Опережая некролог

«А без эпиграфа из Монтеня вообще стыдно появляться в литературе».

После прочтения книги Ширвиндта, вообще многое кажется глупым и пустым. При этом автор все время налегке: краток, прост, ироничен. Все тихо журчит на фоне попоек, встреч с друзьями, халтур, капустников. Все будто играючи. Но сколько мудрости, сколько искрометного таланта, сколько… потерь. Весь текст пронизан грустью, хотя Александр Анатольевич заставляет смеяться.

«Наступает такой период биографии, когда сноски становятся значимее содержания».

«Сейчас вынос тела совмещен с назначением на должность этого тела. Но, если взглянуть на эту проблему без лишнего максимализма, думаю, что некоторая «недовариваемость» скорби оправдывается сегодняшним затовариванием погоста».

Вот это те самые легкие касания. Когда чья-то жизнь проходит перед твоими глазами, как огромная афалина рядом с крохотной рыбацкой лодочкой. За пару вечеров неспешного чтения ты узнаешь про страну, про евреев, про театр, про спорт, про дружбу, про гениальных «ныне почивших», про СССР и Америку, про любовь и сватовство на балконе, про награды, звания, должности. И при этом все время думаешь, что про свою жизнь, куда менее насыщенную, интересную и короткую, так емко и просто никогда не смог бы написать.

«Как-то меня спросили, строгий ли я руководитель, я ответил: «Очень строгий, резкий и сонливый»».

«Русские евреи – это не национальность, а скорее порода. С острыми, пусть специфическими особенностями. Без еврейского юмора и иронии не бывает ни русской литературы, ни русской эстрады, ни русского театра, ни русской революции».

«В общем, по правнукам я уже почти русский».

Когда Александр Анатольевич говорит о политике, понимаешь, что он театральный Жванецкий, а Жванецкий – это эстрадный Ширвиндт.

«У нас все время мечтают о сильной руке. У меня мечта о сильной ноге – чтобы под жопу коленкой того, кто мечтает о сильной руке».

«Что касается транспорта, то я категорически настаиваю объяснить мне, откуда отправляются эшелоны власти и куда, и зачем они прибывают».

Мне очень понравилось, что он даже не пытается молодиться, делать вид, что рад гаджетам, интернету, что счастлив жить в нынешнее время, но при этом тут же над собой подтрунивает. Из-за маски старика все время проглядывает детское озорство, острейший ум и попытки найти цензурные слова. Я бы с большим удовольствием послушала и почитала его без купюр.

«Мне кажется, ютьюб – это какой-то мат. Ютьюб твою мать».

«Вот сейчас конец жизни, и я начинаю учиться на блогера. Мы все время сидим, едим и пьем. На старости лет я стал играть «кушать подано»».

«Компенсируется это, вероятно, «зудом мудрости» – старческим брюзжанием и брезгливым отношением ко всяким новшествам».

А еще обратите внимание, что весь текст буквально сшит самоиронией.

«Он объяснил, что выбрал меня, поскольку мне относительно доверяет, и попросил поехать с ним на Брайтон Бич и помочь ему купить пальто: так как фигурой я отдаленно напоминаю ему супругу, он будет на меня его мерить. Не стану подробно рассказывать о семичасовом походе по жутким развалам брайтонского старья. Скажу только, что, когда Аркаша мерил на меня очередную женскую одёжку, вокруг собиралась довольно большая аудитория и мы имели успех».

«… меня постоянно с укором спрашивают: «Почему вас вчера не было на проводах такого-то?» – я придумал оправдание: «Что-то я охладел к кладбищам и вообще берегу силы для собственной панихиды»».

Это хорошая книжка, правда. Смешная, грустная… Продают с большим успехом. И при этом её не касалась рука редактора. Даже простой текстовый редактор находит огромное количество опечаток и ошибок. Издательство «Азбука-Аттикус» - вроде не рога и копыта. От этого ностальгия по ушедшему становится еще сильнее. Прав автор, прав: «Сохраняйте нас – нас осталось немного, берегите меня – меня осталось мало».
07.08.2020

С глубоким прочтением, ваша Е.С. Меньше