Генералы. V. Dura Lex, Sed Lex

      ГЕНЕРАЛЫ. V. DURA LEX, SED LEX. 
  «Суров закон, но закон» — каким бы ни был суровым закон, его следует соблюдать.


      Примеры истории свидетельствуют – трагические и чрезвычайные условия военного времени выступают катализатором всплеска преступности как на фронте так и в тылу, обнажая самые низменные проявления людей. Так было всегда, входе всех военных конфликтов и столкновений, не исключением стали и сороковые пороховые.
      Герой романа Симонова «Живые и мёртвые», генерал Серпилин, размышляя о мере ответственности командира замечает – «Паскудное дело война, и самое паскудное, что раньше конца всё равно не кончится. И каждая стрела на карте, и каждый приказ – кому-нибудь смерть... Могут и дело завести, и с дивизии снять… »(1)
      Откровенно говоря, суровые фронтовые и тыловые будни складывались не только из героических трудовых и боевых подвигов, дерзких рейдов партизан и подпольщиков, по тылам врага. «Лик войны грязен. Кровь, пот, слёзы, голод, и разруха – всё это питательная среда для бурного размножения эмбрионов преступности». Фронтовая и тыловая повседневность, на фоне происходящего, вымарывала из, обычной некогда, мирной жизни, всевозможные человеческие измерения(2) и привычную комфортность. А это не лучшим образом сказывалось на поступках массы вооружённых людей. Надо признать, находились люди, совершавшие запрещённые уголовным законом общественно опасные деяния, подпадающие под признаки преступления  – как на фронте, так и в тылу. И таких случаев более чем достаточно.
      Вместе с тем, следует заметить, что начало боевых действий на широком фронте Великой Отечественной войны 22 июня 1941– 9 мая 1945 гг., к сожалению или к счастью, никак не повлияло на «отлаженную», работу кровавого механизма политических репрессий. Стремление к разоблачению широкомасштабных «заговоров», повсеместная шпиономания и видимость  заговоров,  никуда не исчезли, карательная система продолжала беспристрастно работать по проверенным довоенным лекалам. Специфические обстоятельства военного лихолетья, только усилили надзор за строгим соблюдением законов, направленных на укрепление обороны страны. Печально известная, карательная 58-я статья уголовного кодекса, позволила, к уже «наработанному» компромату, присовокупить статью 193 УК РСФСР – ответственность за воинские преступления, со всеми пунктами, примечаниями и приложениями.
      С целью  соблюдения законности и правопорядка, в условиях военного времени и в первую очередь, в интересах обороны страны. Ведение бескомпромиссной борьбы с преступностью в армии – «карательные функции» государство возложило на государственные институты: особые отделы НКВД(3), военные трибуналы возглавляемые Военной коллегией Верховного Суда РСФСР, военно-полевые суды дивизий и корпусов(4), органы военной прокуратуры и юстиции в оперативном подчинении которых находились войска НКВД,  подразделения Смерш.
      Следует заметить – характерной особенностью деятельности военно-судебной системы государства в это время – была меткость и гибкость судебно-репрессивного механизма. Разоблачая вражеских агентов на освобожденных территориях, они проверяли благонадёжность советских военнослужащих, бежавших из плена, вышедших из окружения и оказавшихся на временно оккупированной немецкими войсками территории. Сурово карали шпионов, предателей, паникёров и дезертиров. В то же, время – к лицам, совершившим преступления, не представлявшие особой опасности, или случайно провинившимся, учитывая их высокий профессионализм в военном деле, применяли отсрочку приведения приговоров до окончания военных действий с направлением осужденных в штрафные части, где им предоставлялась возможность искупить свою вину перед народом. Такова была реальность жизни.
      Трагическое начало войны предопределило и меру ответственности за случившееся. При этом карающая длань правосудия грозила не только рядовым и младшему комсоставу. Меч Фемиды завис над командирами самого, что ни есть высшего эшелона.
      Не смотря на то, что в данном разделе мы рассматриваем вопросы с ответственностью за воинские преступления (политические репрессии вынесены в отдельный раздел сборника, прим. АК.5), но для полноты картины, работы репрессивного аппарата, автор посчитал уместным представить совокупные статистические материалы  количества привлечённых к уголовной ответственности лиц высшего комначсостава по «политической» и уголовной статьям.
      Слово «царице анализа» - статистике:
так, только с июня 1941 года по июнь 1942 года
      - арестам было подвергнуто 107 чел. высших офицеров, в их числе 1 маршал, 72 генерала, 6 адмиралов и лиц высшего политсостава.
      - 45 чел. расстреляли (из них 34 чел.),
      - 10 чел. умерли в заключении.
      Всего репрессиям подверглись более 90 чел. генералов, из числа которых 54 – расстались с жизнью: 48 – были расстреляны, а 6 – погибли в заключении, причём, по данным различных источников (прим. АК.5), всего в годы войны наша армия потеряла 454 генерала.
      Докладной запиской,  представителю Ставки Маршалу Советского Союза  Ворошилову К.Е., особый отдел НКВД Ленинградского фронта информировал:

