Наши корни. Глава 13. Случайная встреча

               
Конец лета и осень 1919 г. у крестьян Кустанайщины были переполнены митингами и собраниями, которые нередко заканчивались спектаклями. Спектакли ставили учителя. Даже в небольших поселках, где учителей-то было всего 2-3 человека и они дерзали. Налицо было какое-то небывалое желание учителей готовить и ставить спектакли. Свою увлеченность культурной работой учителя передавали нам, будущим комсомольцам.

Приблизительно в октябре 1919 г. в Александровке на митинге я узнал от выступавшего с докладом политработника, что в Кустанае создано учреждение, которое материально помогает всем тем гражданам, которые пострадали от контрреволюции.

Через неделю я был в Кустанае. Иду через базарную площадь. Навстречу мне идет представительный мужчина в черной добротной борчатке, в высокой меховой шапке, с портфелем в руках. Поравнявшись с ним, я обратился к нему со следующим вопросом:
    - Дяденька, скажите, пожалуйста, где находится сыциалобеспечеие?
    - Не сыцыалобеспечение, а отдел социального обеспечения. А зачем тебе, парень, понадобилось это учреждение?
Я объяснил ему, что я пострадал от контрреволюции и хочу получить помощь.
     - Как же ты, голубок, пострадал?
     - Отца расстреляли, лошадь забрали.
Хотя эта лошадь была не последняя, оставалось еще две, но я предусмотрительно об этом умолчал.

Мой незнакомец, смерил меня своим взглядом с ног до головы и испытующе посмотрел мне в глаза. После чего он спросил меня:
     - Грамотный?
     - Окончил Александровское двухклассное училище, - почти по-солдатски отрапортовал я.
     - А ищешь отдел социального обеспечения. Ведь ты не старик и не инвалид. Работать надо, дорогой.

Я густо покраснел. Мне стало так неудобно за свою опрометчивость. Оправившись от растерянности, я твердо сказал:
     - Работы я не боюсь. Но, скажите, где ее получить?..
     - Хочешь, парень, работать в ЧК?
     - А что такое ЧК?
     - ЧК, брат, это Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией. Вот с теми самыми колчаковцами, которые расстреляли твоего отца.
     - Какую же работу я буду выполнять в ЧК?
     - Самую почетную, парень, контру бить.
У меня вновь к лицу прихлынула кровь, и я покраснел пуще прежнего. Но уже не от смущения, а от радости, что буду работать в учреждении, которое расстреливает колчаковцев. У меня даже мелькнула мысль: "Попадись мне теперь на глаза Поздняков Николай Дмитриевич!"

-Ну что краснеешь, как рак вареный?
Обращаясь ко мне,незнакомец сказал:
      - Желаешь или нет в ЧК работать?
      - Даже с удовольствием буду бить контру.
      - Ну, пойдем.

Пришли на Набережную улицу к дому богатейшего купца оптовика по закупке и отправке в Петроград и Москву скота. У входа в дом стоят два часовых с винтовками. Прошли в богато убранный кабинет. Меня поразила мягкая мебель, покрытая светло-голубым атласом, стоявшие на столе два телефона, большой чернильный прибор с какими-то затейливыми бронзовыми фигурками. Вслед за нами в кабинет вошла секретарь, которой он приказал организовать рабочее место для меня.

В первый день моя работа заключалась в заклеивании приготовленных пакетов к отправке. На второй день мне дали что-то переписывать с карточек в анкеты. Эти дни были для меня самыми тяжелыми и мучительными. Я понимал, что порученной мне работой меня проверяют, проверяют мою грамотность и пригодность к работе в ЧК, а она у меня явно не клеится. Я то и дело портил одну анкету за другой, сажал кляксы, от пера летели брызги чернил. Я волновался и обливался крупными каплями пота.

Вдруг я вспомнил, что я же делаю работу не ту, на какую был приглашен. Иду к своему шефу и говорю ему, что с моей работой произошло какое-то недоразумение.
      - Вы мне говорили, что Ч.К. борется с контрреволюцией, но я этого не вижу. Я вижу, что все сидят и пишут. Заставили и меня переписывать анкеты. Вы что, сурьезно говорили со мной, или просто смеялись надо мной, когда спрашивали меня, желаю ли я контру бить? Здесь я и контру не вижу, а если и увижу, то я ее пером не пришибу.
      - Ишь, ты, какой быстрый. Контру-то прежде чем бить надо разыскать, поймать и доказать, что пойманный действительно является врагом Советской власти. Не это волнует тебя тов. Востриков. Ты скажи проще, что писарская работа тебе не по плечу. В Александровском 2-х классном училище тебя, по-видимому не научили грамотному письму. Ну, а что касается нашего разговора о работе Ч.К., то я тебе говорил вполне серьезно. Только вот и тут ты снова переврал. Вместо того, чтобы сказать "серьезно", ты говоришь "сурьезно". Ты следи, следи за собой, брат, за своей речью следи. Надо читать художественную литературу, читать газеты и политическую литературу. Читая, запоминай, как пишутся и как произносятся слова.
Затем он вызвал караульного начальника и, показывая на меня, сказал ему:
     - Возьми к себе в отделение паренька, подучи его, и он будет хорошим бойцом.

Примерно через час я получил винтовку и тесак. Со следующего дня начались занятия по изучению материальной части винтовки. Я был на десятом небе. Все дни ходил с гордо поднятой головой, думая про себя: "Вот это настоящая работа. Берегись, контра!"

Но и на этот раз судьба зло подшутила надо мной. Примерно дней через десять я заболел сыпным тифом и вышел из строя на целых шесть месяцев. На этом закончилась моя чекистская карьера.

Будучи в госпитале, я узнал, что в Кустанае организовался Коммунистический Союз молодежи, первым секретарем Укома РКСМ был - Кияткин Михаил Михайлович (Кияткин М.М. после окончания высшего учебного заведения работал в Министерстве иностранных дел. Много лет был секретарем Советского посольства во Франции. Я с ним дружил до конца его жизни).