Случай в Сталинграде

(Название рабочее. Не смогла придумать более метко. Напишите в рецензии, как ещё можно назвать рассказ)

Сталинградская битва... Кто не слышал о ней, об этом аду? Говорят, солдат там жил не больше одного дня. Мне повезло, я прожил месяц. Потом с тяжелым ранением меня отвезли на другой берег Волги. Около двух месяцев я провалялся в госпитале, а потом меня отправили в другой полк.
Мать моя говорила, что выжил я в Сталинграде, и, вообще, на фронте, потому что она за меня молилась день и ночь. Может, она и права, не знаю.

Когда меня просят рассказать о том, что больше всего запомнилось мне в этом аду, я обычно молчу. Мне тяжело говорить о войне, а, тем более, про Сталинград. Но бывает, я хочу выплеснуть все наружу, и начинаю рассказывать. Чаще всего про тот случай, про того мальчонку...

Был декабрь сорок второго года. Страшный мороз, от которого страдали не только немцы, но и мы. Чтобы хоть как-то согреться, наш командир приказал собрать штабелями трупы немцев и наших товарищей. За этими жуткими стенами мы и скрывались от морозного ветра и метели. Противно ли мне было? Да нет. Там все человеческие чувства словно застыли во мне. Мы все там были какие-то другие. Трупы валялись абсолютно везде, и я давно привык ходить мимо них, а, бывало, и по ним. Когда били немецкие пулемёты, я мог спрятаться за ледяным телом товарища. Равнодушно смотрел на кровь, на размолотые в кровавую кашу головы. Да что там говорить, страшное дело было...

Но ещё хуже было мирным жителем в Сталинграде. Когда говорят об Сталинградской битве, обыкновенно вспоминают, то что здесь фашисты потерпели сокрушительное поражение, о приказе "Не шагу назад". Но мало кто задумывается, какого было в это время мирным жителям. С 23 августа немцы бомбили город и переправы через Волгу. Горели здания, заводы, магазины, школы... Сколько людей тогда погибло! Потом в Сталинград пришли немцы. То, как они обращались с мирными жителями было ужасно. Вы, наверное  сами догадываетесь. Сотни, тысячи людей угонялись в концлагеря, привлекались к тяжелым работам на немцев. Страшный голод царил в городе. Питались люди, в основном, объедками немцев, как какие-то собаки.

Во время ожесточенных боев они прятались в канализации, в какие-то уцелевших подвалах. Страдали от жажды, голода. Мёртвые лежали рядом с живыми... Дети умирали на руках матерей.
Помню, эти канализации и щели. Как мы выводили оттуда уцелевших людей, делились с ними последними кусками хлеба, давали  воду. После этого в бой мы шли готовые убивать, кромсать, мстить за наших женщин и детей, за то что с ними вытворяли прооклятые фашисты.

Особенно мне запомнился один мальчишка. Его нашли мы в одной из квартир наполовину разбомбленного дома. Мы собирались разместить пулеметный расчёт в комнате, и нашли там этого мальчонку. Он лежал на полу—маленький скелетик, обтянутый кожей. А глаза—большие-большие, как блюдца. Рядом с ним лежало замерзшее тело его матери—ещё молодой женщины,—но уже с седыми прядками в волосах.
Мальчик умирал от жажды и голода. Каким он был легоньким, как перышко! Я вынес его в коридор, подальше от окон, на всякий случай. Дал попить из фляги. Потом достал сухарь, и в консервной банке измял ножом этот черствый сухарь в жидкую кашицу. Ведь жевать засохший хлеб у мальчика не было сил. Да и зубов почти не было, очевидно от цинги выпали.

Вы бы видели как он ел. И как потом он смотрел на меня своими большими голубыми глазами и шевелил губами, пытаясь сказать, что хочет еще. Но у него не хватало сил. Я понял, что он хочет ещё хлеба, но знал, что если сразу дать изголодавшемуся человеку много еды, тот может умереть. Сколько раз наблюдал я, как кидались на еду люди, как голодные волки, а потом умирали в мучениях на наших глазах.
—Нет, брат —сказал я мальчику. —Тебе нельзя сразу много есть. Так и умереть можно. Обожди чуток, и я дам тебе еще.

Потом я прошёлся по квартире, нашёл какое-то пуховое одеяло, закутал в него парнишку. И крикнув товарищам, что отнесу его в нашу часть, вышел из квартиры. За мной последовал Витя Смирнов, на всякий случай. Так мы и пошли вдвоем. Я крепко прижимал мальчонку к себе, а Витя, со взведенной винтовкой  зорко следил по сторонам. Мальчик смотрел на меня такими большими глазами... Маленький скелетик— скулы торчали, щёк не было видно, череп обтянут тоненькой, пожелтевшей и сморщившейся кожей... И эти тоненькие ручонки...
Мы донесли парнишку в нашу часть, отдали медсестре, а сами пошли обратно. Помню, как мальчик попытался протянуть на прощание мне свою ручонку...
Вечером его отправили на тот берег.

До сих пор вспоминаю об том мальчонке. Чем-то он зацепил меня. Может, потому что был похож на моего младшего брата Сашку. У Сашки такие же большие голубые глаза и смешной курносый нос.
Я не узнал имени того мальчика, сколько ему лет, откуда он. Я просто спас его от смерти, отнёс в нашу часть. Но до сих пор жалею, что не узнал подробнее о его судьбе, куда отправили, в какой город и детдом. Кем он вырос, этот мальчишка? Хочется верить, что настоящим советским гражданином— смелым, отважным, умным, добрым. А может, попал под дурное влияние, вырос каким-нибудь бандитом... Может и не вырос даже, а погиб во время той переправы на другой берег или в детдоме от тифа. Я не знаю. Но все же надеюсь, что тот мальчишка выжил, вырос и стал настоящим человеком.

О нем, об этом простом пареньке я всегда рассказываю, когда на меня находит волна тоски, когда хочется поделиться с женой всем тем, что я пережил. Да, я женат, у меня трое детей. И брат Сашка женат, у него недавно родился сын. А тот мальчишка... Которого я нашёл в той квартире, рядом с телом матери. Я ничего не знаю о нем...