Истории Евсея. Часть 2. Глава 17

       Шесть разбойников разделились на три группы. Центральная двойка шагнула к нам, две другие пары обходили нас по сторонам. За нашими спинами ровно шумела великая река.
       – Ну что, пророки?! Мог бы сказать: «Мир вам!», да в нашей банде так не шутят. Будет ли мир – решаете вы. Отдавайте всё, что есть: мечи, серебро, одежду. И идите, куда шли, – спокойно проговорил на греческом широкогрудый бородач. Он был, вне сомнения, главным в этом отряде. Я снял вместе с поясом кованный мною меч-нож, протянул главному.
       Тот кивнул напарнику, чтобы забрал оружие. Я поднял с прибрежного песка свой наплечный мешок, в котором находилось самое большое сокровище – Весть Иоанна, и тоже отдал в руки напарника главаря. Подумал:
       «Останусь живой – восстановлю по памяти». Затем отдал накидку. Снял через голову хитон и, протягивая его бандиту, сказал негромко Авишаю на арамейском: «Отдай всё».
       Широкогрудый кивнул Авишаю:
       – Твоя очередь, иудей!
       Авишай замотал головой, левой рукой неуклюже прижал мешок к себе, а правую простёр перед собой:
       – Всевышний! Вечный и Единственный! Призываю воинство Твоё!
       Рабы сатаны, будьте прок…
       Взметнулся меч в руке главаря, и Авишай упал с клинком в груди, не успев вымолвить проклятье – был сражён ударом в сердце. Широкогрудый не торопился освобождать тело Авишая от меча.
       – Не договорил… Такое проклятие – не проклятие, – сказал, нахмурившись, главарь. – Отдал бы всё и шёл своей дорогой. Но жадность… Как всегда, жадность! Серебро дороже жизни! Оттащите труп от воды, – обратился он к двум разбойникам слева от себя. – На тот холм… Птицы и собаки разберутся. Меч заберите, как донесёте тело.
       Затем широкогрудый повернулся ко мне.
       – Почему ты отдал всё? – спросил.
       – Ты бы всё равно отобрал, – ответил я.
       – Верно, – ухмыльнулся он. – А почему одежду отдал?
       – Ты попросил. Может, тебе нужней.
       – А зачем всё с себя снял?
       – Меня так учили. Забирают верхнюю одежду – отдай и нижнюю.
       – А ещё чему тебя учили?
       – Ударили по одной щеке – подставь другую.
       – Проще скажи.
       – Я не должен отвечать ударом на удар, злом на зло.
       – Мудро, – кивнул широкогрудый и расчехлил мой полумеч. Осмотрел полотно, провёл по нему большой ладонью. Опробовал остроту на своей бороде, немного укоротив её. – Хорошая сталь! – Затем поднёс меч к носу, втянул воздух: – Им не убивали, – сказал он. – Ты выковал?
       Я кивнул.
       – Не верну тебе меч, – сказал широкогрудый.
       – Хорошо, – ответил я.
       – Одежду и сумку забери… Я видел твои глаза, когда ты отдавал свой мешок. Тебе не серебро дорого, а то, что на папирусе… Кто твой Учитель?
       – Посланник Бога.
       – Какого Бога?
       – Отец один.
       Главарь кивнул, недолго помолчал.
       – Я не грек. Я перс, как называют нас греки. Моя родина – царство Парс. Да, Творец один, а пути два. Я выбрал не путь блага…
       Разбойники развели костёр. Широкогрудый обратился к своей банде:
       – Когда собаки и птицы сделают своё дело, а солнце подсушит останки, сложите их в обожжённый сосуд и предайте земле.
       Я отошёл к воде. Умылся. Сотворил молитву…
       – О чём твоя молитва? – спросил перс, когда я вернулся к костру.
       – Чтобы дорога Авишая была лёгкой, а его добрые дела превысили заблуждения. Он шёл по пути блага, старался исполнять законы своей веры.
