Хочу посмотреть в глаза убийцы. 3

                3

    Люба написала заявление на увольнение. Заведующая очень удивилась.
    - Зинаида Матвеевна, не спрашивайте меня ни о чем, не могу я сейчас работать. Подпишите пожалуйста.
    - Ну, хорошо Люба, если тебе так надо я подпишу.
    - Спасибо.
    - Если надумаешь вернуться, Люба, то приходи, я тебя возьму.
    - Спасибо, Зинаида Матвеевна. Я пойду.

    Затем она зашла в парикмахерскую и состригла свои красивые, русые волосы. Никто их красоту никогда не видел, всегда собраны в пучок или в хвост, чтоб не мешались – школьная привычка.
   У женщин есть такой талант превратиться в женщину без возраста и так до самой старости в одном образе – женщина мать. Макияж, это лишняя трата времени и денег. Ну если только губы подкрасить, раз-раз и готово. Помада одного цвета уже много лет, называется «Она мне идет».
    Ей сделали модную стрижку, которая удивительным образом сделала ее из деревенской простушки, в стильную молодую женщину. Ей всего двадцать шесть лет, она и есть молодая женщина.

    Дома ее преображению удивились, но не спросили. Она показала, что сама решает, что и как ей делать.
    - Я завтра утром уеду, - поставила в известность. – Если будет возможность буду звонить.
    - Я позвонила тете Вере, она тебя примет. Поживешь у нее, сколько нужно, - сообщила мать. – Пойду хоть какой гостинец соберу.
   Мария ушла к себе в комнату, залезла в шкаф, где у нее лежали новые вещи, вытащила несколько отрезов ситца, бросила на кровать, полезла снова. Вот халат, носки. Что еще? Рубашку мужу покупали, все равно не носит, а у Веры муж, сыновья, кому-нибудь подойдет. Футболки всем подойдут. Села на кровать стала рассматривать подарки. Ситец, какой выбрать? Все красивые. В каждом отрезе по пять метров и занавески можно сшить и халат или пастельное белье. Выбрала в голубой цветочек, все упаковала в пакеты. Сейчас людям тяжело живется, лишней копеечки нет, может кстати придутся подарки? Затем пошла на кухню и вытащила из морозилки большой шмат домашнего сало, завернула сначала в бумагу, а потом в полотенце.
    - Пойду в магазин схожу, конфет детишкам куплю, - собралась Мария.  - С Верой трое внуков живут, как можно их оставить без гостинцев?

    Вечером Люба собирала сумку в дорогу. Дима сидел на кровати и молча наблюдал за сборами жены. Если бы он мог, он бы силой заставил ее остаться дома, привязал бы к кровати. Внутри его все сопротивлялось и клокотало, а он спокойно наблюдал и не знал, какие еще слова можно подобрать, чтоб убедить ее остаться.
    - Останься Люба, - попытался он.
    - Не могу Дима.
Сказала просто и обыденно, как о давно решенном вопросе. Дима чувствовал, что жена отдаляется, становится чужой и дело даже не в прическе, которая изменила ее внешность. Рвется та нить, которая их связывала и делала родными, одним целым. Горе может как объединить, так и разъединить семьи. «А что же будет с нами?» Хотелось спросить, но он понимал сейчас не самое лучшее время думать о будущем.
 
    Ночь прошла беспокойно, все вздыхали и делали вид, что спят. Мария с Иваном встали еще затемно, нет сил уже валяться, все тело болит после такого отдыха. Стараясь не шуметь включили свет на кухне. Крепкий горячий чай бодрит и успокаивает.
    - Голова как чугунная, - пожаловалась Мария.
Завязала голову полотенцем.
    - Выпей таблетку.
    - Сейчас смерим давление и посмотрим.
Достала электронный аппарат для замера давления. Сперва замерила себе.
    - Немного повышенное.
Потом одела нарукавник мужу и нажала кнопку.
    - Посиди спокойно... Как у летчика. Молодец отец.
    - Ну, хорошо.

   Выпив таблетку, Мария стала готовить завтрак, Иван вышел на крыльцо. Свежее земляное пятно от взрывной ямы темнело посреди двора. Чиркнув спичкой, подкурил сигарету, глубоко затянулся. Никогда они не смогут стереть из памяти то страшное утро. Иван ладонью растер грудь и взглянул на небо. Светает. Егорка сладко бы спал перед рассветом, может и там, где-то на небесах нежится еще. Иван покачал головой и улыбнулся, глядя ввысь.
 
   Дима с Любой тоже проснулись, молча завтракали.
    - Ты будешь кашу, Иван.
    - Накладывай.
Кусок в горло не лез, но по крестьянской традиции съесть нужно все без остатка, чтоб тарелка чистая осталась, а иначе незачем за стол садиться. Так воспитывали Ивана с Марией в детстве, так они воспитывали дочь и внука.

