Суицид из принципа - 1

Если я начинаю думать, что как раз сейчас не хочу никуда уезжать, потому что устала, и, вообще, все без меня в доме развалится, значит ехать надо! Это ерунда, что на отпуск нужны силы, главное из последних сил до него добраться!
Как обычно, спокойствие и здоровый пофигизм навалились сразу в самолете. Печально, что достались последние места у туалета. Зато у прохода. Зато два стройненьких соседа рядом, и цирк и счастье наблюдать за тремя сидящими передо мной.

Там происходило следующее. Очень тучный парень килограммов под двести с трудом втискивался на свое место, тоже у прохода. Девушка посередине уже сидела и уже осознала наступившее счастье. Примерно через минуту парень встал и отошел подальше в проход, чтобы не мешать тем, кто пристраивал багаж над его головой.
Подошли четверо голландцев — молодые ребята. Место одного из них было у окна рядом с блондинкой. Она тут же начала флиртовать с голландцем, и я уже знала, с какой целью: чтобы местами с ним поменяться. И точно, предложил. Но, увидев соседа, одумался и спросил, не желает ли тот пересесть в серединку или к окну, чтобы он, голландец, поближе к друзьям был? «Нет, мне, знаете ли, с краешку удобнее». Надо думать. Тогда голландец намекнул девушке, что место у окна, в общем-то, его, но та сразу перестала понимать по-английски. Умница! Англичанин, сидевший рядом со мной, плакал, наблюдая эту сцену.

В очереди на регистрацию тоже было забавно. Стою, жду, слышу сзади тошный мужской голос: «Ну вот, говорил я тебе, не надо гулять! Пропускать людей пришлось, теперь второй раз стоять надо!» Вот врет, никто меня вперед не пропускал, нервы жене треплет просто. Жена в ответ — ни слова, молчит. Мужик опять нудит. Я не выдерживаю и оборачиваюсь. Молодой, толстый и очень неприятный молодой человек громко выражал свое недовольство очаровательной тоненькой супруге. Девушка — просто прелесть! Симпатичная, почти без макияжа, волосы собраны сзади в хвостик, одета в плащик и джинсики. Или богатый или, правда, любовь.

Наконец очередь начинает медленно двигаться. Впереди меня стоят одиннадцать человек, я специально из интереса посчитала. Рядом раздается громкий голос: «А почему там слева мужик сидит, а никого нет?» Это он соседнюю стойку регистрации имеет в виду. Женщина, которая уже прошла регистрацию и сдает багаж, отвечает громко на весь зал, хотя спрашивали не ее, а вообще:

— А там бизнес-класс, туда не пускают!
— По тем козлам в дешевых джинсах не скажешь, что они в бизнес летят!

Знала бы, что так весело будет, попкорном бы запаслась.
После паспортного контроля ничего интересного уже не происходило, а если и происходило, то без меня. Потому что у выхода на Москву свободных кресел не было, и я перебралась в зал, где ждали рейса на Дели.

Немного оживления внесла дополнительная проверка документов прямо в очереди перед самой посадкой. Просили показать визу, задавали личные вопросы. Я вообще не въехала, зачем это? Паспортный контроль мы уже прошли. Хамнула вежливо, чтобы нервы разрядить, но показала. Радовались бы, что люди из Европы улетают, а они препятствуют.

Запустили в самолет. На передних креслах уже сидели люди. Двое матерились громким отчетливым шепотом, тоже семья. Наверное, устали за время отдыха. Выясняли отношения, кто куда ходил, и кто на сколько купил. Дома пересказываю со смехом эту сцену, а мама говорит: «Да жизнь у нас сейчас стала такая — полная стресса. Вот и ругаются». Действительно, если стресс в себе держать, то для здоровья вредно. Стрессом нужно делиться, тогда легче будет.

Вообще, мои родители могут подвести интересную основу под любую жизненную ситуацию.  Вот повесился, к примеру, в прошлом году один мужик с соседней улицы. Я говорю: «Депрессия у него была, наверное». А папа: «У русских мужиков депрессии не бывает. Или пьют, или сразу вешаются». А потом подумал и добавил: «А может, он из принципа». Как же я соскучилась по дому, оказывается!

Мы его было продавать собрались, дом наш. Он на две семьи. Крыша и, главное, фундамент — общие. Соседи — молодая пьющая пара с тремя детьми, очень шумные. Любят праздники и застолья, спать иногда нет никакой возможности. Я несколько раз круги под мамиными глазами увидела и говорю ей: «Ищите другой дом, а этот продаем к чертовой матери!» Дом хороший, много труда в него вложено, но здоровье дороже.
Я Мишке, нашему старшему, про ситуацию рассказываю, а он говорит: «Как это? Не надо дом продавать! Я там себя помнить начал. Помню, зима, я в сугробе валяюсь. Раз — валенок вверх! Раз — другой! А вокруг все белое. И все, началась жизнь». Ему тогда два с половиной года было. Бегал по снегу без валенок и орал: «Деда, батарею!»

Так что Мишка любит дом, и кое-что там его руками сломано или сделано. Вот яму под туалет, например, сам выкопал. А еще батареи болгаркой пилил, когда мы отопление меняли. И как дом тогда не спалил? Искр было! Он в то лето к экзаменам в университет параллельно с копанием готовился: днем копает, ночью учит. Темно, фонарь на улицу вынесет, чай крепкий заварит, беломор для экзотики — засранец! И упоительную музыку из «Жил-был пес» на радость соседям громко включал, так им и надо.

Они с Сашкой, нашим младшим сыном, все прелести этой почти деревенской жизни на телефон снимали, по-английски комментировали и приятелям в Голландию отправляли. Те восхищались и говорили, что у них был самый крутой отпуск! Круче даже, чем у тех, кто на Мальдивах отдыхал.

Так вот, подумав хорошенько, родители решили новый дом все-таки не покупать, а к старому пристройку приделать. Оборудовать там спальню, чтобы от общей с соседями стены ее отделали кухня, коридор и гостиная. И чтобы окна выходили в сад, и ничего, кроме собачьего лая, не нарушало бы маминого покоя. Если вы спросите, что это я все: мама, да мама, то я скажу, что папе соседи не мешают, у него сон очень крепкий.

И поехала я к родителям дом перестраивать. Без детей. И в этом тоже была определенная прелесть: всю родительскую любовь и заботу в кои-то веки одна на себе испытала! Хорошо это все-таки — иногда не мамой, а дочкой побыть.