Записки о поэзии Виктор Гофман

Записки о поэзии  Виктор Гофман
(14.05.1884 - 13.08.1911)

   Mоре
 
   И ветер, веющий стремительно и буйно,
   И развевающий, и рвущий волоса.
   И моря вольный блеск, ходящий многоструйно -
   О, беспредельная, о, мощная краса!
   То всё в ней яркий блеск, зыбящийся и мирный -
   Обломки светлых льдин и горных хрусталей,
   То бархат шелестный, спокойный и сапфирный,
   То рябь червонная пылающих углей.
   То словно старцев рой с лучистой сединою,
   Услышавших вдали прибоев голоса,
   Плывёт встревоженно под зыбкою волною,
   И ветер дерзко рвёт седые волоса.
   То над сапфирностью безбрежной и бездонной -
   Вдруг словно рёв и спины прыгающих львов.
   О, как красива мощь их схватки разъярённой
   И белопенность грив и всклоченных голов!
   И ветер буйно рад игре своих порывов,
   И сердце пьяно, пьяно дикою мечтой.
   И море всё горит сверканьем переливов
   И величавою, и вольной красотой!
 
   Алупка, Сентябрь 1904.


Гофман Виктор Викторович (Виктор-Бальтазар-Эмиль) - (1884-1911), русский поэт, писатель, журналист, родился в Москве 14 мая 1884 года, в семье австрийского подданного, мебельного фабриканта и декоратора. Детство будущего поэта протекало в мирной, культурной семье, не чуждой художественных интересов. Первоначально учился он дома, любил стихи и музыку. Затем поступил в Московское Реальное училище, но пробыл там всего полтора года. Затем учился в Московском Университете.
Знакомство с такими поэтами, как Владислав Ходасевич,  Валерий Брюсов, Константин Бальмонт стало толчком для занятий литературой.
В 1902 году Гофман выпустил первый стихотворный сборник «Книга вступлений. Лирика. 1902-1904».
Литературоведы выделяют мечтательный лиризм, урбанистические мотивы, стремление к эстетизации, романтизации действительности как главные особенности творчества поэта.
   
   Волны и скалы
 
   Сегодня всё море как будто изрыто
   Гремящими встречами пен.
   Сегодня всё море грозит и сердито
   На свой истомляющий плен.
   Пушистые клоки, косматые пряди,
   Хребты извиваемых спин...
   Как страшно сегодня прозрачной наяде
   В прозрачности тёмных глубин...
   Давно уж носился смущающий шёпот
   О дерзостных замыслах скал, -
   И двинулось море, и пенистый ропот
   Зелёную гладь всколыхал.
   Заслышались гулы тревожных прибытий,
   Зловеще-поднявшихся спин.
   И ропот, и шёпот: бегите, бегите,
   До самых надменных вершин.
   На тёмные скалы! на приступ, на приступ!
   На шумный, на пенистый бой!..
   Уж влагой захвачен утёсистый выступ,
   И с рёвом взбегает прибой.
   Всё новые пены вслед отплескам белым
   Разбитой камнями гряды.-
   И страшно наядам с их розовым телом
   Пред чёрною мощью воды.
 
   Алупка, Сентябрь 1904.

В своем литературоведческом труде  «Письма о русской поэзии» Николай Степанович Гумилев так писал на смерть поэта  о стихотворном творчестве Гофмана:
«В Париже застрелился В. В. Гофман. Покойный написал много рассказов и статей, много переводил с немецкого, но все же самым ценным литературным наследством после него нам остались две книги стихов: «Книга вступлений» и «Искус».
   
   Я у моря ночного
 
   Я у берега ночного, на обрыве гранитном,
   Я смотрю, как взбегает волна,
   Как ударившись валом тяжелым и слитным,
   Рассыпается снежно она.
   Возникая незримо, шелестящим напором,
   Она мерно бросает себя,
   И свиваются гребни с их ценным убором,
   Серосинюю влажность дробя...
   Надо мною растянуты мокрые сети
   На темнеющей груде камней.
   И какие-то люди, как слабые дети,
   Неуверенно ходят по ней.
   О, как жалки усилья трудящихся гномов
   - Может быть, лишь теней от луны -
   Перед грозною мощью гранитных изломов,
   Перед ревом упорной волны!..
   На протянутой сети колышатся пробки,
   Зацепясь за изгибы камней, -
   И движенья гномов бессильны и робки
   Вместе с чадом их желтых огней...
   Может быть, это только дрожащие пятна,
   Только черные тени луны,
   Над грохочущим ревом волны перекатной
   Чьи-то душно-кошмарные сны?
 
