Трактат... читайте скоро! фрагмент-8

Перед публикацией своей книги, ТРАКТАТ в двух частях «ПРОСТРАНСТВО ТЕАТРАЛИЗАЦИИ и ТЕАМЫ – партитурная основа ИСКУССТВА», представлю, уже заявленные ранее, некоторые фрагменты из первой части: со второй частью ТРАКТАТА, а значит с полной версией Книги, надеюсь, познакомимся –  С К О Р О!
Итак: СКОРО!... читайте:
«ПРОСТРАНСТВО ТЕАТРАЛИЗАЦИИ и ТЕАМЫ – партитурная основа ИСКУССТВА»…



ФРАГМЕНТ №8


Александр Евдокимов

ВЫДЕРЖКИ… (абзацы-абзацы)
/из статьи
«ПРОСТРАНСТВО ТЕАТРАЛИЗАЦИИ»/

…толчком возникновения «пространства поэтики», в котором рождается замысел и есть «событие-завязка», то есть – та «точка озарения», которая является первым штрихом режиссёрского видения будущего образа.
Данное «режиссёрское событие» (озарение, или «событие-завязка») становится основой алгоритма, в котором: документальное начинает стремится к художественному, а художественное – к документальному, в определённой эпистемологической модальности. 
«Кристаллизация замысла, – по словам Паустовского, – его обогащение идут непрерывно, каждый час, каждый день, всегда и повсюду, во всех случайностях, трудах, радостях и горестях нашей «быстротекущей жизни». Чтобы дать созреть замыслу, писатель (сценарист) никогда не должен отрываться от жизни и целиком уходить «в себя». Наоборот, от постоянного соприкосновения с действительностью замысел расцветает и наливается соками земли»…
Весь творческий процесс, – от «события-завязки» режиссёрского замысла – до сценарно-режиссёрской концепции, в рамках «пространства поэтики», теперь ведёт «поэтический подтекст», – так назвал эту энергию Паустовский, – который слагает и выстраивает всю информацию в нужную художественную логику «доказательств» будущей постановки.
«Пространство поэтики» рождает «режиссёрский штрих» – озарение, «событие-завязка», – как элемент образного решения, конкретного и ясного, доказывающего, что всё начинает –  Р Е Ж И С С У Р А!
Следовательно: режиссура начинается в «пространстве поэтики» с момента озарения и «кристаллизации замысла», а значит, правомерно утверждение, что «сценарист» и «режиссёр» – это неделимые профессиональные основы постановщика. Причём, в обязательном правильном словосочетании – не «драматург-режиссёр», а «режиссёр-драматург» и даже в сценарно-режиссёрском этапе, во главе угла, стоит – р е ж и с с у р а.
Именно по этому, данное событие, как озарение, являясь, в дальнейшем, ключом ко всем режиссёрско-постановочным решениям и есть основа первого пространства (области), «пространства поэтики», находящегося в одной линейке всего постановочного процесса, то есть –  т е р р и т о р и и   реализации замысла. 
И чтобы шагнуть от теоретического (эпистемологического) к практическому пространству – к вербальному (сценарному), а затем в виртуально-материальному (постановочному), рассмотрим схему триединства данных   п р о с т р а н с т в  (макет №1, «Проекция замысла»).
Итак, весь процесс реализации замысла, можно сравнить с матрёшкой – русской, народной и мудрой – три в одном:


