И никто не знал имени его...

  У него не были ни отца, ни братьев, ни сестёр,  только  мама. Никто не знал ни   имени его  , ни фамилии -  как будто их и  не  было. Была только уличная кличка: Кристин- по имени матери Кристины. 
 Поселилась она на краю бывшего местечка  Михалин : евреев    в войну  побили, остались  их дома- полуразрушенные, наполовину
  сгоревшие.  В одном    из таких домов и стала жить  пришлая.  Когда это было? Аккурат после  освобождения Беларуси- летом
летом сорок четвёртого года.
Хатка была   хоть старая и  скособоченная,   с дырявой  соломенной  крышей , но не под открытым небом.
 -Безмужняя, с ребёночком на руках, с узелочком  на плечах  , где ещё найдёт лучший   уголок?  Да, видать  нигде! Иначе не тронулась  бы в дорогу,-судачили о ней  бабы,- да и дитё у неё
  непохожее на наших. Малец- то узколицый, рыжий, глаза- бесцветные, волосы- белёсые.  Чистая немчура!
Не слышала эти разговора Кристина , а если бы услышала, удивилась  бы   людской проницательности.
…Летом   сорок второго  года  в их село вошла немецкая  пехотная часть: то ли   она  двигалась  на передовую, то ли   направлялась на отдых после боёв? Только какая разница?  Мужики до баб охочи и до передовой , и после.    На свою беду, а может, и не на беду,  в то утро пошла Кристина  за водой…
    Худая, как жердь,   она  была уверена , что ей   опасаться некого . Молодые на  фронте , в селе  старики ,да   примаки, которые  и так   на  птичьих правах. А тут заявились немцы-  крепкие, здоровые!
 Один под один: кровь с молоком! Какие они  разбойники? Никого  в селе  не убили и  не ограбили.  Чистые ангелы по сравнению  с чекистами  из НКВД, которые налетали на людей ,  как коршуны на наседок    в поисках  «врагов  народа». Думая так,  Кристина  по дорожке шла и   два ведра на коромысле несла.
А навстречу  ей- настоящий красавец:  высокий, стройный, узколицый! Улыбка- ослепительная! Зубы-  фарфоровые! И…  протягивает ей  плитку шоколада.
- Битте, мэдхен!( Пожалуйста, девушка).
  Кристина    оторопела:  никто и никогда   не называл её  так красиво: « мэдхен»! Не понимая значение  этого слова, она уловила его красоту, изысканность!    Совсем не так, как    о ней в деревне говорят : « замарашка»,  « плоскодонка», « кривоножка…».
И вдруг: « Мэд-хен»!
 Кристина  невольно выпрямила плечи - стала стройнее ,   выше. Под старым платьицем вырисовались , как твёрдые дикие груши,
две груди с кулачок.
 Немец протянул ей  руку  и , она пошла за ним. Сама! Без никакого насилия- легко и свободно.  С мужчиной ,  рассмотревшим   в ней женщину, а не двадцатилетнего заморыша в изношенном ситцевом
платьице , какой  была для всех…
 А может , и не увидел, а  физически изголодавшись по бабе и увидев что-то несуразное , но   в женском облике ,  вспомнил  свою прежнею галантность  по отношению к  немкам, автоматически проявил её в глухой белорусской деревне.
 А может, был хорошим психологом , понимая, что даже  дурнушка станет краше , если проявить к ней мужское внимание?
- Женщина сама разденется ,  если на лице  мужчины  будет улыбка , а в кармане  шоколада плитка,- считал обер- лейтенант Иоганн.
  Но его   метод  срабатывал  не со всеми! Поначалу  такие смирные  беларусские красавицы, которых он выбирал,   превращались потом  в разъярённых тигриц.  Его  подчиненные над ним посмеивались, а он, берлинский гуляка,   всё же не хотел быть  насильником , как бывшие баварские  мясники  , или кёльнские  забулдыги.
