Йорам Хазони. Библейский аргумент о правлении

БИБЛЕЙСКИЙ АРГУМЕНТ О ПРАВЛЕНИИ
Йорам Хазони

1

Труды Платона или Аристотеля часто описываются как произведения разума, в отличие от Библии, которая, как говорят, является откровением - текстом, который обходит наши естественные способности, чтобы дать нам знание непосредственно от Бога через серию чудес. Это предположение о богооткровенном характере библейских текстов и стигме неразумия, которая приходит вместе с ним, вероятно, является самым большим фактором, влияющим на отношение к Библии в современном дискурсе. Например, в государственных школах Священные Писания игнорируются или прямо запрещаются, потому что они рассматриваются как произведения откровения, а не разума. В университетах профессора философии, политической теории и интеллектуальной истории последовательно передают идеи Священного Писания как предмета, заслуживающего изучения и преподавания своим студентам, поскольку они рассматривают свою работу как изучение разума, а не откровения. Тем не менее, центральная литературная структура еврейской Библии - а это великое историческое повествование, простирающееся от сотворения мира в Книге Бытия до разрушения Иудейского царства в конце книги Царств - может быть прочитана не только как произведение разума, но и как шедевр в истории политической философии.
Для простоты я назову это великое повествование, которое составляет первую половину еврейской Библии (или “Ветхого Завета”), Историей Израиля. История часто читается так, как будто ее проблемы носят принципиально партикуляристский и случайный характер - стремясь продвинуть точку зрения, например, что Израильское царство пало, потому что евреи отменили условия завета с Богом Израиля. Это чтение разумно, насколько это возможно, но оно также упускает многое из того, чему История может научить нас. Действительно, История сталкивается со многими вопросами общего характера, вопросами, которые обычно считаются центральными для политической философии - среди них отношения личности к государству; добродетели и опасности анархии; причины установления правительства; опасности правительства; наилучшая форма политического порядка; ответственность правителей; и причины упадка государства.
Давайте рассмотрим некоторые из этих вопросов, как они рассматриваются в библейском тексте. Как уже много раз говорилось, еврейское Писание в корне подозрительно относится к государству. Вавилонская башня является символом невыразимого насилия и славы, которые в значительной степени характеризуют библейских царей, из которых типичен хананейский Адонибезек с его хвастовством, что “семьдесят царей, у которых были отрезаны большие пальцы рук и ног, собирали пищу за моим столом”.
Именно в противовес этой уродливой картине царской власти библейское повествование знакомит нас с евреями. Бог забирает Авраама из великих столичных центров Месопотамии и Египта и ведет его в настоящую пустыню, Ханаан, где он проводит свою жизнь в палатке пастуха. Очевидно, что смысл такого ухода от цивилизации состоит в том, чтобы освободиться от власти людей, чтобы должным образом обратить свое сердце к Богу. Другими словами, здесь действует ощутимая анархическая тенденция - та, которая изображает лучшую жизнь (ни в коем случае не идеальную) как ту, которую патриархи получили, избежав рабства великих империй и живя в свободе в диких нагорьях Ханаана.
Но в случае Израиля в Египте у нас есть целый порабощенный народ,. Фараон не позволит ему уйти, как Авраам вышел из Харрана. И здесь библейский ответ потрясающе смелый: он предлагает сопротивление и даже революцию. Действительно, книга Исхода, повествующая об уходе израильтян из Египта, открывается не менее чем тремя последовательными сценами сопротивления египетскому государству. Во-первых, фараон поручает еврейским повивальным бабкам убивать всех детей мужского пола, рожденных рабами, но повивальные бабки отказываются. Во втором еврейская женщина прячет своего маленького сына от людей фараона, и собственная дочь фараона сговаривается с ней, чтобы спасти мальчика, снова в прямом противоречии с приказом царя. В третьем, этот ребенок непослушания, Моисей, представлен нам как взрослый человек. Вот что нам говорят о нем: Моисей “вышел к своим братьям и увидел их страдания; и он увидел египтянина, избивающего еврея, одного из своих братьев. Он посмотрел туда и сюда, и когда увидел, что там нет человека, он убил египтянина и похоронил его в песке”.
