Рысь ушел на войну, - скорее война сама забрала его, прямо в родном городе. Все началось так давно, что он уже и не помнил толком, как именно это случилось. Киев, майдан, баррикады и лозунги, день ото дня становившиеся все радикальнее. А он с друзьями был в антимайдане. По началу, все было похоже на обычную «уличную политику» пополам с фанатскими потасовками. Затем у него убили друга, потом еще одного, и еще… Их вылавливали поодиночке и убивали. Пришлось перейти на нелегальное положение. Вскоре им с друзьями удалось выявить и казнить предателя. Уличная борьба превратилась в боевое подполье. А затем все рухнуло.

Спустя какое –то время за ним пришли. В СБУ сказали: «мы все знаем, но у тебя есть шанс кровью искупить вину перед новой властью Украины». Начиналось АТО на Донбассе. Ни «искупать вину», ни присягать этой новой власти Рысь не собирался. Из армии он бежал, добрался до Харькова и оттуда махнул в Россию, а из России в Луганскую республику. Ему тогда едва исполнилось 18 лет.
Летом 14 года было весело и страшно. Рысь оборонял окруженный Луганск, потом штурмовал Донецкий аэропорт, был в Дебальцево. Но война все никак не заканчивалась. Под Белой церковью вражеская артиллерия похоронила его заживо, но он выбрался. А на Светлодарской дуге его поцеловала смерть: осколок попал в лоб, пробил каску и застрял в черепе. Он долго отлеживался, какое-то время прожил в России, приходил в себя, а затем приехал в Донецк и снова пошел воевать.

Потянулись годы, похожие один на другой. Неделю за неделей, месяц за месяцем он месил окопную грязь на позициях под Новоазовском. Иногда удавалось вырваться домой, к жене (Рысь успел жениться), поесть, поспать, помыться. А потом он снова уезжал работать: окопы, обстрелы, скудная зарплата военнослужащего, тесный мирок таких же, как сам, вояк, ожидание непонятно чего. В этой жизни самым частым праздником были поминки.

Когда никто уже не верил и не надеялся, пришел день и они поднялись из своих давно опостылевших траншей и пошли вперед, за огневым валом, через минные поля и три линии обороны противника. Пошли к Мариуполю.

«Этот город за войну освобождали дважды, и дважды сдавали, - усмехнулся Рысь, - бог троицу любит»

Где-то позади БТР дал две длинных очереди из башенного, заставив на время замолчать вражескую огневую точку. Воспользовавшись этим, пара бойцов пулеметного расчета переместилась вперед. Рысь тоже перебежал к давно намеченному укрытию: остову сгоревшей и все еще чадившей легковушки. Пули с запозданием прошили то, что осталось от салона. Одна из них с мерзким визгом пошла рикошетом.

«Осторожнее, главное осторожнее, мне ведь домой надо, в Киев» - крутилось в голове.

Но чтобы попасть в Киев нужно, сперва, пройти эту улицу, казавшуюся бесконечной. Он покосился на исклеванную пулями стену, где сохранился указатель. Ну надо же, какое название хорошее: Проспект Победы!
Вражеский огонь усилился, но стрелки, огрызаясь, продолжили движение вдоль улицы. Отыграли еще несколько шагов.
«Домой. Я иду домой» - как мантру твердил Рысь, поднимаясь для следующего броска.


СПб, март 2022