-  В принципе  в каждой женщине-  одно и тоже! Какая мне  разница: красавица она  или дурнушка? – думал Иоганн,- и
насвистывая  весёлый  мотивчик,  шёл   в то утро по селу. А навстречу ему шла Кристина…
  Вёдра раскачиваются на коромысле, вода   переливается через край. Длинные волосы чёрными  змейками бегают по груди: сверху
вниз, сверху вниз… 
Что-то волшебное, фантастическое было  в  облике этой лесной девы?   Сама  того  не зная, она    влекла   к себе  пехотного обер- лейтенанта,   как никакая другая женщина раньше. И  он  шагнул к ней с улыбкой  навстречу.
…На следующий день немецкая пехотная часть покинула село: она направилась то ли на  боевые  позиции, то ли в тыл.  Да какая разница? Кристине  было всё равно . Волновало другое:  а если  её   видели  с немцем? Что будет  ,  если об этом  узнают   родители?
- Отец точно убьёт , а мать навсегда проклянет,- рассуждала сама с собой.
Не представляла, что  после одного раза может   забеременеть?
Живя в глухом селе, была до того  непросвещённая в женских делах , что  не обратила   внимание на усиливающие  приступы тошноты.  Думала, что виной всему недоваренные грибы, или  недожаренная рыба, словленная в местной речушке?
 Но бабушка  Акулина   пристально посмотрев на внучку, подозвала её к себе. Убедившись, что никого с домашних нет рядом, спросила:
- Девка! От кого ты понесла?
- Как понесла?
- Цяжарная  ты!( Беременная ты).
 Подломились колени, в виски  ударила кровь:
- Господи! Что же  будет, когда узнают дома? - глазами полными отчаяния,  посмотрела на бабку Акулину.
-  Матрона усим  бабам дапамагае- дапаможа и табе.  Дзицё патрэбна вытравиць( Матрёна всем женщинам помогает. Поможет и тебе. Ребенка нужно вытравить).
 Кристина  засобиралась к ней, но ноги не шли. Знала, что то одна, то вторая молодица после похода к Матрёне чахла , потом ходила  как жёлтая  тень   и умирала.  Кристина  была до того молодой, что мысль о смерти ей  была страшнее самой смерти.
 Так прошла неделя, вторая.  Бабка ничего не говорила, только искоса посматривала  на неё, другие домашние пока не догадывались.
 А Кристина  разговаривала сама с собой.
- Быть с немцем –это позор? Позор!  Но я разве первая?  Нет, не первая! А что не кричала, не царапалась- так могла  от испуга получить обморок ? Могла!  Чего раньше не сообщила дома? Так было стыдно!  Вытравлю дитё – и никто  не узнает.  Война закончится , вернутся мужики. Ну и что? Они на меня шибко и  раньше не смотрели. За войну, как наши  пискли выросли? Вот взять соседскую Степаниду.
    В сорок первом  году ещё носом шмыгала, а сейчас какая красавица-   грудь  в кофте     не  помещается! Конечно, выберут её , да и других таких же  крутобедрых   скороспелок , а  не  меня.   А если я никому не  нужна, буду  одна?
 И всё чаще стала думать о том, что нужно оставить будущего ребёнка, а там  , что будет-  то будет.
Чтобы дома не докучали   вопросами , перешла жить в старую хату. В семье   все от  Кристины     отвернулись . Только бабка Акулина не упрекала внучку. Мол, что есть- то есть ! Вместе с Матрёной приняла у неё роды.
  А  в сорок четвертом  поселилась на краю бывшего местечка.  Когда   соседки увидели , что  задымила труба над соломенной
крышей , наведали Кристину.   Одна  принесла спички , вторая соль, третья- картошки , четвёртая  - молока.
- Бедовая она какая-то?  Даже улыбаться разучилась,-выдала  Верка- баба  разумная и авторитетная.
-Не  от добра она к нам переселилась, зачем её клевать, одинокую, несчастную ?- добавила Катька- девка молодая и  озорная.
- А  малец- то узколицый, рыжий, глаза- бесцветные, волосы- белёсые.  Чистая немчура,--определила  самая глазастая.
- Чужая жизнь- потёмки.  А кто без  греха?- рассуждали   между собой  бабы.
