Наши корни. Глава 8. Молокане

               
С тех пор, как я помню себя, у нас в селе была религиозная секта молокан. Ею руководил Евтеев Максим Григорьевич, зажиточный крестьянин и торговец. По рассказам отца он начинал свою самостоятельную жизнь с сапожника. Сапожничая, он стал понемногу засевать зерновые, завел необходимый домашний скот. Но все это не могло и не сделало Евтеева M. Г. зажиточным. До какого-то времени его хозяйство было на уровне бедняков. А когда он стал приторговывать, то его хозяйство стало быстро расти и шириться. Уже тогда, когда я учился в церковно-приходской школе, хозяйство Евтеева было кулацким. Они держали батрака, а сам М.Г. и его сыновья постоянно стояли за прилавком - торговали. У них было два магазина, один рядом с их жилым домом, а второй на базарной площади. Торговали керосином, бакалейными и кожевенными товарами.

Село Александровка было большим селом. В нем было дворов 400-500. Из них дворов 40-50 кулацких, приблизительно вдвое больше хозяйств было бедняцких, а подавляющее большинство хозяйств было середняцкими.

Основные три социальных группы александровских жителей во многом отличались от таких же групп населения центральных губерний. По своей экономической мощности наш крестьянин середняк и тем более кулак не был равен таким же социальным группам, скажем, Тамбовской, Рязанской, Московской, Смоленской и др. областей. Все социальные группы крестьянских хозяйств, населявших окраины России были более крепкими, более мощными.

Так, например, кулаки Александровки, Борового, Борисо-Романовки и др. сел Кустанайщины в своих хозяйствах имели по шесть-восемь рабочих лошадей, выезд, пять-семь дойных коров, восемь-десять волов, голов двадцать молодняка рогатого скота, голов восемьдесят - сто овцематок, голов три-пять свиней, большое количество гусей, уток и кур. Кулаки пользовались наемной рабочей силой. В разные времена года они держали разное количество наемных рабочих-батраков и домашнюю прислугу. Засевали кулаки от шестидесяти до ста десятин зерновых культур. Их сельскохозяйственное производство было более передовым. В нем применялась высокопроизводительная техника. Сельскохозяйственные работы проводились в сроки, которые были рекомендованы агротехникой тех лет. Поэтому в кулацких хозяйствах, как правило, урожаи были выше, чем в середняцких и тем более в бедняцких хозяйствах.

Почвообрабатывающая и уборочная техника в кулацких хозяйствах использовалась самая передовая по тому времени. Они пользовались четырехлемешными плугами (Буккер), сеялками, дисковыми боронами, катками. При уборке урожая пользовались самовязками, самосбросками. А большая часть уборочной площади скашивалась все-таки лобогрейками (жнейками).

Рабочий, молочный, да и товарный скот содержался в утепленных конюшнях, имелись  сепараторы.Получаемое молоко в кулацких хозяйствах использовалось более рационально. Оно перерабатывалось на сепараторе. Сливки немедленно превращались в масло, масло в деньги, обрат скармливался свиньям.

В середняцких и бедняцких хозяйствах нашего села с/х техника была значительно ниже, чем в хозяйствах кулацких. Но она была намного выше с/х техники таких же хозяйств центральных областей и Белоруссии. Почвообрабатывающий инвентарь середняцких хозяйств Александровки состоял из двухлемешного плуга аксайского завода, железной бороны, или деревянной бороны с железными зубьями. Сеялок в середняцких хозяйствах, как правило, не было. Сеяли разбросным способом из лукошка или из мешка.Отец высевал семенной материал (пшеницы, овса, проса, ячменя и гороха) из мешка.

В общине молокан состояли Евтеевы, Тукачевы, Еремеевы, Серебренниковы, Кобзевы и др. - всего семей 20-30, фамилии остальных забыл. Это была хорошо организованная и сплоченная секта.Они исповедовали как ветхий завет (Библию), так и новый завет (Евангелие). Молокане считали, что православная религия под влиянием алчных священников давно отступила от учений апостолов и Христа, от заповедей господних, и исказила их. Они не признавали поклонение иконам, осуждали пышные одежды священников и установленные ими посты. Состоявшие в секте молокан не пили хмельных налитков, не курили, не сквернословили. Все это считалось не совместимым с пребыванием в секте.

