Шлёмочка, зачем ты смеешься надо мной?

Шлёми- остроносый,седой еврей , набросив на плечи потрепанный пиджак ,  обнимал  двумя руками  железную печку. Она ещё сохранила тепло и Шлёми принимая его всем телом,  не скрывал своего блаженства. Улыбаясь, шевелил губами, покачивал головой, выбивал дробь пальцами  по  поверхности печки.
- Фридочка, хорошо то  как! -   обратился   к жене.
- Что?-  появилась она  в проёме кухни.
- Я говорю , хорошо то   как!
 Фрида шаркая старыми валенками,  преодолела несколько метров и поставила перед Шлёми небольшую тарелочку.
На ней  было несколько  картофелин в мундире, щепотка соли, два яйца.
-Фейгеле мая!( Птичка мая) У нас сегодня будет настоящий царский ужин? - Шлёми  подвинулся поближе к  искривленному   столику. Всё здесь было маленьким- и дом, и всё ,что было в нём…
 В пятидесятые годы прошлого века   они  с трудом наскребли  какие- то  деньги  и купили  эту хатинку. Летом её  обступали большие  зелёные  лопухи, а зимой- белые снега. Так и жили  вместе,  соединив две одинокие души в одну.
  Где познакомились?
 В Могилевском госпитале инвалидов Отечественной войны. Как? Очень просто!
   Услышав, как  кто-то назвал   хромающего седого человека  по  имени   Шлёми,  она  посмотрела в его сторону.
 Их  взгляды  встретились.
- А я Фрида,- назвала своё имя.
 Вы спросите ,  что было дальше?   А дальше было то,  что  и суждено было быть.   Ходили вместе по аллеям,  поддерживая друг друга.   Он тянул за собой  левую ногу, изувеченную на войне ,  а она , бывшая фронтовая медсестра , держала в кармане правую  руку, на которой не хватало трёх пальцев.
Но вместе им было хорошо  , легко. Впервые после долгих лет разговаривали между собой на… идише, на языке своего детства,    забытого в последние годы.
Так встретились две половинки , видимо, предназначенные друг для друга?
.. За окном завывала метель,  в замерзшие стеклышки стучал ветер,  а Шлёми и Фрида наслаждались   царским ужином. Брали картофелины в мундирах, снимали с неё кожуру, присыпали  немножко солью и, сладостно причмокивая,  растягивали удовольствие. Потом  наступала очередь   чёрного хлеба, салата из капусты, яичницы  -  и … наслаждение  жизнью продолжалось.
- Гешмак!( вкусно, на идище),- восторгался  Шлёми.
 - Амайхеле,- соглашалась с ним Фрида,  а  какая закуска у нас сегодня? Бейгеле! 
 Шлёми даже не поверил:
- Как  ты их выпекла  в нашей маленькой печурке?
- Э-э!Да ты видно забыл, что я дочь мельника!
 Так они и коротали зимние вечера в своём маленьком домике- самом маленьком в еврейском местечке.
 Но им было в нём хорошо! А зачем  хоромы?
 Два топчана есть? Есть! Русской печи нет,   зато есть керогаз!  Столик есть ? Есть! А вместо стульев –топчан!  Так можно присесть на него!
 Два бывших фронтовика жили бедно, получая нищенскую пенсию.
 Идти куда-то, жаловаться – не привыкли. Хорошо знали, что власть особо не почитала инвалидов войны – беларусов и русских  по национальности, а на евреев вообще смотрела с нескрываемым равнодушием.
 Вот  и   Шлёми с Фридой  плюнув на неё мысленно,жили, как могли.
 Летом был  хоть какой-то огурец или бульбинка с маленького участка, и то какая – никакая помощь. Зимой было труднее   с отоплением ,  с водой, но как-то обходились.
-Гешмак!- сверкая  глазами,  восторгался  Шлёми.
- Амейхеле!-  не менее восторгалась   Фрида, перекладывая пару оставшихся картофелинок на его тарелку.
 И в эту минуту услышала негромкий стук в дверь.
- Кто это может быть? - нерешительно поднялась с места.
 Обычно, если им кто-то  стучал им  в двери, то очень сильно, чтобы напугать.  Местная басатва частенько устраивала для себя развлечения, издеваясь над ними.