В этой сцене, как и в других, нет никаких претензий на то, что кто-то обязан подчиняться фараону, его закону или агентам его государства. Напротив, женщины и мужчины нарушают закон государства просто потому, что считают, что это правильно. И Библия, очевидно, считает, что это тоже правильно, потому что в качестве прямого результата евреям дается Моисей, человек, который выведет их из Египта. Только после того, как Моисей убил египтянина, бежал из Египта и принял жизнь пастуха, которая была жизнью его отцов, Бог Израиля открывает ему Себя. И история исхода не достигает своей кульминации, пока каждая еврейская семья не подчинится Божьему повелению зарезать и съесть овцу - главное египетское божество, Амон, было представлено в виде барана - размазывая кровь по своим дверным косякам. Акт общественного неповиновения - это, так сказать, минимальная цена, которую нужно заплатить, чтобы быть освобожденным из “дома рабства” и получить свободу в земле обетованной. (Сомнительное толкование. - Пер.).
Израильтяне надеются вернуться в Ханаан к состоянию анархической свободы. Эту надежду выразил Гедеон после того, как люди стали настаивать на том, чтобы он стал их царем: “И сказал им Гедеон: "Я не буду править вами, и сын мой не будет править вами. Бог будет править над вами’. Подобные чувства ярко выражены Самуилом, величайшим из судей Израиля, который неоднократно выступал против создания постоянного государства.
Но так же, как библейское повествование проявляет сочувствие к мечте об анархическом политическом порядке, его вердикт не в пользу анархии. Он в пользу государства. И причина проста: анархия просто не работает, как можно было бы надеяться. Действительно, Книга Судей - это одно длинное обвинение в анархии, которое делает ее стержнем, вокруг которого вращается политическое учение об истории Израиля.
Книга Судей описывает последствия израильского вторжения в Ханаан при Иисусе Навине. Он представляет нам серию историй, организованных таким образом, чтобы изобразить постепенный распад всего, чего должно было достичь израильское вторжение на землю, поскольку каждое поколение “становилось более развращенным, чем их отцы”. Уже в начале Дебора-пророчица поет о четырех племенах, которые отказываются от ее призыва идти войной против ханаанского царя Явина. После этого каждый судья имеет меньшее влияние на Израиль, чем его предшественник, в то время как сами судьи убивают других израильтян, воздвигают идолов, отдают свои сердца проституткам и даже, в одном случае, участвуют в жертвоприношении детей.
В последней истории Судей левит останавливается на ночь со своей наложницей в вениаминовом городе Гива и останавливается в доме старика, который умоляет его не ночевать на улице. Мужчины города, “никчемные люди”, окружают дом и требуют, чтобы старик “Выведи человека, который вошел в твой дом, чтобы мы могли познать его”. Чтобы спасти себя, Левит решает бросить свою наложницу толпе, и они надругавются над ней всю ночь, пока она не умрет - начиная войну других израильских племен против Вениамина, в которой почти каждый мужчина, женщина и ребенок в колене Вениамина убиты. После этого Израиль уничтожает поселение, которое не участвовало в войне, а затем санкционирует похищение и принудительный брак молодых женщин Явеш Гилада с выжившими вениаминянами, поднимая серьезные вопросы о том, действительно ли другие израильские племена морально лучше, чем вениаминяне, против которых они воевали.
