Бедовый Кешка

        Кешка  родился  в сорочьем гнезде, которое свила семейная пара сорок в небольшой дубовой роще, находившейся в пригороде Одессы. Этот район одесситы называют дачей Ковалевского.
        Жил когда-то до Октябрьского переворота 1917 года в городе Одессе один почтенный гражданин по фамилии Ковалевский. Так как в Одессе в то время была большая проблема с пресной водой, то талантливый предприниматель решил  построить первый в городе водопровод. Затраты на его строительство были по тем временам огромны – 300 тысяч рублей серебром. Однако в накладе от этого господин Ковалевский не остался, а напротив, начал получать хорошую прибыль, продавая бочку воды по 10 копеек серебром. Но таким поворотом дела стали недовольны жившие в городе водные магнаты, которые продавали жителям города воду из своих колодцев, находящихся в районе Молдаванки. В то время делать заказы у киллеров  было ещё не модно, и тогда они начали бросать палки в его колёса обычным по тем временам способом, называющимся весьма распространённым базарным словом – молва, а именно: распустили слух, что якобы это машинная вода, и она к употреблению в пищу непригодна. И, действительно, долгое время одесские хозяюшки боялись употреблять её для чаепития, приготовления еды, стирки. Но прошло время, Ковалевский давно уже почил, а история с водопроводом и его фамилия, которой теперь называется дачная зона, не стёрты из памяти людской ни революциями, ни перестройками.
       Дубовая  роща  находилась  недалеко  от моря, чуть дальше заболоченных мест, в которых прекрасно жила всякая живность, в том числе лягушки и болотные черепахи.  В настоящее время это болотце  осушено,  а  за рощей выстроена артиллерийская батарея, напоминающая о военных событиях прошлых времён. А чуть дальше от этой рощи более проворные одесситы  строили  себе  дачи  на  выданных им  на  работах  участках  земли.  А одесситы с  меньшими талантами снимали у них комнаты  на  время   летнего отпуска и детских каникул. Как ни прекрасен по мнению одесситов их город,  не каждый может выдержать  летний  зной, к которому следует добавить изнуряющую влагу от испаряющейся морской воды, пыль, копоть и  гул  машин. Как писал один из одесских поэтов:   
                «Под акацией ликую –
                Я ж люблю её такую!
                Разную!
                От привоза и от пота,
                От слободки и до порта
                Грязную!»
 
        А на дачах всегда было прекрасно, будь то район Большого Фонтана, Аркадии, 10-й и 16-й станций Большого Фонтана или дачи Ковалевского.
       Но  живые  обитатели:  ежи, птицы, редкие белочки, куницы, ласки, прыткие
ящерицы, ужи, жабы были не в восторге от дачников, так  как последние  вытесняли их –  законных обитателей из обжитых мест. «Захватчики» чужих  территорий  привозили с собою не только кирпичи, которые ставили один на один и разжигали под ними костёр, большие кастрюли для варки  варенья, керогазы, примусы, керосинки и другие бытовые предметы, а также множество живых игрушек – щенков и котят, которые вырастали,  превращаясь  в  больших  псов и кошек.  Не  всех забирали осенью обратно в город, а часто оставляли  там  зимовать.  Собаки отравляли жизнь жившим там испокон веков аборигенам, особенно ежам, а домашние кошки - птицам.
      Но, тем не  менее, жизнь продолжалась. Как говорил Чингиз -Хан своим воинам в
покорённых городах:  «Три дня даю на разграбление, потом никого из жителей не трогать, ибо теперь это мой город, а, значит, вы будете грабить мою собственность».
     Вот так и с дачами. Когда были они, наконец-то, построены, хозяева начали
 высаживать  фруктовые деревья, цветы, овощи,  и сами радовались, когда у них на даче появлялись  выгнанные  в  дальнюю  эвакуацию  ёжики,  которые  снова  начинали искать себе жильё на  освоенной людьми территории. Такие уж они потешные! Если на их пути попадалась  хозяйская  кошка,  они  шипели  не  хуже  змеи и нередко обращали мурлык в бегство под хохот подошедших хозяев,  больших и малых, для которых это зрелище было чем-то вроде цирка. А для наших младших братьев это являлось очень серьёзной борьбой за территорию и охотничьи  угодья. 