   Алупка, Сентябрь 1904.

Первая особенно имела успех в литературных кругах. Почти невиданная вещь, - она сразу выдвинула поэта и заставила считаться с ним, как с несомненной величиной. Свободный и певучий стих, страстное любование красотой жизни и мечты, смелость приемов и пышное разнообразие образов, им впервые намеченных и впоследствии вошедших в поэзию, - вот отличительные черты этой книги.
Несмотря на раннюю кончину, В. В. Гофман обеспечил себе почетное место среди поэтов второй стадии русского модернизма" (Аполлон. 1911. No 7: см. ПРП 1990, с. 128--129)

    В лодке
                Franz Evers
   Ярко-пенистых волн переливы
   Затихают, пурпурно горя.
   Берега задремали лениво -
   Запылала пожаром заря.
   В небесах на мерцающем фоне -
   Облаков позолоченных рой.
   Это - белые, быстрые кони
   С золотисто-пурпурной уздой!
   Дальше, шире кровавое море.
   Обагрённые волны горят. -
   Мы плывём в беспредельном просторе
   Прямо, в закат!
 
   1902

В 1909 году появился второй сборник стихотворений Виктора Гофмана под названием «Искус». Самым известным произведением из этого сборника стало стихотворение «Летний бал».
   
   Был тихий вечер, вечер бала,
   Был летний бал меж темных лип,
   Там, где река образовала
   Свой самый выпуклый изгиб,
   Где наклонившиеся ивы
   К ней тесно подступили вплоть,
   Где показалось нам  красиво
   Так много флагов приколоть.
   Был тихий вальс, был вальс певучий,
   И много лиц, и много встреч.
   Округло-нежны были тучи,
   Как очертанья женских плеч.
   Река казалась изваяньем
   Иль отражением небес,
   Едва живым воспоминаньем
   Его ликующих чудес.
   Был алый блеск на склонах тучи,
   Переходящий в золотой,
   Был вальс, призывный и певучий,
   Светло овеянный мечтой.
   Был тихий вальс меж лип старинных
   И много встреч и много лиц.
   И близость чьих-то длинных, длинных,
   Красиво загнутых ресниц.
 
   1905

В целом поэзию Гофмана можно трактовать как отражение жизни русского интеллигентного дворянина, оказавшегося вдали от своего поместья и помещённого в условия современного города.
Интересны и по-своему содержательны рассказы Гофмана: «Марго» и «Обмануло  море». Оба рассказа роднят живейшее, тонко прочувствованное описание окружающей обстановки. В первом случае это атмосфера, казалось бы, обычного кафе и встреча с молодой, элегантной особой, представившейся по имени Марго. Во втором рассказе – это берег моря, живописная картина его и, опять, как в первом рассказе интересные диалоги. Автор  мастерски описывает чувства молодых людей при первой встрече, трепетность возникающих чувств, видимо имевших место в жизни самого Гофмана…
Владислав Ходасевич имел критический взгляд на прозу Гофмана: «Проза Гофмана очень слаба, несравненно слабее его стихов, в которых, несмотря на многие недостатки, была какая-то особенная гофмановская прелесть — знак недоразвитого, но подлинного дарования».
Лично я придерживаюсь противоположного мнения: талантливый в поэзии автор не может уронить свой уровень дарования и в прозе…
Жизнь поэта трагически оборвалась в 1911 году: он покончил с собой, находясь в состоянии психического обострения.
          

   Песня обещания
   
   Счастье придет.
   Дни одиночества, дни безнадежности,
   Дни воспаленной, тоскующей нежности,
   Счастье как светом зальет,
   Счастье придет.
   О, не грусти.
   О, не желай же всегда недоступного.
   Друга неверного, друга преступного
   С тихим смиреньем прости
   И не грусти.
   Ты отдохнешь.
   Я наклонюсь и в уста воспаленные
   Тихо слова положу упоенные,
   Губ моих нежную дрожь.
   Ты отдохнешь.
   Будет любовь.
   Тело застонет от нежного счастия,
   Тело душе передаст сладострастие.
   Душу готовь,
   Будет любовь.
 