   Все оттягивали минуты прощания и вот оно наступило. Люба стояла на пороге, Дима взял ее спортивную сумку и вышел во двор.
    - Передавай тете Вере привет, здоровья им. Может свидимся, когда, - напутствовала Мария дочь.
Нет, не это она хотела сказать. Обняла и крепко прижала дочь, слезы разом полились у обеих. Так получилась, что они никогда не расставались надолго и в будущем не планировали.
    - Ладно вам сырость наводить, чай не навсегда уезжает, - Иван обнял дочь и поцеловал в макушку. – Береги себя, доча.
    -  Вы тоже.
    - Доча, в любую минута, если будет трудно возвращайся домой. Мы тебя ждем, помни это, - Мария тянула руки к дочери. - Может передумаешь?

    Дима проводил Любу до КПП. Перед расставанием обнялись и долго стояли молча. Запомнить и оставить в памяти прикосновения, запахи родного человека.
    - Ну все, долгие проводы, лишние слезы, - Люба отпустила мужа.
    - Береги себя.
Осознано или нет, но не было сказано на прощание слов любви и клятв в верности. Может это житейская мудрость – поберечь эмоции и не причинять друг другу лишние страдания.
    Со своей стороны, КПП Люба прошла быстро, без проблем – свои ребята. На Украинской стороне пограничники сначала проверили документы.
    - Цель посещение Украини?
    - В гости к родственникам. Тетка старенькая, болеет. Мать послала проведать, гостинцев передать.
    - Покажь сумку.
Погранцы вытряхнули все из сумки, перетрясли тряпки, а потом наткнулись на сало.
    - Сало?
    - Сало! Домашнее с чесноком, – подтвердила Люба.
    - Як це пахнути, - повел носом один, держащий сало в руках.
    - Угощатися, - предложила она.
    - Не не може, ако отравлено? – поморщился другой.
Сало благополучно было изъято.
    - А каде разрешение на посещение Украини? Нема? – развел руки молодой парень в военной форме.
    - Як же нема? Як же нема, - затараторила Люба на украинском.
Она вложила пятьсот гривен в Украинский паспорт.
    - Вот дуреха, соувсем забыла, - и передала ему.
    - То це други дело, - заулыбался парень и вернул паспорт. – Проходте.

    Дима все это время стоял на другой стороне, ждал и надеялся, что ее не пропустят. Но прошел час, и надежда таяла. Хотел уйти, но ноги как приросли, еще подожду. После двух часов стало ясно, ждать больше нечего. Домой возвращаться не хотелось, ему там делать нечего. Все будет напоминать о жене и сыне, эту удручающую обстановку он не вынесет. Для себя он уже решил, если жена уйдет на ту сторону, он пойдет в ополчение. Поэтому не затягивая с решением, пошел в контору и написал заявление по собственному желанию. Затем нашел военкомат и записался добровольцем.
    Вечером вернулся домой и сообщил старикам, что уходит в армию.
    - Все нас покинули, - сокрушалась Мария.
Но старики понимали его решение и не отговаривали.
    - Ты навещай нас, как будет можно.
    - Конечно. Вы мне тоже звоните, как будут новости от Любы.
    Утром собрав немного вещей отправился в часть.

    Тетя Вера встретила племянницу радушно, обняла поцеловала.
    - Проходь Любаня. Як мамка, батько? Живи, здорови? Сама то як? – она говорила без умолку. – Ой горе! Бачили по телевизору. Людины що ви творите?
Тетя Вера говорила на суржике, мешая украинский и коверкая русский. На таком и Люба могла говорить, выдавая его за украинский.
    - Папа с мамой живы здоровы и вам того же желают, - она старалась обходить больную тему. – А где дядя Петя, Сергей, Валера?
    - Дядя Петя на работе, скоро буде. Валера тоже на работе, а Сережа отдельно живи, у него своя хата недалече.
На голоса сбежались внуки, три мальчика. У Любы екнуло сердечко. Они с любопытством смотрели на незнакомую тетю.
    - Знакомтися, это ваша тетка Люба. А это старшой Миша, ужо в школу ходить, висим лет. Это Алеша, пять лет и Егор, йому два годика, - бабушка каждого внука поцеловала в макушку.
Снова кольнуло сердце. Она погладила Егора по голове.
    - Здрастуте, - мальчики стояли в ожидании.
Хорошо, что мама купила гостинцы для детей. Она достала целый пакет сладостей и высыпала на стол.
    - Угощайтесь, дети.
Дети очень оживились, глазки загорелись, но не трогали гостинцы.
    - А що нужно сказати, - спросила тетя Вера.
    - Спасибочки.
    - То-то. Покушаете суп, потом буде вам конфеты.

