Романтик

     Было это где-то в начале девяностых. Я тогда служил на Чукотке. Возвращался из командировки в пункт постоянной дислокации своей воинской части, в посёлок Бухта Провидения. Однако, пришлось застрять в посёлке Нунлигран, потому что Провидения не принимал по погодным условиям. Там такое не редкость. Железных дорог нет, автомобильные существуют только летом, поэтому зимой сообщение между посёлками осуществляется по воздуху или на собачьих упряжках.
     Служебные помещения и зал ожидания местного аэродрома располагались в маленьком обшарпанном одноэтажном здании, больше похожем на сарай. Здесь собралось несколько офицеров, так же, как и я, стремившихся поскорее попасть в «Провидуху». Мы не были в одной команде, каждый выполнял самостоятельную задачу. Ждали рейсового вертолёта МИ-8. Нам сообщили, что непогода в Провидения может бушевать дня три, а то и больше. Рекомендовали устраиваться в гостинице, фешенебельность которой сильно уступала зданию аэропорта.
     Самые инициативные кинулись было в посёлок в поисках спиртного, но вскоре вернулись ни с чем. Времена тогда были такие… Мы валялись на старых шатающихся койках в общем номере, скучали от безделья и лениво травили анекдоты. Когда кто-то смог раздобыть колоду карт, настроение заметно улучшилось. 
     Лишь один из нас, молодой лейтенант Михаил, не находил себе места. Он недавно женился и болезненно переживал любую разлуку с женой. Страшно ревновал её, что называется, к каждому столбу. И вот молодожён увидел четыре собачьи упряжки, которые деловитые каюры снаряжали в дорогу. Узнав, что они собираются прямо сейчас отправляться в Провидения, Михаил буквально обезумел от возможности скорой встречи с любимой. Горячо уговаривал нас отправиться за компанию. Но мы от авантюры отказались.
     Расстояние между посёлками 114 километров. Вертолётом лететь недолго, минут сорок-пятьдесят. А вот на собачьей упряжке…
     Поговорив с каюрами, выяснили, что упряжка проходит в день километров шестьдесят. Ночевать они будут в небольшом стойбище по дороге. Рассчитывают прибыть в Провидения завтра вечером. Если решимся, то по времени, конечно, выиграем сутки. Но стоит ли?
     Почесав в затылках, мы отказались. Но только не Михаил! Он стал похож на сумасшедшего! Метался от каюров к нам и обратно, уговаривал, просил. Каюрам посулил изрядное спиртное вознаграждение, что, в конечном итоге, сломило их суровую несговорчивость. Нам говорил о том, что служим на Севере, и вот выдалась такая возможность – проехать путь на собачьей упряжке! Романтика, как у героев Джека Лондона, покорителей Аляски и искателей счастья во времена «золотой лихорадки». Мы только отмахивались, прекрасно понимая истинную причину такого внезапного энтузиазма.
     - Серёга, ты же романтик! Бардовские песни под гитару поёшь. Поехали, а!
     Михаил попытался вырвать из моих рук карты. Я отвёл его ладонь и с сомнением посмотрел на партнёров по преферансу. «А что? Может, действительно, махнуть на упряжках? Будет что вспомнить…»
     Майор, самый старший среди нас, пресёк затеплившийся было огонёк авантюризма незыблемостью традиций:
     - Ты, Сергей, раз начал играть, так уж играй. Мы в своё время, помню, если «распишем пулю», так попробуй встань и уйди! Не по-офицерски. Ночь напролёт, бывало, играешь... Если выходишь, то только по нужде, и то, когда карты сдают. И никакие женщины, тем паче жёны, не могли стать причиной позорного дезертирства…
     Я развёл руками:
     - Мишель, рад бы, но карты – дело серьёзное. Если подождёшь, когда закончим, я с тобой.
     Майор хмыкнул:
     - Как пойдёт... «Преф» - игра небыстрая.
     И вот, в последний раз обвинив нас в полном отсутствии чувства романтики, Михаил уехал…
     В этот же день, часа через четыре, нам объявили, что Провидения открыли, и ещё через час мы улетели. По прибытию в часть майор, как бы между прочим, сообщил непосредственному начальнику «романтичного» лейтенанта о приключениях, которые тот нашёл себе на «нижний торс».   
     Прошло двое суток. Михаил с каюрами к месту назначения не прибыл…
     Командование части рвало и метало! Срочно понадобился «стрелочник». Пытались сделать «крайним» того майора, но Михаил не являлся его подчинённым, следовал из командировки самостоятельно. Как говорится, взятки гладки… Мы писали объяснительные, а милиция стала согласовывать с командованием план поиска. Мобильных телефонов тогда у нас ещё не было. Соседки отпаивали молодую лейтенантскую жену валерианкой.
     В конце третьего дня в посёлок въехали упряжки, и злые каюры передали дежурному по части нашего Михаила. Еле живого, перепуганного. Он почти не говорил, только смотрел на всех вытаращенными глазами на чёрном, осунувшемся, обветренном лице…
     В санчасти Михаил, конечно же, оставаться отказался и после первой медицинской помощи бросился к жене.
     Мы расспросили каюров. Те, непрестанно ругаясь, поведали:
     - Слабый, однако. Совсем слабый! Если бежать не можешь, зачем в путь собрался? Хотел на нартах ехать. А куда?! Там груз. Лайка устаёт, однако. Рядом бежать надо…
     Разобравшись, в чём дело, мы попадали со смеху! Дело в том, что в спешке Михаил уточнил далеко не все нюансы предстоящего путешествия. Он рассчитывал, закутавшись в меха, комфортно проехаться на собачьей упряжке под гортанные команды каюров. Не тут-то было! Нужно бежать рядом. Не всегда, конечно. Когда упряжка катится с горы, можно запрыгнуть сзади на полозья и ехать так. Но совсем немного.  Поэтому погонщики заставляли несчастного влюблённого бежать, ругались и подгоняли, лишь изредка давая ему упасть на нарты, когда видели, что парень совсем выбился из сил. Отсюда и такое запоздание с возвращением. Более того, могло вообще случиться непоправимое.
     - Пришлось на снегу ночевать, однако. Хорошо, лайка не падал. Никчемный он! Слабый. Зачем такой жить? Хотели уже в тундре бросить, однако. Но он спирт обещал…
     С тех пор, завидев Михаила, офицеры шутливо перемигивались и говорили: «О, Джек Лондон идёт!»
     Вот такой подвиг ради великой любви и из-за незнания местной культуры совершил наш лейтенант Михаил. А меня от этого «подвига» спасла незыблемость офицерских традиций…