Россия 18 века. Флотоводец Федор Ушаков

Александр Суворов был непобедим на суше, а Фёдор Ушаков доказал миру, что Россия не знает поражений на море.

Фёдор Фёдорович Ушаков — легендарный русский флотоводец, адмирал, командовал Черноморским флотом и русско-турецкой эскадрой в Средиземном море. Участвуя в 43 сражениях не знал поражения, не потерял ни одного судна в бою.

Фёдора Ушакова считают основоположником тактической русской школы в военно-морском деле. Фёдор Фёдорович отличался быстротой оценки во время боя, мог точно рассчитать фактор успеха, и его коронный приём — это стремительная атака. По сложившейся тактической традиции корабль главнокомандующего всегда был в середине эскадры, но Ушаков пересмотрел это правило, его корабль был всегда в авангарде, подавая личный пример для своих командиров. В русском флоте не было больше столь легендарного флотоводца и стратега. Ушаков внёс неоценимый вклад в преумножении русских земель. Благодаря его таланту и решительности был завоёван Крым, и именно он изгнал из Средиземного моря французов.

Фёдор Ушаков происходил из дворянской семьи, он родился в 1745 году, 13 февраля, в селении Бурнаково, в Ярославской области. Фёдор Игнатьевич, отец флотоводца, тоже был военный, он служил в чине сержанта лейб-гвардии в Преображенском полке. Его мать Параскева Никитична вела домашнее хозяйство. Ещё ребёнком Ушаков мечтал служить на флоте.

Детские игры в сухопутную войну, ему казались скучными. Парус и вода, вот то занятие, которое ему было по вкусу. Он любил мастерить из дерева небольшие кораблики. Его односельчане любили приходить к Ушаковым домой, чтобы увидеть сделанные талантливым ребёнком парусные корабли. Как-то Фёдора позвали с собой на охоту, «сходить на медведя», недолго думая мальчик ответил, что с удовольствием пойдёт охотиться, только если они встретят медведя на воде.

Когда Ушакову исполнилось 16 лет, то он вместе с родителями отправился в Санкт-Петербург. Фёдор рос в деревне, и сельская жизнь дала ему преимущество при поступлении в морской кадетский корпус. Парень обладал хорошей физической подготовкой и имел крепкое телосложение. Вопреки тому, что дворянские дети с неохотой шли во флот, Ушаков стремился туда попасть любой ценой. Обучались в морском училище в основном только дети небогатых служивых людей.

Юноша учился очень усердно, иногда засиживаясь над учебниками до глубокой ночи. В 1766 году молодой человек, после трёх лет обучения, заканчивает с отличием кадетский корпус, и ему присваивается чин мичмана. Началась карьера будущего адмирала на Балтике, перед самым началом русско-турецкой войны.

***
В декабре 1768 года мичманом, Фёдор Ушаков направляется в Азовскую флотилию, которой командовал вице-адмирал Алексей Сенявин. Немного позднее Фёдор был лично отобран Сенявиным и отправлен в новую созданную флотилию. Он был отмечен в число лучших, самых перспективных офицеров, таковых оказалось четыре человека.

В 1769 году ему присваивается звание лейтенанта, а в 1770 году он командует артиллерийским парусно-гребным судном, которое выступало в качестве плавучей батареи. Весной 1772 года Фёдору Ушаков принял участие в спасении припасов с потопленных речных судов на Дону. Летом того же года ему доверили командование первым во всей флотилии палубным ботом, который имел названия «Курьер». Местом несения службы была акватория южного Крыма.

Затем он был назначен командующим шестнадцатипушечного корабля, который относился к новоизобретённым, двухмачтовым кораблям второго типа. К сожалению, этот корабль выбыл из строя. И Ушакова назначают командующим подобного судна под названием «Модон». Судно было повреждено в бою, и Ушакову доверили привести его из Балаклавы в Таганрог.

