Собака

А раньше я был собакой. Догом. Большим догом. Домашние и дворовые собаки - ко мне с уважением. Любую могу погладить, за ухом почесать, это всем нравится. Детишки, особенно маленькие, подмигивают, машут, хвастаются игрушками, пытаются что-то рассказать… Думают, что я собака.

До войны наша семья жила в Ленинграде в доме номер 1 по проспекту Карла Маркса, на четвертом этаже. Этот дом не сохранился. Отсюда отец ушел добровольцем на фронт, бабушка пережила блокаду, а вот дедушка – нет, не дожил.

Гитлер наступал. Сталин принял решение сдать Ленинград. Сдать, но ничего не оставлять врагу. Из города увозили все, эвакуировали заводы вместе с рабочими. Вывозили весь провиант, главное, чтобы врагу не досталось. А Гитлер не собирался брать Ленинград. Его ведь невозможно взять, это же самоубийство. Как можно взять город, в котором 600 мостов. Достаточно взорвать несколько десятков и все, армия-захватчик расчленена на группы… Нет, Гитлер не хотел рисковать войском.
Кольцо сжималось. Немцы и финны задавили Ленинград в кольце, а Сталин его полностью обескровил. Главное, чтобы врагу ничего не досталось.

- Проходи, Мария, - бабушка открыла дверь и пропустила гостью.
- Фаня, Соломон Ильич, мой Марголин умер, - Мария почему-то назвала мужа по фамилии.
- Оставайся у нас, как-нибудь протянем вместе, - бабушка обняла Марию.
Закричала сирена воздушной тревоги, завыла авиабомба «Убьююююю», пробила крышу дома напротив. Из окон полетели шкафы, столы, люди, а потом, уже земля содрогнулась и раздался оглушительный взрыв. Дом еще дымился, а люди, таща за собой санки, как тени, потянулись собирать то, что вылетело, уцелело и могло пригодиться.

Дверь распахнулась и в квартиру вошел человек в военной форме. Все насторожились.
- Не бойтесь меня, - произнес военный, сдвигая шапку со лба на затылок, - я только предупредить. В нашем районе опять каннибализм, воруют детей, - он взглядом окинул комнату, - а еще, рекомендовано перебраться на нижние этажи. Там больше выживают. Да, и если что, ближе нести, - он посмотрел на Соломона Ильича.

Дед, Соломон Ильич, умер в конце января 42 года. Просто закрыл глаза и затих. Бабушка думала, что заснул. Военный был прав, четвертый этаж – высоко для двух обессиленных женщин. Обливаясь слезами, бабушка с Марией стаскивали тело за ноги пролет за пролетом, а голова, соскальзывала с верхней ступеньки на нижнюю, глухо стучала и кивала: «Вас же предупреждал вояка, высоко забрались, надо было спуститься».

На улице тело погрузили на санки. Через два квартала сил уже не было. Санки с телом оставили возле старого клена, недалеко от серой пятиэтажки с лепниной.
По дороге домой, бабушка все время оглядывалась назад, не в силах постичь, что они уходят, а Соломоша остался один, там, под кленом.

- Это все, что у нас есть, - бабушка бросила горсть корешков в кипящую воду, - надо долго варить, чтобы потом размять, так сытнее.
- У нас еще есть карточки, - Мария открыла ящик кухонного стола, - но я уже не могу.
- Да, больше никуда не пойдем, никогда, - заключила бабушка, - жаль, Соломона никто не похоронит.

- Посмотри, что это, - Мария закивала в сторону двери.
На пороге стояла собака, большой дог. Он был похож на скелет, плотно обтянутый черной кожей.
- У нас для тебя ничего нет, - прохрипела бабушка, - уходи.
Дог сделал несколько нетвердых шагов в сторону женщин и остановился.
- Здесь только вода и корешки, - Мария всплеснула руками.
Дог приблизился еще на несколько шагов и опустил голову.
- Я, кажется, его поняла, - сказала бабушка, - он пришел к нам, забрался на четвертый этаж, чтобы нас спасти.
Она схватила толкушку, которой собиралась размять разваренные корешки, и стукнула собаку по голове. Сил не было, откуда? Удар получился слабым, но собака упала замертво…

Тушу хранили между окнами. Кусочки мяса отрезали и долго варили. Бабушка и Мария выжили. Собака спасла.

Тело Соломона Ильича так и не удалось обнаружить. Ни старого клена, ни серой пятиэтажки с лепниной не осталось после очередной бомбежки. 

Люди. Что же вы делаете? Ну попробуйте хоть чуть-чуть быть собаками.