Эта ужасная история наложницы в Гиве, которой заканчивается книга Судей, тесно связана со сценой из Книги Бытия, в которой содомляне осаждают дом Лота - той самой сценой, в которой Бог приходит к выводу, что Содом настолько зол, что должен быть стерт с лица земли. И эта история, ставшая краеугольным камнем скатывания в варварство, описанного в остальной части Судей, призвана преподать очень конкретный урок: дважды повествование подчеркивает, что все это произошло, потому что “не было царя в Израиле, и каждый человек делал то, что ему казалось правильным”. Таким образом, в то время как библейское повествование представляет порабощение египетского государства как зло непостижимых масштабов, его суждение не менее сурово в отношении анархии, в которой “каждый человек делал то, что в его глазах было правильно”. Без государства для поддержания порядка, как мы должны понимать, ничто не стоит на пути погружения в еще большую порочность, пока, наконец, люди не обнаружат, что воспроизводят развращение Содома, чья порочность была настолько велика, что он был стерт с лица земли.
Единственной альтернативой анархии является установление постоянной политической и военной власти, которая будет достаточно сильной, чтобы поддерживать порядок внутри страны и защищать народ от хищничества иностранцев, то есть создание политического государства или царства. И в начале книги Самуила израильтяне обращаются к Самуилу, судье своего времени, и требуют царя, то есть постоянного и единого суверенитета, который будет защищать народ в войне и судить его в мире. Самуил в ужасе, но Бог говорит ему: “Слушай голос народа во всем, что они говорят тебе. Ибо не тебя они отвергли, но Меня, Которого они отвергли, чтобы быть Царем над ними”.
Примечательно, что первым царем Израиля был избран Саул из Гивы, юноша из того самого города, в котором произошло печально известное злодеяние. Избрание Саула является символом новой эры братства и национальной целостности, которую должно было принести царство. И действительно, повествование изображает избрание израильского царя как восстановление хаоса и гражданских раздоров, которые характеризовали жизнь племен Судей. Когда аммонитяне угрожают поработить Явеш в Галааде и выколоть глаза его жителям, Саул собирает армию из всего Израиля, чтобы спасти их. Он берет пару волов, разрезает их на куски и посылает их по всей земле руками посланников, говоря: “Кто не выйдет для Саула и Самуила, так будет сделано с его волами”. И страх Господень, как нам говорят, пал на людей, которые затем “вышли как один человек”, чтобы победить своих врагов.
Таким образом, Саул одерживает великую победу. Но нельзя ошибиться в том факте, что единство племен достигается - как никогда не было во времена судей - через введение режима страха возмездия. Разве мы не прошли полный круг? Разве обращение Саула к угрозам насилия против израильтян не делает его царем, как ненавистный Фараон? Разве израильское государство не было имперским государством в эмбрионе? Опасность того, что Израильское царство станет имперским государством, как и все остальные, ощутима в книгах Самуила и Царств. Но библейское повествование предлагает теоретический выход и надежду на лучшее политическое государство. Вот как это работает.
Хотя сцена в книге Самуила, в которой создается израильское государство, по-видимому, является одним из источников ранней современной концепции государства как основанного на социальном договоре, предназначенном для прекращения террора предшествующего, анархического “состояния природы”, существует решающее различие между теорией государства, выдвинутой в еврейском Писании, и той, которая знакома нам из современной политической мысли. У Гоббса и Локка социальный контракт, который создает государство, заключен только между индивидами, составляющими государство. В соглашении нет другой стороны, кроме самих людей. Но договор, который устанавливает государство в еврейской Библии, отличается: он возникает в результате соглашения между людьми, с одной стороны, и Богом, с другой.