      Документ № 1
      «...с мая по декабрь 1942 года «за шпионаж, диверсию и вредительство, террор и террористические намерения, изменнические намерения, контрреволюционную пораженческую агитацию, дезертирство и членовредительство было изъято и арестовано всего 3921 чел.
      О серьезности политической преступности и целеустремленности оперативных мероприятий особорганов, наносимых по вражескому элементу, пробравшемуся в части РККА и даже в партию и комсомол свидетельствуют результаты рассмотрения военными трибуналами следственных дел до I декабря с.г. в отношении 3295 чел.
      Из них осуждено:
      - к высшей мере наказания (ВМН) расстрелу — 1538 (46,6%);
      - к лишению свободы от 10 лет и выше — 23 (0,9%);
      - к лишению свободы от 5 до 10 лет — 1402 (42,5%);
      - к лишению свободы до 5 лет — 35 (1,0%);
      - направлено на фронт — 223 (7,0%);
      - другие меры наказания — 31 (1,0%)»5(5).
      Следует заметить,  всё это происходило уже после издания Приказа наркома обороны №;0391 от 4 октября 1941;года «О фактах подмены воспитательной работы репрессиями»6(6), где шла речь о недопущении самочинных расстрелов и рукоприкладстве по отношению к подчинённым.
      Своё особое значение в вопросах укрепления дисциплины повлиявшим на  усиление  репрессивного механизма к трусам и паникёрам сыграл приказ «О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций» именуемый в просторечии «Ни шагу назад!» — приказ № 227(7) Народного комиссара обороны СССР и. В. Сталина от 28 июля 1942 года.
      Однако, следует заметить – предтечей ему были более репрессивные документы «местного» порядка.

      Документ №2
      Приказ командующего войсками Западного фронта № 0345 от 13 октября 1941 г. о повышении стойкости войск при защите г. Москвы
      1. Трусов и паникеров, бросающих поле боя, отходящих без разрешения с занимаемых позиций, бросающих оружие и технику, расстреливать па месте.
      2. Военному трибуналу и прокурору фронта обеспечить выполнение настоящего приказа. Товарищи красноармейцы, командиры и политработники, будьте мужественны и стойки.

      Документ №3
      Приказ командующего войсками Западного фронта №0046 от 13 октября 1941 года по войскам Западного фронта:
      1. «Все отошедшие без письменного приказа Военсовета фронта и армии подлежат расстрелу...».

      Документ №4
      Приказом от 20 октября 1941 года по войскам Западного фронта Г. К. Жуков потребовал: 
      «…безжалостно расстрелять виновных, не останавливаясь перед полным уничтожением всех бросивших фронт, Военному совету задержать всех отходящих, разобраться в этом деле и провести в жизнь указание командующего»(8).

      Документ №5
      Приказ командующего войсками Западного фронта Военному совету 43-й армии от 21 октября 1941 г. о выделении отряда заграждения с целью недопущения бегства с поля боя.
      «В связи [с] неоднократным бегством с поля боя 17 и 53 сд приказываю:
      - В целях борьбы с дезертирством выделить к утру 22.10 отряд заграждения, отобрав в него надежных бойцов за счёт вдк.
      - Заставить 17 и 53 сд упорно драться и в случае бегства выделенному отряду заграждения расстреливать на месте всех, бросающих поле боя. О сформировании отряда донести».
      Всё же, правды ради надо сказать, что органы государственной безопасности в вопросах наказания были гораздо гуманнее, чем армейское командование на фронте.
      Так, по предложению командования войск НКВД в период Московской оборонительной операции – на основании Донесения начальника Можайского сектора охраны московской зоны с предложением об использовании задержанных военнослужащих.
      Отмечалось: –  «Все задержанные, за исключением явных дезертиров, выявленных на пунктах сбора при заградительных заставах, ДОЛЖНЫ БЫТЬ направлены в пункты формирований и военным комендантам». Вот так, демонстрируя истинно государственный, стратегический подход либерально «свирепствовало» НКВД!
      К слову – это предложение начальника Можайского сектора охраны Московской зоны сохранило жизни 23 064 чел. В противном случае пришлось бы поголовно расстрелять в соответствии с приказом Жукова полторы дивизии, за один раз!? Слава богу, что этого не случилось. По крайней мере, в тот раз!
      Не смотря на открытый в последние годы доступ к ранее засекреченным источникам – НЕОБХОДИМО КОНСТАТИРОВАТЬ: «Работа военной Фемиды в годы войны всё же изобилует белыми пятнами. Если с довоенными репрессиями в армии картина более менее очевидна, то применительно к военному времени –  до сих пор на глазах повязка. Не у Фемиды – у нас с Вами!
      Официальная судебная статистика абсолютно не отражает реалий того времени. Опубликованные в последние годы таблицы и списки (даже о количестве репрессированных лиц из высшего комначсостава) далеко не полные, а некоторые вообще довольно сомнительны(9). Как оказалось, причиной тому было: – «Не всё в порядке было и с получением доказательно базы». Руководствуясь принципом «Признание – царица доказательств»(10), отдельными сотрудниками юстиции допускались случаи явно негативного характера «извращений в следственной работе». 
      Характерным примером, выдвижения бездоказательных обвинений против военнослужащих Красной Армии служит реакция  военного и военно-политического руководства страны на аналитическую докладную начальника Главного политического управления Красной Армии А. С. Щербакова составленную в результате проверки жалобы командующего 7-й отдельной армии генерал-лейтенанта А. Н. Крутикова на деятельность Особого отдела этой армии. В результате, приказом  № 0089 от 31 мая 1943 г.(11) подписанный лично наркомом обороны Сталиным, должностные лица Особого отдела были привлечены к уголовной и дисциплинарной ответственности отстранены от занимающих должностей «с понижением в должности и звании»!
      «Суров закон, но закон» — каким бы ни был суровым закон, его следует соблюдать.

фото из интернета: Военный трибунал Западного фронта.