Ферма

Уже несколько лет живу в деревне. Работы поблизости нет. Есть коровья ферма километрах в десяти от нас. Решил попробовать там поработать. Животных люблю, и поухаживать за коровками представлялось мне занятием, по крайней мере, не таким уж тягостным. Тем более, что работников туда и обратно доставляли спецтранспортом. Устроился в ночную смену, чтобы днём была возможность отвозить и забирать детей из школы. Работа была нехитрая – убирал навоз с платформ, где располагались коровы, да на тракторе пододвигал корма поближе к ряду, где коровы, высовывая головы через специальный забор, подъедали его и постепенно разбрасывали. И всё бы ничего, но первое, что меня удивило – практически все взрослые коровы еле передвигали ногами, когда их вели на дойку. Такое ощущение, что в любой момент могут упасть, с таким трудом они передвигались. И многие падали. Скотник, который гнал коров, подходил к упавшей корове и увесистой дубиной с матом-перематом начинал охаживать её по спине и по рёбрам, пока та с огромным трудом не поднималась и не ковыляла дальше, еле передвигая ногами. Оказывается, на ферму завозили коров из Голландии и Германии. Это такие породы, что даже если корову не докормишь, она всё равно даст определённое количество молока. Её организм обделит себя, но молоко будет. Из-за этого самим коровам катастрофически не хватает различных микроэлементов для поддержания собственной жизни. Из них выжимаются последние соки, и в какой-то момент она просто падает и уже больше не может подняться.  Тогда к утру приходят уже другие ребята, трактором оттягивают её к выходу, перерезают ей горло и тут же потрошат. К счастью эту процедуру я не заставал, т.к. уезжал ещё затемно.
Второй шокирующей факт заключался в том, что в огромном помещении, в котором находились коровы, были постоянные сквозняки. Все окна, располагавшиеся по периметру боксов, были постоянно открыты. И это при том, что шёл декабрь и на улице стоял мороз в тридцать градусов. Для людей, которые там работали, это тоже была пытка. Но работники имели возможность пойти погреться у нагревателя в бытовке. А коровы ложились прямо на бетонный пол. Резиновая прослойка никак не спасала от ледяного бетона. Сами люди в каждую смену пили водку. Мне объясняли, что, если этого не делать, то долго на этой работе не протянешь. Я в это начинал верить. Попутно узнал, что люди там, по крайней мере, однажды, каждый переболел воспалением лёгких. Но людей мне было не так жалко, как этих несчастных животных. У человека всегда есть выбор, а у этих животных отсутствует напрочь.
Третье, что меня поразило – это то, что эти коровы практически никогда не спят. Вернее, им не дают такой возможности. Круглые сутки в помещении горит свет, с неприятным скрежетом движутся механизмы, сгребающие навоз. Но это ещё полбеды. Коров гоняют (в специальное помещение с дойными аппаратами) на дойку три раза в сутки, т.е. один раз в каждые восемь часов. И один, из этих трёх разов, приходится на глубокую ночь.
Четвёртое, что тоже в голове никак не укладывается, эти коровы за всю свою жизнь ни разу не могут попробовать свежей травы. У них нет пастбища. Кроме этих железобетонных боксов  они больше ничего не знают. Их кормят какой-то особой смесью с добавками, и изо дня в день одно и то же, и так всю их недолгую жизнь. Иногда, правда, бывают казусы, когда кто-то из работников летом забывает закрыть на засов ворота. Тогда коровки, воспользовавшись такой неожиданной возможностью, дружно вываливают за пределы фермы, и их потом долго ловят по полям с фермерской картошкой и кукурузой.
Особо хочется остановиться на том, как у этих коров принимают роды. Это больше похоже на комнату пыток. Работники убеждали меня, что эти коровы сами родить не могут. И поэтому, когда у коровы начинаются схватки и показываются ножки телёнка, её загоняют в тесный загон, сзади ставят специальное устройство с упором. Один конец верёвки привязывают к показавшимся ножкам телёнка, а другой – к рычагу на этом устройстве. Затем, этим рычагом, как домкратом, начинают вытягивать телёнка из коровы. Корова орёт душераздирающим голосом, но это никого не волнует.
Вообщем, на этой ферме я выдержал только две недели. До слёз было жалко этих несчастных созданий. Как то зашёл убираться к взрослым тёлкам. Вообще, там коровы боятся людей и подойти их погладить далеко не всегда удаётся. А тут подошёл к одной тёлке, погладил, обнял за шею. Так она потом работать мне не давала, всё ходила за мной, чтобы ещё её погладил. Всю свою недолгую жизнь проживают там в адских условиях, с жестоким обращением. Их эксплуатируют, издеваются, а потом режут. Причём бывают и такие случаи, что недосмотрят работники и корова сама сдохнет, тогда (как мне рассказывала одна работница) ей уже мёртвой перерезают горло, попрыгают на ней, чтобы какая-то кровь вышла. И всё, на пирожки и котлеты пойдёт!
Как-то пришёл в свою смену, а скотник, что уже много лет там работает, рассказывает историю. В его смену одна корова засунула голову под перекладину в своём стойле, под которую невозможно было вообще засунуть голову. Говорит, еле её оттуда высвободили. И он, этот человек, который сам уже много лет гоняет с дубиной этих коров, сделал ошеломительный вывод. Эта корова решила свести счёты с жизнью от этих невыносимых условий!
Когда мы подходим к автомату, где можно купить фермерское молоко, или в магазин, где тоже продаётся фермерское молоко, это как-то для нас по-особому звучит – Фермерское. С какой-то теплотой, ностальгической добротой, что-ли. Просто, когда будете покупать такое молоко, вспомните, пожалуйста, о том, что здесь написано.