    Вечером пришли с работы дядя Петя и Валера, с шумом переступили порог. Дети радостно бросились встречать.
    - А у нас гости, - объявили они новость. - Тетка Люба.
    - Гости це добре, - сказал муж тети Веры.
Люба вышла из комнаты, не удобно, про нее говорят, а она сидит молча, как будто прячется.
    - Здравствуйте, дядя Петя.
Она подошла к мужчине, и он приобнял ее.
    - Здравствуй Любушка-голубушка, - он всегда так ее называл.
    - Здравствуй Валера.
    - Привет сестричка, - Валера тоже обнял ее.
    - Как добралась, - спросил дядя Петя. – Без приключений?
    - Нормально, только сало забрали, мама передавала гостинец.
    - О, це они можуть, мародеры, - улыбнулся Валера. – Нехай им животи скрутить, от халявы.
    Затем пришла жена Валеры, Олеся. Накрыли стол к ужину. Голодные мужчины ели с аппетитом. Женщины хлопотали вокруг них и детей, а также вокруг гостьи. Разговаривали на бытовые темы, что, где, сколько стоит, какая зарплата, пенсия. Говорили о здоровье. И избегали говорить на щекотливые темы. В ходе разговора, Люба на уровне инстинкта почувствовала, будто пролегла между ними тонкая линия, за которую заходить нельзя, могут не понять друг друга. От этого Любе стало неуютно. Близкие родственники изменились, за эти годы и отдалились и у них другое представление о жизни и войне.

    После ужина мужчины сели у телевизора, а Люба помогла женщинам прибрать со стола. Затем пришла в гостиную села в кресло. Смотрели украинское телевидение, Люба невольно прислушалась. Передавали новости, диктор, не стесняясь лгал, пел дифирамбы президенту за заслуги и новые победы в экономики, в политике, которые поднимали страну на новые вершины и приравнивались к развитым странам Европы. Затем передавали новости с фронта и там тоже украинские славные войска добились успеха, отбили у русских их позиции, освободили мирных жителей Донбасса и принесли неимоверный урон армии Путина.
    - Во брешут, - не выдержала Люба.
Мужчины с серьезными лицами недовольно посмотрели на нее и промолчали.
    - Ну правда же, - оправдывалась она.
Снова промолчали. После новостей началось политическое ток шоу, где политические тяжеловесы и журналисты доказывали, в очередной раз, как успешная Украина противостояла немытой и отсталой России с их президентом, где от власти страдает простой народ. И всему миру жалко русский народ и все хотят им помочь. Поэтому вот вам еще санкции в помощь. Через пять минут вдохновленной агитации, Люба почти поверила в эту пропаганду, если бы она не была с той стороны Донбасса и не знала другую правду, и сама не пострадала от славных украинских вояк. Зомби-ящик делал свою работу, люди, привыкшие доверять официальным лицам верили, что они говорят правду и ненавидели всех врагов.

    Олеся пошла укладывать детей спать. Тетя Вера присела к мужу на диван.
    - Какие планы у тобе, Люба, - спросила она племянницу.
Кое-что они уже знали из разговора с мамой, Люба не скрывала цель своего прибытия.
    - Зачем тобе это, девочка, - спросил по-отечески дядя Петя.
    - Сперва в глаза взгляну, а потом пойму, что делать.
    - Ничого ты в них не увидишь, - сказал Валера. – Или пьяные, или обдолбанные. Ничого они не разумити.
    - Охо-хо, - тяжело вздохнула тетя. – И зачем нужны таки защитники? Ви на тий стороне их боятися, ми на этой. Не разумию чья це Армия? Кого она защищае?
    - Мать права. Мы их тоже боимся и стараемся не пересекаться. Не буду от тебя скрывать, - начал Валера. – Если що случится, нам тоже не поздоровится. Не посмотрют ни на стариков, ни на детей.
Валера ясно дал понять, что помогать ей для них опасно, а между строк читалось «Лучше тебе уйти от нас.»
    - Да, Валера, я поняла. Я завтра уйду.
    - Ты не обижайся, Люба, ты сама потеряла дитя, должна понять. Я не смогу их защитить, - указал на родителей Валера.
    - Я не обижаюсь, я все понимаю.
    - Договоримся так, я что узнаю тебе сообщу. У меня есть твой телефон. Хорошо.
    - Хорошо, Валера.
«Вот дура, баба, - про себя подумал Валера. - Куда тебя понесло, сидела бы дома при муже. Ну ничего пусть помается и вернется».