Медитирование на осколках собственной жизни

       Сидя у разбитого корыта, ещё не достигнув дна своего пребывания здесь и сейчас,  почти медитируя на остатках собственной жизни и перебирая черепушки разбитого благополучия,  он не понимал, кто это сделал, кто мог такое сотворить с его жизнью, от которой вот ничего не осталось, только эти мелкие кусочки,  даже не обломки,  которые уже точно не собрать воедино,  не назвать это жизнью, которую кто-то разбил и поломал, а он не понял,  кто именно,  и потому продолжил сидеть и смотреть на эти мелкие кусочки в своих ладонях и удивляться, а чьих же это рук дело. Да,  чьих угодно, только не его собственных и потому осколков тех так много.

    Он сидел и смотрел,  и удивлялся,  и не находил-таки ответ, а потом удивлялся,  когда ему говорили, да нет же, это...
 
     Да нет же, это сделал ты  своим вечным нежеланием,  что-либо делать, своим  вечным жлобством и поглядыванием  на чужой кошелёк,   с вечным откладыванием  на завтра, на потом.  Да и не получится здесь, сделаешь  там, страна- то большая,  а мир так и вовсе велик, вон,  как растянулся, от одного моря до другого океана,    и,  если не получится здесь, ты поедешь туда, если не получится с этим, то задружишься с  другим, плюнув на предыдущего, на то,  что не доделал, не дорубил и не допилил, постоянно  глядя при этом на чужой кошелёк и такой же карман,  и думая,  что тебе и так что- нибудь  перепадёт, а если нет, если не хотели добровольно  со своим расстаться, то брал сам,  то есть отнимал силой, делая из друга врага, из любимого нелюбимого только по причине, что с тобой не поделились. А должны были, по твоему мнению, а таких мнений у тебя много, и они совсем не совпадают с мнением других,  и более того,  идут в разрез с их жизненной позицией, когда они сами заработали, а с тобой поделиться не захотели, зная к тому же о том вечном жлобстве и вековой  лени, когда ты знаешь, что, если не получится здесь, ты сядешь на поезд или на самолёт,  и полетишь или поедешь на другой конец света и там снова попробуешь свои силы, глядя теперь здесь на чужой кошелёк и считая, что тебе все обязаны и если не вышло там, откуда прибыл, то это ошибка такая глобальная случилась и сейчас- то всё будет совсем по другому, а когда и здесь по другому не происходило, ты начинал злиться и кидаться понтами о том,  как велик и как надо с тобой считаться, сам в это время подсчитывая свои барыши, пересчитав всё  то, что ждало тебя в том чужом кармане, куда ты уже бессовестно засунул свои ручонки и там изрядно покопошился, перебирая не свои ценности. А потом, если вдруг  неожиданно получил по этим ручонкам, то желание лазать по чужим карманам  и  брать чужое тебе отбили только на время, потому что ты продолжил считать, что тебе все обязаны и должны. Должны,  как в детстве папа с мамой повязать на грудь слюнявчик, накормить из ложечки манной кашей, которая по версии взрослых с неба тебе прямо в рот должна сыпаться,   приговаривая при этом, чтобы кушал за папу и за маму, чтобы рос  большой и красивый.

         И  вот ты и вырос, большой и, правда, совсем некрасивый, усвоивший с той ложкой каши, что тебе все должны,  а если  не хотели, не хотели дать тебе то, что должны были, то ты начинал истерить, вспомнив кем ты  был от рождения и кем были твои предки, те, что сошли с деревьев, а сами людьми не  стали, только оставив на тех ветках свои длинные,  а   когда и не очень,  хвосты в качестве напоминания себе любимым о том, кто они есть и кем были.

     И всё!  И  так и пошли,  и так и остались, с вечным поглядыванием на чужой кошелёк, с вечным,  не проходящим жлобством и с пониманием,   что все им должны, а если нет, то они возьмут силой и скажут потом, что им отдали сами, сами и  добровольно  и потому это теперь их на законных  основаниях, что значит никто сам не брал,  не крал,  а ему дали потому что,  должны же, тем более, что это они же, не ты сам, заставили сесть  тебя у того разбитого корыта и начать медитировать на остатках собственной жизни, которую и сломали,  и разбили, превратив её лично для   тебя  в прах.

12.03.2022г
Марина Леванте