      Нередко плохо было ежам, попавшим в руки детям, которые их сажали в ящики или в ведро и не знали, чем и как кормить, и, вообще, считали их за игрушку. В  это время у ежей оставались голодными свои дети, обреченные в таких случаях на смерть.  И там, где родители были построже, то, пока дети спокойно, ничего не подозревая, спали,  пленники  тихонько  выпускались на свободу. Во избежание детских истерик придумывали, что ёжик сам убежал, перевернув ящик-тюрьму. Но тут же объясняли, почему этого не следует больше делать.
      В дубовой роще шла своя жизнь. Этой весной  пара сорок, Крус и Эллис, облюбовала старый ветвистый дуб и свила себе уютное гнездо. Сороки  очень любящие родители и свой дом мастерят на совесть. Насобирав сухих веток, они выстроили себе гнездо, тщательно скрепляя его мокрой глиной, которой, слава  богу,  в тех местах было хоть пруд пруди!  А  дно  гнезда они выстелили тёплой шерстью, собранной со спин коров и козочек во время их линьки, которых местные жители из близлежащих поселений пасли недалеко от  рощи. Когда  всё  было  готово,  Эллис  снесла  яйца и  села  их высиживать. А Крус  промышлял  в  окрестных  рощах  и дачах,  добывая  жене пропитание. Кроме жуков и слизней в меню входили лягушки, птенцы, яйца голубей  и  мелких певчих птиц, серые мышки, а иногда он устраивал нападение на хозяйских цыплят и слышал в спину крики хозяев и курицы. Все они могли только орать ему вслед,  но  поймать  и отобрать добычу  были  не  в  силах.  А  чтобы Эллис одна в гнезде не скучала в его отсутствие, он приносил ей конфеты в цветной фольге, которые он успевал украсть у зазевавшихся детей. Однажды  он принёс  в  клюве серебряную чайную ложечку, потом пару крупных золотых серёжек, которые их владелица сняла и положила в летнем душе на свои вещи. Вернувшись переодеться, она не обнаружила серёжек с красным рубиновым камнем. К счастью, перстень с таким же камнем спасло то, что он упал на землю.
     Как бы то ни было, Эллис была безмерно счастлива, что её любящий супруг так о ней заботится. А в это время уже начинали проклёвываться птенцы, и самим первым увидел белый свет маленький носатый сорочонок, сразу же по рождению получивший имя Кеша. А уже после него вылупились две его сестрёнки, которых назвали Лиз и Бэкки. Забот у отца сразу прибавилось. Теперь нужно было кормить и жену и трёх детей. К этому времени у дачников начала поспевать клубника, которая пришлась жене с детьми по вкусу. И папа начал рано утром, пока хозяева ещё спали делать набеги, точнее говоря, налёты на дачи, где росла клубника.
       Но были и такие дачники, которые очень быстро Круса реабилитировали. Так на одной из дач, где проживала пожилая чета, хозяин как-то вышел рано утром на веренду, чтобы выкурить трубку и спланировать долгий летний день, и увидел, как Крус важно прохаживался между грядками и с удовольствием глотал слизней и улиток.
       – Вот это да-а! – воскликнул старый боцман. – Так ты же, дружок, полезный! И бросил ему кусочек сосиски.
       Крус что-то пролепетал на своём языке, по всей видимости, спасибо, и понёс угощение своей любимой Эллис.
        – Делать тебе нечего на старости лет, – проворчала супруга боцмана, – приважишь его, так потом что-то утащит под шумок. Сосиской надо нашего котёнка Барсика кормить, а слизней и мышей пусть твои колючие фукочки ловят.