Как введение Бога в контракт, который устанавливает государство, влияет на теорию государства? Библейское повествование решительно поддерживает идею о том, что желание людей быть защищенными от гражданских беспорядков и иностранного вторжения должно иметь приоритет над другими весомыми проблемами. Фактически, в силу изобраза Бога как повелевающего Самуилу “слушать голос народа во всем, что они говорят вам”, еврейскую Библию можно рассматривать как идущую дальше в направлении одобрения демократических принципов, чем любой из классических текстов греческой философии. Таким образом, в важном смысле Библия поддерживает взгляды Гоббса и Локка. Тем не менее, История не принимает идею о том, что легитимность короля может проистекать только из согласия народа. От истории золотого тельца до уничтожения колена Вениамина повествование изображает людей способными согласиться на великое зло. Требуется нечто большее, и это воля Бога как независимый стандарт того, что правильно. Бог соглашается на создание постоянного государства, так что, хотя желания людей считаются наиболее насущным соображением при определении политических механизмов, при которых они будут жить, они также изображаются как подлежащие ратификации независимым определением того, что они не переступили границы того, что Самуил называет “путем, который хорош и прав”. Более того, Бог неохотно участвует в соглашении. Нежелание Бога обеспечивает богословскую основу для одного из самых важных аспектов политической философии еврейской Библии -условного характера контракта, который создает государство. Правители должны помнить, что если они зайдут слишком далеко в погоне за злом, Бог может отозвать и отзовет свое согласие на легитимность государства и, следовательно, на их правление.
Таким образом, история представляет государство как субъект системы двойной легитимности, которая отвечает как желаниям людей, так и стандарту права, который в конечном счете не зависит от этих желаний. Эта система обеспечивает основу для института пророка в израильской конституции. В то время как народ и его представители требуют, чтобы царь защищал их собственные интересы, пророк подталкивает царя к добру и праву - и в крайнем случае сообщает царю, что его злодеяние заставило Бога отозвать свое согласие с монархией.

2

Каково содержание этого независимого стандарта права? Мы находим важное утверждение о том, что требуется в Моисеевом “Законе царя” во Второзаконии, который разрешает установление царя в Израиле (“одного из братьев твоих”), но также накладывает следующие ограничения на его правление: "[Царь] не должен умножать коней для себя ... И он не должен умножать жен для себя, чтобы его мысли не отклонились. И он не будет сильно умножать себе серебро и золото ... Он напишет для себя свиток этого учения [Торы] ... и оно будет с ним, и он будет читать его во все дни своей жизни, чтобы ... его мысли не были возвышены над его братьями.
Когда вы думаете об этом, вы видите, что три запрета в этом отрывке действительно едины: предупреждение против накопления коней направлено против поддержания больших постоянных армий, необходимых для ведения постоянной войны; предупреждение против нескольких жен при исключении слишком большого интереса к иностранным союзам (для которых накопление высокородных иностранных жен было важным инструментом); и предупреждение против накопления золота при режиме тяжелых налогов и завоеваний. Таким образом, Закон царя предлагает ограниченное государство: государство во главе с царем, чья жизнь не поглощается бесконечным поиском все большей власти, но вместо этого подчиняется закону, который выше его собственных прихотей и целью которого является благополучие нации. Точно так же повествование также настаивает на том, чтобы государство было ограничено территориально, причем книги Моисея и Иисуса Навина включают четкие границы для земли и предостерегают от посягательств на земли соседних народов.
Израильское царство, по-видимому, является первым государством, которое было ограничено в своей мощи указом своего Бога. И требование, чтобы царь “написал себе копию этого учения”, которую он должен всегда держать перед собой, следует рассматривать (как это видели более поздние поколения) как основу традиции конституционного правления. Таким образом, ограниченное государство включает в себя сдерживание аппетитов правителей к территориям и орудиям войны, к женам и богатству. Достижение такой сдержанности, однако, никогда не бывает легким, и повествование подчеркивает, что это проблема, которая преследует все политическое руководство. Например, Гедеон, герой войны и судья над Израилем, благородно отказывается от требования своих последователей стать царем над ними. Но он, тем не менее, проявляет ярко выраженный вкус к приобретению большого количества золота и жен - именно то, что запрещает Закон царя - как и многие из его преемников.