По субботам и воскресениям члены секты собирались, и их руководитель Евтеев М.Г. читал Евангелие или Библию, и комментировал. Все это сопровождалось пением псалмов Давида из книги "Песне песней" (Библия). Члены секты были весьма активными проповедниками, как они говорили, "слова божьего". При встречах с соседями, знакомыми и родственниками они разъясняли основные положения из священного писания. Эту работу они вели страстно и убежденно. Для священнослужителей православной церкви молоканы были весьма опасны. Они на каждом шагу их изобличали как отступников от учения Христа и заповедей самого бога Саваофа, продиктовавшего Моисею на горе Синае.

По директиве свыше Кустанайский архиерей организовывал и проводил в селах, где имелись секты молокан религиозные диспуты. Особенно большое внимание попы уделяли Александровской секте. Диспуты проводились, главным образом, в зимние вечера. Они проводились в доме Евтеева М.Г. или в помещении церковно-приходской школы. В диспуте принимали участие со стороны православной церкви священник Александровского прихода отец Василий Камаев, Боровской -  священник Дроздов, Борисо-Романовский священник (фамилию и имя не помню) и миссионер Яшка Кот.

Яшка Кот житель села Борисо-Романовка. Там он родился и там вырос. По рассказам отца, учась в школе, он обнаружил феноменальные способности и прилежание в изучении закона божьего. Он был на хорошем счету у местных священнослужителей. Борисо-Романовский священник информировал Кустанайского архиерея и другое начальство о Яшке Коте, о его способностях, о природном уме и красноречии. Архиерей выхлопотал для него место в каком-то учебном заведении (по-видимому, в духовной семинарии), место, где таких учащихся содержали за казенный счет. Яшка Кот учился лет восемь. За это время он ни разу не приезжал в родное село. А когда окончил, то его направили на работу в Кустанайскую епархию в качестве миссионера - проповедника.

Яшку Кота я видел в возрасте, примерно, 30 лет, среднего роста с бородкой, шатен, с правильными тонкими чертами лица, с хорошо поставленным приятным голосом.

Со стороны сектантов в диспуте принимали участие: Евтеев М.Г. и двое неизвестных мне, которые, как рассказывал отец, приезжали из Кустанайской общины. Когда диспуты проводились в школе, то народу присутствовало много, а когда на квартире у М.Г.Евтеева, то там было слушателей столько, сколько вмещала большая комната, что справа от входа и прихожая.

Диспут открывался всегда вступительным словом отца Василия Камаева. Затем выступал Евтеев М.Г., после него выступал боровской или борисо-романовский священник. И так, чередуясь, обычно выступали с обеих сторон по несколько человек. Предпоследним выступал Яшка Кот. Последним выступал Камаев.

Мой отец Востриков Василий Максимович не пропускал ни одного диспута. Он внимательно выслушивал всех ораторов, а когда приходил домой, рассказывал о том, кто как из участников диспута выступал и давал им свои оценки. Отец всегда считал лучшими выступлениями тех ораторов, которые выступали от сектантов. Они, по мнению отца, стояли на правильном пути, правильно понимали и разъясняли положения священного писания. Максим Григорьевич и др. молоканские активисты, выступавшие на диспутах, критиковали попов за искажение священного писания и за обман верующих. При этом они подкрепляли свою критику заповедями и Евангелием.

Так, например, вторая заповедь гласит:
"Не сотвори себе кумира и всякого подобия на небеси горе, елико на земле, под землей и в воде низу, да не послужишь им и не поклонишься им" (точно воспроизвести уже не мог, забыл).

А попы делают все наоборот. Они сотворяют "кумиры", служат и поклоняются им. Все православные церкви расписаны бесчисленным множеством икон, на которых изображены пророки, апостолы, святые угодники. Все они в богатой одежде и обуви. Иконы обрамлены золотом - настоящие идолы. Православная религия есть религия идолопоклонников.

Первая заповедь гласит:
"Аз есьм господь бог твой пусть да не будут бози иные кроме меня".
Попы исказили и эту заповедь, утверждая, что бог в трех лицах: "Бог отец, бог сын, и бог святой дух". Такое утверждение противоречит священному писанию. Там сказано, что бога никто и никогда не видел и видеть не может. А если кто увидит, то немедленно умирает. Вопреки этому положению попы не только говорили, что "бог в трех лицах", но и изображали его на иконах. Бога отца изображали в виде мощного старика, одетого в мантию красно-голубого цвета, сидящего на облаке и держащего в руках голубой шар и еще что-то. Портретом увенчивался интерьер каждой церкви и написан на потолке купола.