       –  А что ты к ежам имеешь? Они их тоже ловят, но они на растения забраться не могут, а Крус и прыгает и летает.
       –  Я к ежам ничего не имею, они мышей ловят, но только они нашего Барсика всё время цепляют, дразнят, а он нервничает.
       –  Пусть тоже мышей ловит, а не сосиски лопает. Избаловала его совсем, – ответил в сердцах боцман и пошёл в комнату за газетой. Он очень любил бросить якорь в тени на веранде и, покуривая деревянную трубку, насквозь пропитанную табаком, почитать  газеты, особенно статьи на последней странице.
       На другой даче хозяйка обнаружила присутствие Круса, когда тот очень внимательно сидел на крыше сарая и что-то высматривал. Когда из едва заметной щёлки внизу стенки показался серый мышонок, Крус мгновенно подлетел, ловко его схватил и понёс своей дражайшей половине. Это привёло хозяйку в восторг, так как она дико боялась мышей.
       А ещё на одном участке на деревянном навесе сплёл паутину огромный толстый
паук-крестовик. К выгоде белобокого героя тамошняя хозяйка, которая не боялась даже мышей, страдала крайне обострённой арахнофобией, и при появлении этого чудовища, вышедшего из укрытия, чтобы позавтракать попавшим в его сеть крупным шмелём, принималась истерически орать. И каково же было её удивление и последующая радость, когда сидевший на вишнёвом дереве в засаде Крус, стремительно, как коршун, кинулся на паука, схватил его своим мощным клювом и понёс в гнездо. А везунчик-шмель легко освободился от порванной паутины и улетел восвояси. Довольная хозяйка была в восторге и простила ему свои украденные серёжки, видимо страх перед пауком у неё был намного сильнее, чем потеря украшений.
     Теперь все дачники разделились на два враждующих лагеря. Одни ругали Круса, а другие хвалили его. Но Круса это как будто не трогало, он чётко знал свои отцовские обязанности, в которые входило кормление жены и детей. Когда дети начали подрастать, их мать тоже стала отлучаться из гнезда в поисках пищи, и птенцы оставались одни на хозяйстве. А чтобы  не было скучно, они играли с принесенными отцом украшениями.
      Как нередко случается в детском мире, как людей, так и зверей, что ребёнку нужна именно та игрушка, которая находится в это время у другого. Так и Кеша затеял ссору со своей младшей сестрой Лиз из-за блестящей игрушки. Однако сестра, схватив в клюв серёжку, держала её мёртвой хваткой, в то время как другая лежала рядом и никому не была нужна. Вторая сестра спокойно взяла эту другую и покрутила ею перед носом старшего брата, как бы издеваясь над ним. Нервно ёрзая и возмущаясь, Кешка отвернулся от сестёр, вскарабкался на край гнезда и начал обозревать окрестности, вытянув свою любопытную сорочью головку. Не рассчитав свои маленькие силы, он оступился и полетел вниз. Недалеко от дуба рос зелёный  кустик жимолости, и Кешке повезло оказаться в его мягких ветвях. Бедный Кешка, полуголый, с лёгким детским пушком на животике, чёрно-зелёными перышками на концах нежных крылышек и большим ротиком, окаймлённым крупным жёлтеньким кантиком, даже не успел закричать.
        – Кешка! – крикнули одновременно перепуганные сестрички, и из их раскрытых клювиков выпали злополучные серёжки, ставшие косвенной причиной кешкиного падения.
        А Кешка, вцепившись своими маленькими лапками в ветку жимолости, замер на месте от пережитого стресса.
        – Ну вот, попался разбойник! – заехидничали воробьи. – Теперь тебя кошка съест. Будут твои родители знать, как мы страдаем, когда они наших мальцов лопают.
        – Скоро ты упадёшь с ветки на землю, и тогда тебя вечером съест ёж! – подхватили тоже обиженные на сорок голуби. – Почувствуют твои родители наше горе. Очень жестоко забирать из наших гнезд яйца и новорожденных птенцов.