   1906
 
 
   Больное счастье
   
   Я хочу, чтоб прошедшее было забыто.
   За собой я огни потушу.
   И о том, что погибло, о том, что изжито,
   Я тебя никогда не спрошу.
   Наше счастье больное. В нем грустная сладость.
   Наше счастие надо беречь.
   Для чего же тревожить непрочную радость
   Так давно ожидаемых встреч.
   Мне так больно от жизни. Но как в светлое счастье
   Ты в себя мне поверить позволь.
   На груди твоей нежной претворить в сладострастье
   Эту тихую, тихую боль.
   Пусть не будет огня. Пусть не будет так шумно.
   Дай к груди головою прилечь.
   Наше счастье больное. Наше счастье безумно.
   Наше счастие надо беречь.
 
   1906

По тому, как Виктор Гофман закончил, ясно, что человек он был  нездоровый. Не вполне ясно, когда именно заболел.
Напрягает лишь атмосфера, в которой холили мальчика, благо заработки папы – мебельного фабриканта и эстетизм мамы позволяли воспитывать юношу в тепличных условиях.
С младых лет Виктора старательно берегли от реальности, и он решил, что жизнь - это сестры, куклы, музыка рояля, всегда накрытый вкусными штуками стол и книги, книги, книги.
Виктор окончил гимназию с золотой медалью, музицировал, выучил несколько языков.
Тревожила его рассеянность. Так однажды он не узнал на улице отца.
Но и дальше везло. Из дома Виктор попал в тепличные литературные условия. В 1902 году начинающий литератор, он написал письмо своему кумиру Валерию Брюсову, попросив консультации и публикации. На Брюсова Гофман произвел впечатление человека, одаренного свыше.
Стихи юноши «пели, — была в них «прирожденная» певучесть, не приобретенная никакой техникой, особый «дар неба», достающийся в удел лишь немногим, истинным поэтам».
Сборник «Книга вступлений» Гофмана был замечен. Он вышел в 1905, но в нем прозвучали мотивы, позже подхваченные Северяниным и Вертинским. Коллеги по творчеству очень многое беззастенчиво передрали у Виктора и даже спустя десятилетие влияние Гофмана на поэзию ощущалось.
 Давид Бурлюк вспоминал, что юный Маяковский также писал «под Гофмана» (отсюда, кстати, берет начало призрения Маяковского к Северянину; уж он-то знал, откуда  «пажи» и «грезёрки» взялись).
Вот откуда:
Подымите платок. Вы сегодня мой паж.
Нет, не надо, мой милый, единственный.
Этот вечер – он наш! О, не правда ль, он наш,
Этот вечер желанно-таинственный.

В начале 1905 года Гофман принимал близкое участие в организации художественного и критического журнала «Искусство» и первое время был в нем секретарем. Тогда же был издан и первый сборник стихов Виктора Викторовича Гофмана — «Книга вступлений». В этом сборнике уже отразилось отчасти дарование Гофмана, но форма еще оставляет желать многого. В 1909 г. Гофман из Москвы переехал в Петербург и занял место редактора в «Новом журнале для всех»; тогда же он выпустил второй сборник - «Искус».
В этой книге гораздо чаще, чем в первой, можно найти красивые стихи, говорящие об утонченных переживаниях, склонности к мечтам - и вечном самоанализе, о настойчивых, но бесплодных поисках счастья, и связанной с этим неудовлетворенности.

 Поэтические картины весны нередко сменяются у Гофмана невеселыми осенними настроениями; дышащие бурной страстью стихотворения чередуются с такими, в которых самоанализ разрушает всякого рода мечты и иллюзии. В «Искусе» уже ощущается местами какое-то утомление, как бы охлаждение к жизни и ее благам.
После этого Гофман неожиданно бросил писать стихи и перешел к беллетристике, желая в художественной форе передать свои наблюдения над жизнью и людьми - со всеми их страстями, страданиями, безумством, роковыми ошибками. Рассказы Гофмана, напечатанные в различных журналах, вышли отдельной книгой только через несколько месяцев после его смерти («Любовь к далекой», 1911). Гофман писал также критические и библиографические заметки (в «Речи», «Слове», «Современном Мире») и занимался переводами с немецкого и французского, переводил на русский язык произведения Генриха Манна и Ги де Мопассана.
Прекрасную характеристику своей устремленности дает Гофман в строках: «Мне безразличны все дороги, что вы избрали для борьбы... Ах, я люблю одни обманы своей изнеженной мечты и вам неведомые страны самовлюбленной красоты». Испытав влияние Бальмонта, Брюсова, а впоследствии Блока (цикл «Голубая любовь»).
    
   Голубая любовь
   
   В голубом на лестнице часто,
   Притаясь возле самых перил.
   На меня глядела не раз ты,
   Когда мимо я проходил.
   Вся воздушная, вся голубая,
   Вся безумию грез отдана,
   Стан свой тонкий нежно сгибая,
   Ты казалась мне призраком сна...
   Бесконечны у нас коридоры,
   В коридорах все номера,
   В них опущены темные шторы,
   И неверный сумрак с утра.
   Я к другой неразрывно прикован
   Цепью жертв, что она принесла;
   Но мечтой о тебе я взволнован,
   И мечта эта нежно-светла...
   Вся воздушная, вся голубая,
   Вся как призрак без крови, без сил,
   Тонкий стан свой назад отгибая,
   Ты стояла у темных перил.
   Взгляд твой душу мне сжал как объятье,
   Озарил ее глубину.
   Голубое, нежное платье
   С этих пор я люблю как весну.
   С этих пор со мной, без пощады --
   Светлый призрак у темных перил,
   Голубое безумие взгляда
   И воздушность без крови и сил.
 
   1908
 
Гофман тем не менее остался вне общей, линии символической поэзии. В некоторых отношениях Гофман является предшественником Северянина. Поэзия Гофмана отражает психику русского интеллигента-дворянина, живущего в обстановке современного города, рвущегося обратно на лоно природы, отмежевывающегося от городской современности. Но город XX в. не мог быть просто декорацией для интимных переживаний:
Гофман «порабощен навек» городом и «трудом бессмысленно-позорным». Наряду с интимными сценками и пейзажами природы все явственнее звучит у Гофмана пессимизм и отчаяние человека, «не вовремя пришедшего в жизнь».
Весной 1911 года отправился в путешествие по Европе. За границей он не оставлял своих занятий литературой, работая над новыми рассказами и критическими статьями. Жизнь Виктора Гофмана неожиданно оборвалась в Париже - 13 августа (31 июля по старому стилю) 1911 года, находясь в состоянии внезапного психического расстройства, он покончил с собой выстрелом из револьвера в своем номере отеля.
 В одном из стихотворений Гофман, словно бы спорит в Миррой Лохвицкой, говоря противоположное:
«О! вся жизнь, вся роскошная жизнь предо мной!
 Я боюсь умереть молодым!»
 Но вышло так, как описано Ходасевичем:
«Страх перед сумасшествием стал мучить Гофмана гораздо раньше этого лета. Давно уже он пугался перемен в своем почерке, пропуска слов в письмах и т.д. Вероятно, какую-то роль сыграли парижские впечатления тех дней, сумасшедшая женщина, простреленный палец…  Но это все — внешнее, это поводы, а не причины. Причина — страшный надрыв русского декадентства, унесшего немало жертв. Гофман был только одной из первых». Эмигрант Ходасевич, с волнением от встречи с давней юностью навестившим могилу Гофмана, вероятно, думал и о собственной судьбе. Ведь он тоже начинал с плохих стихов о первой влюбленности, тоже побывал в брюсовских учениках, но ему и в жизни, и в творчестве удалось преодолеть нечто непреодоленное одаренным и несостоявшимся Гофманом.
 Погребен Виктор Гофман в Париже, на кладбище Bagneuse.
Закончить мои записки о Викторе Гофмане  хочется светлыми строками о любви и вечной молодости поэта.

  МОЕЙ ПЕРВОЙ ЛЮБВИ

 Когда я мальчик, не любивший,
 Но весь в предчувствиях любви,
 В уединениях вкусивший
 Тревогу вспыхнувшей крови,

 Еще доверчивый, несмелый,
 Взманенный ласковостью грез,
 Ненаученный, неумелый,
 Тебе любовь свою принес,

 Ты задрожала нужной дрожью,
 Ты улыбнулась, как звезда,—
 Я был опутан этой ложью,
 И мне казалось—навсегда.

 Мне; нравились твои улыбки,
 Твоя щебечущая речь,
 И стан затянутый и гибкий,
 И узкость вздрагивавших плеч.

 Твои прищуренные глазки
 И смеха серебристый звук,
 И ускользающие ласки
 Слегка царапающих рук.

 Литература

 1. Виктор Гофман. Книга вступлений. Лирика.1902-1904.Издание журнала «Искусство», М., 1904
 2. Михаил Синельников, Журнал Чайка,08.14.2020,
 3. Виктор Гофман, Википедия

      15 марта 2022г.