Александр Третий. Глава 35

Александра попросили встать во главе комитета по формированию Добровольческого флота. На частные средства комитет уже закупил в Германии три быстроходных парохода: «Россия», «Москва»,  «Петербург»,  оснастил артиллерией и укомплектованной командой на случай войны с Англией, но поскольку войны не случилось, пароходы начали возить грузы на Дальний Восток и Сахалин, возвращаясь с товарами из Китая и Японии. Это было выгодно, так как прежде всё делали иностранные фирмы.

Александр приобретал политический вес.  Противостояние Зимнего и Аничкова дворцов становилось очевидным, вокруг цесаревича собирались единомышленники. «Аничков дворец стал их генеральным штабом», –– писал французский дипломат Морис Палеолог.
 
Император был уже не тем, кем являлся в начале своего царствования, он ослабел, сказывались возраст, астма, нервные перегрузки во время войны, неприязнь сыновей к Долгорукой, которая родила государю уже четвертого  ребенка. Третьего рожала в экстремальных условиях, мальчик прожил недолго.

Государственными проблемами занимались теперь всё больше министры и братья царя –– Николай Николаевич и Константин Николаевич. Воспряли  революционеры, объявив террор самой справедливой формой  революции и лучшим агитационным приемом.  В 1878 году были убиты: в Киеве жандармский штабс-капитан, в Петербурге шеф жандармов, в Харькове генерал-губернатор. Но только малая  часть населения была рада, –– людям хотелось порядка, покоя, да чтобы бедность уменьшилась хоть немного.
 
На императорский дом тратились огромные суммы: каждому великому князю полагалась ежегодная рента в 200 000 золотых рублей. Каждая из великих княжон, выходя замуж, получала миллион золотом, каждый из князей или княжон императорской крови  получал при рождении золотой миллион. Эти значительные суммы, как пишет в своей «Книге воспоминаний» Александр Михайлович Романов, часто расстраивали все сметные предположения.

Количество прислуги императорских резиденций, разбросанных по всей России, доходило до 10 000. Один только Зимний дворец обслуживали 1200 человек. «Всем нужно было платить ежемесячное жалованье, давать стол, обмундирование, а вышедшим в отставку –– пенсии. Гофмаршалы, церемониймейстеры, егеря, скороходы, камер-фурьеры, кучера, конюхи, метрдотели, повара, камер-лакеи, камеристки и прочие, –– все они ожидали два раза в год подарков от царской семьи: на Рождество и в день тезоименитства государя. Таким образом, ежегодно тратилось целое состояние на золотые часы с императорским вензелем из бриллиантов, золотые портсигары, брошки, кольца и другие драгоценные подарки» (А. М. Романов).

И в то же время 40 000 здоровых мужчин полегло на русско-турецкой войне, оставив сиротами втрое, вчетверо больше. Много солдат вернулось калеками. Вся эта рать бралась за любую работу, чтобы хоть как-то прожить. Из деревень шли в города, где и своих хватало. Ютились в сараях, в сенях. За миску похлебки дети таскали воду, бегали в лавки, кололи дрова, топили печи... Кто читал рассказ Чехова «Спать хочется», помнит, как  малолетняя нянька, измотанная за день, задушила хозяйского младенца, который всю ночь пищал, а хозяйка с постели кричала, чтобы она его убаюкивала.

2 апреля 1879 года едва не погиб Александр II. В девять утра возвращался с прогулки, и Александр Соловьев сделал пять выстрелов. Покушение не удалось, император остался жив.
Императрица Мария Александровна не могла в себя прийти, восклицая:
— Он государя травил, как зайца!

Сын коллежского регистратора из города Луги, Соловьев учился в Петербургской мужской гимназии на средства ее попечительницы великой княгини Елены Павловны. Окончив,  поступил на юридический факультет университета, но со второго курса, в связи с повышением платы за обучение, вынужден был оставить учебу. Выдержал экзамен на учителя, и в Торопецком уездном училище преподавал историю и географию. Был на хорошем счету, имел много частных уроков. В 1875 году решил поменять специальность, стал изучать кузнечное мастерство, уехал в деревню, и там сошелся с Юрием Богдановичем, членом «Народной воли».

На следствии Соловьев сразу признался в своей виновности; сказал, что действовал самостоятельно, но согласно программе «Народной воли». Отвечая на первый вопрос о себе, сообщил: «Александр Константинов Соловьев, дворянин, отставной коллежский секретарь, 33-х лет, крещен в православной вере, но религии не признаю». Сказал, что ночь со  Страстной пятницы на субботу провел у проститутки. День Пасхи –– тоже у нее, и ушёл 2-го апреля в 8 утра.

8 июня Соловьев был повешен на Смоленском поле при громадном стечении народа. Перед повешением крест целовать отказался, но вежливо поклонился священнику. С тех пор император ходил с охраной и был на грани нервного истощения. Председатель Комитета министров называл его коронованной полуразвалиной.

В июне семья Александра жила в Царском селе. Занятый множеством дел, Александр приезжал туда только на несколько дней, –– это и были дни его отдыха. Рано вставал, шел в лес подышать тишиной, днем занимался с детьми. Их было четверо –– младшенький, Миша, родился в минувшем году. Как часто во время войны, он думал о детях, как рад бывал письмам Ники и Жоржи!

Дети отца не боялись, но слушались. Мальчики удили рыбу, пекли на костре картошку, катались на лодках и лошадях, играли с собаками. Ни о каких парниковых условиях не было речи. «Подерутся, –– говорил Александр, –– и пускай, доносчику первый кнут». Изредка вместе ходили в лес.

В июле съездили в Данию. Сначала уехала Мини с детьми. Александр прибыл туда через месяц, предварительно предупредив жену, чтобы не было никаких парадных встреч: «Скажи папа Кристиану, что когда я приезжаю к нему, я считаю себя у него, как дома».

В датских архивах сохранились стихи поэтов, посвященные Александру и Минни, юмористические журналы, из которых можно узнать, с какой теплотой относились к супругам датчане. Одна из картинок представляла собой магазин, входит в него Александр, на улице перед  витриной толпа –– зеваки пытаются выяснить, что Александр покупает.

Император и Долгорукая тоже уехали –– не за границу, где чаще всего проводили свой отдых, а в Крым. Единственный путь к Черному морю шел от Москвы на Киев, Одессу и Севастополь. На всем протяжении от Петербурга до Москвы, к изумлению и волнению  пассажиров поездов, стояли войска, а по ночам железную дорогу освещали костры. Террористы сюда не сумели проникнуть.
Однако, узнав день и час, когда император поедет обратно, Софья Перовская –– дочь губернатора Санкт-Петербурга, член Распорядительной комиссии «Народной воли», и путевой обходчик, тоже член «Народной воли», сделали длинный подкоп из будки обходчика к  железнодорожному полотну и заложили мину.

Спасло императора то, что в Харькове сломался паровоз грузового поезда, и царский поезд выехал вместо него. Не зная об этом, террористы пропустили первый состав, взорвав мину под четвертым вагоном второго. Обошлось без человеческих жертв.
«Год подходит к концу, страшный год, который неизгладимыми чертами врезался в сердце каждого русского», — отметил в 12-м номере «Отечественных записок» М. Е. Салтыков-Щедрин.

«Да благословит Господь наступивший год, и да утешит он нас счастьем и спокойствием нашей дорогой родины!» –– уповал Александр 1 января 1880 года.