        – Какие вы злые, он же ещё ребёнок! – пробовал заступиться за маленького сорочонка скворец.
        – Этот ребёнок вырастет таким же бандитом, как его отец! – огрызнулся воробей. – Знаем, знаем! Защищаешь своего дальнего родственничка!
       А напуганный Кешка, не зная, что делать дальше, обруганный своими крылатыми соседями, попробовал отцепиться от ветки и спрыгнуть на землю. Что ему делать дальше, он совершенно не знал, и молча покорился судьбе, усевшись под кустиком жимолости, который спас его от явной смерти, смягчив ему падение.
       Но тут в этой правдивой истории появились новые герои. По роще прогуливался со своими двумя дочерьми, старшей Наташей и младшей Люсей, один из дачников – Иван Николаевич Медведев. Его дочери с большим восторгом бегали по роще и собирали цветы в букетики, которые хотели подарить маме и бабушкам. Сегодня было воскресенье, и должны были приехать в гости родители мамы. Вся дружная семья собиралась за обедом каждое воскресенье. Их мама Тома отправила дочерей с отцом гулять в рощу, а сама занялась уборкой и варкой, вместе со своей свекровью Ниной Васильевой. У невестки со свекровью были прекрасные отношения, и она её с первого дня замужества называла мамой.
       Иван Николаевич работал в это время над кандидатской диссертацией, и был освобождён от всех домашних работ. Во время отдыха на даче у родителей он должен был только отдыхать и набираться здоровья. Тут у него была своя маленькая комнатка. Раньше эта комната была его детской, а теперь переоборудована в кабинет, куда дети не допускались, дабы не сбить соискателя с «умной мысли»!
       И даже сейчас, пока дети резвились в роще, глава  семейства, усевшись на пенёк, размышлял над главой, в которой нужно указать актуальность проблемы.
       – Ой, Люська, смотри, что я нашла! – воскликнула Наташа, обнаружив упавшие из гнезда золотые серёжки, сыгравшие в Кешкиной жизни такую роковую роль.
       Но Люське было не до серёжек, она увидела под кустиком маленького Кешку и тут же, не раздумывая, схватила его на руки и прижала к груди.
   – Папа, папа! – закричали обе дочери. – Смотри, кого мы нашли!
        – Выпустите его немедленно, у него где-то рядом мама, которая его ищет. Вы же хорошо знаете, что наша мама не любит зверей и птиц в квартире.
   – Папа, но он маленький, упал из гнезда, его кошка съест.
        А шестилетняя Люся, которая недавно перенесла такую сильную скарлатину, что врачи уже начинали опасаться за её жизнь, и была, поэтому, очень хрупкой, вдруг подняла такой рёв, что у Ивана Николаевича дрогнуло сердце.
       – Мой Кешка, никому его не отдам, у всех детей есть котята, щенята или хомячки, а у нас никого нет. Только одно пианино, которое мы с сестрой не любим, – рыдала Люся, всё сильнее прижимая к сердцу своё найденное сокровище. – Вот у дяди Володи и тёти Вали есть пушистый кот Барсик, а дядя Серёжа своим детям принёс щенка Тяпу, у Алёши живут попугаи и черепахи, а у нас никого нет. Не отдам Кешку, он мой!
        – Люсенька, хорошо, мы не бросим Кешку, но отдай его Наташе, он такой маленький, ты же его задушишь. А что нам скажет мама?
       И Иван Николаевич пошёл с дочерьми домой, заранее предчувствуя семейный скандал со стороны жены, которая как настоящий врач всех животных считала источником инфекции, и которым не место в их чистой квартире.
       – Чего так рано пришли? – спросила Нина Васильевна сына и внучек. – У меня ещё тесто не подошло, погуляли бы ещё. Вот скоро дедушка Пётр и бабушка Аня приедут и что-то внучкам привезут.
  – Бабушка, у нас теперь будет жить Кеша! – крикнула с порога Люся.