       – Я прервал его испытание… Убийство – это плохо для моей зармы (кармы).
       – Что такое зарма? – спросил я.
       – След убийства в моей жизни, в этой или следующей. За всё… за все убийства придётся заплатить. Убитого пророка ожидает лучший путь, чем мой. Он уже никого не убьёт и никого не обманет. Список его злых дел больше не пополнится. К утру третьего дня душа его будет уже у Моста Чинвад. И Митра покажет его благие дела…
       – Ты веришь, что будет ещё жизнь?
       – Я верю, что Всеблагий даст мне возможность исправиться. Ещё не всё потеряно, я не заслужил ад.
       – А почему бы не исправиться сейчас?
       – Ты снова прав, праведник… Я не хотел убивать его – Ахур, вечная хвала Ему, свидетель! Я не дал пророку проклясть нас, у иудеев строгий Бог… Этот иудей – не праведник. Идущий по пути блага никого не проклинает. Я отправил к Мосту Решений не праведника. Но я сделал зло.
       Я не должен был убивать этого человека… Я слышал твои слова к нему на арамейском: «Отдай всё». Почему он не отдал? Зачем пророку серебро? Но я не должен был снова убивать, разрушать то, что не создавал. Ариман опять обыграл меня…
       Перс глубоко вздохнул, опустил голову. Костёр выхватывал из тьмы его хмурый профиль. Он встал, взял большую кожаную ёмкость из-под вина, подошёл к реке и наполнил ёмкость, что-то шепча.
       Затем отошёл подальше от костра – совершать омовение. Тихие слова молитвы на незнакомом языке. Молился он долго, повторяя молитву или мантру несколько раз.
       Когда перс вернулся, посветлев ликом, я спросил:
       – Ариман – это дух зла?
       – Владыка демонов, их создатель. Дух Разрушения. Вы, греки, называете его «диавол». Но «клеветник, обольститель» – это слишком просто для него… Он ведь умнее любого из нас. Его называют в моём народе Ангра-Майнью или Ариманом… Я с юности выбрал его путь. Ты праведник, поэтому и говорю о себе. Хвала Всеблагому, Он не оставляет меня, тебя прислал. Значит, есть ещё надежда…
       Широкогрудый вдруг протянул мне мой короткий меч:
       – Возьми!
       – Нет, – покачал я головой. – Он твой. Пусть напоминает о надежде.
       – Возьми в дорогу серебро пророка, тебе нужней, – сказал перс и подвинул ко мне мешок Авишая.
       – Я не беру в дорогу серебро, – снова покачал я головой.
       Перс решительно встал, взял мешок Авишая, подошёл к реке и с размаху швырнул мешок подальше от берега. Остальные разбойники, внимательно слушавшие наш разговор, не шелохнулись. «Доверяют или боятся?» – пробежала мысль.
       – Зови меня Парсом, – представился широкогрудый.
       – Отец назвал меня Евсеем, – ответил я.
       Мы проговорили всю ночь. Остальные разбойники сначала слушали нас, кивали, потом заснули. Наше общение с Парсом продолжалось под их мерный храп. Искры костра растворялись в усыпанном звёздами небе. Большая звезда, качнувшись в сторону и замерев в новом положении, привлекла моё внимание. Как в детстве. Тогда, правда, я чаще смотрел на звёздное небо. «Я вижу тебя!» – ответил я ей. Она сдвинулась ещё раз и исчезла…
       – Куда ты идёшь, Евсей? – спросил Парс.
       – Иду с Вестью о Посланнике Бога к твоему народу. Рассказываю о Пути любви и Света, который Он явил… О заповедях, исполняя которые, человек будет жить вечно.
       – Ты выбрал недоброе время для такой Вести.
       – Я не выбирал, Парс. Посланник сказал нести Весть об Отце Любви и Света всем народам.
