Власть поветрия. Глава третья

                ГЛАВА III


"...Иногда приходит сия гибельная чума во Псков из Ливонского Депта, иногда из другим мест, или возобновляясь от употребления вещей зараженных."
                Н.М. Карамзин.

Заканчивалось лето и поступала к Москве осенняя пора.  В былые года по эту пору снятия урожаев развертывались многочисленные яркарки и шумели базары чуть ли не круглые сутки. Но пусто было в этот раз- встревоженный последними вестями о приближении поветрия патриарх приказал отменить ярмарку, что вызвало большое недовольствие у купечества и крестьянского сословия. Однако и в самом деле мало народа приехало в Москву на ярмарку эту с соседних городов и предместий. Сильно лютовало поветрие в Коломне, Угличе, Туле, Торжке, Калуге, задело и Псков.
Многие области обезлюдили, опустев почти полностью: урожай по большей части оставался гнить на полях и падеж среди скота был поистине великий.  Шло поветрие на Москву, ведя с собой кроме смерти извечный спутников своих: голод и разорение.
В страхе смертельном бежали от него те, кто ещё мог бежать....
В тот день с самого утра были в гостях у Вселовода Мирославовича Отец Карп и приехавший несколько позже Бердышов. После сытной трапезы теперь сидели они в горнице за столом, ведя разные толки уже довольно долгое время.
Нету в казне денег, вот и меняют теперича серебро на медь- со вздохом сказал Вселовод Мирославович: Слыхал я намедни, что указом государя собираются двор английский открыть, дабы монеты новые медные взамен сребрянникам печатать.
Много Речь Посполитная выдоила из нас. - ответил Бердышов:  Сплошное разорение война сия.  Вот и хотят расходы покрыть медью той.  А жалование то войскам медяшками платить будут?! И чего с сего выйдет опосля, окромя бунта?!
Реформа сия чисто политическое дело имеет.- усмехнулся Вселовод: Всё хотят Европу эту навязать здесь, дабы с Украйной да Белорусью сношения облегчить...   
Столь долго времени под ляхами они ходили- сказал Бердышов:  Вот и не признают денег наших более. Отсель и проблема вся...
Рубль надо им насаживать- всердцах бросил Вселовод: Пусть под нашим началом ходят! Негоже русский рубль на латинские гроши менять!
Смотрит государь в Европу все- острожно сказал Бердышов:  Перемен больших хочет.
Сиё правильно! Там сейчас сила!- ответил Вселовод: Но как можно собственные деньги обесценивать.
Схватив со стола луковку, он со злобой закусил её: На немцев да англичан смотри, но своего не теряй! А то последние штаны скоро скинем долой с медяшками сими! Вот увидите - вновь смуте быть!
Ноне напасть посерьезней случилась- сказал до сих пор молчавший отец Карп, отправляя в рот очередную ложку кислых щей.
Опять ляхи поганые мутят чего?- с усмешкой спросил Вселовод, наливая себе целую кружку квасу.
Да нет, сие похуже любого шляхтича будет- ответил отец Карп, жуя:  Моровое поветрие в Москве объявилось.  Было во Шуе, Угличе, Коломне да  Суздале, а теперь и до нас  добралось.
Слыхал я враки сии- ответил с усмешкой Вселовод, прихлебывая квас и махая рукой: В каждом дворе собака лает теперь о том деле. Тут даже не Речь Посполитная виною, сколь Матвееву да Долгоруким воровство свое скрыть надо. Мало им уже войны,  вот и валят теперь уже на поветрие какое-то. Себе сребрянники нахапать жаждут, а нам рупь медный взамен кинуть- веселись, мужики вволю!  А мне вот убыток один от оного идет ежедневно.  Да что мне одному: и базары поредели и торговли никакой.  На дворе товару скопилось- ещё с прошлого привозу на целый амбар аж. Одно- сбыть не могу.  Спросу не стало-хошь плачь. Одним воровством и живут лишь- что уворовал, то и толкает тут же.  Разорение  купечеству только великое...
Вселовод сделал огромный глоток и с наслаждением крякнув, бухнул опустевшую кружку на стол, утирая уста.