Богом сыном, по утверждению попов, является Иисус Христос. Его изображают в самых различных позах и видах, начиная с младенческого возраста и до "вознесения" на небо. Его изображают сидящим, идущим и едущим на осле. Таким образом, вместе с Христом в святые попал и осел.

Бог дух святой изображается в виде парящего и порхающего голубя.

Все эти и другие противоречия и нелепости в канонах православной церкви молоканы ловко использовали во время диспутов и самым беспощадным образом критиковали попов. Ответные выступления попов для большинства присутствовавших на диспутах были неубедительными. Авторитет молокан среди александровских крестьян после каждого диспута рос. Это в немалой степени беспокоило служителей православной церкви. Так продолжалось до 1917 г.

Мой отец безгранично симпатизировал молоканам. Он был малограмотным, самоучкой, умел только читать и расписываться. Единственной его литературой была Библия и Евангелие. Все свое свободное время от работы он посвящал чтению "священного писания" и размышлению над "словом божьим".

Отец давно перестал ходить в церковь, перестал молиться перед сном, перед принятием и после принятия пищи, не соблюдал постов, перестал в великий пост говеть. Это было замечено попом Камаевым и он неоднократно пытался отца журить и вернуть его, как заблудшую овцу в стадо Христово. Но всякий раз он встречал со стороны отца аргументированный отказ. Поп понимал, что аргументы отца заимствованы у Евтеева М.Г.

Все это волновало мою мать. Она и старший брат Андрей были недовольны отходом отца от православия. Отец выполнял всего лишь один ритуал православной церкви - он любил во время пасхи носить святить куличи.

Отец давно бы стал молоканом, т.е. вступил бы в молоканскую общину, но его удерживали следующие два обстоятельства. Первое - отец курил и не мог отказать себе в этой слабости. Однажды он попросил меня почитать приобретенный им библейский указатель. В указателе помещена тематика притч и событий со ссылкой на название книги, главы и стиха. В разделе, где перечислялись прегрешения людей и наказания за их совершения, автор применил следующую форму:
"Горе тем, кто не чтит отца и матери свои...
Горе тем, кто совершает прелюбодеяния... "

В этот момент меня осенила мысль припугнуть отца за его курение табака. В какое-то мгновение в моем наивном, детском сознании сложилась следующая фраза, осуждающая курильщиков, которую я выпалил, нарочито глядя в "Библейский указатель":
"Горе тем, кто любит наслаждаться дымом от ядовитых растений, ибо они этим            
сокращают часть жизни своей".

Эта фраза сильно взволновала отца. Он даже изменился в лице. Отец на какое-то время задумался, и лицо его стало суровым. Он явно был растерян, а я внутренне торжествовал, подумав, что теперь-то отец непременно бросит курить.

Не успев как следует насладиться своей выдумкой, как отец обратился ко мне со следующим вопросом: "Яша! Прочти, пожалуйста, ссылку, где об этом сказано."  От неожиданного контрольного вопроса я покраснел с головы до пят и растерялся, конечно, больше, чем отец. Я был изобличен. Отец посмотрел на меня с нескрываемым любопытством, встал, подошел ко мне, потрепав по голове, сказал: "Ах ты мошенник, что же ты хотел своей выдумкой напугать меня?" Очухавшись немного, я промямлил: "Нет, тятя (отца мы звали не папа, а тятя), я не хотел тебя напугать, я хотел, чтобы ты бросил курить. Мне кажется курение как и употребление водки дело греховное".

Второй причиной того, что отец официально не примкнул к молоканам, было то, что он не хотел волновать мать, которая до фанатизма верила попам. Он не хотел конфликтовать со старшим сыном - Андреем, и Серафимой, его женой.
На стороне отца был только я один.

Рядом с нами жила семья молокан - Кобзевы. Я дружил с их старшим сыном Иваном. Он был старше меня года на три. Ванька Кобзев как-то выделялся из числа своих сверстников. Он был грамотнее многих из них, умный, тактичный. На улице он вел себя достойно. Он не курил, не сквернословил, не участвовал в уличных драках. Он не участвовал даже в кулачных боях. Меня тянула к нему его рассудительность.

