Призрак зверя. Глава 25

-Это вы?-удивился Баркли. Он сидел в будке для исповеданий, через решетку которой видел знакомое лицо.

-Да,-произнес Уилсон.

-Вас ищут по всей стране за убийство.
 
-Знаю. Ты боишься меня?

-А должен?

-Нет, я не причиню тебе вреда, даю слово. Я убил, потому что защищался.
 
-Вы слишком мне доверяете. Ведь я могу вас сдать полиции.

-Ты бы уже сдал меня, если бы хотел. Но не сделал того.

-Зачем ты пришел?

-Я хочу сделать исповедь.

Неожиданный поворот разговора. Неужто, забрать назад, свои предыдущие слова.

-Хорошо, я слушаю.
 
Уилсон вздохнул.

-Я расскажу тебе, почему я стал таким, каким ты меня видишь и надеюсь поймешь меня. Как ты я думаю уже понял, из предыдущего разговора со мной, я хорошо знаю Библию. Да, однажды я был очень убежденным христианином. Для меня Бог был всем, смыслом всей моей жизни. Я строил свою жизнь, опираясь на святые заветы книги. У меня все по итогу сводилось к Богу: мысли, чувства, дела, планы. Я не мыслил жизни вне Бога. Но частенько случались эпизоды, которые озадачивали и заставляли сомневаться в вере. В Библии говорится: «Чего в молитве с верою не попросите, получите». Очень просто, согласен? В детстве, во время учебы в начальных классах, меня частенько дразнили и обижали ребята. В такие моменты, памятуя вышеназванные слова, я молился. И знаешь что? Молитвы не отводили от меня напасть. Меня это задевало. Конечно, в детстве я не мог так глубоко анализировать вопросы веры и просто верил дальше. Другой пример. Я учился игре на фортепиано и время от времени мне выпадал случай выступать на публике, чего я очень боялся. Помню живо свое первое выступление. У меня жутко дрожали руки, а сердце так бешено стучало, что готово было пробить грудную клетку. Я тогда не смог нормально выступить и сыграть что-то связное. И всякий раз, перед подобными выступлениями я молился, думая, что молитвы заберут страх, произойдет сверхъестественное явление и он исчезнет. Однако, ничего не происходило. Страх не уходил. Он был моим постоянным спутникам на публичных выступлениях. И много подобных случаев я могу тебе привести, но не хочу тебя утомлять. И всякий раз, я находил оправдание своей вере в том, что Бог меня испытывает. Если что то случается не по твоему и даже не по библейскому, как учат проповедники, значит Бог тебя испытывает, испытывает твою верность. И я тоже так думал. Находил также много других оправданий. А когда ты себя в чем-то постоянно убеждаешь, то начинаешь этому волей неволей верить. Но я даже и не предполагал, что такие вещи на самом деле постепенно и понемногу, подтачивали мою веру, готовя меня к чему-то более масштабному и сокрушительному.
Началось с того, что заболела моя жена, как впоследствии выяснилось, неизлечимо. Это побудило меня сильнее искать Бога, молиться Ему, веря в: «чего в молитве с верой не попросите, то получите». Твердо веря в это убеждение, которое я сам себе вбил в голову и которое другие вбивали в меня, что мол Всевышний испытывает мою веру, я усиленно молился, как никогда в жизни и посещал церковь, о чем тебе может засвидетельствовать отец Томас. И чем больше проходило времени и чем хуже становилось моей жене, в тем большее отчаяние и набожность я впадал. Я был похож на утопающего, который из последних сил цепляется за соломинку. Я верил до последнего, отбрасывал доводы разума о бесполезности моих усилий и всячески убеждал себя, что вот сейчас, через минуту, произойдет сверхъестественная вещь и все изменится.
 