       А Наташа, которая была постарше, прошмыгнув в калитку вместе с Кешей, быстро побежала на огород к деду в поисках защиты. Она знала мамин суровый нрав в отношении всего животного мира, и папа с ней никогда не спорил. И помочь ей мог только дедушка, который во внучках души не чаял, и сам имел такой же непреклонный характер. За ней следом выбежала Люся.
       В это самое время их дедушка Николай Петрович осматривал грядки с картошкой, покуривая на ходу трубку и собирая с листьев картофеля прожорливых личинок колорадского жука.
       С веранды доносились до всех троих отрывочные фразы перепалки между родителями.
  – Ну, ты - то, взрослый, не мог справиться с детьми?
       – Ты тоже медик, не забывай, что Люся тяжело переболела и врачи велели её поменьше травмировать.
  – Чтобы завтра этой гадости дома не было!
       –  Отставить! Я на корабле главный! – закончил эту перепалку дед. – Кеша остаётся у нас жить. Женщины на кухню, а кандидат наук со мной в сарай! Будем птенцу клетку мастерить. Физический труд всем на пользу! Нина, быстро мне приготовь пипетку, пинцет и оставишь немного фарша, когда будешь мясо на котлеты молоть.
       Так Кеша получил прописку в семье. Достав в сарае плетёную корзинку, мужчины смастерили из ивовых прутьев навес, чтобы «дитя» не выскочило. На дно они постелили немого сена и сверху уложили кусочки газет, которые периодически меняли, так как Кешка был большой пачкун. Когда в эту квартирку посадили перепуганного Кешку,  он немного отдышался и начал широко открывать свой клюв, требуя еды. Тогда дедушка, набрав пинцетом немного фарша, смешанного с сырым яйцом, просунул Кешке в открытый клюв. Кешка с жадностью его проглотил и открыл рот за новой порцией. Тогда он положил ему в клюв новую порцию и так кормил его до тех пор, пока Кеша, довольный, не закрыл клюв.
       – А теперь, внучки, запомните, сорока в природе ест жуков, червяков, гусениц, слизняков, личинок всяких, так что собирайте ему личинок, слизняков, улиток, дождевых червяков. А когда Кешка захочет есть, он сам нам клюв откроет.
       И так спокойной чередою проходили летние дни. В пять часов утра, т.е. с рассветом, первые две недели, Николай Петрович вставал с кровати и шёл кормить своего воспитанника. Ведь на воле птицы просыпаются с рассветом и засыпают с темнотой, и если вовремя «ребёнка» не покормить, то добром это может и не кончится. Первое время Кешку поили из пипетки и кормили при помощи пинцета, а потом он уже узнавал своих хозяев и хватал у них прямо с рук, своим стрекотаньем оповещая, что желает отобедать. Постепенно, по мере того как он взрослел, желтизна с его клюва исчезала, и Кешка ел уже сам. С вечера ему в корзину укладывали немножко нарезанной докторской колбаски и сладких фруктов. Со всеми домашними он быстро подружился.
       – Кеша хочет кушать! – повторял дед перед каждым кормлением.
       Серёжки были возвращены их законной владелице, и она в благодарность приносила девочкам найденных в саду и на огороде всевозможных личинок для кормления их воспитанника. Постепенно о шустром сорочонке стало известно всему дачному посёлку, и соседские дети постоянно бегали в гости к Кеше с гостинцами. Более смелые соседи ловили в баночки крупных пауков, которых Кеша тоже с удовольствием ел, вытаскивая их своим клювом прямо из банки, чем доставлял большое удовольствие его ловцу. Хозяин попугаев принёс им кусочек соли, который они подвесили в кешином домике, а рядом подвесили поилку с водой, кормушку и коробочку с песочком. Всем птицам необходимо мелкие крупинки песочка для хорошего переваривания пищи. При хорошем питании Кеша быстро вырос и начал совершать свои первые полёты по комнатам. А к вечеру залетал в свой домик на ночлег.