Враки то он, конечно, враками- ответил медленно Беришов, будто над чем-то раздумывая: А у Шереметьева на дворе за два дня сорок душ преставились.  У Голицина за прошлые сутки не менее двух десятков померло. И у Першинского половина двора полегло ещё неделю назад. По всем слободам почти в каждом дворе почившие есть, где по двое-по трое, а где и целыми дворами даже. Ежели подсчитать по всей Москве, то не менее десятка тысячей уже выйдет покойничков-то.
Он выждал паузу, многозначительно посмотрев на собеседников: И это за неделю! И то ещё в Москве самой, а сколько их за околицей- один Бог знает...
Слушайте больше  сплетни всякие- усмехнулся Вселовод, приложа к груди каравай, он начал отрезать от него краюшку:  Да верьте всему.  Тут чего только от баб базарных не услышишь- языками метут, что метлой. Одна ляпнет- а остальные размазывают...
Случалось разное, сие правда- ответил отец Карп, облив пышную бороду щами, он начал сердито утираться: "Наказания Господнего не отвергай,не тяготись обличением его , ибо кого любит Господь,  того наказывает и благословит как отец к сыну... ".
Только вот ноне и у нас каждый день мрут, как мухи прям. Отпевать уж не успеваем. Только по одному заупокойную отслужим- глядь, уже другого несут. И страшные все- черные, будто из пламени вытащили. Уж места внутри на всех нет, а их все подносят и подносят. И это ещё в головных  соборах, а в простых церквях, там и вовсе почивших пред входом складывают и толпа стоит, не протолкнуться- будто базар какой. Хоронят прям уже пред церквями, а то и во дворах по десяткам в одной яме.  На каждой площади теперь погост сделан, а многие ещё и забором обносят, дабы поветрие сие по людям не разносить.
Вот посему в народе смута гулять и начинает- ответил Беришов: Вчера только на Ситцевом вражке  шайку разбойничью накрыли, что по выморенным пустым дворам шныряли, да добро растаскивали. Расплодилось лиходеев сих тьма-тьмущая. В Белом городе даже спасения от них нет.  Позапрошлой ночью Филонов двор Оничкова подчистую вымели. Разбойничий приказ уж не справляется, да и сторожей, равно как и земских  мало осталось. Уж рогатки только во Китай-городе по ночам и ставят. Да что там сторожа, в самом Стрелецком приказе недобор-во слободах падеж народу идет- хошь караул кричи...
Ерунда- сердито насупясь ответил Вселовод, наливая из штофа стакан водки: Я вот в прошлом году Проньку схоронил. Да у Ерахина по ту пору сразу двое дочерей преставилось. А у Ямского вообще пятеро за раз скончалось. И что?! Опять поветрие какое виною?! На все воля Господня!
Залпом порокинув стакан, он важно утерся и поднял вверх указательный палец.
Так то оно так- ответил Беришов, жуя луковку: Да помнишь Веньку Соколова?
Ну- ответил Вселовод, нацеживая себе второй стакан и ещё два остальным.
 Отец Силантий его двор освящал, да оберег вешал. Хвастался всем Венька после: "Мол, никакое поветрие мне теперича не страшно- все силой Господней мимо пройдет!".  А вчера узнал- помер недавно Венька сам, и все его домашние следом.  И отец Силантий на днях скончался, а с ним и дьякон, с коим он в Венькин двор ходил...
Все трое взяли стаканы и залпом выпили, резко поставив на стол. Карп, скорчив кислое лицо помотал головой, выдыхая воздух. Беришов, пробормотав: "Ух, ядреная!" скоро закусил чесноком.
Бывало и такое- сказал, будто отзываясь, Вселовод:  И что?! Как стояла Москва, так и стоит, и стоять будет!  В неурожайный то год как много народу погибало?! Помните? Вдвое больше прежнего! А горячка проклятая скольких ежегодно выкашивает? И во Пскове, и в Суздале, и в  Ростове! Тысячами!
Разгоряченный от выпивки он раскраснелся, вмиг вспотел, и встав, начал размахивать руками, вторя своим словам. Сильно раздражать начал, видать разговор его этот.
Все ляхи проклятые пугают нас слухами пустыми. Дабы Москву мы им опять как при Лжедмитрии сдали. Вот вам!- с этими словами он протянул кукиш по направлению к окну.