 Но этот стук был осторожный, совсем не похожий  на тот,  какой приходилось слышать раньше.
 Шлёми открыл скрипучую дверь- в хатку ворвался морозный ветер. На пороге стояли две фигурки,   закутанные  в тряпицы.
- Добрые люди! Пустите согреться.  Замерзаем,- стуча зубами,- проговорила  фигурка женским голосом.
 Пропустив   ночных гостей,   Шлёми обратился к жене:
- Фрида !Ставь  на стол  всё, что у тебя есть!
    Женская фигурка тем временем сняла с себя платок и волна чёрных волос опустилась на ее плечи. Посадила возле себя маленького мальчика. Он только хлопал длинными ресницами ,  смотрел вокруг и дрожал.
 Шлёми заметил, что  его старые сапожки порвались, все в дырках..
-Цыгане  мы, цыгане!  Меня зовут Лачи, а мальчика Давид. Не бойтесь- ничего плохого не сделаем вам- добрые люди.

- А мы,евреи, евреи мы.И тоже ничего плохого вам не сделаем.
- Во время войны  и вас , и нас в  одну яму  сбрасывали,- цыганка, жадно посмотрела на еду.
 - Кушайте !  И все берите,-  расчувствовался Шлёми, осознав вдруг, что есть ещё люди, которым  живётся труднее  ,  чем ему.
… Накормленный ребенок вскоре   уснул  на старом топчане , а  цыганка рассказывала его историю.
 
- Как-то  я пришла  в пригородное   село . Думала, погадаю добрым людям, а они  дадут мне что-то со сьестного, или  старые вещи?
Но увидела  пожар, дом рушился, всё падало- крушилось.
Мне показалось, что кто-то кричит, зовёт о помощи. Это была   окровавленная   женщина  с ребенком. Она бросилась ко мне:
-   Спаси моего сына ! Спаси ,- умоляла  меня.
 Рядом послышались какие –то крики и я с ребенком юркнула в темноту.
Сразу же хотела пойти в милицию, отдать его ,рассказать обо всем, что видела, но в таборе отговорили.  Мол, меня  ещё  могут  обвинить, что подожгла дом,  украла мальчика. Обвинят во всём , посадят. И я уехала из своих  мест, добралась до вашего городка. По цыганской почте мне  сообщили , что дом поджог бывший полицейский.
   Вернувшись из тюрьмы,   он отомстил  родителям Давида  , которые  были   главными  свидетелями во время суда над ним. Опасаясь за мальчика,  назад  я пока не возвращаюсь. Хожу здесь, одни  помогают , как вы,  другие -гонят  со двора.
- Так этот  мальчик не цыганёнок?- нарушил молчание Шлёми.
-Конечно!Посмотрите на него внимательно! Ваших он  кровей !  Ваших!  Никогда  незнакомым людям  я об этом не рассказывала, а вам сердце открыла. Вижу, что  вы  добрые-  зла от вас не буду иметь.
 Цыганка что-то говорила дальше, на её уставшем лице промелькнула светлая улыбка. 
Золотой мой,- вдруг она обратилась к Шлёми,- дай я тебе погадаю! Скажу, что будет!
-Только цыганка может гадать? Еврей тоже может! И ещё как!- с задором  сказал Шлёми.
 Потом  подошёл к Фире , взял её руку  в свою руку  , и разглядывая на ней линии, 
 начал загадочно  говорить:
-Вижу, что скоро исполнится твоя давнишняя  мечта!
- Какая мечта?
- Ты же  всегда  мне говорила о ней!  Сожалела   , что мы  встретились  в годах, и не можем иметь своих  детей.
-  Шлёмочка, зачем ты смеешься надо мной?  Терзаешь моё сердце. Пусть уже  всё  идёт, как идёт.

    А Шлёми   решительно   направился  к   своему сундучку  , где  лежало  всё  его  богатство-хромовые сапоги!  Офицерский китель износился, а сапоги были, как новые. Последний раз  надевал их в День  Победы, когда был здоров, работал. А потом открылись старые фронтовые раны. Уволили и  никому не нужным 
     с маленькой военной пенсией,  он оказался на улице.
 Жену и детей  расстреляли со всеми евреями. Хорошо, что встретился с Фирой- она жила на съёмной квартирке.
 Когда стала гноиться одна нога, потом вторая, спрятал в сундучок своих хромовые офицерские.  И не вспомнил бы о них, если бы  к ним не зашла цыганка  с  мальчиком , у которого  сапоги были в больших дырках.
 Разговаривая сам с собой, подошёл к спящему ребенку и осторожно, чтобы не разбудить его, снял мерку с ног.
 Слава Богу, учить сапожному делу его не нужно! И дед его , и отец были сапожниками. В детстве Шлёми тоже   крутился возле них...

 Когда Давид    проснулся, он увидел  пару  красивых хромовых сапог.
- Это твои,- протянул их ему Шлёми, обняв за плечи.
  Потом подошла к нему женщина,притянула к себе.
 Давид заметил, что глаза у неё, как у его мамы. В них светилась такая же доброта и такая же светлая улыбка.
 Лна смеялась точь в точь, как его мама.
 Вот только волосы у неё были седыми  - седыми...