Но по итогу, произошло то, что я так рьяно отрицал и признавал лишь малой частью своего сознания- Дебора умерла. Мне сложно описать свои переживания. Меня словно предал мой самый лучший друг. У меня был шок на религиозной почве. Это был крах моей веры. И не то чтобы я этого хотел…Но даже это горе не совсем уничтожило мою веру. Фундамент был сильно разрушен, но не уничтожен. Я по-прежнему, как упертый бык цеплялся за остатки своей угасающей личности. Когда теряешь себя- это страшно.

После такого потрясения меня потянуло в сторону той литературы, которую я ранее избегал в силу своей религиозности: библеистику и атеизм. Однажды я прочитал книгу одного атеиста, который высмеивал Христа. Последний раздел своей книги, автор посвятил поиску Иисуса в исторических источниках. Он задавался вопросом, если Иисус был настолько влиятельной личностью, как нам говорит Библия и труды отцов церкви, то почему о нем почти нет упоминаний в исторических трудах того времени? А те редкие упоминания, которые встречаются крайне скупы и спорны? После того, как я закончил читать этот раздел я стал бить себя по голове. Не знаю как все это объяснить, но внутри меня что-то сломалось. Ко мне пришло яркое озарение, что Бога нет и что до сих пор, я верил в ложь и убеждал себя в ней. Мне не стало легче или хорошо от правды. Нет, я пребывал в ужасе. Меня охватил страх от того, что никто на небе за мной не присматривает, как я думал ранее, и что нет никаких ангелов-хранителей и что у Бога нет никаких планов на мою жизнь. Нет никакой загробной жизни, ада или рая. Есть лишь смерть и могила. Мои прошлые представления о жизни перевернулись, от них не осталось следа. Пришло новое шокирующее понимание мира. От моей прежней веры остались лишь обломки. Я помню однажды пришел к отцу Томасу и сказал, что знаю правду -Бога нет. Какой-то частью себя, я всегда знал это, и лишь сейчас нашел в себе мужество и смелость посмотреть правде в глаза и принять ее. Отец Томас не стал переубеждать меня в обратном. Он просто выслушал меня.

Однако та часть , которая верила в сверхъестественное не умерла. Она по прежнему цеплялась за старую картину мира, где есть высшие силы недоступные человеческому глазу. Мир словно потерял свои краски и от понимания, что есть лишь зарождение во тьме, рождение, жизнь, смерть и возвращение в темноту, становилось скучно. Я заинтересовался мистикой и оккультизмом. Хотелось верить, что все же есть некая невидимая реальность, лежащая за гранью нашего бытия. Но оккультная литература меня больше озадачивала, чем давала ответы.
 
Я снова пришел к отцу Томасу и поделился своими поисками и мыслями. Он не стал меня осуждать, как бы следовало ожидать, а наоборот поддержал меня в моих исследованиях. Как выяснилось, он тоже когда-то, интересовался оккультизмом. Он предложил мне совместно попрактиковаться в ритуалах вызова духов. Мы думали о том, какое бы место подобрать для своих практик и меня оценило. У меня же под особняком имелся подвал, который соединялся с целой системой подземных ходов. Подвалом я вообще не пользовался, лишь пару раз бродил по пещерам. Я и предложил отцу Томасу свою идею. Он согласился. Мы приобрели весь необходимый инвентарь. Оказывается оккультизм дело недешевое и приступили к практикам, которые по итогу нас сильно разочаровали. Мы не увидели ничего из того, что ожидали увидеть. Мы чертили круги, произносили заклинания, призывали демонов, проливали кровь свою и животных. Пробовали разные методы и без толку. Бывало, мы что-то и чувствовали. Некое присутствие, заставлявшее волосы шевелиться на нашем затылке, но не более того. По итогу мы списали это на собственные нервы, которые и внушили нам эти ощущения.

Однажды, у одного книжного торговца в Грейбруке, торговавшего оккультной литературой из под прилавка, я приобрел книгу в серой обложке. Она отличалась от всего того, что я прочитал ранее. В ней присутствовало свое видение мира.
Изначально человек был монстром, который ненавидел все живое вокруг. Он охотился и убивал. Ему были чужды человеческие эмоции и чувства, но зато он обладал разумом. Однажды чудовище начало соприкасаться с добром и чувствами. Это повлекло за собой трансформацию или эволюцию в тот вид, под которым он известен сейчас, как человек. Человек подчинился морали, добру и чувствам. А та его прежняя злая суть, оказалась спрятанной глубоко внутри. Временами мы видим проявления своей старой натуры в форме убийств, злости, ненависти, насилия. Воззвав к этой сущности, скрытой внутри, ты мог вывести ее во внешний мир. Для этого не нужно никаких жертв, достаточно погрузиться в себя при помощи определенного умонастроения и ритуалов. И когда ты ее ощутишь и познаешь ее природу, то можешь вызвать ее во внешний мир. Познавая ее, ты словно познаешь себя. Тебе открываются доселе неведомые тебе возможности и ты можешь управлять ими, вызвав к жизни изначальную суть. Правда для этого, придется отдать часть себя в прямом смысле слова. Ты отдаешь не просто энергию, а частицы своего тела,  которые выходят из тебя в виде пыли. Именно из нее и образуется монстр. Ты словно воссоздаешь или клонируешь себя в изначальном виде. И связь между тобой и им настолько велика, что ты видишь не своими глазами, а его. Двигаешь его мышцами. Его ощущения, твои ощущения. Ты не воспринимаешь его как постороннего, а как себя в самом прямом смысле слова. И та часть тебя, ненавидит другую часть тебя-человека. Я чувствовал жгущую ненависть к своей человеческой натуре. Между ними присутствовало напряжение. Для него лес-это его стихия. Он в ней, как рыба в воде. Я слышал все: насекомых, роющихся в земле, сердцебиение животных находящихся в километрах от меня, движение сока под корой дерева. Я даже слышал стон земли, она дышала словно живой организм. Все окружающее, будь то воздух или вода, открылись мне на более глубоком уровне, чем это возможно человеку. Я чувствовал множественные потоки энергии окружающего меня мира, которые пронизывали меня насквозь и умел различать их природу. Помимо того меня переполняла ненависть к человечеству и ко всему что сделал человек, и присутствовала сильная потребность убивать людей. Но самую сильную ненависть я испытывал к своей человеческой натуре, которая была сильнее. Речь не идет о физической силе, а скорее о силе психической. Сила человеческой натуры была сильнее, чем у звериной. И именно это и не давало возможность звериной натуре, убить своего оппонента. Через несколько часов связь между тобой и тобой ослабевает и чудовище распадается в пыль и ты вновь чувствуешь себя человеком.

После ритуала в теле чувствуется сильная слабость, которая проходит через несколько дней. Самое интересное, что возможен окончательный переход из одного состояния в другое, когда человеческое разрушается и остается лишь чудовище. Однако для этого нужны постоянные и систематические переходы, которые все более и более будут ослаблять твою человеческую суть морально и физически, усиливая твою изначальную суть,   пока она окончательно не возьмет власть в свои руки и не уничтожит в тебе человека.

И знаешь что, Баркли, эта сила присутствует не только в человеке. Она наполняет все живое, всю землю и весь бесконечный космос. Это знаешь, как соприкоснуться с началом. Эта сила нейтральна. Ей чужды человеческие чувства и эмоции. Она выше этого. Ее можно использовать, как в добрых, так и в злых целях. Она выше человеческого, но стоит человеку нащупать ее, как он может пользоваться ею. Для меня символом этой силы является серый свет, смесь белого и черного, символ неопределенности, неоднозначности и непознаваемости для человеческого разума. Главное что я понял для себя, соприкоснувшись с этой силой- есть только один дьявол. И это-человек.

****  ****

Идя по лесу в кромешной тьме Уилсон думал о том , что побудило его открыть душу новоприбывшему священнику. Такое с ним происходило не часто, лишь в редких случаях. Возможно все дело в том грузе вины, который тяготил его? Может дело в тайне, которой хотелось поделиться с другими? Или все дело в элементарном человеческом общении? Он давно так ни с кем откровенно не разговаривал.