К тому же Ванька Кобзев был первым рыбаком на селе. Никто не умел так искусно ловить на крючки рыбу, как ловил он. Бывало, сидим под кручей на берегу Тобола или на мосту, или на Романовом заливе. У всех почти одинаковые удилища и крючки, и насадка та же, у него клюет, а у нас, рядом с ним сидящих, не клюет. Он, бывало, возвращаясь с рыбалки несет штук 50-100, а мы по 5, по 10 штук.

Особенно я подружился с Ванькой Кобзевым весной и летом 1917 г. во время сева и уборки урожая. Наши поля находились за Тоболом на правом берегу в 12-15 километрах от Борового, вблизи кардона Кособокова, на Чистеньком.

Отец Ваньки Кобзева Григорий Алексеевич Кобзев в 1914 г. в начале первой империалистической войны был призван в армию, как ополченец 2 разряда. Самым старшим из детей Кобзевых был Ванька, а всего детей у них было пять или шесть. Наш отец, как бы шефствовал над этой семьей.

Ванька Кобзев пленил меня не только умением искусно ловить рыбу, но и рассказами о молоканской вере. У него был сборник баптистских песнопений, которые молокане вместо обычных русских песен пели. В них прославлялись деяния Христа. Песни имели своих авторов и композиторов. Нот мы не знали оба, а песни пели по памяти, т.е. как пели взрослые члены молоканской общины. Вот одна из песен, которую мы с большим увлечениям пели:

"Мы у берега земного там за буйною рекой,
Виден берег жизни новой жизни вечной и святой..." и т.д.

Эти песни нас как-то сплачивали и вдохновляли на добрые дела. И нам казалось, что мы совершаем богоугодные поступки.

Однако, под влиянием нараставших событий 1917, 1918 и 1919 гг. моя пылкая вера в господа бога постепенно слабела, баптистские песнопения вытеснялись революционными песнями, привозимыми возвращавшимися в фронта и из центра солдатами. Солдаты рассказывали много нового и интересного. Из уст солдат мы, мелкота, узнали, что война - это не веселая игра в солдатики, а тяжелейшее и опаснейшее событие. На фронте много солдат и мирных жителей, в том числе, женщин, детей и стариков гибнет. Намного больше остаются на всю жизнь калеками, неописуемыми страдальцами.

Именно от вернувшихся солдат мы узнали о причине и истинных целях войны, какую вел царь и сейчас ведет Временное правительство Керенского. Это на нас так повлияло, что мы перестали играть "в войну". Один из вернувшихся с фронта солдат (я долго и мучительно пытался вспомнить фамилию этого солдата, но, к сожалению, так и не мог вспомнить) рассказал о проповедях, какие произносили перед строем солдат во время их отправки на передовые позиции  полковые священники. Они уверяли солдат, что защищать веру, царя и отечество святое дело, что они должны беспощадно уничтожать немцев, посягнувших на святую Русь. А если кого из вас в бою настигнет вражеская пуля, тому господь бог простит все прегрешения земные, его душа будет увенчана золотым венцом и грядет она в рай небесный - на вечное блаженство. Солдат, понизив голос, как бы доверительно сообщил слушавшим его рассказ, сказал: "...попы говорили об уготовленном всем убиенным рае небесном так убедительно и проникновенно, что притуплялся страх перед пулей и снарядом врага. Я не знаю, как долго продолжалось бы такое состояние, если бы не одно неожиданное зрелище, представшее перед нашим взором. Как только начался обстрел наших передовых позиций, так отцы духовные, подобрав свои длинные полы, во всю прыть побежали в заранее подготовленное место, где в укрытии стояла пара запряженных лошадей и ждала их. Мы поняли, что попы щедро раздавали золотые венцы и блаженство несуществующего рая нам, солдатам, а сами спасали свою шкуру бегством в глубокий тыл."

В услышанном рассказе солдата я нашел подтверждение словам молоканских проповедников, которыми они клеймили попов, как обманщиков. Не успел я до конца додумать всплывшую мысль, как солдат, точно подслушав ее, сказал: "... попы обманщики. Они обманывают солдат, благословляя их на ратные подвиги, уверяя, что это угодно богу..., а бога-то нет. Бога не было, нет и никогда не будет. Он нужен попам и богачам для охраны их благополучия, для того, чтобы с именем бога безнаказанно грабить и эксплуатировать народ." Две последние фразы меня ошеломили. Вернувшись домой, я немедленно об услышанном рассказал отцу. Выслушав меня, отец сказал: "То, что попы обманщики и сребролюбивы, солдат говорил правильно. А то, что бога нет - это от лукавого.