В  мирное время, в 1974 году Ушакова назначают командующим фрегатом, а начиная с 1776 года, в течении трёх лет он проводит в Средиземном море российские корабли, которые были замаскированы под коммерческие суда. Далее он был отправлен в Рыбинск, для доставки корабельного леса в Петербург. А в 1780 году Фёдора Фёдоровича назначают командовать имперской яхтой. Но эта служба совершенно не вязалась с его характером, он не собирался строить свою карьеру при дворе. Ушаков вскоре переводится на линейный корабль «Виктор».

А с 1783 года Фёдор Ушаков принимает участие в постройке кораблей на Чёрном море, в Херсоне. В 1783 году там разразилась эпидемия чумы. И он спас жизнь членам своего экипажа. Ушаков приказал им покинуть город, построил рвы, моряки изолировали себя, при этом они обтирались уксусом и различными травами. Благодаря оперативности принятых мер, Ушаков смог сохранить коллектив и достроить корабль. За это Фёдор Фёдорович был награждён, в 1785 году, своей первой наградой, орденом Святого Владимира, за большой вклад по борьбе с эпидемией чумы в Херсоне.

Достижения Ушакова по достоинству оценил князь Григорий Потёмкин. Он становится покровителем Фёдора Фёдоровича. Потёмкин лично доложил императрице Екатерине II, о заслугах Ушакова, и обратился к ней с просьбой отдать весь, созданный им,  Черноморский флот под его командование.

Капитан первого ранга Фёдор Ушаков, летом 1785 года отправился в Севастополь, на только что построенном линейном корабле «Святой Павел», который был оснащён 66-ю пушками. По прибытию он всерьёз начинает тренировки со своими матросами. Ушаков придерживался суворовского метода. Дисциплина и выучка, стали основными параметрами в его экипаже. Он разрабатывает уникальную методику, для тренировки матросов, которые под руководством будущего адмирала усвоили курс массированного огня.

***
Во время русско-турецкой войны, летом 1788 года, состоялся знаменитый бой у острова Фидониси. Тогда турецкий флот обнаружила Севастопольская эскадра под командованием Ф. Ушакова. Турецкий флот насчитывал 47 судов: 15 линейных кораблей, восемь фрегатов, три бомбардирских корабля и 21 мелкое судно. Силы были не равны, Турция имела большое преимущество в вооружении. Ушаков, нарушая установленные законы при ведении морских сражений, вступил в неравный бой. Он делает акцент на поражение главного судна противника, меняет схему построения кораблей. Решительные и умелые действия Ушакова смогли переломить исход сражения турецкий флот был вынужден отступить, к румелийским берегам. В этом же году Фёдора Ушакова назначают командовать Севастопольской эскадрой, в 1789 году ему присвоят звание контр-адмирала.

Позднее Фёдор Ушаков на своем линейном корабле «Святой Павел», во главе всей Черноморской флотилии отправляется к берегам Турции. Бомбардирует Синоп, уничтожает 26 вражеских кораблей. Непобедимого адмирала турки уважительно называли «Ушак-паша», нередко присылали переговорщиков с просьбой о пощаде. Они знали о его благородном характере, знали, что Ушаков никогда понапрасну не проливал кровь, он мог отпустить врага, но их суда не знали пощады, и потоплялись. Все понимали, что только истребление всех турецких судов поможет заключить мирное соглашение.

А 31 июля 1791 года состоялось историческое сражение у мыса Калиакрии, которое  прославило имя знаменитого стратега и флотоводца Фёдора Ушакова. Турки заявляли, что пленят Ушакова, и наголову разобьют русскую флотилию. И на это у них были все основания. Турецкий флот был значительно усилен. К тому же у них было артиллерийское превосходство, да и стратегическое расположение турков была значительно выгоднее. Они стояли вдоль береговой линии, на которой была установлена огневая батарея.