Как бы то ни было все сводилось к грузу, который ему хотелось сбросить с себя. Будь то груз вины, тайны или одиночества. И действительно- после исповеди ему полегчало. С души словно камень свалился.

Подходя к двери домика, Уилсон заметил, что она приоткрыта. Он помнил, что уходя, плотно закрыл за собой дверь. В окнах тьма и ничего не видно. Рука потянулась к пистолету. Стараясь производить, как можно меньше шума, он поставил ногу на первую ступеньку, которая предательски заскрипела. В этот момент из глубины дома раздался голос:

-Нет нужды в оружии Том. Это мы.

Он сразу узнал этот голос. Он спрятал пистолет и вошел внутрь. Комната озарилась светом от керосиновой лампы на столе за которым сидел некогда отец Томас, а теперь просто Томас Мун. Рядом с ним стоял его сын Тоби.
 
-Какая встреча,-поднялся Томас Мун из-за стола.-Сколько лет, сколько зим.

Он подошел и обнял Уилсона.

Тоби кивнул.

-Привет дружище.

Они сели вокруг стола.

-Я конечно рад вашему визиту,-сказал Робин, что конечно было далеко не так.-Но как вы узнали?

-А сам как думаешь?-вопросом на вопрос ответил Томас.

-А мне откуда знать?

-Мой сын Тоби проследил за тобой.

-Зачем вы пришли? У меня нет настроения с вами говорить. Пришли снова склонить меня к мести Линделоффу? Я уже сказал вам свое слово.
 
-Я слышал, что Линделофф уже пытался тебя убить,-вставил словечко Тоби.

-Кстати, Тоби. Я видел тебя в склепе. Что ты там делал? И какого хрена вы убили старика?
 
-Ну вообще-то, я не убивал. Убил другой. Но можешь не переживать, с ним я расправился.

Тоби большим пальцем провел линию вдоль горла.
 
Уильям рассвирепел, вскочил со стула и схватил Тоби за ворот пальто, подняв его со стула.

-Думаешь это смешно, черт тебя дери?!

-А когда ты пришел к нам и сказал, что хочешь отомстить Линделоффу и готов на любые жертвы, это тоже по-твоему было смешно? Мы все подписались под твоей местью, а ты берешь вдруг и просто бросаешь нас. Это по твоему тоже было смешно, а? Мы по плану, в котором и ты участвовал, убивали людей, а теперь в тебе вдруг мораль проснулась? Не находишь ли это лицемерием?

Уилсон отпустил Тоби и сел на стул. Не признать правоту Тоби, не получалось.
Пять месяцев назад он огорошил Томаса своим визитом в церковь. Поначалу тот его и не узнал, но когда Уилсон сказал ему «Неужели не узнаешь меня, Томас?», Томас чуть не упал, схватившись вовремя за спинку лавки. Они рассмеялись и провели несколько часов за дружеской беседой, вспоминая былые времена. Тогда Уилсон и озвучил ему свое желание отомстить Линделоффу за причиненные ему беды. Том обещал подумать. Через два дня, когда они вновь встретились, также пришел и Тоби, он сказал «да».

Планировалось воскресить те слухи десятилетней давности о причастности Линделоффа  и Элдриджа к зверским убийствам и подкосить их репутацию перед выборами премьер-министра, чтобы по итогу победа досталась не Элдриджу а его оппоненту. Дабы не привлекать гнев к своей персоне, как со стороны газетчиков, так и со стороны Линделоффа, Томас оставил свой приход, распространив ложную информацию о смерти своего богатого брата, у которого не осталось ближайших родственников кроме него. По плану, Тоби и Уилсон должны были выпускать своего злого двойника и убивать в том самом лесу, где ранее происходили убийства. Стефан Мюллер, должен был дать интервью южной газете о скрытых полицией фактах из расследования преступлений десятилетней давности. Но незадолго до того, как они начали реализовывать свой план, Уилсон мучимый сомнениями оставил команду.