       Одесское лето имеет один недостаток, особенно в низинах. Большие полчища комаров атакуют ночною порою жителей, не хуже, чем на Урале, так что спать спокойно с отрытой форточкой невозможно. Все борются с ними как могут. Одни по вечерам разжигают костёр недалеко от спального окна и окуривают их дымом, однако это не очень помогает; другие разбрызгивают вокруг себя одеколон «Гвоздика»; третьи просто наглухо закрывают свои летние домики, предпочитая париться в духоте, чем быть под обстрелом беспощадных «мессеров». А дедушка Николай придумал простой и эффективный способ: привёз домой антимоскитную сетку и обтянул ею окна и летнюю веранду. Таким образом, эта сетка охраняла хозяев от москитов, а девочки могли быть спокойны за Кешу, который теперь летал в помещении и на веранде и не мог вылететь наружу. Его все так полюбили, что когда садились есть, ставили ему специальную тарелочку на стол, в которую клали его любимую мокрую колбаску и немножко сладкой дыньки или черешни. Кешка оказался большим лакомкой, мог слопать кусочек торта или печенья, вызывая у девочек бурю восторга и умиления. А когда все садились пить чай, и бабушка Нина ставила большой блестящий самовар, то Кешка так потешно начинал его клевать, пока тот был холодным, что все начинали хохотать. Даже мама Тома немножко смягчила свой нрав. Её тоже забавляло, как Кешка садился со всеми за стол, и что-то пытался рассказывать в перерывах между едой. А если у кого-то на шее было блестящее ожерелье или серьги в ушах, то он хватал клювом за кончик и дёргал. А когда ей нужно было что заштопать, то этот баловник садился рядом с ней на спинку стула или на её плечо и внимательно наблюдал за движением рук. Когда она вставляла нитку в иголку, он уже был тут как тут и пытался своим длинным клювом вытянуть нитку из иголки. Другими словами, он хотел быть участником всех домашних дел.
     Мама и бабушка Нина были большие чистюли. И, поэтому, с появлением в доме Кешки они постоянно носили в карманах кусочки туалетной бумаги, чтобы сразу вытереть за Кешкой оставленные им следы.
     К вечеру в их сад приходила ежиха с тремя ежатами, им дети наливали в мисочку немного молока, и добавляли колбаски или печенья. Если Кеша не съедал все принесённые ему в течении дня гостинцы, остатки отдавались вечером ежам. Они так забавно выглядели, когда всей своей колючей семьёй окружали блюдечко с молочком или манной кашей, причмокивали и похрюкивали от удовольствия.
     Но вот незадача. Однажды у папы, вдруг, пропала из умывальника блестящая бритва. Мама перерыла всю квартиру, но найти не могла. А через пару суток у Люси потерялась маленькая кукла с красивыми кораллами, которую ей дедушка привёз из-за границы, а  из папиного кабинета исчезла ручка с золотым пером – подарок коллег. В доме завёлся таинственный вор, который орудовал, пока хозяева спали.
     В ближайшую субботу вся семья опять ждала в гости дедушку и бабушку, и семья как всегда тщательно готовилась к их приезду.
     Долгожданные гости привезли внучкам сладости: шоколадки, зефир в шоколаде, сладкие мармеладные дольки, а к столу дедушка Пётр привёз, как всегда, паёк, купленный в обкомовском буфете, состоящий из балыка, сырокопчёного финского сервелата, паясной икры и фирменного коньяка «Арарат». А бабушка Нина напекла к их приезду вкусные пирожки и кулебяки. И, конечно, на стол ставились рагу, супы, салаты, приготовленные из овощей с собственного огорода. У них была на редкость дружная семья и все семейные посиделки у них проходили в очень тёплой и дружеской атмосфере. А после обеда дамы уходили в свой круг посекретничать и шутливо покритиковать свои сильные половины. А мужчины оставались сидеть за столом на веранде, покуривая и обсуждая все политические и спортивные новости этого сезона. Но Кешка предпочитал, всё-таки, общество дам, так как не любил ни табачный дым, ни запаха спиртного.