Тут скорее раскольники виною-произнёс Карп, принимая очередной стакан от Вселовода: Все от них, псов, идет. Шипят как змеи, да слухи всяческие в народ пускать горазы. Вылавливать мерзость эту, да колесовать. А Аввакума, собачьего сына, давно уж сжечь во срубе надобно прямо на Красной площади, чтоб другим наука крепкая была.
И Матвеева с ним на кол сажать заодно- угрюмо сказал Беришов: Любит сей пес чуть что на народ страху нагнать...
Все снова выпили и ненадолго вновь установилось молчание. Карп продолжал мерно хлебать щи, Беришов сидел, недвижимо уставившись в стол. Вселовод лениво зевнул, осенив рот крестом. Видно было, что в отичии от всех присутствующих его нисколько не пугали слухи о идущем поветрии.
Сколько раз уже пугали нас- продолжил Вселовод: То казнями египетскими, то концом света, то Антихристовым нарождением. Где все это?! Вот. И теперячи выдумали поветрие это для страху пущего. А всякие кликуши, да старухи полоумные и рады сор это по всей Москве разносить. А я вот не имею веры во все сказки эти! И татары были, и ляхи, и горячка и пупырух огненный. Всё пережили, и мы переживем. Ну а кому суждено помереть-то уж воля Господня будет!
С этими словами он размашисто перекрестился на икону Николая Чудотворца.
Аминь- пробормотал отец Карп, так же крестясь: Дай Господь, пронесет мимо нас, грешных беду сию...
За дверью пропели Иисусову молитву.
"Аминь"- ответили все трое.
Вошел Амос Наседкин- дьякон Успенского собора. Остановился, перекрестившись на иконостас, после чего поклонился всем присутствующим и отцу Карпу прежде всего.
Слыхали новость?- спросил дьякон, бегло оглядев всех: Патриарх Никон, дабы народ угомонить, супротив моровой язвы, что на Москву идет, чудодейственную икону Казанской Богоматери прислал. Да с ней образ преподобного отца Сергия Радонежского. Завтра пребывают сии святыни в Москву. Всем миром повалят встречать...
Наконец-то- перекрестился отец Карп: Слава тебе, Господи! Надоумился таки.
Как же- отозвался дьякон: Коли в слободах Замоскворецких мертвяки уже в домах по нескольку дней лежать остаются, ежели находят их не сразу.  Вот народ и потребовал защитить стольный град святой иконой, как в свое время от Тимурова нашествия...
Садись с нами- показал дьякону Вселовод на место за столом: Гостем будешь!
Хозяин вновь налил всем и вошедшему первым делом. Вновь выпили.
Давеча пред Успенским собором самым народу собралось более двух сотен- произнес дьякон, похрустывая соленым огурцом: Икон с собой выскобленных принесли- счету нет, да Никона на все лады словами поносными ругали.  Мол: "Навлекли, мол иконоборцы, да этот еретик Арсенька Грек ,  коей волей, данной ему много книг перепортил, Гнев Божий. А во всем патриарх виноват. Ведут нас к конечной погибели!". А опосля сии Гога да Магога в Кремль двинулись, да все Никона требовали в город вернуть.  А где управы на них сыскать было по ту пору?! Ни стрельцов, ни соглядатых... Чуть погрома не вышло. Еле Пронский уговорил ворогов сих разойтись с миром.
Волноваться людишки начали сильно. - сказал Беришов: Сие правда. Голодомор идет- в житницах хоть шаром покати стало: ни хлеба, ни мяса. Одни хозяйства разоренные язвой сей остались.
Торговли оттого что нет!- ударил кулаком по столу Вселовод, так что подпрыгнули, звякнув на нем стаканы и миски:  Кал скоро жрать будем с реформами этими- увидите ещё сиё! А было бы купечество в силе своей- никакое поветрие не страшно было бы нам!
Окончательно разошедшись, он вскочил на ноги, как вновь за дверью пропели молитву.
"Аминь!"- словно нехотя ответил Вселовод.
"Аминь!"- эхом повторили сидящие.
Вошел  Афанасий Ершов- крепкий коренастый, широкоплечий стрелецкий сотник Кремлевского полка. 
Мужики-сказал он прямо с порога: Радостная весть. Нами Гомель взят!
Слава тебе, Господи!- сказал Вселовод: Значит и войне скоро конец. Побьем ляхов проклятых, дабы неповадно им было более и наведет порядок государь здесь.