За то время пока планировалась операция, он несколько остыл в своем гневе. Он подумал о своей дочери и что с ней произойдет, если Линделофф потеряет репутацию и загремит в тюрьму. Подумал о Линделоффе, с которым его некогда связывали крепкие дружеские узы. К тому же совесть мучившая его последние десять лет, за те убийства, снова дала о себе знать и ее муки оказались сильнее желания отомстить. Он уже пожалел о том, что ввязал других в эту затею и думал отговорить их, но оказалось уже поздно. Мюллер, Тоби и Томас вошли в раж. Ими двигало не только его желание отомстить, но и личные мотивы. Мюллер хотел отомстить за увольнение с работы, Томас за все те беды ,которые Линделофф обрушил на голову Уилсона, его лучшего друга, а Тоби присоединился лишь за компанию. В тот день, когда он их оставил, они сильно поссорились. Уилсон надеялся, что его демонстративный уход положит конец плану мести, но ошибся. Они мало того, что совершили двойное убийство, но и ограбили его склеп, попутно убив сторожа.

-Зачем было грабить склеп?-не сдавался Уилсон.- Вам что убийств было мало?

-Знаешь,-сделал кривую рожу Тоби.-Когда ты соскочил, мне пришла в голову гениальная идея. Почему бы не навести еще больше шума? Например, пустить слух, что Уилсон жив. Мюллер познакомил меня с преступником по кличке Ястреб, так чтобы у меня была компания, на всякий случай, а тот в свою очередь, чего я не планировал, познакомил меня с долговязым Джоном. Сначала я убил тех двоих в лесу, а потом и склеп ограбил. Что касается старика, за которого ты переживаешь, он сам виноват тем, что попался нам на глаза.
 
-Значит, ты решил отомстить мне?

-Да, я решил отомстить. Но признай Том, план стал еще лучше. Шум поднялся просто невообразимый.
 
-Мне от этого не лучше.

-Не переживай, мало кто знает что ты жив- мы, да Линделофф с Элдриджем.  Остальной люд лишь предполагает. Да и на себя посмотри- тебя не узнать с этим шрамом и волосами.

-Но вы дали понять Линделоффу, что я жив.

-Его люди кстати и нас ищут. Я пару раз наблюдал за собой слежку.

-И чего вы от меня хотите? Чтобы я снова вернулся? Да вы и без меня хорошо справляетесь.
 
-Например, мы хотели спросить тебя,-сказал Томас Мун смотря в окно.- Зачем ты наговорил на нас Сэмюэлю Адамсону? Хотел отомстить за старика?

Его суровый взгляд вперился в Уилсона.

-Я пытался расстроить ваш план.

-Это не только наш план, но и твой признай это. Не надо отрицать свое участие. Ты такой же убийца, как и мы. И по твоей вине умер невинный человек. Мог бы придумать что- нибудъ получше, чем ходить к Сэмюэлю Адамсону, ведь ты знал что он ходит в гости к Стефану Мюллеру и должен был хотя бы предполагать, что он расскажет ему твои разоблачения.

Уилсон не мог взять в толк, почему его давний друг пошел к бывшему детективу, ведь он предупреждал о причастности последнего к настоящему заговору. Разве это не должно было его остановить? Может он не поверил его слишком уж фантастическим словам? Или его переполнили эмоции, и он решил высказаться в лицо Мюллеру?

-И да мы хотим чтобы ты снова вошел в команду,-продолжал бывший священник.-Сделать осталось не так уж и много.

Уилсон понимал, что просто так от него не отстанут.

-Дайте мне время подумать.

-У нас нет времени ду…

-Тоби,-прервал его отец.-Хорошо. Мы завтра к тебе зайдем, да и ты знаешь где нас найти. Я бы кстати не советовал бы тебе здесь подолгу оставаться. Люди Линделоффа тебя вычислят быстро.
 
Они встали и ушли, оставив Уилсона в мрачном одиночестве.