 Утречком следующего дня Кристина   направилась в  контору колхоза.  Раньше он был чисто еврейский, славился надоями,
,урожаями . После войны  остался только прежний председатель Иссак Лайвант,  да несколько бывших евреев – колхозников. Одни  без семей, другие- с  культями   вместо рук, с костылями вместо ног.
 -Я хоть куда? В полеводство, на ферму. Дитё  надо кормить,-  скороговоркой проговорила Кристина.
- Надо так надо,-согласился   Исаак ,- думая о том, что до войны даже не каждого еврея принимали  на работу, а теперь рады любому  человеку  с руками и ногами.
 Так Кристина  стала жить и работать  в бывшем местечке. Считала большой  удачей, что переехала из далёкого села.  До города- три километра. Мука и  хлеб- рядом, не то, что раньше.   Есть работа на ферме, а самое главное, что её  никто  не упрекнёт , что нажила дитё с немцем.
Правда, как-то услышала от одной хохотушки  ехидные смешки в свой адрес :
- Дитё , видать от фрица?  Нос- конопатый, лицо  покарябано  веснушками. Наших  мужиков в том  селе не было,   а вот  немцы проходили…
-- А это тебе, чтобы не забыла,- Кристина  ткнула ей кулаком  под нос.
И другим показала, что может постоять за себя. Время было трудное: выживали, как могли. Зашёл как-то мужичок, попросил напиться. В выцветшей гимнастёрке,  костыль под мышкой.
Выпил кружку, вторую , потом попросил молоток: поправил дверь, чтобы не скрипела.
-Я останусь?
- Останься!
Остался. Когда напивался, всё время шёл в атаку и  кричал : « Бей фашистских гадов!  Стёпка, заходи! Роман, бросай гранату».
 Навоевавшись  и придя в себя , с трудом карабкался на Кристину : мешала раненая нога.  Рвал её  груди , ёрзал  по  телу ,  делал больно. В те  минуты она вспоминала галантного обер-лейтенанта. С ним всё было – по другому.
-Ах, ты , немецкая подстилка,- шипел   бывший капитан,- зная, что ребёнка она родила в войну. А утром просил прощение. Мол, выпил, был не в себе, больше никогда так не будет.
-    Господи! И с примаком плохо , и без его тяжко .  То пару буханок  хлеба принесёт, то по хозяйству поможет, а так всё одна  и  одна. Какая от  мальца подмога?-  не знала , что делать  Кристина.
 Всё решилось само. Закончилась  холодная зима и примак  исчез  вместе со снегом. Как корова языком слизала,  тогда Кристина впервые за много лет  захохотала….

   У Кристина   не было  ни отца, ни братьев, ни сестёр, только  мама.  И никто  не знал ни имя его ,  ни фамилии -  как будто их и  не  было. Была только уличная кличка: Кристин- по имени матери Кристины.
 Улица жила лаптой, футболом, рекой, а чем жил Кристин, никто не знал. Ни в какие  игры его не принимали,  даже разговаривать с  ним считали западло. Почему? Никто не знал, но  так было негласно принято. Кем? Тоже неизвестно? Кристин как будто был, и как будто его не было..
 Но первого сентября –долговязый, с торбочкой через плечо он  вышагивал в  школу. В первый класс – и в прошлом году,  и в позапрошлом , и в нынешнем. В штанишках, из которых уже вырос, в сто раз перестиранной рубашечке – и босиком.
 На линейке становился позади всех, босые ноги мог спрятать, а  как  спрятать голову, которая возвышалась над  всей малышнёй?  Детвора  хихикала, учителя делали вид, что ничего не видят… Когда  начинались первые холода и осенние дожди, Кристин надевал галоши на босые ноги. Когда наступали морозы и валил снег , сидел  на печке до ранней  весны.
 Когда подрос и надоело сидеть на печке, взял вилы и пошёл в колхозную бригаду.
- Что делать?- переспросил его бригадир,- бери  побольше- бросай
 подальше.