При подходе к османам Ушаков стал сближаться с судами, оставаясь в походном режиме, и не перестраиваясь в боевое построение, которое считалось самым правильным. Как итог, русская эскадра получила выгодную позицию для атаки, а турецкий флот был дезориентирован. Неожиданное появление русского флота вызвало у противника панику, в результате которой несколько турецких кораблей столкнулись друг с другом.

А к вечеру весь черноморский флот сблизился с неприятелем, непрерывно атакуя турков, и успешно развивая атаку. Вражеские суда были стеснены, и зачастую открывали огонь по своим же кораблям. Наступательные, решительные действия Ушакова, который применял абсолютно новые тактические приёмы сорвали замысел противника.

Основной удар был нанесён флагманскому кораблю противника и голове кильватерной колонны. Так же Ушаков сумел пройти между берегом и флотом противника и сблизиться с ним. Это позволило ему внезапно атаковать и выиграть это историческое сражение. К вечеру от порохового дыма не было видно уходящих остатков турецкого флота. А утром 1 августа русские моряки не увидели ни одного вражеского судна. 8 августа Ушакову доставили сообщение, что заключено перемирие, по которому России отходило всё северное Причерноморье, включая и Крым.

***
Но, по-настоящему, талант флотоводца, к тому же незаурядного дипломата проявился у Ушакова в годы правления императора Павла 1. В 1798 году Россией был заключен военный союз с Турцией и Англией, направленный против республиканской Франции. А в 1799 году русская эскадра под командованием адмирала Ф. Ф. Ушакова одержала в Средиземном море блестящие победы над французским флотом, освободила Ионические острова в Эгейском море и остров Корфу. За взятие крепости на острове Корфу, которое завершило освобождение Ионических островов Ушакову присвоили ранг адмирала, а турецкий султан наградил великого стратега собольей шубой и бриллиантовым пером.

После побед, одержанных Ушаковым в Средиземном море, русская эскадра перешла к действиям у южноитальянских берегов - в Калабрии, Апулии, Неаполе, Риме. Здесь встретились два знаменитых полководца- Федор Ушаков и Горацио Нельсон. “Официально” они явились со своими эскадрами в Средиземное море делать одно и то же дело: изгнать французов с Ионических островов, с Мальты, из Южной Италии и блокировать французскую армию в Египте. А “неофициально” Нельсон с подозрительностью, с тревогой и ревностью следил за каждым движением Ушакова. Он даже говорил своим окружающим: “Я ненавижу русских”. Камень за пазухой, который Нельсон держал против русских, Ушаков тотчас же заметил. Нельсон был хорошим адмиралом, но посредственным дипломатом, и в этом отношении тягаться с Федором Федоровичем ему было нелегко.

Но главное и основное несходство между двумя флотоводцами было в свойствах морального порядка. “Дурной памятник дурному человеку”,— так выразился о колонне Нельсона на Трафальгарской площади в Лондоне Герцен, долго живший в Англии и знавший эту страну. Приговор Герцена звучит сурово, но заслуженно.

Нельсон был известен своим скандальным, неуживчивым, склочным характером. Ему было совершенно незнакомо великодушие к поверженному врагу, рыцарское отношение к противнику, уважение к ценности человеческой жизни, которые так ярко проявлялись в Ушакове. Этим объяснялись чудовищные злодеяния, допущенные Нельсоном в Неаполе и других местах сражений, его позорное нарушение подписанной капитуляции и повешение капитулировавших (например, адмирала Караччиоло). Хотя и старались биографы Нельсона оправдывать его отвратительные поступки влиянием его любовницы, жестокой садистки Эммы Гамильтон, но это не меняет дела. 

Ушаков тоже не был “якобинцем”, но он, посылая, согласно заданию, своих моряков и солдат изгонять французов из Неаполитанского королевства, боролся только с вооруженным врагом и не позволял бросать в огонь, жарить на кострах, пытать мужчин и женщин за то, что они считались республиканцами. Наоборот, моряки и солдаты Ушакова спасали несчастных людей, которых монархические банды королевы Каролины и кардинала Руффо, с позволения всемогущего Нельсона, гнали, как диких зверей, предавали неслыханным истязаниям. И было счастьем, если этим жертвам удавалось вовремя укрыться под защиту высаженных ушаковской эскадрой русских моряков.