       – Четыре года назад я с большим отрядом напал на караван Гезера, известного в Междуречье купца. Оставил его жить – пусть продолжает платить за свой путь. Гезер такой же убийца, как я, ещё и насильник… Таких я обычно убиваю… Он отдал нам своих молодых рабынь на потеху, но я приказал своим не трогать девчонок… Так вот, этот Гезер обещал мне много денег и шёлка за голову проповедника-грека, черноволосого, со светлыми глазами. Это ведь ты?
       – Да, – ответил я.
       – Я возьму с него много монет, очень много – и серебром, и золотом… Покажу ему твой меч и скажу, что убил тебя… – Парс говорил медленно, подбирая слова.
       Я пожал плечами:
       – Но я пока жив.
       – Для него это будет правдой. Он ублюдок, скотина. Не мужское это дело – насиловать женщин… Знаешь, праведник, я родился… от такого же насильника и убийцы. Но мать всё равно любила меня. И я это хорошо помню… Мне мало что дорого, а её любовь – дорога. Мать после того боялась всех мужчин. После тех двух ублюдков…
       История была такая. Её отдали замуж за купца, богатого и молодого. Он взял её в короткий торговый поход. Караван сопровождала хорошая охрана. Как подарок после свадьбы – хотел богатство своё показать… А умелая банда разбойников вырезала ночью охрану, вытрясла из купца всё – вместе с совестью. Главарь банды изнасиловал мою мать, а купцу оставил жизнь. Купец отказался от осквернённой жены… Потом родился я. В шестнадцать лет я ушёл в банду грабителей караванов. Спустя два года мы разгромили караван этого ублюдка, отказавшегося от моей матери. Наш главарь оставил ему жизнь – для будущей прибыли. А я убил купца, перед тем сказав ему, кто я… И убежал из банды. Потом собрал свою… Отца мне не удалось убить. Он погиб в схватке с караваном Гезера. Говорили, тигр Гезера разорвал его…
       Мы замолчали. Над нами по-прежнему висели звёзды. Ровно, убаюкивающе шумела или пела река. Огонь костра владел нашим вниманием и успокаивал мысли. Я подумал об Авишае. Его испытания закончились, не суждено ему было принести в диаспоры своё откровение, в которое он верил не менее искренне, чем я в своё. Да будет ему дано там, куда он идёт, по вере его… Авишай показался мне за пламенем костра, вид у него был растерянный…
       – Праведник, – прервал моё виде;ние Парс. – А твоя мать жива?
       – Она ушла, когда мне было семь лет. Приходит, как и обещала, иногда во снах. Люблю её до сих пор…
       Я не стал погружаться в воспоминания о матери. В голове вместе с вопросами появился образ Гезера.
       – Скажи, Парс, тигр Гезера, его любимец, жив?
       – Гезер убил его. Может, поэтому он так ненавидит тебя. Мы грабили караван, когда тигра уже не стало. При живом звере мы бы ещё подумали…
       Парс задумчиво смотрел сквозь пламя костра.
       – Всё же я убью Гезера, – сказал он спокойно. – Я возьму с него много денег за твою жизнь, за желание убить тебя. А потом убью, в память о моей матери. Он насильник, он богатый насильник. Он опасен. На одного служителя Аримана станет меньше. И Гезеру этим помогу: вдруг Всеблагой даст ему ещё жизнь…
       Я ничего не сказал Парсу, потому что не знал, что говорить. Он и не спрашивал.
       – Ты видел когда-нибудь Аримана? – спросил я.
       – Не знаю, можно ли увидеть его самого. Он многолик. Я видел его дэвов, демонов. Он управляет ими. Хозяин теней и болезней… И управляет миром, ведь выбравших его путь, таких, как я, много. Его власть – наш страх. Там, где деньги, богатство – там страх. Там, где желание богатства – тоже страх. Он управляет страхом и богатством. Он владеет этим миром, владеет мной… Но ты сейчас здесь. Хвала Всеблагому! И я слышу свою совесть. И хочу помочь тебе хоть чем-то. И этим помогу себе… Здесь недалеко, за Тигром, живёт мобед, жрец огня, хранитель знания. Он чистый и мудрый, с ним сила Всеблагого – он не отклоняется от пути блага. Очень помог он мне когда-то: вылечил меня, исцелил. Провожу завтра тебя в его селение. Вам будет о чём говорить.
       Зарождалось утро. Я уже начал засыпать, когда услышал вопрос Парса:
       – О чём ты мечтаешь, Евсей? Сквозь сон ответил:
       – Жить вместе с друзьями и любимой, с чистой совестью, без страха, в заботе без корысти… И много детей…
       Во сне я плыл вместе с Дедом на корабле с белым, хрустящим чистотой парусом. Прозрачная вода с большой глубиной и разной живностью: рыбы знакомого и диковинного вида, малых и великих размеров, некоторые только угадываются в глубине нечёткими контурами. Впереди незнакомый берег. Белый храм с входом в виде айвана. Дверей нет, видно, что в храме горит золотистый огонь. Из храма выходит высокий крепкий человек в белых одеяниях. В моих руках ощущается толстый, рельефный швартовый канат. Я бросаю канат человеку в белых одеждах, вижу его очень знакомые тёплые глаза. Он ловит канат, подтягивает корабль к айвану храма. Вижу близко огонь, ровно горящий на алтаре. Чувствую сладковатый, приятный запах… И просыпаюсь.
       На углях костра печётся рыба. День наступил. Слышны слова молитвы с уже знакомой интонацией…
       Мы позавтракали втроём. С Парсом остался один человек. Остальные ушли в лагерь – оказалось, у Парса не просто банда, а маленькая армия.
       – Евсей, переправлю тебя на другой берег. Выведу к большому селению. Там живёт мобед, которого боятся дэвы. Ахур любит его, как и тебя.
       Несколько часов до полудня мы шли на юг вдоль Тигра. Спустились с берега к камышам. В камышах – лодка.
       – Я – большой грешник, – улыбался Парс. – Плыть на лодке по святому творению – наименьший из моих грехов… Ты вовремя оказался здесь, праведник. Ахур всегда появляется вовремя и протягивает Руку. Хвала Всеблагому! Я не клянусь, в клятвах нет Господа… Пусть Гезер будет последним, убитым моей рукой. В память о моей матери.
       – Не думаю, что ей это нужно, – возразил я.
       – Ты снова прав. Ей не нужно. Это нужно мне!
       На восточном берегу поднялись на небольшое взгорье. В долине виднелось селение. Прощаясь, Парс сказал:
       – Нужна будет помощь, приходи сюда с огнём. Дозорный увидит. Я приду или кто-то из моих ребят… Скажи мне несколько слов, брат! Вдруг больше не увидимся.
       – Мой Учитель говорил: «Ищи сокровище, которое не гибнет, которое остаётся там, куда не проникает моль, чтобы съесть, и где не губит червь».
       Парс обнял меня.
       Когда шёл к селению, рядом появился Авишай. Выглядел он всё ещё растерянным.
       – Я что, умер? – услышал я вопрос.
       – Получается, не совсем, – ответил я. – Ты видишь меня, я вижу тебя.
       – Я уже побывал везде, куда собирался идти – в диаспорах. Меня никто не видит. Почти никто. Напугал одного мальчишку… Я видел, как собаки ели моё тело. Но меня это не волновало… Что будет дальше?
       – Не знаю, Авишай. В этих краях говорят, что завтра тебе предстоит Мост Решений…
       – Это уже происходит. Я увидел свою жизнь и продолжаю видеть.
       Не получаю удовольствия…
       – Твоя мать жива? – спросил я.
       – Да, она в Галилее.
       – Я бы сейчас пошёл к ней.
       Авишай исчез. В этот раз он прислушался к моему совету.