Когда Израильское царство было установлено, возможно, только Саул, первый царь, был близок к Закону царя. Давид -  великий полководец, любимый народом, но он также примечателен своим отсутствием сдержанности в отношении женщин. Мы узнаем имена не менее восьми жен Давида, и, очевидно, их больше, а также много наложниц. Он даже обременяет царство убийством мужа Батшевы, чтобы он мог иметь ее. И хотя Бог любит Давида за его способность каяться всем сердцем, его дела, тем не менее, наносят ущерб его царству. Знание того, что Давид берет любую женщину, которую он хочет, заражает его сыновей кровопролитием и последующей изменой. И обязательства Давида перед его различными женами и детьми оставляют преемственность в руинах. Нам дано понять, что ничего из этого не могло бы произойти, если бы у Давида хватило самообладания любить и оставаться верным одной женщине.
Во времена Соломона израильское государство достигает вершины того, чего человек может достичь на этой земле. Израиль выиграл свои войны и теперь имеет мир со всех сторон. Оно обладает властью и богатством, почитается среди народов и достигло своих предписанных границ. Его правитель мудр, и он приносит справедливость государству. Его правитель благочестив и строит великий Храм Богу. Ремесла и искусство процветают, и люди счастливы. Тем не менее, семена разрушения царства посеяны через его невоздержанность. Государство болезненно отдаляется от всех трех аспектов Закона царя. Нам говорят, что все чаши и сосуды Соломона были сделаны из золота, и ничего не было сделано из серебра, “ибо это считалось ничем во дни Соломона”. Он ставит 1400 колесниц и 12 000 всадников в своих городах. И он “любил много иностранных женщин ... У него было 700 жен, принцесс и 300 наложниц, и его жены развратили его мысли”. Повествование касается не только идолопоклонства. Чужеземные жены обращают его мысли к чужеземным богам, но именно избыток золота позволяет ему совершать эксцессы, которые он иначе не совершил бы, строя храмы Кемошу, Молеху и другим богам в Иерусалиме.
Закон царя направлен не только на то, чтобы мысли царя были обращены к Богу. Он также стремится сохранить царя верным своему народу и сочувствующим ему - по словам текста во Второзаконии, “чтобы мысли его не возвышались над братьями его”. И мы, конечно, должны задаться вопросом: что может царь, который не пьет из серебряного сосуда, потому что он слишком низок, знать о страданиях своего народа? И насколько велика была забота Соломона о бремени, возложенном на его народ, когда он построил себе дворец, больший, чем Храм, который он построил для Бога? Более того, рассказ о принудительном труде Соломона, наложенном на Израиль, не может не напоминать нам о принудительном труде фараона, наложенном на израильтян в Египте. То, что иногда читается как выражение израильского шовинизма в рассказах о величии Соломона, на самом деле является тщательной критикой государства, которое упустило из виду учение Моисея, одобряющее ограниченный режим.
Когда Соломон умирает, чувство людей, что мысли царя больше не с ними, приводит к падению царства. После вступления на престол сын Соломона Рехавам сталкивается с популярным лидером северных племен, который напоминает новому царю, что его жены, колесницы и золотые сосуды оплачиваются налогами и налогами. Если налоговое бремя будет уменьшено, предлагает он, то северные племена будут охотно служить новому королю. Но царь отвечает с высокомерием: “Мой отец обременял вас тяжелым ярмом, я добавлю к вашему ярму. Мой отец наказывал вас кнутами, но я буду наказывать вас скорпионами”. На это люди отвечают: “Какую часть мы имеем в Давиде? У нас нет наследства в сыне Иессея. В ваши шатры, Израиль. А теперь иди в свой дом, Давид. Северные племена восстают против Рехавама, убивают царского министра, который пришел собирать их налоги, и отрывают северную часть царства от Иудеи. Соединенное царство израильских племен достигло своего конца.
Соломон копил жен, золото и колесницы, облагал налогами и порабощал свой народ, чтобы заплатить за это. Жены и золото привели к установлению идолопоклонства на земле. Налогообложение и рабство вызвали негодование и восстание. И высокомерие правителя, чьи “мысли были возвышены над его братьями”, привело к резкому упадку царства, которое всего несколько лет назад было предметом зависти всего человечества.