«ПРОСТРАНСТВО ПОЭТИКИ» –
«СЦЕНАРНО-РЕЖИССЁРСКОЕ ПРОСТРАНСТВО» –
«ПРОСТРАНСТВО РЕЖИССЁРСКО-ПОСТАНОВОЧНОЙ территории»…


Поскольку, в данной статье, двум – второму и третьему пространствам, отведены отдельные части, то, здесь, уделю немного внимания – первому , так как: «всё начинает режиссура», не находясь ещё даже на полях постановки.
В рамках исследовательской модальной логики, «ПРОСТРАНСТВО ПОЭТИКИ» включает в себя следующую последовательность: озарение, как «событие-завязка» (режиссёрский штрих) – рождение замысла – процесс «кристаллизации замысла» и – драматургия… (макет №2, «Территория замысла»).
На первый взгляд, любая информация – объём, состоящий из отдельных фрагментов, которые приходиться ещё делить, расчленять, разделять на более мелкие детали, чтобы, затем, вновь соединить (собрать), чтобы понять и создать то, что продиктует замысел – от точки озарения.
Эмпирический материал и документальная событийность являются основой, которые насыщают «пространство поэтики» и, рассматриваемые факты, должны быть достоверны и актуальны, так как их подлинность и действительность, могут быть вымыслом – симулякром, или фальсификацией, а проще – фейком…
Для примера можно использовать сюжет рассказа Хорхе Луиса Борхеса «О строгой науке», в котором великая Империя создала точную, детализированную карту, размерами равную самой Империи и эта карта расширялась, или разрушалась, в зависимости от того, завоёвывала, или теряла территории Империя, но когда Империя распалась, всё, что от неё осталось, – это карта…    
«Самое непонятное в мире то, что он понятен», сформулировал для нас Альберт Эйнштейн алгоритм постижения истины, но сегодня, к этому «самому непонятному» необходимо добавить: мир становится «как бы» понятным, будучи представлен в научной картине на языке симулякров.
«Симулякр – это вовсе не то, что скрывает собой истину, – это истина, скрывающая, что её нет. Симулякр есть истина», таким эпиграфом начинает свой философский трактат «Симулякры и симуляция» Жан Бодрийяр и адресует данные слова Екклезиасту: возможно, что он так и выразился, не зная русского, когда увидел мир в такой «реальности», а возможно, что это и есть – симулякр, но весьма точный и верный, хотя и цензурный!... 
По Бодрийяру, в эпоху тотальной симуляции, наша реальность превращается в модель: противопоставление между действительностью и знаками стирается, всё превращается в симулякр — копию, изображающую что-то, либо вовсе не имевшее оригинала в реальности, либо со временем его утратившее.
Бодрийяр утверждает, что современное общество заместило реальность и смысл символами и знаками, и весь человеческий опыт – это симуляция реальности!
И опять с нами рядом Жванецкий, с его непоколебимым и классическим: «одни в искусстве творят – другие вытворяют»!...
Но!...
Если бы, только в ней… нём… ним… нам… ням-ням…
Если бы?!...
Этот творческий процесс всегда в истории копался и так, что народ не зря высказался по этому поводу коротко, но ясно – «ах, вот, где собака порылась?!»: то есть жизнь знает лучше нас самих же в ней живущих и живших – миф всегда ярче, убедительней, а значит, поучительней.
Об этом творческом процессе говорил бельгийский писать Жан Рей (Джон Фландерс): «Смысл задается как законное право замещать означаемые в одной и той же горизонтальной цепи, в пространстве упорядоченной, заранее рассчитанной когерентности».
И ключевым здесь, для нас, является – расчёт на когерентность, – на прямую взаимосвязь: сцепление накопленной хаотичной информации в необходимую художественную логику.
Одно из главных свойств симулякра по Бодрийяру — способность маскировать отсутствие настоящей реальности. По сравнению с чем-то, очевидно искусственным привычная среда, кажется более «настоящей» – в этом и заключается ЛОВУШКА.
Отсюда, вся рассматриваемая информация, – «пространство поэтики», должна насыщать подтверждёнными и достоверными документами, реально случившимися фактами, чтобы их событийная основа была жизненной и лишь только потом, – в замысле, – должна стать художественным Событием, как продукт искусства.   
По мнению Жана Бодрийяра, художник притворяется, что воспроизводит натуру, но при этом в самой натуре не нуждается: оболочка, обозначающая предмет, становится важнее самого предмета.
Согласитесь, что эти выводы имеют совершенно другой смысл, нежели те слова Эдуардо Галеано, которые я приводил в начале этой главы, хотя говорят они, казалось бы, об одном и том же?!...