 Брал побольше, бросал подальше. Платили мало, но две зарплаты- это не одна. Справил себе сапоги – резиновые на слякоть, кирзовые- на зиму и лето, фуфайку. В ней и пришёл в « махнёрку» - так  называли  в городе училище механизации. Знал, что здесь  хорошо кормят,   дают одежку, а главное научат работать на тракторе.  Правда, не был уверен, что примут с его одним классом и двумя  коридорами ?
Мама   успокоила:
- Ты думаешь, туда шибко бегут грамотеи?  Скажешь, что могу писать, могу читать.
Так и   сказал:  приняли его с одним классом и двумя коридорами.
  С  этого времени он стал, таким, как все!
 Раньше его  не принимала  соседская детвора, на всякое общение с ним был наложен запрет. А теперь   со всеми вместе- и в столовой, и в спортзале, и  в классе, и на практических занятиях!
 Мать   не могла налюбоваться сыном , когда  он  впервые подъехал к дому на  тракторе.  Она никогда так не радовалась в жизни, как сейчас! Ну, может , когда он родился? Но та радость была вровень  с тревогой:   как жить дальше.  А сейчас всё было ясно, как солнечный день. В доме появился кормилец и теперь её  скрученные от работы на ферме руки, могут немного отдохнуть.

 Когда Кристину  исполнилось   двадцать пять лет, решила его женить.
- Пора! Давно пора,- говорила сама с собой,- только , кто за его пойдёт? Это в её глазах он вырос, а для многих   так и остался человеком без имени.Никто из девушек, которые росли вместе   с ним, в его сторонув даже и не смотрели. Модные, расфуфуренные, на каблучках, подкрашенные губки, длинные ноготки. Шибко грамотные, стали городскими. А Кристин- долговязый такой, худющий, руки в мозолях,лохматый.
-Даже не заметила, как в доме вырос мужик!- с радостью думала про себя.
 А в какой то момент  даже  себя словила на мысли, что сын напоминает ей… Иоганна.
 Вспомнив про него, вспомнила и про девчушку, которая родилась  в селе в один год  с её сыном. Когда приехала через годы , увидев её, подумала: « Вот бы  познакомить с Кристином! Не красавица, какая-то мурзатая. Маленькая  ростом,  с огромной грудью. Никто из местных  на неё не позарится, как когда –то и на неё».
 Написала письмо   родителям девушки : « Там мол и так, сообщила свой адрес…».
…  Кристин после работы забрался на сеновал. Сено свежее и ароматное было  приятнее ,чем его   неуютная    кровать. Проснулся от того, что рядом с ним лежала  какая-то незнакомая девушка. Из – под её  расстегнутой кофточки белела  большая грудь…
 Кристин обратил  сразу внимание на эту женскую грудь . Мурзатое лицо, скособленную фигуру , он даже и не заметил.
 В тот вечер впервые познал женщину – и понял, что  с этого времени , он снова стал таким, как все. С сеновала спустились вдвоём.Мать исподтишка радовалась: её план удался!
 
  В тот же год родилась такая же мурзатая девчонка, как Евдокия, потом белёсый пацан, как Кристин, потом ещё одна мурзилка.
 И так почти каждый год- кто то добавлялся в семье.
 В хате Кристине уже не было места: перебралась на печь, где грела свои старые кости. Дети постарше дрались, поменьше визжали, царапались.  Всю свою пенсию отдавала сыну, что он зарабатывал на тракторе , на жизнь не хватала.
 Евдокия, скосив глаза в сторону бежала через Михалин в город. Назад возвращалась с тяжеленной сумкой хлеба.
   А ночью, когда Кристин  шумно ерзал на  Евдокие , Кристина кричала с печи:
- Хватить разводить бедноту! Хватить!
 Так  они и жили перебиваясь  с трудности на трудность…
 Когда я уезжал в Израиль,  пришёл Кристин.
- Не понимаю, зачем тебе ехать? У нас такая хорошая жизнь,-
говорил он .
 Через  его грязную фуфайку просвечивалось голое тело, на исхудавшем лице топорщилась щетина, а    дома его ждала хата детей и снова… пузатая жена.
   И никто не знал его имени.  Да и  сам Кристин не знал, кто он?..