Западноевропейская историография отчасти по неведению, отчасти умышленно замалчивала Ушакова. В то же время она обстоятельно изучала и превозносила Нельсона. Да и у нас в России потомство долго было к Ушакову так же неблагодарно и несправедливо, как Александр I и тогдашние вельможи из русского морского ведомства. В силу всего этого посмертная слава Нельсона оказалась быстро утвердившейся и яркой, в то время как заслуги Ушакова не были достаточно оценены и высокий талант его не получил вплоть до нашего времени справедливого признания.

***
Однако восстановим документальную картину взаимоотношений в ходе морских сражений Ф.Ушакова и Г.Нельсона.

Прибыв в Константинополь, Ушаков 31 августа (11 сентября) 1798 г. написал Нельсону, поздравил его с победой при Абукире (при реке Ниле) и заявил, что рекомендует себя “в благоприятство и дружбу”. Ушаков сообщил, что получил задания охранить берега Турецкой империи, Архипелаг, Морею и изгнать, “если возможно”, французов с Ионических островов. “А оттоль, ежели окажется в них надобность”, отрядить суда для осады Александрии.."

Из этого письма ясно, что Ушаков  предоставлял Нельсону действовать у берегов Египта и в центральной части Средиземного моря по возможности без русской помощи. Ведь Ушаков знал, что Ионические острова — ключ к Адриатике и к Архипелагу, и он твердо решил не уходить оттуда, пока этот ключ не окажется полностью в руках России. Нельсон же хотел, чтобы русские проливали свою кровь у берегов Египта, чтобы затем передать завоеванные территории англичанам.

Но вот Нельсону доносят, что Ушаков не только завоевал уже Ионические острова и собирается покончить с крепостями Видо и Сан-Сальватор на Корфу, но и устраивает там какие-то новые, либеральные порядки, дарует грекам самоуправление, а главное,  не собирается отдавать острова туркам, что было бы, правда, не так идеально хорошо, как если бы отдать их англичанам, но все-таки гораздо приемлемее, чем если острова останутся в русских руках. Сильно не нравилось все это лорду Нельсону! Кроме того Нельсон узнал, что русский корабль посетил Мальту, привезя прокламации, обращенные к острову. Он был страшно рассержен, оттого, что  Ушаков, опираясь на мальтийское гроссмейстерство Павла 1, и обещая мальтийскому населению полное самоуправление, мог, пожалуй, соблазнить местных жителей и отвратить их от уготованной им Нельсоном участи стать верноподданными его британского величества.

Тревога Нельсона все усиливалась. Он уже не столько боялся французов, владевших пока Мальтой, сколько русских союзников, которые собираются помогать в блокаде острова, но которые, возможно, пожелают поднять на Мальте русский флаг. Он стал усиленно выдвигать в качестве “законного” владельца Мальты (то есть в качестве английской марионетки) неаполитанского короля Фердинанда, не имевшего никаких прав на остров, так как с 1530 года Мальтой владел орден иоаннитов (“мальтийские рыцари”).

Английский адмирал теперь хотел, чтобы русские поскорее шли в Италию, но ни в коем случае не к Мальте. 4 (15) февраля 1799 г. Нельсон написал Ушакову письмо с настоятельной просьбой “во имя общего дела” отправить к Мессине как можно больше кораблей и войск. Ушаков отлично проник в игру Нельсона и стойко парировал и обезвреживал все ухищрения своего неискреннего, лукавого “союзника”.

В следующем письме, прикрывшись витиеватыми фразами, Нельсон сообщил, что на Мальту русским не зачем идти, там уже развеваются два флага — неаполитанский и английский, а нужно поскорее успокоить “его сицилийское величество”, люто трусившее и молившее о русской помощи в Неаполе. Вот уже май наступил, а все еще ничего в Неаполе поделать с французами не могли, и все еще приходилось глядеть на восток и ждать, не покажутся ли, наконец, паруса Ушакова. “Мы не слышим вестей о движении русских войск от Зары. Если бы они (русские) прибыли, то дело с Неаполем было бы окончено в несколько часов”,— писал Нельсон адмиралу лорду Джервису 28 апреля (9 мая) 1799 г.

Но тревога Нельсона скоро улеглась. Летом 1799 года корабли Ушакова показались у берегов Италии.

***
Освобождением Ионических островов закончился первый этап операций Ушакова на Средиземном море. И немедленно он начал другой этап: действия против французов на юге и на севере Апеннинского полуострова. На юге речь шла об изгнании французов из королевства Обеих Сицилий и из Рима, на севере — о всемерной помощи с моря действиям Суворова в Ломбардии и Пьемонте, т. е. у Анконы и у Генуи.

Необходимо напомнить обстановку, сложившуюся в королевстве Обеих Сицилий к весне 1799 г., когда Нельсон стал так настойчиво вызывать к итальянским берегам адмирала Ушакова с его флотом.

Со времени захвата французами папского Рима и затем Мальты королевство Обеих Сицилий чувствовало себя в прямой опасности. Но когда Бонапарт со своей отборной армией углубился в пустыни Египта и Сирии, а Нельсон 21 июля (1 августа) 1789 г. истребил у Абукира французский флот, неаполитанское правительство сильно приободрилось. А вскоре прибыли и достоверные известия о том, что против Франции образовалась могущественная коалиция, возглавляемая Англией, Австрией и Россией, и что турки порвали свои дружественные отношения с французами, заключив союз с Россией. Проход русского флота через Босфор и Дарданеллы и появление Ушакова в Средиземном море явились решительным подтверждением этих слухов.

Фактическая правительница Неаполя и королевства Обеих Сицилий королева Каролина и ее муж Фердинанд воспрянули духом, надеясь на могущественную поддержку в лице адмирала Нельсона. 11 (22) сентября 1798 г. Нельсон с частью своего флота впервые подошел к неаполитанским берегам. И тут-то, при триумфальном появлении Нельсона в Неаполе, произошла встреча адмирала с женой британского посла в Неаполе, леди Эммой Гамильтон. Их отношения важны для нас лишь постольку, поскольку леди Гамильтон взяла на себя посредническую роль между Нельсоном и королевой Каролиной, ее интимнейшей подругой. С этой поры в правительственных кругах Англии и начались обвинения по адресу Нельсона в том, что он подчиняет интересы британской политики на Средиземном море первоочередным заботам о благе неаполитанской королевской семьи и безопасности Неаполя.

Неаполитанцы осмелели и началось наступление 30-тысячной неаполитанской армии против примерно 15 тысяч французов. Однако при первых же встречах с французами неаполитанцы ударились в позорное, беспорядочное бегство в разные стороны. Через пять недель от этой “армии” ровно ничего не осталось. Возглавлял бегство сам неаполитанский король Фердинанд. Он был так перепуган, что не желал оставаться со своей семьей в Неаполе и был перевезен Нельсоном в декабре 1798 г. на Сицилию, в Палермо. Конечно, перевез он туда и леди Гамильтон. Спустя месяц французы, заняли Неаполь, и провозгласили образование “Партенопейской республики”. Нельсон оказался в крайне незавидном положении, ведь о том, что именно он подбивал Фердинанда к войне, знали все.

Плохо для Нельсона было и то, что осада Мальты, длившаяся уже много месяцев, не приводила ни к каким результатам. Это обстоятельство бросало невыгодный свет на боеспособность британского флота, особенно при сопоставлении безрезультатности осады Мальты с блестящими успехами Ушакова на Ионических островах. Почему Ушаков преодолел все укрепления на Ионических островах, почему он взял сильную крепость Корфу с большим французским гарнизоном, а знаменитый Нельсон ничего не может поделать с французским гарнизоном ни в Мальте, ни в Неаполе? А в Англии все больше задавались вопросом, почему Нельсон не руководит непосредственно действиями под Мальтой, а предпочитает общество “двух развратных женщин” в Палермо? Так непочтительно выражались в Европе о королеве Каролине и ее подружке Эмме Гамильтон.

Между тем французы заняли не только столицу, но и все другие важные центры в бывшем королевстве Обеих Сицилий. Нельсону необходимо было поскорее найти какой-нибудь выход. А выход был один: обратиться за помощью к Ушакову, так как без русских на суше ровно ничего путного как-то не выходило. Если Ушаков пришлет своих моряков и солдат, можно будет выбить французов, а если не пришлет, то будут французы сидеть в Неаполе столь же упорно, как сидят на Мальте. К Ушакову летят письма Нельсона и едет с мольбой о помощи специальный уполномоченный от короля Фердинанда министр Мишеру.

Ввиду таких просьб и настояний Ушаков решил, не уводя всю свою эскадру от Ионических островов, выслать к южным берегам королевства Обеих Сицилий небольшой отряд из 4 фрегатов с десантом под командованием капитана А. А. Сорокина.

***
22 апреля (3 мая) отряд Сорокина неожиданно появился у крепости Бриндизи. Французский гарнизон во главе с комендантом крепости в панике бежал. Вот что писал Ф. Ф. Ушаков русскому посланнику в Константинополе В. С. Томаре о взятии Бриндизи: “Милостивый государь Василий Степанович! С удовольствием имею честь уведомить ваше превосходительство что неаполитанского владения город Бриндичи и крепость при оном отрядами нашими от французов освобожден. С всеподданейшего рапорта его императорскому величеству и с письма губернатора города Летчи, к неаполитанскому консулу писанного, прилагаю копии, из которых усмотреть изволите, в какой робости находятся теперь французы. Коль скоро увидели они приближающуюся нашу эскадру к Бриндичи, из-за обеда без памяти бежали на суда и ушли; оставили даже весь прибор свой на столе, собранные в контрибуцию деньги и серебро, ничего из оного взять не успели. С таковым добрым предзнаменованием ваше превосходительство поздравить честь имею”.

От Бриндизи отряд Сорокина пошел вдоль берега Италии до города Манфредония, где 9 (20) мая был высажен десант в составе около 600 человек. Десант возглавил командир фрегата “Счастливый” капитан 2 ранга Белли. Григорий Григорьевич Белли был в числе лучших офицеров ушаковской эскадры. В сражениях при Фидониси, в Керченском проливе, у Тендры, у Калиакрии он показал себя первоклассным морским офицером. В Средиземном море Белли отличился и при Церито, и при Занте, и под Корфу.

Высадившись в Манфредонии, Белли начал свой победоносный поход к Неаполю. С чисто военной стороны поход был настолько блестящим для русского оружия, что Павел, давая за него Белли очень высокую награду — орден Анны I степени, говорил: “Белли думал меня удивить; так и я удивлю его”. В течение примерно трех недель небольшой русский отряд не только взял Неаполь, но и освободил от французов две трети Неаполитанского королевства.

Неаполитанский министр Мишеру, сопровождавший отряд Белли, писал Ушакову 13 (24) июня из Неаполя: “Я написал вашему превосходительству несколько писем, чтобы уведомить вас о наших успехах. Они были чудесными и быстрыми до такой степени, что в промежуток 20 дней небольшой русский отряд возвратил моему государю две трети королевства. Это еще не все, войска (русские) заставили все население обожать их. Не было ни одного солдата, а тем более ни одного офицера, который оказался бы виновным в малейшем насилии или инсубординации или грабеже. Вы могли бы их видеть осыпаемыми ласками и благословениями посреди тысяч жителей, которые называли их своими благодетелями и братьями.
До сих пор они показали себя самыми дисциплинированными солдатами: а в Портичи они обнаружили всю свою доблесть. Колонна в тысячу патриотов (французов и неаполитанских республиканцев) приближалась к Портичи от Торре дель-Аннунциата; против них было выслано лишь 120 русских солдат, и русские бросились в штыки на превосходившего их в десять раз неприятеля. Триста французов было перебито, 60 взято в плен, остальные разбежались и были истреблены окрестными крестьянами. Русские забрали при этом пять пушек и два знамени.
Я не могу не заметить, до какой степени это дело покрыло ваших русских славой. С этого момента весь народ (неаполитанский) возложил все свои надежды и упования на присутствие таких храбрых людей”.

Письмо Мишеру вполне согласуется с рядом других аналогичных свидетельств, показывающих, что русские, и только русские, оказались способными справиться с французскими оккупантами, далеко превосходившими их своей численностью. Кроме того русские спасли город от грабежа монархических шаек и разбойничьих подвигов.

Сыграло роль еще одно существенное обстоятельство. Французы знали, что при сдаче в плен непосредственно русским их жизнь будет в полной безопасности. Вести о том, как благородно вели себя относительно пленных ушаковские моряки при завоевании Ионических островов, успели широко распространиться в Южной Италии, и это отчасти смягчало ярость сопротивления французов.

Русский отряд, при котором находился неаполитанский кардинал Руффо со своими вооруженными силами, шел к Неаполю, ломая сопротивление неприятеля. Считалось, что командует Руффо, стоявший во главе “королевской армии”, как пышно назывались вооруженные и недисциплинированные толпы, которые около него собрались. Но все делали, конечно, русские, а вовсе не кардинал Руффо. Русские разбили французов под Портичи, взяли форт Виллему, они же взяли Мадалену и Мадаленский мост.

Руководящая роль русских обязывала кардинала Руффо очень сильно считаться с волей их начальника — капитана 2 ранга Белли. В документах того времени часто встречаются многочисленные замечания и упоминания, указывающими на то, что русские, высадившиеся летом 1799 г. на юге Италии, стремились как можно скорее покончить с кровопролитием и способствовать заключению такого перемирия.

В этой обстановке, по настоянию русских, кардинал Руффо принужден был заключить то знаменитое перемирие, которое позволило бы французам и ставшим на их сторону неаполитанским “якобинцам” с безопасностью для жизни покинуть пределы королевства Обеих Сицилий и отправиться в Тулон, ближайший французский порт. Перемирие, котрое было позорно нарушено англичанами и легло навсегда черным пятном на историческое имя Нельсона.

Сначала капитулировала крепость Кастелламаре, потом два замка—Кастель д'Уово и Кастель Нуово, где находились французы и республиканцы Неаполя. По условиям  капитуляции кардинал Руффо обязывался разрешить французским гарнизонам укреплений выйти из замков с военными почестями, с оружием и военным имуществом, с развернутыми знаменами, с двумя заряженными пушками. Все итальянские республиканцы, укрывшиеся в замках, как мужчины, так и женщины, точно так же получали гарантию личной безопасности, и им предоставлялся свободный выбор: либо вместе с французским войском перейти на корабли, которые их доставят в Тулон, либо остаться в Неаполе, причем им гарантировалось, что ни они, ни их семьи не подвергнутся никакому утеснению. Этот документ был подписан французами 10 (21) июня, кардиналом Руффо и представителями Ушакова и Кадыр-бея 11 (22) июня 1799 г., а  12 (23) июня он был подписан представителем Нельсона — капитаном Футом.

Узнав об этой капитуляции, предложенной русскими моряками и спасавшей побежденных, Нельсон, жаждавший крови, впал в бешенство. Он немедленно послал суровейший выговор своему представителю капитану Футу, который пояснил, что “русские провели договор” и, что кардинал Руффо, “который очень нуждался в помощи русских, не хотел дать им никакого повода к жалобам”.

“Неаполитанская фурия” Каролина и леди Гамильтон ни за что не хотели мириться с тем, что русские вырвали из их когтей побежденных “якобинцев”. Они желали пыток, истязаний и публичных казней, и были уверенны, что в этом им обеспечена поддержка неаполитанской черни и грабительских орд.

13 (24) июня 1799 г. Нельсон прибыл в Неаполь со своей эскадрой. С ним была, конечно, леди Гамильтон. Королевская семья пока оставалась в Палермо, потому что король Фердинанд продолжал бояться. Немедленно Нельсон объявил, что он не признает подписанной русскими и его же представителем Футом капитуляции. Даже кардинал Руффо, сам жесточайший усмиритель, был возмущен этим актом и объявил, что ни он, ни его войско не будут участвовать во враждебных действиях против французов. Понадеявшиеся на честное выполнение условий капитуляции французы и несчастные республиканцы вышли из укрепленных замков. Кое-кто из них успел даже пересесть на транспорты, которые отходили в Тулон.

Но транспорты были остановлены по приказу Нельсона, и все были арестованы. Часть французов и республиканцев была посажена на особые суда, где арестованных настолько сбили в кучу, что они не могли ни сесть, ни лечь; другую часть перевезли в неаполитанские тюрьмы. В последовавшей гнусной оргии неаполитанская чернь рвала на части несчастных людей, сжигала их на площадях, а учрежденные королевским правительством судилища соперничали в неистовой жестокости приговоров. Пытки и всякого рода казни производились долгие дни и недели подряд. Нельсон и непосредственный его помощник капитан Траубридж также лично проявили полную беспощадность и бессовестность в расправе с капитулировавшими республиканцами Неаполя.

Нельсон решил повесить адмирала Караччиоло, командовавшего флотом республиканцев. Он наскоро организовал военный суд и, побуждаемый своей любовницей леди Гамильтон, которая хотела обязательно присутствовать при повешении, приказал немедленно же исполнить приговор. Караччиоло был повешен в самый день суда 18 (29) июня 1799 г. на борту линейного корабля “Minerva”. Тело Караччиоло весь день продолжало висеть на корабле. “Необходим пример”,— пояснял английский посол Гамильтон.

Черным пятном легла эта эпопея коварства и зверства на облик Нельсона. Королю Фердинанду, королеве Каролине, супругам Гамильтон в смысле репутации терять было нечего. Зато честь и репутация русских моряков остались совершенно незапятнанными. По единодушным показаниям современников, русские спасали несчастных республиканцев, за которыми охотилась, как за дикими зверями, роялистская чернь.

Неаполитанский дипломат Мишеру писал о военных действиях ушаковских моряков и солдат: “Конечно, не было другого примера подобного события: одни лишь русские войска могли совершить такое чудо. Какая храбрость! Какая дисциплина! Какие кроткие, любезные нравы! Здесь боготворят их, и память о русских останется в нашем отечестве на вечные времена”.

Список литературы:
1. Андрущенко А. И. Адмирал Ушаков. — М., 1951.
2. Ганичев В. Н. Ушаков. — М.: Молодая гвардия, 1990. — 462 с. — (Жизнь замечательных людей. Сер. биогр.; Вып. 712). — ISBN 5-235-00682-8.
3. Захаренко М. Ф. Ф. Ушаков — флотоводец мирового значения // Морской сборник. — 2002. — № 4.
4. Петров М. Т. Адмирал Ушаков. — М.: Армада, 1996.
5. Потрашков С. История российского флота. — М.: Эксмо, 2006.
6. Раковский Л. И. Адмирал Ушаков: Роман. — Симферополь: Таврия, 1990. — 228 с. — (Мор. библиотека; Кн. 63).