     Вот и сегодня бабушка Нина суетилась, накрывая на стол, на который она поставила  фарфоровый сервиз с изображениями сцен средневекового английского быта, привезенный её мужем, капитаном дальнего плавания из-за границы, и начищенные до блеска серебрянные ложки и вилки. На плите стоял свареный украинский красный борщ с пампушками и её фирменное жаркое, в которое она кроме традиционного для этого блюда лука добавляла ещё красный перец, морковку, кабачки, баклажаны, то есть всё, что было у неё под рукой из овощей в зависимости от сезона. Она всегда готовила с большой любовью, и ароматный запах от её стряпни разносился далеко за пределы дачи. И теперь, перелив борщ в красивую суповницу из сервиза, а жаркое в другую, она торжественно по очереди отнесла их на овальной формы старинный стол на веранде. Увитая домашним виноградом веранда создавала покой и умиротворение.
       Наконец, все гости в приподнятом настроении расселись за столом. У Николая Петровича не было ложки, и Нина Васильевна принесла ему другую. Дружно пригубив немножко домашнего винца, все принялись за украинский борщ. Потом, когда сидящие за столом перешли к жаркому, у Ивана Николаевича не оказалось вилки. Не понимая в чём дело, Нина Васильевна принесла и ему. И только, когда вся семья перешла к чаю и пирожкам загадка разрешилась сама собой. Спокойно гуляющий Кешка, вдруг на глазах у всех схватил маленькую чайную ложку и стремительно полетел с нею в свой дом. Папа погнался за воришкой и в его корзине обнаружил все пропавшие раннее вещи, а также ложка, вилка, мамино золотое кольцо, пропажу которого они ещё не успели обнаружить и связка домашних запасных ключей. Возмущённый папа схватил маленького воришку и, приподняв с окошка москитную сетку, выпустил его наружу.
        Кешка не растерялся, а расправив свои подросшие крылья сделал два круга у фасада дачи и полетел в неизвестном направлении. Крылья сами его понесли в родную рощу.
        – Мама, это же наш братик Кешка! – закричали его сестрёнки Лиз и Бэки, которые уже тоже были взрослыми, но летали ещё по роще вместе с мамой и папой. Сороки очень заботливые родители и опекают своих детей до трёх лет.
         Но Эллис его сразу не узнала и зашипела на него на своём сорочьем языке. Но через некоторое время семья его признала и приняла в свою стайку.
        Дома Наташа и Люся рыдали в три ручья, и бабушки их успокаивали, что, может быть, Кешка ещё вернётся. Дедушка возмущённо отчитывал папу. А мама бегала вокруг от одного к другому, пытаясь всех успокоить.
        Дедушка Пётр купил  семейную путёвку в Крым, чтобы там дети успокоились. Но дети всё никак не могли прийти в себя. И когда вернулись домой, то сразу поехали на дачу к дедушке Николаю и бабушке Нине. А сами втайне надеялись, что Кешка  вернётся домой. Но Кешка пока возвращаться не собирался. Перед ним предстала новая жизнь на воле, и он должен был научиться жить самостоятельно. Выращенные в неволе птицы совсем не знают об опасностях, которые в дикой природе их подстерегают на каждом шагу. Им нужно всему учиться, как это и делал теперь Кешка.
       Девочки опять пошли гулять в рощу, на этот раз с дедушкой Николаем. Заметив на ореховом дереве стайку сорок Наташа позвала:
   – Кешка, Кешка!
        Одна из сорок слетела к ним вниз и долго над ними кружила, но на руку или плечо не садилась. Всё-таки это и был, наверное, их любимец Кешка, только одичавший и осторожный.
   Дачники утверждают, что иногда слышали по утрам птичий крик:
     – Кеша хочет кушать.
        И тогда они клали  на столик в саду кусочек докторской колбаски или сосиски и уходили подальше. А кричащая сорока слетала с дерева, хватала приготовленный кусок под умилённым взглядом дачников и быстро улетала прочь.