Библейская история Израиля представляет политический порядок как колеблющийся между имперским государством, представленным Египтом фараонов, и анархией, представленной Израилем в период судей. Первый путь ведет к рабству; второй-к распаду и гражданской войне. Ни то, ни другое, как пытается внушить нам повествование, не может служить основой для свободы народа.
История борется с вопросом о том, существует ли третий вариант, который может обеспечить жизнь свободы для Израиля, а также для других народов. Он учит, что есть такой вариант: государство, которое не является неограниченным в принципе, как государства “всех народов” на древнем Ближнем Востоке, но которое ищет “добро и право” посредством системы двойной легитимности и конституционного режима ограничения. У этого государства должны быть правители, которые понимают, что добродетель возникает из ограничения границ государства, размера его армий, его инвестиций в иностранные союзы и его доходов. Только в рамках этих ограничений и народ, и его царь найдут пространство, в котором любовь к справедливости и Богу, характерная для пастухов, которые были их предками, могут быть восстановлены.
Не требуется никакой приверженности чудесному характеру библейского текста, чтобы следовать аргументам истории Израиля по этим предметам или учиться на них. Очевидно, это было написано, чтобы обратиться к человеческому разуму. Действительно, с его систематическими аргументами и влиянием на последующую политическую мысль, История явно является ранним шедевром в истории политической философии. Должно быть возможно преодолеть старые предрассудки, которые клеймят Писание как откровение и, следовательно, неразумно, и читать библейские тексты как произведения разума - открывая дверь в книгу, о существовании которой мы, в некотором смысле, никогда не знали.

3

Может ли политическая мысль еврейского Писания чему-то научить нас сегодня? К настоящему времени так много библейского политического учения впиталось в наше сознание - например, право на сопротивление или концепция ограниченного правительства, что возникает искушение забыть, насколько радикальными были эти идеи изначально. Теория двойной легитимности, однако, является одним из аспектов библейской политической мысли, который менее знаком, и который может выдержать дальнейшее изучение и обсуждение. На определенном уровне мы все знаем, что согласие управляемых, как бы оно ни считалось, не может служить единственной основой легитимности государства. В конце концов, не так давно Веймарская Германия согласилась на правление Адольфа Гитлера на национальных выборах. “Разрешительный акт”, который дал Гитлеру диктаторские полномочия, также был принят избранным немецким законодательным органом подавляющим большинством. Если одно только согласие считается достаточным в качестве основы для политического правления, то трудно избежать вывода о том, что диктатура Гитлера имела народный мандат и что ее последующие действия были легитимированы этим мандатом.
Союзный суд по военным преступлениям, который судил нацистское руководство после войны, остро осознавал эту проблему. Трибунал не мог привлечь этих людей к ответственности на основе немецкого закона, поскольку они были уполномочены совершать свои чудовищные преступления избранным правительством Германии и законами, которые оно разработало. Также не было никаких реальных доказательств того, что немецкий народ каким-то образом отозвал свое согласие, тем самым делегитимизировав немецкое правительство на основе Локка. В конце концов трибунал должен был судить нацистских лидеров на основе таких соображений, как “правила ... признанные всеми цивилизованными нациями”, “общие принципы справедливости” и “элементарные требования человечности”. Действительно, именно на основе таких соображений лидеры немецкого нацистского государства были в конце концов осуждены и казнены.
Судьи были правы, поступая так, как поступали. Но трудно понять, как их решения могут быть оправданы на основе современных теорий социального контракта, таких как теории Гоббса или Локка. Для такого оправдания нужно прибегнуть к чему-то вроде библейской системы двойной легитимности, в которой согласие немецкого народа должно быть ратифицировано со ссылкой на независимый стандарт права. Мало что изменилось, чтобы сделать библейскую критику государства, основанного исключительно на воле народа, менее убедительной. Мы могли бы сделать нечто лучшее -  снова ввести его в изучение политической теории сегодня.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn