Отец и березка

Маленькая березка выросла на могиле отца быстро. В последний раз, два года назад, я ее даже не заметил. Тогда я спешил: звонили о предстоящих встречах, а мне хотелось навести порядок на могиле. Обычное дело, думал, что за 15 минут уберу мусор, но не смог уехать, пока не покрасил уже полностью покрывшуюся ржавчиной изгородь могилы отца. Я разрывался между звонками по мобильному телефону, выносом мусора, многолетней травы, поездкой в магазин за краской для изгороди. На одну встречу опоздал на 3 часа, другую пришлось отменить.
Два года прошли, как один день. Видимо, в прошлой спешке я и пропустил росток березы, который легко можно было вырвать из земли. Сегодня из ограды торчал короткий уже крепенький ствол с несколькими ветками пожелтевшей листвы. Березка не поддавалась, пружинила от моих усилий, не хотела ломаться и не выдергивалась. Я сходил к автомобилю, взял нож, срезал ветки, с большим усилием надрезал по кругу ствол на полуметровом расстоянии от земли. Весь взмок, пока не сломал ствол. Из могильной темной земли торчал обрубок ствола белой березки. Осталось надрезать корни, чтобы выкорчевать березку окончательно. Но тут мелко моросивший дождик начал переходить в сильный ливень и мне ничего не оставалось, как направить свои усилия на окончательную уборку могилы, чтобы вовсе не промокнуть. Прошлогодней травы,  листьев и веток от упавших деревьев было много. Пришлось несколько раз носить большие охапки мусора в специально отведенный для этого контейнер на краю кладбища.
Дождь усиливался, плащ не спасал. Я до нитки промок и от дождя, и от собственного пота. «Придется березку выкорчевать в следующий раз»,- подумал я. Положил руку на острые края срезанного ствола, еще раз попытался нагнуть мокрый и скользкий обломок березки, ствол неожиданно вырвался из рук и я наткнулся на него ребром.
Не от боли я заплакал, а от невозможности вернуть назад все, что произошло с моим отцом. Мне казалось, что именно я был виноват в смерти отца. Дата рождения, дата смерти на черном памятнике с крестом на вершине. Отец умер в 48 лет. Почему состояние вины не покидает меня уже много лет? Почему мне кажется, что я должен был найти те слова - хотя я еще был подростком - чтобы удержать отца от ухода из семьи. Почему он нас бросил? Как тяжело было маме, оставшейся с тремя детьми. Как вел я себя надменно и горделиво, когда отец предпринял попытку вернуться. Да, он был навеселе в тот вечер, пришел с подарками. Разговор с подвыпившим отцом не состоялся. Я отшучивался, отвечал с издевкой. Я чувствовал свое превосходство, во мне говорило чувство обиды за маму, за всех нас. Почему в тот вечер во мне не заговорило чувство любви и всепрощения к отцу? И чем я становлюсь старше, тем чаще вспоминаю этот момент жизни. Может быть, именно он мог изменить судьбу моего отца и продлить ему жизнь. И как в дальнейшем сложилась бы жизнь мамы и наша?
Смог бы отец измениться и бросить пить? Не знаю. Находить главную причину во всех бедах в пристрастии к алкоголю, наверное, не справедливо. Но отец был совсем другим человеком, когда был трезвым. Радостные воспоминания детства: просыпаешься, и не слышишь ругани родителей, с кухни доносится их мирный спокойный разговор. Ты не съеживаешься от окриков, мата, разбитой посуды, а спокойствие и счастье вползает под твое одеяло и выталкивает наружу. Ты хочешь быстрее увидеть родных и близких тебе маму и папу. О, если бы это продолжалось всегда! Но светлые дни заканчивались, как только отец напивался.
Мне было 13лет, когда мама объявила нам, что папа ушел к другой женщине. Эта другая жила со своими двумя детьми в нашем рабочем поселке. Почему отец обменял нас на них? Многие нелогичные поступки взрослых мне, тогда подростку, было трудно понять. Когда сам становишься взрослым, еще труднее понять свои поступки, но легче найти самооправдание. Тогда я почувствовал, что отца у меня больше нет. Он остался в моих воспоминаниях и перестал быть для меня отцом, который меня любил, защищал. Я в первый раз ощутил одиночество в жизни, которое любовь материнская до конца не устраняла. Это так глубоко засело в меня, что когда отец попытался вернуться, я не смог к нему относиться по-прежнему, не смог простить.
Последний раз я общался с отцом, когда попал в больницу. Мне было 14 лет. Я подхватил желтуху, и меня необходимо было изолировать в инфекционном отделении. В нашей поселковой больнице такого отделения не было, и меня на «скорой» повезли в районную. А там свободных инфекционных боксов не оказалось. В итоге меня устроили в другом районе, за 60 км от дома, в очень ветхой больнице. Инфекционное отделение представляло собой отдельный домик, разделенный коридором на две большие палаты. В одной палате лежали блаженные старушки, не понятно как там оказавшиеся. А в другой в полном одиночестве на 21 день оказался я. Отец приехал ко мне через неделю. Привез сладости и стопку книг. Я уже был подростком, когда уже не принято, как в детстве лететь навстречу отцу или матери с распростертыми объятиями. Тем более в наших отношениях с отцом образовалась пустота. Мое непонимание того, что же произошло, и нежелание отца объяснить, найти подходящие слова для моего сознания, разделили нас навсегда. Мы стали чужими. Мы улыбались друг другу, я принял подарки, благодарил, задавал вопросы, отец отвечал. Он интересовался лечением, говорил с врачом, медсестрой, давал мне советы, в свою очередь задавал вопросы, я отвечал. Это был разговор двух чужих людей - подростка и дяди. Почему в тот момент, я не прильнул к небритой щеке отца и как в детстве не замолчал от соприкосновения с сильным, родным, любимым. Куда это все делось? Как бы это все вернуть, чтобы не чувствовать и малой толики своей вины за несказанные слова и произнесенные слова? Как быстро мы отучаемся любить по-настоящему, без оглядки на то, что сделал тебе этот человек. Неужели мерилом в отношениях с близкими людьми должна быть психологическая выгода, как бы ни сделать чего хорошего для того, кто чем-то тебе насолил в жизни. Тем более для своего отца. Я смотрел в окно из своей палаты на заснеженную тропинку, по которой уходил моей отец. Он обернулся, помахал мне рукой, улыбнулся своей белозубой улыбкой на смуглом лице, и скрылся за поворотом. Больше мы не виделись.
Отец через некоторое время уехал со своей новой семьей в Подмосковье, в один из совхозов. Доходили слухи, что не все гладко было у отца в новой семье и на новом месте.
В 17 лет я поступил в военное училище. Примерно через три месяца пришла телеграмма от мамы, что отец умер. Командование меня отпустило в краткосрочный отпуск. Я прибыл домой, но не решился поехать на похороны. Последним отца видел мой старший брат, который рассказал мне все детали их встречи. Отец очень обрадовался брату, который будучи в командировке, заехал к нему в Подмосковье. Отец прослезился, когда брат сказал: «Здравствуй, папа!». «Здравствуй, сынок! Меня так давно никто не называл!» Через неделю отец умер…
Дождь усиливался, хлестал меня по лицу. Низкие, рваные, серые тучи неслись по небу, почти задевая крест кладбищенской часовни и верхушки деревьев. Дождь омывал мои грязные ладони и запачканный плащ. Я поднял лицо кверху, и уже не понятно было, плакал я, или просто глаза наполнялись дождевыми каплями и стекали по щекам. Становилось легче от мысли, что чистота и порядок на могиле отца станут проявлением моей запоздалой любви к нему, уже давно усопшему. Судьба отца, как эта сломленная березка, которая не дожила до своей старости. Пусть она снова растет, я не буду подрезать ее корни.
Пусть березка вырастет из обрубленного ствола большим деревом, даже если подопрет своими корнями ограду и памятник на могиле отца. У нее появится зеленая крона, которая прикроет могилу в летний зной, и шелестом листвы напоминает, что жизнь продолжается. Я вспомнил фотографию из семейного альбома: стоят папа, мама, и я с братом, а рядом много берез.